Raw 2 / Кремация

Лето тысяча восемьсот шестнадцатого года выдалось на редкость дождливым, поэтому изысканная публика, которая собралась на Женевском озере, вынуждена была коротать дни под уютной крышей одной из них роскошных вилл. Им было скучно, скука начинала их угнетать — и они развлекались тем, что, собираясь у камина с бокалами вина, рассказывали друг другу страшные истории — в основном передаваемые из уст в уста заезженные байки, легенды, сказки, предания. В тот вечер, когда фантазия всех присутствующих окончательно иссякла, слова взяла русская графиня — хрупкая, белокурая женщина с большими, зелеными, как окружающие Женевское озеро, леса, глазами. Несколько лет подряд она проводила лето здесь, но никто из присутствующих, включая самых близких ее друзей, практически ничего о ней не знал. Только самые общие сведения и обрывки сплетен — вроде той, что в Швейцарию она убежала, скрываясь от мужа, сразу же после свадьбы. — Я расскажу вам историю, — подала голос графиня. От выпитого вина глаза ее поблескивали, а щеки покрылись легким румянцем, который освежал ее необычайно бледную кожу. — Но она, к великому моему сожалению, не является досужей выдумкой, плодом прихотливой фантазии. Это реальная история моей семьи. Родоначальником моего рода был Яков Брюс, правая рука Петра Первого, маг, чернокнижник, первый в России масон. Это он привез эту, если угодно сказать, заразу в мою родную страну. Он был вампиром. Сделав паузу, графиня глотнула вина и оглядела собравшихся, подспудно ожидая увидеть недоверие в глазах слушателей, но увидела только разгорающееся любопытство и интерес. Все, затаив дыхание, ждали продолжения. — Он сам, осознанно, принял эту роль на себя во время страшного ритуала, — с горечью сказала графиня. — Он сделался неуязвим — в страшных сражениях он демонстрировал Петру отчаянную доблесть и абсолютное бесстрашие, причиной которого на самом деле была жажда крови… Но главной его жаждой всегда была жажда власти, которую он успешно реализовывал через Петра — тот стал марионеткой в его руках. Сложно представить себе масштаб, которые приняли изыскания моего предка в черной магии. У него были все ресурсы — он привозил из-за границы древние книги, магические артефакты — выкупал их за бешеные деньги, которые спокойно брал из казны, отправлял на поиски нужных ему вещиц целые отряды. По его приказу проникали в египетские пирамиды, вскрывали древние склепы, грабили сокровищницы, исследовали экзотические страны. Сам он возвышался над Москвой в лично отстроенной Сухаревской башне, где каждую ночь проводил всевозможные ритуалы. Кроме того, он был частым гостем у своих европейских друзей — они передавали ему тайные знания в обмен на возможность вмешиваться в дела строящейся империи и влиять на решения царя Петра. Целью этого тайного общества было порабощение — мир должен был разделиться на царствующих вампиров и на челядь, которая должна была служить им пищей. Несколько раз Якова обличали в разворовывании козны — но ему все было нипочем, на глазах у Петра словно пелена висела. Но то заклятие, которое наслали на царя, чтобы иметь возможность им управлять, подорвало его здоровье и силы — нелепый случай оборвал его жизнь, а Екатерина, которая взошла на престол после него, была уже хорошо подготовлена силами тех людей, которые противодействовали распространению черной магии в России. На ней был и заговор, и мощнейший оберег — Брюсу и его европейским покровителям он оказалось не по силам. Его выслали из Москвы и заточили в фамильной усадьбе, которую он все эти годы строил по собственному проекту на мистической, загадочный земле, в устье двух рек, на ядовитых болотах. Закрывшись в своем имении, обозленный на весь мир, он продолжил заниматься колдовством, мечтая однажды взять реванш. Предания крестьян до сих пор хранят истории о том, как летом он превращал озеро у дома в лед, как по ночам к нему прилетал огнедышащий дракон, а сам хозяин, обернувшись летучей мышью, проникал в дома крестьян, где пил их кровь. Продавший за могущество свою душу, Яков Брюс был вынужден заплатил ещё и жизнями любимых — свою жену Маргариту и двух маленьких дочек он, несмотря всю свою магическую силу, от роковой гибели спасти не смог, и тогда он попытался их оживить… Тени несчастных ещё долго бродили по усадьбе и пугали прислугу, которая по ночам слышала их стенания, плач и шаги… Графиня снова сделала паузу — глаза всех, находящихся в комнате, были широко раскрыты и обращены к ней. Доверие и уважение к ней было столь высоко, что никто ни на секунду не усомнился в правдивости ее слов. Кроме того, графиня говорила с такой неподдельной искренностью, с такой горечью, что гости почувствовали сердцем — она, уставшая молча носить в душе этот камень, делится своей болью. Едва дыша, они ждали продолжения, но женщина молчала. — А как же… Как же все кончилось? Он до сих пор бродит темной тенью по своему имению или…? — спросил один из гостей, больше всех пораженный историей. — Нашлись люди, способные его остановить, — тихо ответила графиня. — За ним приехали охотники из Восточной Европы — Трансильвании, где этого добра — вампиров — тогда было навалом. Говорят, что под конец жизни — если то, что происходило с ним, можно назвать словом жизнь — графу уже требовалось очень, очень много крови. Минимум три человека в день — и хоть он старался действовать аккуратно, часто перемещался в пространстве подальше от собственного имения, жажда крови говорила в нем все громче. Слухи о том, что крестьяне Брюса мрут как мухи — так, что трупы не успевали закапывать, а священники не успевали их отпевать — дошли до самой Екатерины, которая поняла, что с этим надо кончать — сам Яков не успокоится. Она попросила о помощи. Люди, которые пришли его убивать, знали толк в собственном ремесле и были отлично подготовлены. Они замуровали его в лабиринте, который он сам же построил под своей усадьбой, и засыпали камнями, а на все магические элементы в доме и в округе поставили свою защиту. Ушло много серебра. Черный Яков затих. Гости переглянулась — охотники на вампиров, старый граф, пожирающий крестьян, жуткая усадьба с подземным лабиринтом — все это будоражило воображение, пугало, заставляло сердце биться чаще. Когда графиня замолчала, все невольно выдохнули — все это время гости находились в таком напряжении, что позабыли о своих бокалах вина, но тут графиня снова нарушила гнетущую тишину: — Но на этом история, увы, не закончилось, и я не знаю, суждено ли кому-нибудь поставить в ней точку. Мой отец перед смертью признался мне, что его неумолимо тянуло в усадьбу даже тогда, когда он находился на другом конце земли. Именно поэтому всю жизнь свою он провел на полях сражений — все время на войне, постоянно битвы, которые утоляли в нем, как он мне потом сам признался, кровожадность. Всю жизнь он мучился от странного, непонятного влечения, от голосов сирен, звучащих в его голове. Он до дрожи боялся семейной усадьбы, но его туда непреодолимо тянуло. Мою мать тоже нечто непонятное влекло туда. Она, светская дама, фрейлина императрицы, внезапно бросила все и устремилась в усадьбу — и через короткий промежуток времени она буквально сгорела, высохла. Умерла — таинственно, странно, необъяснимо, ещё молодая, полная сил и жизни женщина. Когда я была маленькой, одна только дорога туда вызывала во мне страшную истерику. Мне казалось, что даже деревья там могут говорить с тобой, и разговор этот страшен. И только мой муж, мой дражайший супруг, — графиня горько усмехнулась. — Чувствовал себя в обществе таинственных духов усадьбы как дома. Как настойчиво он ухаживал за мной, как долго и упорно добивался! Он, красавец, ловелас, душа компании, богач, сделал все возможное, чтобы наша с ним свадьба состоялась. И страшная правда открылась мне лишь после — в тот вечер, после венчания, я случайно прочла письмо, оставленное им на секретере — как неосторожен и небрежен он был от того, что уже чувствовал как трепещет добыча в его руках! — где он рассказывал своему другу — магистру масонской ложи Астрея — что он добился того, чего хотел. Женился на родственнице великого Якова, а это значит, что наши с ним дети — которые для ритуалов должны были быть непременно мужского пола — сделают то, чего они все так долго ждали, и чего добивался великий Яков — откроют портал в ад, выпустят оттуда демонов и установят господство вампиров на земле. Я, тогда совсем ещё юная девушка, аккурат после венчания, была так потрясена, что не смогла разобрать букв от слез. Этот человек долго готовился — и не только он, за ним стояла вся его масонская ложа. Они хотели получить в свое распоряжение усадьбу и уже готовились проводить там необходимые ритуалы. В письме он, захлебываясь от восторга, говорил о том, что с помощью потомков Якова они добьются бессмертия для избранных. Потом, изучив историю своей семьи, я поняла какое бессмертие он имел в виду — он жаждал стать вампиром, и всех своих приспешников такими сделать и захватить власть сначала над страной, а потом — кто знает? — и над всем миром. С тех самых пор я скрываюсь — но сердце мое болит за то, чем занимается сейчас мой дражайший супруг в той проклятой усадьбе. Если бы у меня появились дети — он бы стал их отцом, или кто угодно другой, неважно — в них текла бы кровь проклятого Якова, а это значит, что рано или поздно они пришли бы за ними… Поэтому я вовсе отказалась от этого счастья. Они бы стали игрушкой в руках этих сумасшедших, очередным артефактом для проведения магических ритуалов… Я не могу этого допустить. На мне это проклятье должно закончиться, оборваться, — прекрасные глаза графини стали особенно печальными. — История должна быть закончена. Гости, потрясенные до глубины души, молчали. Теперь уже никому не было скучно — стало страшно до мурашек. Воображение рисовало им яркие и кровавые картины жизни мрачного колдуна, продавшего душу за доступ к власти. А еще — острая жалость к прекрасной графине, чья история семьи разбила ее жизнь и ее сердце. Растерянные гости вскоре разошлись по комнатам — за окнами продолжала бушевать гроза, и выходить на улицу было просто опасно. После услышанной истории разговаривать не хотелось никому — все стремились побыть наедине со своими мыслями. Каждому нашлось уютное спальное место в комнатах роскошной, большой виллы, но в ту ночь мало кто смог заснуть. На следующее лето на Женевское озеро графиня не приехала — и никто не знал, где ее искать. Ходили слухи, что у нее все-таки родился сын, но саму ее никто и никогда больше не видел. Кто-то из самых близких вскользь упоминал, что она живет счастливо, обретя, наконец, любимого человека и семью. Потом страшная новость — как гром среди ясного неба — что графиня умерла, погибла при загадочных обстоятельствах, ровно через пятнадцать лет после того самого разговора у камина в прекрасной усадьбе на берегу Женевского озера. Любимый ее пропал, а ребенок… Говорили, что его увез в Россию официальный супруг графини, а это значит, что он попал — как больше всего на свете боялась его мать — в страшную усадьбу, где деревья говорят с тобой, леденящий душу ветер приносит с болот ядовитый туман, а волки воют так близко, что кажется, что они окружают дом.