Сломленный летать не будет

      Солнечные лучи опаляли лицо приятным тёплом. Глаза жмурились, не в силах глядеть на солнце. Недалеко шумел быстрый ручей, то и дело врезавшийся в острые камни. Природный фон разбавляли детские голоса. – Әке! (Папа!) – послышалось с боку. Карие очи открылись: их взору попался смугленький мальчик лет пяти. – Әке, бізбен ойнаңызшы! (Папа, поиграйте с нами!) Родитель мягко улыбнулся своему чаду, издал смешок, после чего поднял мальчишку на руки. Ребёнка прижали к широкой и крепкой груди, погладили по голове и понесли к его старшим братьям. – Ал, кішкентай тышқандарды ұстаймыз ба? (Ну что, поймаем маленьких мышей?) – спросил мужчина у младшего сына, усаживая того на свои крепкие плечи. Под смех и крики детей он побежал за убегающей парочкой, грозясь их поймать и защекотать.       Сладкие грёзы прервал протяжный, тяжёлый скрип металлической двери. В холодную камеру вступили высокие ботинки на небольшом каблуке. Связанный по рукам и ногам пленник поднял взгляд на вошедшего гостя его "покоев". Александр, коим был тот гость, сладостно улыбнулся, видя в глазах нотки презрения в перемешку с усталостью. Молодой правитель ступил к крылатому заключённому. Сев на одно колено, блондин коснулся чужого подбородка своими пальцами, скрытыми под тканью белой перчатки. – И тебе доброе утро, mignonne – промурлыкал русский, с забавой встретив шипение со стороны темноволосой бедствии. – Надеюсь, ты уже готов на здравый разговор, птичка не наглядная. Хотя, вы так злитесь на меня и шипите. Ну чем не дикий зверь, готовый в любой момент дать дёру. Может мне подрезать тебе крылья, м? Слышал, что дикие птицы не могут так улететь и остаются, приняв своё положение. – Многого желаете, – процедил связанный, чуть ли не рыча на собеседника. Стоило цепким пальцам отпустить заросший щетиной подбородок, как кочевник укусил один из них, крепко сжимая челюсти. Сверху послышался недовольный, болезненный возглас, после чего по его щеке прошлась звонкая пощёчина. Светловолосый пробормотал не известные казаху слова, после чего пнул его в живот, заставив упасть на спину. Связанные крылья согнулись под весом собственного носителя, от чего с уст слетел едва слышимый стон: а может то было от пинка под дых. Ханство придавливали подошвой в бетонный пол. И если бы не сошедшие ещё до конца раны, то это не приносило бы столько боли. – Продолжишь сопротивляться - тебе же худо будет, – выплюнул младший, смотря на басурмана. – А ещё раз попробуешь меня укусить, то я выбью тебе зубы к чертям собачьим. Казахское Ханство продолжал скалить зубы, однако перестал рычать, что не могло не радовать русского. Империя убрал ногу с груди пленного, присел около него и огладил колючую щёку. – Раз теперь ты настроен на разговор, то слушай дальше. Александр вздохнул, положил голову на одну руку. Он давно присматривался к этой вольной птице, но кто же знал, что с ней будет так тяжело. Ханство был свободолюбив, как орёл, от того и не податлив и не покорён. Его сложно усмирить, сложно подавить в нём стремление к собственной воле и независимости. – Ты перестаёшь вести себя, как дикарь, а я в свою очередь даю тебе благие условия жизни. Ты выйдешь отсюда, будешь жить в тепле и уюте, с нормальной едой, а не помоями, как тут. – С чего бы вам делать такое? – спросил мужчина, подняв правую бровь. Он хотел подняться, дабы сесть и быть на ровне со своим мучителем, по не мог пошевелиться: скованные верёвками конечности мешали этой авантюре. – О, не переживай, тут нет скрытых намерений. Просто красивым птицам требуется должный уход. – Я вам не выставочная птица, – рыкнул казах, дернувшись на бок. На его заявление молодой человек просмеялся, прикрыл глаза и покачал головой: – Конечно, конечно, – добавил Романов. – Ты лишь дикая, не приученная птица, чьим воспитанием займусь я.

**************************************************

      Иногда бывают ситуации, в которых мы не можем выйти себе в пользу. Некоторые глупцы говорят, что не бывают не решаемых проблем, однако они просто не встречались с такими трудностями, судьба ещё не показывала им черную полосу. Ханство понимал, что потихоньку катиться к тёмной, холодной пропасти, полной отчаяния и безвыходности. И день от дня он ломался, от него не оставалось ни кусочка. Его кровь и плоть, его продолжение, его сыновья, родные друг другу люди были готовы перегрызть глотки других, как будто они давние враги. С востока не утихали набеги джунгар, изводящие кочевую страну. Подавляя гордость, Манас видел спасение в помощи соседа. Но кто же знал, что это будет его роковой ошибкой. Он ступил за полосу невозврата.       Сколько бы не противился бывший хан, ему пришлось согласиться с чужими условиями. Может быть, это не будет таким плохим решением. Кто знает, вдруг он сможет высвободиться из лап русского, переехав на верхние этажи дворца. Первым делом кочевника отправили отмываться. И не взирая на его протесты, во всём процессе ему помогали служки. После банных процедур мужчину одели в новые для него одеяния. Смотря на себя в зеркале, крылатый в смятении знакомился со своим нарядом: белая, шёлковая рубаха с длинным рукавом и рюшами на воротнике и у запястий, узкие, тёмно-синий брюки, уходящие в коричневый корсет, перешитый под его особенность, как и рубашка, и темно-коричневые, кожаные сапоги по икры на лёгком каблуке. Следом его накормили - и да, Империя был прав, эта еда была в разы лучше того, что ему давали в темнице. – Бұған өкінбес пе екенмін? (Не пожалею ли я об этом?) – пробормотал себе под нос казах, садясь на просторную кровать без единой помятости. Сейчас мужчина не знал, что делать. Он оглядел своё новое жильё. Справа от кровати была небольшая прикроватная тумбочка, сделанная из темного дерева. Из того же материала была выполнена и сама кровать, а так же небольшой шкаф, находящийся слева, у стены. Напротив, у левой стены, находилась дверь, а у окна на правой стороне стены стоял письменный стол и кресло с мягкой, синей обивкой. Сам пленник же сидел на темно-синем покрывале, под котором было белоснежное одеяло, наполненное гусиным пухом. У изголовья кровати, вырезанное под незамысловатые узоры, лежали две большие, белые подушки, подле три синих, поменьше. Новоё жильё выглядело довольно уютным, но привыкшему жить в других хоромах, подобное место выглядело крайне сковывающе и давяще на его душу. Однако, Ханство не имел право критиковать покои царского дворца, наоборот, ему нужно быть благодарным за выделение такой крыши над головой. По крайней мере, так считал он сам, пусть и предпочёл бы жить на улице, но на свободе, чем в скованности в стенах.       Впервые Александра Ханство увидел ещё юным мальчишкой, яркие глаза которого так и сияли жизненной радостью. Он не лез в царские дела, но наблюдал за гостем чужих земель со стороны. Тогда молодой хан пытался установить дружбу с правителем русских земель и ушёл без успеха. Но тот голубой взгляд остался в его памяти крепко.       Много лет спустя они встретились вновь. От детского радостного взора ничего не осталось. Вместо них в глазницах будущей империи были лишь голубые, холодные льдинки. И пусть его лицо украшали любезные, дружелюбные улыбки, настоящий свет души ими перекрыть было не возможно. Всё так же сидя на кровати, заключённый сжал перебинтованные ладони. Что же случилось с тем самым ребёнком он не знал. Но очень сожалел о том, что повлияло на него. Вздохнув, мужчина кинул взгляд на зеркало у шкафа. Его очи так же не выражали веселые огоньки, что были в юношестве, что были на начале его пути, как независимой страны. Жизнь государств тяжела. И так или иначе они ломаются на своём пути. Это нельзя избежать, нельзя поменять. Он не сберёг от этого и своих детей. Однако, он и не смог дать им стать независимыми странами, как обещал давным-давно.       От тумана раздумий мужчину вывел скрип двери. Неужели они все издают этот противный звук? В комнату вошёл Империя с миловидной улыбкой на своём лице. Молодая страна встал в нескольких метрах от нового жителя спальни, убрал руки себе за спину, смотрел на своего пленного. - Теперь ты выглядишь гораздо опрятнее, - довольно произнёс он, сощурив глазки. - Хотя, не скрою того, что ты больно исхудал за всё то время, что бегал от меня и просиживался в темнице. Но ничего, это поправимо, раз ты теперь тут. - Какой толк вам содержать меня в таких условиях? Куда проще было просто избавиться от меня. - спросил Керей, поднявшись на ноги. Его руки легли на широкую грудь, что скрывалась под белесой тканью. Голубые глаза русского пробежались по заметным очертаниям, после вернулись к усталому лицу. - У всего есть свои причины, уважаемый. А у меня ответ довольно прост: ты мне интересен. Ты силён духом и телом, имеешь манеры, пусть порой и строишь из себя неотесанного хулигана. Но этим ты мне тоже нравишься. Я бы не хотел просто так потерять столь интересный объект для общения. Российская Империя подошёл поближе к своему собеседнику. В этих тёмных очах так и читались зародыши волнения, неприязни и противостояния. Император не мог отказать себе в мыслях о том, как сладко выглядел бы смирившийся взгляд двух глаз, потерявших стремление к свободе. Подобные думы не могли не вызывать на светлом лике самодовольную улыбку. Он будет постепенно ломать свою пташку, пойманную в клетку. Ломать, пока та не перестанет желать о полёте.