Между льдом и пламенем

      Ни в коем случае Гермиона не собиралась и не хотела критиковать свой собственный факультет, но порой… Рональд вел себя, как свинья. Ну, в самом деле, кто выдержит его прием пищи, когда он пытается заполнить весь свой рот несчастным сандвичем и еще что-то сообщить Невиллу?       Сегодня, когда Башня, была в полном распоряжении Старосты девочек, Грейнджер позволила себе немного повеселится и пригласила друзей: Гарри, Джинни, Рона, Лаванду, Невилла (пришедшего с Ханной старостой Хаффлпаффа, обрадовавшей третьего провиантом, что она раздобыла у добрых эльфов, чья кухня соседствовала с Башней желтых) и Полумну.       Беседа протекала оживленно и даже захватила Гермиону, так как Невилл удачно вставил о заживляющих мазях при травмах, полученных по вине этого ужасного варварского квиддича (как выражалась частенько гриффиндорская отличница), и разговор перешел на Колдомедицину, так как Ханна Аббот собиралась после завершения Хогвартса поступить на колдомедика и стажироваться в Св. Мунго.       — А по-моему, все эти примочки и мази просто бред, — разбрасывая листья салата в разные стороны, с набитым ртом заявил Рон.       — То-то у тебя рука цела и невредима, — хмыкнула Гермиона. Воспоминания подкинули один из первых эпизодов прошедшей Войны, когда они втроем с Гарри и Роном успели ускользнуть от Яксли из Министерства в последний открытый камин, а затем аппарировать в лес Дин. Из-за того, что Гермиона не могла полностью сосредоточиться над мысленным видением места, куда они должны были попасть, и угрозой в виде одного из Пожирателей Смерти, Рональду не повезло, и групповая аппарация практически лишила его половины руки, но Настойка Бадьяна восстановила ее целостность, к счастью парня, хотя, наверное, за ним, как за Героем все равно бегала бы половины Британии, так как вторая просто напросто предпочитала Гарри, не обращая внимание на Джинни Уизли, появлявшейся под руку с ним на всех снимках в газетах, где не было остальной части Золотого Трио. Гермиона передернула плечами, когда в голове всплыл образ вездесущей Скитер, что норовила подловить их везде. Только Гринготтс и Хогвартс оставались для нее неприступными крепостью.       — Один Бадьян, — кивнул Рон и поежился, вспоминая боль и крики, что не красили его, парня, в глазах Гермионы, выдержавший пытки сумасшедший тетки Малфоя с большим достоинством, чем это бы сделал он сам.       — Позволь мне с тобой не согласиться, — мягкого возразила Ханна, чувствовавшая себя не совсем комфортно в среде шумных гриффиндорцев.       Хаффлпафф, конечно, спокойствием не отличался, но был немного медлителен и тих в действиях, больше работая над сплоченностью факультета, чем на бравое подбадривание одного выбранного героя или героини, как обычно, делали этого красно-золотые. Но стоит заметить, что это им удавалось на славу и их представители часто удостаивались чести оказаться на страницах учебников по истории, что редко бывало с другими факультетами, если это не касалось кого-то из великих волшебников-чистокровок.       — Возражай, — махнул рукой Уизли и, не предполагая, что у девушки есть, что сказать в защиту колдомедицы, не заметив ее приоткрывшийся уже рот, отвернулся к Гарри. — Что скажешь, думаю, в этом году мы возьмем Кубок, — Рон завел прежнюю любимую шарманку, заставляя Гермиону закатить глаза и одобрительно кивнуть Ханне, прося ее продолжить.       И разговор в гостиной разделился на: квиддичных игроков и поклонницу Рона Лаванду и любителей и будущих колдомедиков. Полумна примкнула ко второй группе, делясь знаниями о полезных свойствах шкурок каких-то африканских животных, по ее описанию похожих на ящериц.       — Мне кажется, Малфой что-то знает о подобных зельях. Они часто встречаются в дневниках или в семейных книгах у чистокровных родов, — тихим голосом проговорила Лавгуд, но Рон, у которого, видимо, слух обострялся, когда где-то поблизости речь шла о Малфое или о чем-то или ком-то, связанным со Слизерином, резко развернулся к группе «Уникум», как он назвал ребят несколько минут назад.       — Малфой?! — воскликнул он. — Да что этот белобрысый хорек может вообще знать?! — возмущение Рона можно было расценить, как то, что Малфой посягал на его умственные заслуги перед всем магическим сообществом, унижал его перед другими, присваивая его знания себе.       — Ну, — протянула Луна в своей привычной манере. — Обычно в книгах чистокровных семей хранятся рецепты зелий или даже руны заклинаний, что создал один из членов семьи, которые недоступны для чужих глаз в прямом смысле — страницы зачарованы так, что написанное могут видеть только члены рода, — девушка отклонилась от темы разговора, но вовремя вспомнила, тряхнула головой и озвучила то, что они обсуждали. — Малфой, может знать, как убрать шрам на руке Гермионы.       — Малфой?! — снова воскликнул Рональд. — Клянусь Мечом Годрика, что, если Малфой и знает, он ни за что не поможет Гермионе только потому, что она магглорожденная! — этих слов в гостиной не ожидал никто, особенно Гермиона.       Девушка резко встала с кресла, теперь возвышаясь над Рональдом, что удобно расположился на нем с остальными однокурсниками за исключением Невилла, севшего на полу около Гермионы.       Грейнджер и подумать не могла, что Рональд Уизли, один из ее самых близких друзей, когда-либо (может быть только вначале первого курса) задумывался о чистоте ее крови! Это было узнать тем хуже, что Рональд был с ней рядом постоянно, не стеснялся списывать домашнее задание, пользовался ее знаниями, и вместо уроков проводил время в праздных разговорах с другими гриффиндорцами, не очень удачно качался на метле около колец, называясь гордо вратарем, или зажимался с Браун по углам Замка или в гостиной, не стесняясь никого (и преподавателей в том числе)! И эти случайно сорвавшиеся слова в миг открыли Гермионе глаза на очень многое в поведении Рона (или казалось, что открыли, учитывая в каком разгневанном от обиды эмоциональном состоянии находилась девушка): Рональд Уизли считал себя чистокровным волшебником, которому не надо было прилагать и толику усилия, чтобы заклинание сорвалось с конца его волшебной палочки и угодило прямиком в цель; он был лентяем по той причине, что он уже был особенным среди большинства населения планеты — в его жилах текла магическая кровь; Рональд использовал Гермиону все эти годы, потому что считал ниже своего достоинства штудировать школьные учебники; Рональд Уизли воспринимал труды магглорожденных и полукровок как что-то для них необходимое, то, что поможет им выжить в их мире, в мире волшебников, даст иллюзию, что они хоть что-то значат для ядра волшебного общества.       И это открытие, а можно не сомневаться, что в нем есть хотя бы крупица здравого смысла, вывело из себя Гермиону Грейнджер намного больше, чем все выходки Малфоя и остальных слизеринцев вместе взятых за все годы, проведённые в Хогвартсе. Слизеринцы не скрывали своего отношения к ней и ей подобным, не прикрывались дружбой, а говорили в лицо все, что думали, все, чему их учили с рождения думать о магглах и магглорожденных волшебниках, каким-то чудом, капризом Мерлина, угодивших в их мир. А сказанное только что Роном, сводилось к тому, что он не считал себя обязанным помочь магглорожденным. Его интонация не могла обмануть Гермиону, ведь замолчали все, находящиеся в гостиной.       И если кто-то захочет понять испытываемые в этот момент чувства гриффиндорки, их можно описать двумя словами и одним предлогом: Нож В Спину.       — Как вовремя вспомнили про Малфоя, — с нескрываемым раздражением, медленно, в походящей на упомянутого слизеринца манере, произнесла Гермиона. — Он уже скоро будет здесь. И я не собираюсь портить сосуществование с ним в одной Башне только, потому что забыла ему сообщить о маленьком сборе друзей. У нас с Малфоем согласованы правила, и я не намерена нарушать их, — отчеканила Староста и, бросив на Рональда испепеляющий взгляд, удалилась в спальню под гнетущую тишину, что повисла в гостиной.       — Братец, да ты просто мастер свинтить ерунду, — упрекающе бросила Джинни, вставая с дивана и утягивая за собой Гарри.       — А что Рон такого сказал? — Лаванда непонимающе хлопала глазами с длинными накрашенными ресницами и переводила глуповатый взгляд с одного сидящего в комнате на другого, чем полностью вывела из себя Джиневру, вызвала упрекающий взгляд со стороны скромный Ханны и весьма слышимый вздох, сорвавшийся у Полумны. Невилл с Гарри переглянулись, покачав головами.       — Я согласен с Лавандой. Никто не будет помогать магглорожденным. Это известный факт, и не надо из этого раздувать нечто! — Рон встал и скрестил руки в защитном жесте.       — Рональд! — взвизгнула Джинни и этим напомнила Молли. Рон поморщился этот высокого голоса сестры. — Ты хоть соображаешь, что сейчас говоришь? — прошипела она, беспокоясь, как бы подруга из своей спальни не услышала их.       — Ты слишком носишься с Гермионой. Она вообще ставит Малфоя выше нас, ее одногруппников, ее друзей! — воскликнула Лаванда, вставая перед Роном, будто бы она могла защитить своего парня от его же разгневанной сестры.       — Ты потеряла последние мозги Браун? Хотя стой, не отвечай. Их у тебя никогда и не было, — зло хмыкнула Джиневра, смерив одногруппницу не обещающим ничего хорошего взглядом. — И давай на чистоту. Я не понимаю, как это Рон носится с тобой, ведь слова Паркинсон стопроцентная правда. И нечего оправдываться мне тут, — Джинни жестом оборвала попытку Лаванды что-либо сказать в свою защиту, а Рона защитить свою девушку (но правда в том, что его аргументация в этом вопросе была весьма слабой, так как Дин и Симус осведомляли о личной жизни всех и каждого в Замке, и Браун не стала исключением — все знали о ее богатом опыте). — Рональд, и тебе я не должна удивляться. Двое без мозгов — идеальная парочка! — сестра усмехнулась, посмотрев на пораженного ее словами брата.       — Учитывая, как слизеринцы молчат, а Гермиона носится с Малфоем, не стала ли наша любимая отличница подстилкой для Пожирателя, а? — нанесла сокрушительный удар по двум фронтам Браун, нагло ухмыляясь от мысли, что поразила ее недалекую голову в столь нужный в словесной баталии момент.       Лаванда еле давила из себя улыбки Джиневре и Гермионе, которым, как она считала, повезло больше других. Хотя ни та, ни другая, снова же по ее мнению, не отличилась ни красотой, ни обаянием, а только умели махать палочками и выкрикивать заклинания.       — Браун, тебе стоит закрыть свой рот, — грубо сказал Гарри, вставая на защиту подруги.       Джинни бросила на Поттера незаметный в этой перепалке взгляд: глаза парня сверкали так, будто он готов был броситься и на Лаванду, и на Рона ни одним Экспеллиармусом, а Авадой. И Уизли уже пожалела, что молча не ушла из гостиной, а развернула кампанию по защите Гермионы.       — Не удивлюсь. От этих магглорожденных подобного ожидать стоит. Нам Реддл это доказал, — хмыкнул Рон.       — Он был полукровкой, — прошипел Гарри. — Что, хочешь и меня обвинить? Может я тоже успел стать чьей подстилкой? — гневно выплюнул он.       — Я… Я... Я... Не это имел в виду, — промямлил и сразу стушевался Уизли.       — Ребята, если вы продолжите в том же духе, от Хогвартса и камня не останется. Нам пора расходиться, — вступил в перепалку, грозящую перерасти в крупную ссору, Невилл. — На выход, — резко скомандовал он, понимая, что никто не хочет сдвигаться с места.       Его гриффиндорские одногруппники кинули на своего старосту недовольные взгляды, но послушались мудрого распоряжения и гуськом, стараясь не пересекаться с друг другом взглядами, вышли из гостиной, разбившись на пары и решив добраться до своей гостиной разными путями во избежании дальнейших споров, так как единственный человек, способный их остановить, пошел провожать Луну и Ханну до их факультетских комнат.       Как только гости покинули гостиную Башни Старост, Гермиона распахнула дверь своей спальни с такой силой, что та с грохотом ударилась о каменную кладку больно позвякивая ручкой. Девушка спустилась, еле сдерживая магию, что искрилась на кончиках ее пальцев. Перевела дыхание и одним взмахом руки привела комнату в порядок: поставив стулья на прежнее место к столу, расставив подушки по местам и уничтожив какие-то пергаменты с тактикой игры, что так увлекательно расписывал Рональд, и другой мусор в огне камина.       Она соврала друзьям насчет Малфоя. Он предупредил, когда проходил мимо нее к Большому Залу, что сегодня будет ночевать в Мэноре, а Башня в полном распоряжении гриффиндорцев, и Малфой рассчитывает на ее здравый смысл, который поможет их временному жилищу остаться в целости и сохранности. Но об отъезде ее соседа не знали друзья, так что гадкий, по их мнению и по его репутации, слизеринец должен быть, как и полагается, прилежному, подающему пример другим школьникам Главному Старосте, вот-вот вернуться в Башню.       Из-за любопытства или забывчивости по причине злости, но Гермиона не поставила Заглушающее заклинание, и произошедший далее разговор в гостиной, без нее, привел ее совершенное смятение: она не узнала, что думает Джинни о магглорожденных (рассуждает, как брат? Или нет?); Рональда, теперь уже бывшего лучшего друга, совсем не смутило оскорбительное, возмутительное предположение Лаванды об отношениях Гермионы и Малфоя, что по словам той были весьма и весьма близкими; воспримет ли слова Рональда Гарри всерьез? Как у него вообще язык повернулся сказать такое про нее, Гермиону, что бежала к нему по первому зову и прикрывала его наглую задницу? И еще он оскорбил Гарри, что всегда был на его стороне и прощал за любые нанесенные Рональдом обиды? Казалось, все перевернулось вверх дном: Драко Малфоя чистокровного слизеринца не волнует кровь, что течет в жилах волшебниках; а вся семья Уизли вдруг, по словам, сорвавшимся сегодня с уст младших из них, оказались лицемерами, прикрывающими свою лень лояльностью к полукровкам и магглорожденным! И все эти мысли совсем не умещались в голове знаменитой отличницы Гриффиндора.       Правда, этому мешала совсем другая. Это была маленькая надежда избавиться о вечной памяти о Войне, которая маячила каждое утро и каждый вечер перед ее глазами, когда она вставала или ложилась в постель — шрам, оставленный Лестрейндж. Неужели, у Драко есть способ свести его? Может, Луна права, и в библиотеке Малфой Мэнора есть нужная книга? Как спросить об этом самого Малфоя? И поможет ли он?       И тут мысли резко сворачивали в сторону Рона и его слов. Кулаки сжимались и разжимались от злобы, бессилия и обреченности. Она никогда не сможет стать частью волшебного мира? Ее магия — это дар или проклятие? Почему из всех детей-магглов в ее районе именно она?       Крупные бесшумные слезы покатились по щекам Гермионы, когда осознание всей ситуации свалилось на нее похуже снежной лавины где-то в далеких Альпах в Италии или Швейцарии. Она прошла Войну. Она выиграла Ее. Но не стала больше того, кем являлась, когда первый раз ступила на мостовую Диагон Аллеи — она просто девочка, что может держать волшебную палочку и выпустить несколько простеньких заклинаний первого курса. Она грязнокровка, что случайно попала к великим волшебникам. Ха, какая ирония! Кажется, она начинает понимать Тома Реддла! А может ей пойти по уже знакомой дороге? Только теперь пусть страдают чистокровные. Объявить, что они ничего не стоят, жалкая кучка инцеста, что пытается, тужится сохранить свои последние силы. Уронить их ниже, в самый ад, где им и место, а затем с помощью верных ее волшебников, которые она, Гермиона Грейнджер, броско назовет Рыцари Света, стать главой нового магического мира? Это мысль заставила ее громко истерически засмеяться. Хриплый смех вырвался из ее сухого горло, ударяясь об каменные стены и звонко раздаваясь в каждом дюйме просторной гостиной. Гермиона вздрогнула, как и Малфой, что вошел в гостиную, услышав непривычный смех.       Драко бесшумно прошел, вставая позади дивана, на котором сидела девушка. Она не шевелилась, уставясь в одну точку где-то на камине, в котором дотлевали последние угольки. За окном уже было светло, а часы, что стояли на столе, показывали половину восьмого утра, но было видно, что гриффиндорка не спала всю ночь. Она настолько погрузилась в свои мысли после непродолжительного всплеска эмоций, выразившихся в смехе, что не заметила, как за ее спиной кто-то стоит. Драко не хотел ее пугать, но и не знал, как оповестить Грейнджер, что он уже вернулся. Ни ее поза, ни свет, не давали ему увидеть ее состояние и вид, но он знал, чувствовал по отчаянию, повисшему заряженным облаком в воздухе, что что-то произошло. И это что-то весьма серьезное. Связано с гриффиндорцами, потому что в ином случае, они сидели ли бы здесь всей гурьбой, пытаясь подбодрить свою Золотую Девочку. И тут к Трелони не ходи, Малфой знал, что виноват или рыжий, или выживший. И он точно выберет на следующем практическом по ЗОТИ того, кто из них виноват себе в пару, перед этим проследив, чтобы Гермиона была с Дафной, и устроит им все прелести жизни за десять минут.       — Ты уже готова к походу в Хогсмид? Не рановато ли, Грейнджер? — решился наконец Малфой и с привычной издевкой обнаружил свое присутствие.       Гермиона не вздрогнула, но медленно обернулась на знакомый голос, являя красные глаза с синяками под глазами и опухшее, зареванное лицо. В какой-то степени, это можно было назвать милым, потому что девушка, что сейчас сидела перед ним откинула привычную броню, находясь в том состоянии, когда уставшая от всего она сама нуждалась в защите, но Малфой не был настолько жесток и жесток вообще, чтобы не заметить, что подобный вид вызван чем-то посерьезнее, чем неудачная шутка веснушчатого или шрамоголового. Грейнджер нечитаемым взглядом прошлась по всей высокой фигуре одногруппника и равнодушно отвернулась обратно, уверившись, что это он.       Малфой небрежно кинул два древних фолианта на кофейный столик перед диваном и уселся около соседки с самым непринужденным видом. К слову, Грейнджер сидела на диване зеленого цвета. Неужто факультет готова поменять?       — Я отсутствовал меньше суток, а ты уже переводишься на Слизерин? — усмехнулся Малфой, пытаясь второй попыткой растормошить девушку.       — А так можно? — прохрипела Гермиона в ответ, все также смотря в одну точку.       — Прежде, чем узнать это, тебе бы не помешало выпить воды, — Малфой трансфигурировал стакан из галеона, что так удачно нашёлся у него в кармане дорожной мантии, наполнил его Агуаменти и подал девушке.       — Неожиданная доброта от совсем чужого человека, но спасибо, — сделав несколько глотков, уже нормальным голосом сказала Гермиона.       — Я не чужой человек, я твой коллега по Старостату и сосед по Башне, — полу шутя полу гордо ответил Драко. — Что на этот раз с твоими двумя идиотами? — он не удержался и задал волнующий его не из праздного любопытства вопрос.       Грейнджер сразу помрачнела и натянулась струной. Она просканировала Малфоя непонятным взглядом, а затем выпалила:       — Ты тоже за то, чтобы использовать труды умственные и научные в области магии полукровок и магглорожденных? — Малфой несколько раз моргнул, не понимая, с чего вдруг Поттер и Уизли могли вести разговоры на столь мудреные для них темы, и ответил бы ерунду, обозвав этих двоих, но серьёзное лицо Гермионы не располагало к ответам такого рода.       — Труд каждого волшебника должен оставаться только его заслугой, и не важно, какая у него кровь. Она не определяет то, кем мы являемся. Она не определяет нас, как личностей. Кровь — это данность, факт, но не более. Она не может быть лучше или хуже по определению, ведь из-за нее, мы ходим живыми людьми с бьющимся сердцем, а не являемся мертвыми существами как вампиры, — Драко ответил так, как действительно думал, не приукрашивая, не преуменьшая, но более коротко и ясно, чем он мог говорить на данную тему после пережитого.       — Спасибо, — слабо улыбнулась Гермиона.       — За что? — с долей удивления спросил слизеринец, в душе радуясь, что прежнее Грейнджер медленно, но верно возвращается.       — За честный ответ, — ответила она.       — Почему ты уверенна, что я ответил честно? — Малфой поднял левую бровь и ухмыльнулся.       — Такой ответ нельзя придумать за пару секунд, Малфой, — девушка отзеркалила его усмешку.       — Через час пора собираться в Хогсмид, — Драко посмотрел на свои наручные часы, он не желал развивать эту тему и дальше, Грейнджер находилась еще в подавленном состоянии. — Ты не спала всю ночь. Останешься в Башне? Я справлюсь со всем сам. Если что, мне помогут Дафна с Забини, — Еле заметное беспокойство проскользнуло в голосе Малфоя, когда он констатировал факт, что Гермиона не спала всю ночь, но это не вызвало у нее удивление — Малфой проницателен, как всегда.       — Ты спас мир от нового Темного Волшебника, вернее Волшебницы, — Малфой воззрился на девушку. — Я подумывала совершить небольшой переворот, — Гермиона большим и указательным пальцем показала крохотное расстояние между ними. — Поменять иерархию: сделать магглорожденных верхушкой магического общества, а чистокровных опустить в самый низ, но твой ответ не дал мне развить мой гениальный план, — она наконец-то рассмеялась, когда Малфой облегченно вздохнул, поняв, что это были просто глупые идеи, возникшие на фоне негативных эмоций. — А добрые эльфы Хогвартса спасут тебя от выполнения обязанностей Главного Старосты в одиночку, принеся кофе и завтрак прямо сюда, в Башню. Не хочешь позавтракать вместе? — знакомая улыбка озарила лицо Гермионы, когда она предложила Драко позавтракать вдвоем, избегая Большого Зала и одногруппников.       — Никогда не любил шумные завтраки, — кивнул Малфой, легкая улыбка скользнула на его губах в этот момент, поразив Гермиону своей искренней задорностью, что бывает у детей в моменты, когда они совершают что-то веселое, но запрещенное старшими или не доступное другим их сверстникам.       — Отлично! Твиллти! — позвала Грейнджер одного из знакомых ей эльфов Хогвартса.       — Мисс Грейнджер звала Твиллти, — эльф возник через секунду, поклонившись девушке. — Мистер Малфой, — домовик увидел сидящего около Гермионы Драко.       Для волшебного существа это стало неожиданностью.       — Да, Твиллти. Если тебя не затруднит, не мог бы ты принести нам завтрак, кофе для меня и… — Гермиона повернулась к однокурснику, как бы спрашивая, что будет он.       — Мне тоже кофе, пожалуйста, — вежливо сказал Драко.       — Конечно, Твиллти сделает все, как можно скорее, для мисс Грейнджер и мистера Малфоя, — эльф еще раз поклонился и исчез, щелкнув узловатыми длинными пальцами.       О, Твиллти есть, что рассказать другим эльфам Хогвартса (но после исполнения просьбы)! Вежливый Драко Малфой, сидящий вместе с доброй и заботливой Гермионой Грейнджер на диване цветов слизеринского факультета! И эти юные волшебники счастливы вместе!        Твиллти это почувствовал.