Между льдом и пламенем

      — Как интересно, — протянула Паркинсон, как только Блейз и Дафна рассказали ей события касательно Поттера.       Молодые волшебники укрылись от родительских и чужих глаз в одной из малых гостиных на первом этаже, подальше от парадных комнат. Эльф принёс им огневиски. И трое слизеринцев не собирались в ближайшие время покидать Малфой Мэнор. Где еще они так спокойно могут сидеть с бокалом крепкого алкоголя и обсуждать свои планы и стратегии, не боясь попасться старшим?       — Не могу разобраться, кто кому помешал во всей этой заварушке? — спросил Блейз, не обращаясь ни к кому конкретно.       — Честно? — подала голос Дафна, медленно цедившая первую порцию огневиски. Забини кивнул. — Малфой, — оба собеседника воззрились на нее с удивлением и некоторой обидой, будто она предала их. — Сами посудите, — начала объяснять Гринграсс. — Если бы Драко не помог избавиться Гермионе от того шрама, то между ними и не возникло никакой связи, а следовательно Привораживающие Чары Поттера сработали бы, и никто даже бы этого не заметил.       — А мне что с этим делать? Какая же хорошая кандидатура пропала, — тяжело вздохнула Панси.       Не то чтобы ее пугал Поттер после его неудавшегося плана своим несколько радикальным способом привязать Грейнджер к себе. Просто, теперь вставал вопрос: а нужна ли Герою другая девушка, не Гермиона Грейнджер? Паркинсон, не зная наверняка, энергию и силы по покорению Поттера тратить совсем не хотела.       — Уизлетта отвалилась. Я не сомневаюсь, что сейчас Герой играет комедию под названием «Предательство и разбитое сердце. Я ухожу», — хохотнул Блейз. — Ты смело можешь подкатить, Панс. Вас многое объединяет, — девушка вопросительно посмотрела на друга. — Подлая сущность, например, — итальянец подмигнул.       — Спасти жизнь всех, выдав его Темного Лорду, и на всю жизнь приворожить к себе человека, который даже ни о чем не подозревает — поступки противоположные, — вступилась за подругу Дафна.       — В любом случае, Поттер лучший вариант из тех, что предложили мне родители, — заключила Паркинсон.       Друзья не смогли не обсудить связанных магическим браком Малфоя и Грейнджер, что никак не могло уложиться в голове. Что же будет твориться в Хогвартсе, если представители факультета Салазара Слизерина, славившегося своей чистокровностью и знанием многих обрядов, оказались в некотором замешательстве: оказанная помощь может привести к нерушимому браку. Теперь уж никого из них троих, самых близких и посвященных практически во все тайны жизни Малфоя, не заставят провести какой-нибудь обряд на крови. Исключено.       Но Драко, как всегда, повезло. В конце концов, Гермиона Грейнджер одна из самых талантливых и известных волшебниц. Да и темперамент у них с Малфоем схожий. Остается надеется, что Мэнор после того, как они поселятся здесь на постоянной основе, не превратится в руины в первые две недели.

***

      В Башне Гриффиндора дела обстояли куда веселее, точнее здесь происходили бурные выяснения, главными участниками которых стали: Гарри Поттер, его теперь уже бывшая девушка Джинни Уизли, ее брат, Рон Уизли, и девушка последнего — Лаванда Браун.       — Еще бы она не обратила внимания на Блетчли, Гарри. Ты вечно носишься где-то, пропадаешь и совсем не обращаешься внимание на Джинни! — в какой раз повторяла эти слова Браун, словно заевшая пластинка.       — Согласен. Но, Джинни, неужели никого другого нельзя было найти? Дин всегда смотрит на тебя, только и ждет, когда ты его позовёшь. На худой конец это мог быть кто-то с Хаффлпаффа, но Слизерин! — Рональд покачал головой и зарылся в волосы пальцами.       Как родная сестра, так могла предать всю их семью и связаться со слизеринцем?! В голове просто не умещалось.       — Да не с Блетчли я! Сколько можно вам повторять?! — закричала красная от раздражения Джиневра. Гарри не хотел и слушать ее, говоря, что она предала его, предала его чувства и все в этом духе. Уизли была близка к убийству этой противной твари, Панси Паркинсон, которая, как и весь восьмой курс Слизерина, сегодня была приглашена в Малфой Мэнор.       — Джинни, мы же на твоей стороне, — Лаванда попыталась приобнять подругу за плечи, но та тут же скинула ее руки. — И вообще, слизеринцы не плохие ребята.       — Ты защищаешь слизеринцев? — Рон вскинул голову и как-то странно посмотрел на свою девушку: может и она крутит с кем-то из них шашни за его спиной, и Паркинсон права?       — Нет, просто констатирую факт. Но мой Бон-Бон в сто раз лучше кого-либо в мире, — и Лаванда, забыв о расстроенной и рассерженной Джинни, села на подлокотник кресла Рона и громко чмокнула того в рыжую макушку.       — Мне надоел весь это спектакль — я ухожу! — резко заявил Гарри и, развернувшись направился к выходу из гостиной.       — Куда ты? — удивлено спросил Рон. В самом деле, не пойдет же Гарри в такую темень на метле вокруг поля круги наяривать.       — К Гермионе. Мне бы давно следовало признаться ей в своих чувствах, — все трое гриффиндорцев раскрыли рты в немом шоке, не зная, что и сказать на это неожиданное заявление: не уж то Гарри так расстроился из-за Джинни и Блетчли, что, скорее всего, были выдумкой мопса-Паркинсон, и воспылал любовью к Гермионе?       — Я щадил только твои чувства ко мне Джинни, — как-то отрешённо, смотря куда-то в окно проговорил Гарри. — Однако, ты не задумалась обо мне, когда целовалась с Блетчли…       — Да не целовалась я с Блетчли! — Джинни даже ногой топнула от досады. Что же за день такой: с каждой секундой ее «отношениям» с тем слизеринцем приписывают все больше и больше подробностей.       — Суть не в этом, — Гарри будто бы подавил вздох (в нем умирал прекрасный актер). — Сейчас это все не важно. Я ставлю точку в наших недоотношениях. И теперь свободно, могу признаться Гермионе, что давно в нее влюблен, — Джинни пробормотала что-то нечленораздельное и, как подкошенная, упала на диван. Рон посмотрел на друга, как на умалишенного, или это он что-то пропустил за все эти годы? А, наверное, все развернулось в палатке, когда он их бросил в лесу. Одних. Тогда все становится на свои места.       — Но Гермионы нет сейчас в Хогвартсе, — слишком спокойно для всей этой ситуации сообщила Лаванда.       — Что? — теперь настала очередь удивляться Гарри.       — Мне сказала Парвати, а ей Падма, а той Ханна, которая и видела, как Гермиона идет со старшей Гринграсс к кабинету Директора, — все тем же спокойным тоном сказала гриффиндорка. — Они обе были в дорожных мантиях, — добавила она, намекая, что и Гермиона сейчас в Малфой Мэноре.       — Быть того не может, — пробормотал Гарри. — Все равно, я буду ждать ее у Башни Старост, — и он уже подошел к портерному проему, когда кое-что вспоминал и обернулся в пол-оборота. — И, Джинни, верни мне карту Мародеров.       Девушка вздрогнула и ели слышно прошептала: «Я потеряла ее». Это было лучше, чем признать в том, что она добровольно отдала ее слизеринцам. Ха, она даже выгоды от сделки с ними никакой не получила. Хотя… Стойте. Есть же еще сегодняшний вечер. И Уизли незаметно для остальных немного воспаряла духом.       — Просто замечательно, — пробубнил про себя Поттер. Он попросит Гермиону что-нибудь придумать, чтобы найти пропажу. Но все потом.       Герой оставил друзей-гриффиндорцев в полном недоумении. Лаванда и Рон принялись бурно обсуждать, а не тронулся ли он головой, когда на несколько минут умер от рук Реддла (в очередной, можно сказать, раз). Джинни молча сидела, сосредоточено молясь Мерлину и Моргане, чтобы ушлые слизеринцы что-нибудь да придумали на приеме у Малфоев, и ее усилия по завоеванию сердца Гарри Поттер не прошли зря.       Когда в гостиную начали подтягиваться однокурсники, трое друзей прекратили свои рассуждения и тайные молитвы, не решаясь рассказать, что случилось с Гарри, пока он сам под руку не появится в гостиной красных с Гермионой. Но это должно было произойти не раньше завтрашнего дня. Насколько все были осведомлены, восьмой курс Слизерина отпустили в Малфой Мэнор до завтрашнего утра или вечера. Учитывая в последнее время дружеские отношения Гермионы со слизеринскими старостами, не стоило и ожидать, что она поспешит вернуться сегодня же.       Перед входом в Башню Главных Старост Гарри Поттера ждал сюрприз, а точнее Финеас Найджелус Блэк, решивший лично посмотреть на всем известного Героя и сказать несколько угрожающих напутственных слов: Блэки не дадут своих потомков в обиду.       — Гарри Поттер, вы не заставили меня долго ждать. Это хорошо, — отправив рыцаря гулять, покойный Директор водворился на его месте.       — Вы кажется не рыцарь, — гриффиндорец изучающе оглядел нарисованного мужчину, силясь вспомнить, где же он уже его видел.       — Верно, молодой человек. Я Финеас Найджелус Блэк. Если, конечно, вы не глупы, вы понимаете, кто я, — мистер Блэк окинул стоявшего перед рамой презрительным взглядом.       — Вы были одним из директоров Школы, сэр, — вспомнил Гарри потрет волшебника, который всегда с любопытством на него поглядывал, когда еще Дамблдор приглашал его к себе в кабинет.       Финеас Блэк утвердительно кивнул.       — Мне хочется быть кратким, предельно понятным, а главное — услышанным. Мне известно, что вы, мистер Поттер, баловались очень и очень страшной, неоднозначной магией. Как вы думаете, почему род Пруэттов не существует и поныне? — и не дожидаясь ответа, который ему был и не нужен, Блэк продолжил. — Я очень огорчен, что светлый волшебник вступил на тропу темной магии, при этом чуть не убив моего потомка, — глаза Гарри из-под круглы очков расширились: о чем толкует старик? — Вы не знали, и не могли знать, но мистер Малфой и мисс Грейнджер, за которой вы так отчаянно погнались, толком не разобравшись в своих мыслях и своем блуждающем в одиночестве сердце, связаны узами магического брака. Наложенные вами Чары (я даже не хочу произносить название), — и Блэк скривился в презрительной гримасе. — Могли лишить юную и очень талантливую волшебницу рассудка, а моего потомка жизни. Большая удача, что мисс Грейнджер попалась мне сегодня на глаза. Умершим дано видеть большее, чем живым, мистер Поттер. Конечно, никто из нас не предаст этот случай огласке, но я не буду удивлен, если Драко учинит собственную расправу над вами. Это было безрассудно и более, чем глупо с вашей стороны! — возмущенно, гневно закончил Финеас Блэк.       Гарри склонил голову, чувствуя за собой вину. И хотя у него в голове не укладывалась мысль о магическом браке между Гермионой и Малфоем, но это был факт, против которого он, Великий Гарри Поттер, пойти не мог, но который вызывал у него любопытство.       — Сэр, я осмелюсь задать лишь один вопрос: Гермиона добровольно вступила в магический брак с Малфоем? — не надеясь, что портрет строптивого и разгневанного его поведением волшебника удостоит ответом, Гарри все же не терял надежды.       — Молодые люди, даже не подозревали о магической связи между ними до сегодняшнего дня. Драко помог мисс Грейнджер («Хотя теперь, я могу назвать ее по имени. Моя хорошая девочка, что ей сегодня стоило пережить. Нужно будет не забыть напомнить про кольца Нарциссе, » — волшебник на какое-то время ушел в личные дела, а потом резко опомнился: от него же ждут ответа) избавиться от шрама, что оставила ей во время войны моя праправнучка Беллатрикс. В ритуале очищения требуется кровь родственника, нанесшего шрам. А заклинание содержит слова, схожие со словами древней брачной клятвой. И благодаря этому Драко и Гермиона связали себя узами магического брака. Вы не стоите того, чтобы я вам это рассказывал, мистер Поттер, но я не хочу, чтобы вы хоть как-то потревожили юную, теперь уже, миссис Малфой своими расспросами или каким-либо обращением. Забудьте о ней. Мой вам совет, которому вы должны последовать беспрекословно юноша. Иначе о вашей склонности к темной магии узнает весь Магический мир, — Финеас Блэк напоследок бросил грозный взгляд на стоявшего пораженного полученной информацией Гарри, и удалился из рамы, не забыв про угрозу, что вовсе не была пустой.       Гарри несколько минут стоял, не имея возможности сдвинуться с места. Неужели это он подтолкнул Гермиону и хорька к друг другу? Или это все же он спас жизнь подруге? Ведь если бы она решила вступить в магический брак, то тут же бы лишилась жизни. Малфоя, конечно, жалко не было. Но Гермиона? Ее так мучил шрам? Она так сильно хотела от него избавиться, что согласилась на помощь врага? Считала ли Гермиона Малфоя когда-нибудь врагом? Зная ее, Гарри мог ответить, не раздумывая — нет. Гермиона Грейнджер могла постоянно сталкиваться с Драко Малфоем в словесных перепалках, взаимных оскорблениях, но никогда не смогла ненавидеть своего однокурсника только за моральный урон.       Что же, Гарри Поттер, не Мальчик-Который-Выжил, он — Мальчик-Который-Одинок. И понурив голову, Герой всей Магической Британии наконец-то сдвинулся с места, уходя в глубь Замка, подальше от Башни Старост (он не боялся дуэли с Малфоем, но он не хотел, не желал, увидеть разочарованный взгляд Гермионы, обращенный к нему. Она не могла не знать, что он натворил. Они сражалась против Зла, а теперь и сам Гарри был Его воплощением). Неспешно, минуя коридоры и пустые кабинеты, Гарри вошел в зал Трофеев, где сел напротив Кубка, что выиграл Гриффиндор, когда за команду играл его отец. Имя Джеймса Поттера выгравированно на доске золотыми буквами. И это напоминало Гарри первый курс и Зеркало Еиналеж. Чтобы он увидел сейчас в нем? Родителей? Себя с Гермионой? Или??       Он не знал, сколько уже сидит на холодном каменном полу; золотые буквы начали переливаться под лучами утреннего ноябрьского солнца, но он не чувствовал холода, что царствовал в пустом Зале с такими же пустыми кубками и трофеями, что пылились здесь не одно столетие. Он не услышал цоканье каблуков и шелест мантии, что слегка волочилась по камням. Гарри не вздрогнул, когда около него показалась тонкая девичья тень.       — Давно здесь, Поттер? — откуда-то сверху раздался голос Паркинсон. Он ничего не ответил, все также смотря на имя отца, изливая свою душу перед просто буквами, прося прощения за то, что позволил себе забыть их с матерью борьбу против тьмы, забыл их жертвы, поставил ценность их жизни в ничто.       — Эй, — девушка присела на корточки и потрепала гриффиндорца по плечу. Гарри обернулся и посмотрел на нее равнодушным взглядом.       — Чего тебе, Паркинсон? Пришла посмеяться надо мной? — почему-то Гарри знал, что слизеринка в курсе всего произошедшего. И еще он начал смутно догадываться, зачем и кому понадобилось карта, которая на самом деле не была потеряна, а отдана Джиневрой в руки слизеринцев: просто так Паркинсон его бы здесь не нашла.       — О, нет. Но я немного разочарована в тебе, — с ухмылкой ответила слизеринка. Гарри приподнял одну бровь. — Знаешь, я буду предельно откровенной, ведь и у меня есть, что сказать про тебя, — на ее губах скользнула хитрая улыбка, но она не была такой уж неприятной вблизи.       — Даже тебя я смог разочаровать, — хмыкнул Поттер. Осознание, что одержимость Гермионой явилось следствием, наваждением, Войны, приводило Гарри в уныние, а Паркинсон своим присутствием не давала в него полностью впасть.       — Темными Магами сразу не становятся, Поттер, — философски заметила девушка. — Но знай, что ты до сих пор остаешься лучшей кандидатурой в списке моих потенциальных мужей, — Панси продолжала, не смотря на удивление парня. — Правда, ты не числишься в таком же списке у моих родителей, но это легко исправить.       — Иными словами, Блетчли — это способ устранения Джинни с твоего пути? — усмехнулся Поттер, вспоминая вчерашний день. Он теперь казался таким далеким и чересчур сумбурным во всем том калейдоскопе событий, что произошли меньше двадцати четырёх часов назад.       — Ты бы был достойным представителем Слизерина, — усмехнулась Панси.       — Зачем тебе я? — вернулся Гарри к ее словам о списках потенциальных мужей, в который он попал по не известным ему причинам.       — У тебя сносная внешность. Ты мил, если не становишься одержимым чем-то или кем-то, — принялась загибать пальцы с длинными ухоженными ногтями Паркинсон. — Ты независим. Известен. Богат. И потомок братьев Певереллов. Два последних плюса для моих родителей, — закончила Паркинсон. — И вообще соглашайся, Поттер. Так за тобой не погонится Драко. Он все еще взбешен при мысли, что ты чуть не убил Грейнджер, — вся эта ситуация с Чарами и неудавшимся Приворотом вызвала у слизеринки искренний смех.       — Брак по договору? — спросил Поттер, решив все же встать с холодного камня, и помог встать девушке, предложив для опоры свою руку.       — Благодарю. Что-то имеешь против? — она вскинула бровь.       — Нет чувств — нет бед. Я согласен, Паркинсон, — улыбка в духе учеников Слизерина появилась на лице Поттера, все будет не так плохо, если Гермиона его простит.       — Прекрасно, — хлопнула в ладоши Панси, довольная, что дело у нее все же вышло. — Не думала, что ты будешь так сговорчив. Но запомни, Поттер, никакой темной магии. Если что, я найду в фамильных книгах Паркинсонов, что тебе никогда не будут доступны, по-настоящему ужасные проклятья, — предупредила девушка.       — Идет, — Гарри протянул руку для рукопожатия и скрепления их «сделки».       — Нет, нет, — рассмеялась Панси, чем вызвала легкое замешательство Поттера. — Я не доверяю рукопожатиям. А вот если, мы сейчас вместе пойдем в Большой Зал на завтрак, и ты сядешь за стол Слизерина, на котором ты, к слову, и должен был учиться, этого будет достаточно, — Панси пошутила насчет стола, но гриффиндорец воспринял это всерьёз.       — Если только за ужином, ты сядешь за стол Гриффиндора.       — Почему бы и нет? — пожала плечами слизеринка и, подхватив Героя Магического мира под руку, прошествовала с ним до стола Слизерина, за который новоиспеченная пара села, не обращая внимание на перешептывание и любопытные взгляды, что могли прожечь в них дыру.       — Как думаешь, Гермиона сильно на меня сердится? — Гарри ближе наклонял к Паркинсон, чем вызвал еще больший шум. Одни только слизеринцы оставались невозмутимы, чинно продолжая завтрак, только кивая подходящим и садящимся рядом однокурсникам.       — Молись Мерлину, Поттер. Их задержала Нарцисса. Честно говоря, не думаю, что ты их будешь волновать. По крайней мере, теперь, когда мы, вроде как, пара, — в очередной раз за утро усмехнулась Панси.       — О, Поттер. Доброе утро, несостоявшийся Темный Волшебник, — последние обращение Блейз сказал так, чтобы никто, даже за змеиным столом, не услышал. — Кстати, хочу тебя обрадовать, консумация брака прошла успешно, — слизеринец окинул внимательным взглядом Поттера, но его реакция была нулевой.       — Что ты с ним сделала, Панси? — спросила Дафна.       — Излечила от одержимости, что возникла на почве сиденья в одиночестве в Зале трофеев, — рассмеялась Панси.       — Предатель! — на весь Зал раздался голос Рона, увидевшего Гарри, лучшего друга и гриффиндорца, за столом змеиного факультета.       — Не злись так, Уизел. Он просто сидит там, куда его и хотела распределить Шляпа, — крикнул через еще два стола Забини.       Лаванда хотела что-то сказать, вступившись за Рональда, но Джинни шикнула на них обоих, бросила грустный взгляд на Гарри и, отвернувшись, села за стол.       — Поттер, ты больше не с Уизли? — в разговор встрял Майлз, неожиданно возникшей перед Героем.       — Нет. Я с Панси, — в этот момент, Гарри почувствовал себя переходящим из рук в руки Золотым снитчем. Бедный снитч, оказывается, ему приходится очень плохо.       — Отлично, — и довольный Майлз бодро зашагал под взгляды своего факультета к столу храбрых львов.       Он что-то сказал Джиневре, видимо, извинения за недоразумение, а затем уселся завтракать за стол красных.       — О, времена! О, нравы! — над головами слизеринцев пронеся Кровавый Барон. — Приветствую, вас, мистер Поттер, — приведение отвесило поклон. — Предупредите, что я не желаю видеть мистера Блетчли у себя в Подземельях, — уже обращаясь ко всем студентам факультета Слизерин сообщило приведение и исчезло так же внезапно, как появилось.       — Поттер, сам пришел на верную гибель? — голос Малфоя раздался слева от Гарри, заставляя его повернуться.       — Гарри, я возмущена, — вместо приветствия сказала Гермиона, садясь около Дафны. Ее выражение лица было такое же, как и на первых курсах, когда Гарри и Рон нарушили правила, а она отчитывала их. Что же, буря миновала удачливого Гарри Поттера.       — Мы с Гермионой пришли к решению, что ничего не будем с тобой делать. Кто знает, может, если бы не ты с этими Приворотами, через пару лет, я или Гермиона свалились мертвыми прямо около алтаря, — криво усмехнулся Малфой, каждый раз подчеркивая имя неожиданно ставшей его женой Грейнджер.       — Но я еще не простила тебя, — добавила сама Гермиона, смотря на стол в поиске любимых булочек, а не на Гарри.       — Я буду терпеливо ждать твоего прощения, — смиренно ответил Гарри.       — Тебе некуда деваться, Поттер, — дружески похлопал его по плечу Забини. — Не обидь Панси, она не будет столь добра, как Гермиона, — дал совет парень. Панси рассмеялась смехом злой волшебницы.       — Они быстро спелись, — шепнул Драко Гермионе.       — Теперь у Дафны и Блейза будет время на себя, — заметила девушка, посмотрев на парочку сводников, Малфой кивнул.       Что же. Никто не умер. Никого не убили. Межфакультетская дружба была более чем налажена. Возможно, все стали счастливее, пережив два напряженных месяца по покорению и удержанию сердец, и хотя не все остались с тем, с кем желали, но жизнь или судьба не позволила им одиноко бродить по Хогвартсу в рождественские каникулы, а, заметим, в одиночку радоваться выпускному. Наверное, впервые у выпускников Слизерина и Гриффиндора была совместная колдофотография по собственному желанию, где они смеялись над брошенной специально в момент съёмки шуткой Блейза Забини, в которой выражалась надежда: Школа выстоит и выпустит их отпрысков, что точно переплюнут своих родителей по части шалостей и изобретательности в изощрённых планах сводничества.