🔥🔥🔥
Чимин не представлял, что сможет полюбить кого-то так искренне — так, как полюбил телохранителя, — всем своим неоднозначным существом. Каждый миллиметр его тела с первой встречи с темноволосым тянулся к нему. Чимин противился до последнего, как обычно, скидывая всё на желание что-то кому-то доказать. Почему-то сомнений в том, что такие же чувства испытывает и Чонгук к нему, не возникало. Но тогда, на поляне, он желал, чтобы последний прочувствовал всю боль его унижения. Он не хотел предоставлять возможность оправдаться, потому что, услышав объяснения, возможно, снова постарался бы понять и принять. А он устал понимать и оправдывать. Почему сам Пак Чимин, один из самых красивых и желанных парней, должен кому-то доказывать искренность чувств, которые он вообще впервые в жизни успел испробовать? Одно дело, когда он терпел обидные слова, адресованные от человека, который его и не знал. Да и в некоторых случаях, чего греха таить, сам Чимин провоцировал. Но когда тот обнажился душой и телом, Чонгук не прекратил — более того, снова повторил всё, только более изощрённым способом. Не заслужил доверия? Да пожалуйста. Скатертью дорога. Когда Чимин отдался мужчине в своём автомобиле, у него даже не возникало сомнений в том, что эти крепкие руки созданы для того, чтобы ласкать и обнимать, и никогда не причинят ему боль, а потрескавшиеся губы — целовать и шептать приятное, и никогда не смогут выдать то, что сможет задеть его чувства. Прокол. Делать правильные выводы — всё-таки не его прерогатива. Но поздно задумываться об этом сейчас. Чимин не привык раскисать и разводить сырость, потому что мешки под глазами, которые у него и так имеются, не очень идут его личику. Да и время он своё ценит, чтобы тратить его на бессмысленные самокопания и сожаления. Пусть этим занимается Чон. Встретившись с глазу на глаз с этим неоднозначным понятием «любовь», Чимин пришёл к некоторым выводам: одних взаимных чувств недостаточно. Нужно уметь уступать, идти на компромисс, но когда один стоит в одном углу, размышляя, надо ли всё это ему, а второй, невзирая на сомнения первого, самозабвенно тянет к нему руки — это не уступка. Это напрасная трата жизненной энергии и сил. Люди, которые влюбляются несколько раз и расстаются соответственно, — это точно не мазохисты, испытывающие удовольствие от страданий? Ведь всё, чего добились блондин и инспектор на данный момент, — это два раненных сердца. Только вот первый всеми силами старался не допускать подобного. А Чонгук же вёл к этому. Чимин не позволил Кихёну остаться с собой, сообщив, что с ним всё в порядке и не имеет смысла подводить бабушку, которая не видела внука уже давно. Поэтому после неудавшихся уговоров, друг, как планировалось, уехал в деревню. Благо долго находиться в одиночестве не пришлось: Минхёк вернулся домой. До окончания каникул оставалось всего ничего, а провести время с младшим братом, несмотря на многочисленные обещания, он так и не успел за всеми этими погонями, откровениями и выяснениями отношений. Пак Гоюн тоже вернулся уже через пару дней после дня рождения, организовав семейный ужин в дорогом ресторане. Отказываться Чимин не стал, потому что в глазах отца видел сильное отчаяние, а на небольшую семью одного сломленного человека достаточно. Простить — не простил, но на ужине присутствовал. Чтобы избежать неловкости, Пак Гоюн пригласил своего самого близкого друга с сыном возраста Чимина. Ключевое слово: «друга». Не партнёра, не коллегу, а именно друга. Единственного, которого из окружения отца принимал Чимин и с сыном которого ладил в детстве, скрываясь вместе от взрослых на встречах высокопоставленных людей. Признаться, не думать о Чоне, которого он не видел целых пять дней, выходило из рук вон плохо. Образ телохранителя преследовал везде, собственная кожа до сих пор хранила воспоминания о нежных прикосновениях. Сообщения и пропущенные звонки от Чонгука то и дело всплывали на экране телефона. Чимин, не открывая их, удалял. Только хорошо, если бы можно было одним движением пальца стереть всё и из головы. Для того, чтобы хотя бы на некоторое время освободиться от непрошенных мыслей, приходилось постоянно занимать её чем-то другим. Только вот неугомонное сердце всё равно не желало успокаиваться.🔥🔥🔥
Чонгук готов был вернуться в особняк сразу же, как только от него ушёл Чимин, не дав возможность и слова вставить. Хотя, наверное, это всего лишь никчёмное оправдание: мужчина не знал, что говорить. Алкоголь, как оказалось, развязывает язык не в нужное время. Это плохой и бесполезный друг, выветривающийся сразу, как только появляется проблема. Утром следующего же дня позвонил сам Пак Гоюн, сообщив, что беспокоится о своём работнике и даёт ему целую неделю на решение всех личных проблем. Чонгук и забыл, что успел наплести Чанёлю, когда отпрашивался, а его заверения Гоюну о том, что всё уладилось и он готов выйти, не дали нужного результата. Продолжи он настаивать — вызвал бы уже подозрения, потому что до этого вроде как не очень жаловал работу. А о его выходке на празднике, видимо, никто и не донёс. Несложно догадаться, чьих рук это дело. Чонгук звонил Чимину не меньше десяти раз в день, а не получив ответа, набирал СМС с просьбой встретиться и поговорить. Но все они оставались непрочитанными. Он, как подросток, следил каждую секунду, после отправки, за статусом сообщений. Старший инспектор ООБ и представить себе не мог, что когда-нибудь будет заниматься подобным. В соцсетях Пака через пару дней после их первой встречи появилось какое-то селфи, на котором был сам улыбающийся Чимин, а позади — темноволосый парень с размытым лицом. Первая мысль — Кихён. Только вот последний должен был уехать в деревню. Почему-то всё это не нравилось инспектору. Единственное, что его успокаивало немного, — его мальчик не разучился улыбаться из-за его глупости. Предыдущий Чонгук начал бы снова сомневаться в искренности чувств, о которых сразу забыли. Но нынешний такую чудовищную ошибку больше не допустит. Кто он, чтобы сомневаться в Чимине? Сам выдаёт себя за другого. Только утешает то, что Пак Гоюну скоро ничего не будет грозить, и он с чистой совестью откроется своему мальчику и его родным. Больше сил сидеть и гадать, чем занимается сейчас блондин, видел ли снова кошмары, с каким настроением проснулся, понравился ли приготовленный лаймовый сок, кто его окружает, не было. Поэтому, как бы то ни было, он должен увидеться с ним, посмотреть в глаза и понять, что все страхи напрасны. Он заслужил любое наказание от справедливо обиженного мальчика и готов принять все. Но только не полное исчезновение Чимина из его жизни. Тогда в последней не будет смысла. Чимин — тот воздух, которым он хочет дышать, и пьянящая жидкость, которой хочется напиться. Намджун противник долгих отгулов и, узнав, что Чонгука освободили на время от обязанностей, без дела сидеть ему не дал: затребовал перекинуть и проанализировать всё то, что он успел собрать за последнее время. Только вот занят был Чонгук совсем другим. Один блондин стал всем центром созданной им небольшой вселенной. Хотя достать флешку с информацией по ещё одному контрагенту ему удалось без проблем, потому что Чанёль сразу же после того, как Чонгук помог избавить от большой беды с именем Шихёк, предоставил доступ к камерам слежения, в том числе дистанционный. Проникнуть в кабинет без риска быть замеченным стало реальным, удалить всё можно было одним щелчком. Поэтому после их дурачества с Чимином в бассейне, воспользовавшись моментом отсутствия последнего, он смог заполучить ещё одну флешку, перекинув всю информацию на свой накопитель, для подтверждения Намджуну своей готовности сдержать слово. Только вот по какой-то причине, прежде чем передать коллегам, он под воздействием неизведанных сил удалил некоторые сведения, в которых фигурировал сам Пак Гоюн. — Хосок, проходи, — открывает он дверь, пропуская инспектора. — Чонгук, — обнимает он друга. — Как давно мы не виделись?! — А это минусы нашего дела, — отстраняется Чонгук, рукой приглашая в гостиную. — Уже больше месяца я живу жизнью другого человека. Чай, кофе? — Кофе, пожалуйста, — недоверчиво оглядывается вокруг Хосок. — Ох, друг мой, лучше бы ты остался и сделал хотя бы ремонт. — Хосок, не начинай, пожалуйста. Вы с Намджуном вывели из отпуска досрочно и втянули во всё это. — Знаю, прости… — присаживается на диван, морщась, вытряхивая крошки. — Ты, кстати, был осторожен, пока добирался? Тебя никто не видел? — Я постоянно оглядывался, но вроде никого не было. За тобой по данным наших агентов перестали следить, — поворачивается он к другу, следя за ловкими движениями последнего, пока тот готовит напиток. — Мне вроде как теперь доверяют, — наливает кофе и подходит к Хосоку, передавая чашку и приземляясь рядом. — Как ты привык, большая кружка свежесваренного кофе. Угостить, прости, нечем. — Ох, я люблю только тот кофе, который готовишь ты и Юнги. Мне и его вполне достаточно, — немного прикрывает глаза, наслаждаясь ароматом горячего напитка. — Признай, тебе нравится всё то, что делает Юнги, — ухмылка появляется на лице Чонгука, но тут же пропадает, когда он слышит ответ. — Не отрицаю. А тебе всё то, что делает твой блондинчик? До сих пор не могу поверить, что всё сказанное тобой про вспыхнувшие чувства — правда. Вопрос Чонгук тактично игнорит, потому что больше обсуждать Чимина ни с кем не желает. Это их маленький мир, который и так дал трещину из-за него, и впускать туда кого-то, даже единственного друга, не собирается. — Как там Юнги поживает? Обычно ты мне жужжишь во все уши, какой вкусный завтрак он приготовил, каких высот добился в своём маленьком бизнесе. — Он по-прежнему готовит мне самые вкусные в мире завтраки, — тепло улыбается Хосок только лишь при одном упоминании о возлюбленном. — Только… — делает паузу, но после решается продолжить: — Только в последнее время я сильно огорчаю его своими отсутствиями дома. Сам понимаешь, ночные дежурства, — глаза сразу тускнеют. — Начал проверять втихую мой телефон. А я ведь повода для ревности никогда не давал. Ты знаешь, я люблю свою работу, всегда относился к ней со всей серьезностью. Не с таким фанатизмом, как ты, но от этого суть не меняется. Однако ради Юнги хоть завтра бы уволился. Только не могу. Нам нужны деньги, покупателей его одежды нет. А я никогда не заставлю из-за каких-то финансовых вопросов бросать любимое занятие. Он самый талантливый дизайнер, и мир когда-нибудь о нём узнает, а пока нам нужно перетерпеть эти трудности. — Хосок, ты ведь знаешь, что я всегда с тобой и с ним? Вы — те, с которыми я провожу все семейные праздники. Вы родные мне люди. И если возникнет хоть малейшая проблема, то должен быть рядом в этот момент. Только Юнги об этом не говори, — улыбается Чонгук. — Зазнается ещё, и так думает, что лучше и умнее всех. — По описанию кого-то мне напоминает, — смеётся Хосок. — Не беспокойся, пока всё в порядке. Временные трудности. Юнги скоро поймёт, что все его сомнения беспочвенны. А остальное — мелочи. — Дизайнерской одеждой Юнги, думаю, кое-кто может заинтересоваться, — говорит словно себе старший инспектор, а после поворачивается к другу. — Хося, он знает, что ты догадываешься о его подозрениях? — Не думаю, Гук… Я не хотел ставить его в неловкое положение, когда впервые увидел, как он ночью пытался разблокировать мой телефон. Не поверишь, но я даже снял пароль, — улыбается уже только уголком губ. — Жду, когда он прекратит сам свои расследования, осознав их бессмысленность, или не выдержит и всё недовольство выскажет в лицо. — Лучше всё рассказать и обсудить. Не договаривая и делая поспешные выводы, мы рушим всё то, что сами же с трудом выстроили. Я теперь это прекрасно понимаю, — хлопает Чонгук друга по плечу. — Нет, Чонгук. Когда он откроет эту тему, я просто выслушаю его, а после обниму крепко и прошепчу, что он глупый мальчик и лучше него нет никого на этом свете. Банально, но ведь истина. — О, — округляет губы Чонгук. — Да хотя бы тут, друг мой, ты оказался умнее меня. Благодаря тебе я ещё больше начал чувствовать себя дерьмом. — Между вами, не начавшись, уже успело что-то произойти? Так и думал, что мажорчик учинит что-то. — Прошу, не надо больше так отзываться о нём. Когда будет возможно, вы с Юнги познакомитесь с ним. И ты поймёшь, что неправ насчёт него. Тем более, учинил, как ты высказался, я, а не он, — пьёт горячий кофе Чонгук, не обращая внимания на то, что напиток больно обжигает язык. — Но обсуждать сейчас это не хочу. Кстати, чуть не забыл, — ставит чашку на стол, потягиваясь к тумбе и доставая оттуда флешку. — Держи. Пусть Намджун не сомневается во мне. Хосок берёт в руки накопитель, начиная задумчиво вращать в руках, словно что-то обдумывая. — Откровенно говоря, я скучаю по офисным будням, — снова Чонгук берёт чашку, держа обеими руками, отпивая. — Даже по тому, как ты врывался в мой кабинет только потому, что в голову приходила какая-то шутка в разгар рабочего дня. По тем же завтракам Юнги, которые он мне любезно упаковывал, передавая вместе с тобой. Хосок? Хосок, ты меня слышишь? — щёлкает пальцами перед носом друга Чонгук, выводя из застывшего состояния. — А? — вздрагивает инспектор. — Я тебе тоже кое-что принёс. Не знаю, актуально ли это или нет, но ты просил, и… вот, — достаёт из внутреннего кармана куртки файл с документами. — Что это? — принимает Чонгук в руки файл, доставая бумаги. — Ты просил выяснить о процессе усыновления Пак Чимина. В твоих руках информация о нём до того, как парнишка попал в семью Пак. А точнее о детском доме, в котором он находился. Наш наркоторговец постарался, чтобы данные его сына не светились в официальных документах. От внезапно нахлынувшего волнения у Чонгука скручивает желудок. Он чувствовал всем нутром: сейчас узнает то, что ещё больше кинет его в пучину боли и раскаяния. И инспектор, как нарочно, не ошибается. На первом же листе красовался заголовок газетной статьи: «Детский дом ликвидируют в связи с многочисленными нарушениями. Директору грозит пятнадцать лет лишения свободы». Дальше же идут решения о возбуждении уголовных дел в отношении несколько сотрудников, которые обвинялись в жестоком обращении с воспитанниками. Детей избивали за малейшую провинность, а под видом общественных работ заставляли просить милостыню с «профессиональными попрошайками», ведущими соответствующий бизнес. Чонгуку не привыкать читать такое, он изучал дела и поизощрённее, по более жестоким преступлениям. Но сейчас на каждой странице видел призрачный облик светловолосого ребёнка, над которым издевались твари, решившие, что тот — сирота, который не может постоять за себя, которого жизнь ни за что уже наказала, годится для их грязных махинаций. Листая фотографии сотрудников, хотелось стереть их с лица земли, но прежде изуродовать до неузнаваемости. Хладнокровно мыслящий старший инспектор, относящийся к делам, как к задачам и головоломкам со страниц учебников, без идентификации лиц и осознания их горечи, впервые начинает понимать, что такое неподдельная боль от страдания близкого или, что хуже, от его утраты. — Подожди… — всматривается внимательно в одну из фотографий. — Чонгук? Ты знаешь его? — Глаза… Где-то я его уже видел… Это же…«Как только Чонгук снова собирается поднять подопечного на руки, к ним подходит человек в возрасте, неопрятной внешности, в одних лохмотьях. — Будьте добры, подайте на хлеб… — тянет он ладонь к парням».
Нищий, который к ним подошёл у фитнес-центра… Вот откуда взялась такая враждебность по отношению к этому старику! Вот почему Чимин сорвался! Но ведь инспектор не знал и не мог знать этого, когда принялся отчитывать младшего! — Я должен вернуться, — резко вскакивает Чонгук, начиная расхаживать по гостиной в поисках верхней одежды. — Куда вернуться? В особняк? Так тебе же дали отгул! — Хосок, прости, но мне пора. Засиделся я уже. Жизнь без Чимина оказалась слишком серой, не хватает красок, — быстро накидывает на себя кожаную куртку. — Чонгук, может, вся эта ситуация с вашим недопонимаем, отстранением на время от работы — шанс обдумать всё и бросить? — встаёт за другом Хосок. — Исключено. Во-первых, я всё ещё участвую в этом деле, а во-вторых, там моё белобрысое сокровище, которое я собственноручно больше никогда не отпущу. Не люблю сравнения, но поверь, мой блондин тоже заслуживает, чтобы кто-то обнял и сказал: «Глупый мальчик, лучше тебя нет никого на этом свете».🔥🔥🔥
Если бы мотоцикл Чонгука не был простой железякой, то он бы обматерил своего хозяина по самое не хочу. Нарушая все правила дорожного движения, инспектор мчится к своему блондину, будто опасность тому грозит прямо сейчас. Перед его взором то и дело всплывают глаза-полумесяцы, которым пришлось пролить столько слёз из-за отморозков. Как? Как можно было поднимать руку на ребёнка? На покалеченного жизнью ребёнка; на ребёнка, которого бросила собственная мать? На спидометре, несмотря на камеры на дорогах, цифры только увеличивались и достигали максимально возможного предела для городских улиц. Уже через полчаса, хотя обычно дорога до района богачей занимает намного больше времени, мотоцикл, дымясь и шипя, тормозит у белоснежного особняка. Старший инспектор только сейчас замечает, что нарушил самое главное правило, которое могло стоить ему жизни. Он ездил без шлема. Ни скорость, ни прохладная погода и ветер не смогли разбудить его, потому что все мысли о Чимине занимали мозг и мучительной болью отдавались в область груди. Чонгук за пару шагов оказывается у входа в особняк, сразу же намереваясь подняться в комнату Чимина. — Чонгук? — окликает его Наён, но тот не слышит, поднимаясь по ступенькам. — Наён, это не Чонгук только что пронёсся как ураган? — заходит Чанёль, который тоже остался незамеченным телохранителем, вслед за последним в гостиную.🔥🔥🔥
— Гуки? — зовёт инспектора стоящий на противоположной стороне Минхёк. — Гуки! — отпускает руку няни, подбегая к нему. — Как ты, малыш? — сразу подхватывает ребёнка Чон, от голоса того немного приходя в себя. — Добрый день, — даёт знак няне, что всё в порядке. Она здоровается в ответ, кивает и отходит. — Я холошо! Ты знаешь, сколько мультиков смотлели с бабушкой! Потом с блатом. Мы же посмотлим вместе?! — воодушевлённо выдаёт мальчик. — Если просит маленький господин, то я не могу отказать, — проводит пальцем по пухлой щеке ребёнка. — Минхёк, ты знаешь, где Чимин? — Ты блата ищешь? Он со своим длугом! Вышли мне купить лезинки. Такие кислые-кислые, — принимается смешно морщить лицо. — С другом… — тихо произносит Чонгук, а после резко вздрагивает от знакомого голоса. — Именно. С другом, — подтверждает поднимающийся Пак. — Чимин~а! Смотли, кто плишёл! А ты говолил, что он больше не вельнётся! Желание броситься с объятиями к Чимину, до боли сжать хрупкую талию неимоверно велико. Как же он тосковал по этому блондину, чёрт побери! Откуда вообще взялись эти неконтролируемые сильные чувства к мальчишке?! Чимин тоже не уступает, из-под опущенных ресниц следя за выражением лица Чонгука. Аналогичное желание зарождается и в его груди. Как бы не хотелось признавать, он очень скучал по этим тёмным глазам. «Ау, Земля вызывает Чимина и его гордость в придачу! О чём мы договаривались?! Ты всегда должен быть начеку!». Он вроде как больше не намерен показывать слабости. — Иногда взрослые ошибаются, малыш, — тянется к брату Чимин, подхватывая на руки, немного соприкасаясь с пальцами Чонгука. — И я не про свою ошибку, Чон, — расслабляется, смотря уже выжидающе на телохранителя. — Но ошибки можно исправить… — Можно, но бывает уже просто не нужно, потому что не имеет смысла, — пожимает плечами. Минхёк смотрит то на одного, то на второго, моргая глазками, потому что совсем не понимает, о чём говорят старшие. — Вы купили мне кислую лезинку? — Да, Минхёк, — не смотрит на брата. — И себе тоже прихватили резинки, — выделяет особо последнее слово и следит за реакцией Чонгука, а после, довольный собой, продолжает: — с клубнично-банановым ароматом. Чонгук на время задерживает дыхание, успокаивая себя тем, что Пак играется на его нервах. Заслужил же. — А где Тэ? — Он уехал, но обещал, что снова приедет повидаться с тобой, — целует лобик млашего, делая вид, что телохранителя здесь просто нет, — и со мной. — Чимин, мы можем поговорить? — напоминает о себе последний. — Сладкий, нам не о чем с тобой говорить, — спокойно отвечает Чимин и сразу же обращается к брату: — Пошли, родной, проведу тебя. Чонгук, услышав обращение к нему, немного ободряется. Его хотя бы не игнорируют совсем. А могли и вовсе выгнать. — Чонгук? — поднимается Чанёль, когда блондин уходит с Минхёком в комнату мальчика. — У тебя же ещё два дня отпуска было? Ничего не случилось? — Нет-нет. Просто не привык без дела сидеть. Хотя и так не утруждаюсь. Но одному уж очень скучно оказалось находиться дома. — Понятно, — кивает Чанёль. И он действительно понимает причину прихода. Но тактично пока решает промолчать. — Если есть желание поговорить с господином Паком, то он у себя. Чанёль больше ничего не добавляет. Начальник охраны успел за всё время своего нахождения в этом особняке повидать многое. Но вот нескрываемую страсть между тридцатилетним телохранителем и подопечным — довелось впервые. Раньше, заподозрив такое, он, не раздумывая, достал бы из-за спины оружие, завалив парня прямо на дорогущем, так не вписывающемся в интерьер ковре, подаренном арабским шейхом. А только после объяснялся бы с боссом. Но в ситуации с Чонгуком и Чимином почему-то хочется бездействие оправдывать тем, что это вопросы личные, и пока происходящее не мешает работе телохранителя, он вмешиваться не будет. На деле же причина в том, что слишком тёплые чувства вызвал этот темноволосый парень. Его бесстрашие, упорство, доброта, сострадательность — всё это не могло не подкупать. В Чонгуке начальник видел себя. Себя до того, как решил посвятить всю жизнь благополучию семьи Пак. Нет, он не жаловался. Его всё устраивало, потому что он стал частью этой семьи.🔥🔥🔥
Чонгук уже минут двадцать, сидя в кабине, следил за тем, как Пак Гоюн нервно стучит по клавиатуре своего ноутбука. — Не понимаю… — уже в который раз повторяет он. — Что-то случилось? — Чонгук молится, чтобы после последней передачи файлов не осталось следов на компьютере. Он ведь действовал строго по скриптам айтишников из ООБ. — Нет, просто уже полчаса пытаюсь открыть документ, но никак. Выдаёт ошибку, — кусает губу, не отрывая взгляд от экрана. — Ладно, вызову потом наших специалистов. — Дайте я посмотрю, — пытается не выдать панику. — Я сдал на «отлично» экзамен по информатике. — В школе? — приподнимает недоверчиво бровь и одновременно уголок губ Гоюн. — Доверьтесь, — отвечает Чонгук такой же улыбкой, подходя к компьютеру, начиная щёлкать на документ, успокаиваясь. — У Вас по умолчанию стоит программа, которая не отобразит этот формат. И Вы всё это время просто так кликали на него? Если знания у меня на школьном уровне, то у Вас их и то меньше, — бездумно на радостях говорит Чонгук и только после понимает, кому он это сказал, не оборачиваясь и краем глаза следя за реакцией Гоюна. Но тот, к удивлению инспектора, начинает громко смеяться. — Пристыдил ты, парень, меня, — хлопает по плечу. — Совсем я постарел, — меняется снова местами с Чоном, присаживаясь на своё кресло. — Уж подумал, что хакеры поработали, — смахивает слёзы в уголках глаз. — Ладно, теперь я весь во внимании. — Когда в последний раз мы с Вами разговаривали, — тоже делается серьёзным Чонгук, пытаясь не выдать смущения, — Вы дали мне время подумать, хочу я продолжать работать или нет. — И ты принял? — Принял. Я остаюсь, — с полной решимостью говорит он. — Если Вы, конечно, этого ещё хотите. — Чонгук, ты хороший парень. Даже узнав, кто я на самом деле, чем занимаюсь и с какими опасностями можешь столкнуться, не отступил. И ведь дело не в деньгах. Я вижу в глазах людей доллары, когда они ложатся и просыпаются с мыслями о зелёных бумажках. Но ты не такой. И это похвально. Таких людей держу рядом с собой, потому что с ними уверен, что враг не приманит на свою сторону более благоприятными условиями. — Так я продолжаю работать? — Но есть одно «но», — делает глубокий вдох Пак Гоюн. — После последних событий с моим сыном, больше не хочу принимать за него решения. Чанёль сообщил, что он был не уверен в твоём возвращении. Не знаю, что между вами стряслось в моё отсутствие, но заставлять я его больше ходить в сопровождении с кем-то не буду. Если не согласится, то продолжим, как раньше, следить тайно, — протирает лицо глава семьи, а после зовет Чанёля, нажимая на кнопку. — Чанёль, попроси, пожалуйста, Чимина подойти ко мне в кабинет. Чон пропал. Блондин не сможет упустить шанс попрощаться с ним навсегда, не дав даже объясниться. Если бы не Пак Гоюн и его поддержка, в первый же день бы вылетел из особняка. Чимину сегодня официально предоставили такую возможность. Чонгук потеет, когда через несколько минут дверь открывается и помещение наполняется ароматом любимых духов. Он готов носом вжаться в основание шеи мальчика, вечно вдыхая этот аромат. — Сын, проходи, присаживайся, — показывает на кожаный диван Гоюн, воодушевившись, что последний не проигнорировал его просьбу, несмотря на натянутые отношения. — Не нужно. Что-то хотел мне сказать? — тон выдаётся не таким холодным, каким ожидали все присутствующие. Чимин умеет удивлять. — Да. Скажи, ты хочешь, чтобы Чонгук продолжал работать у нас, в частности на тебя? Сердце Чонгука замирает в ожидании. Он знает, какой ответ даст блондин, но глупо продолжает надеяться на чудо. А в чудо надо верить. — Да мне без разницы, — приподнимает плечи. — Если хочет, пусть остаётся. Старший инспектор ликует. У него есть время помочь Гоюну, приостановить Намджуна, а, что самое главное, добиться прощения любимого мальчика. — Вот и отлично. Рад, что всё так вы… — прерывает Гоюна звонок на телефоне. — Простите меня. Срочный, должен ответить. — Если всё решилось, то мы пойдем, — подталкивает темноволосый Чимина на выход и закрывает дверь. — Эй! Что ты себе позволяешь?! — отталкивает парень Чонгука, когда они немного отходят от кабинета. — Руки убери! Не важничай и не делай неправильных выводов. Я же обещал, что не буду мстить? Мне действительно без разницы, будешь ли ты или кто-либо ещё рядом. Чон Чонгук, читай по губам, — начинает произносить по слогам. — Ты. Мне. Без-раз-ли-чен. Чонгук, самодовольно ухмыляясь, потому что стук сердца блондина чувствуется и на расстоянии, одним резким движением хватает за запястье и толкает спиной к стене, подаваясь вперёд. — Идиот, что ли? Дай пройти! Чон, не желая нарушать зрительный контакт, и на миллиметр не двигается, а вместо этого выставляет руки по обе стороны от Пака, не оставляя место для отступления, захватывая в плен. — Да что ты… — Почаще повторяй, что я тебе безразличен, — приближается он к Чимину, почти соприкасаясь с ним носами. — Может быть, начнёшь верить в это. — Чему радуешься? Тебе всего лишь снова приказали охранять мою задницу… — шепчет ему в губы. — Это ты про ту, на которую я запал? — опускает одну руку на талию Чимина и пальцем приподнимает тонкую ткань футболки, сжимая и ощущая мягкость оголенной кожи, намереваясь спуститься ещё ниже. — Да, ту, которая тебе не светит, малыш, — воспользовавшись тем, что захват ослаб, блондин плечом толкает телохранителя, освобождаясь. — Точнее, больше не светит, — сексуально поправляет волосы и уходит, демонстративно виляя бедрами. — Ну-ну. Как говорится, поживём — увидим, — улыбается Чонгук, скрестив руки на груди и провожая взглядом своё сокровище, которое, прежде чем скрыться за углом, демонстрирует маленький средний пальчик. Что за дела? Старший инспектор будет бегать за каким-то парнишкой? Да где это видано, где это слыхано?! Будет.