Невозможное дитя

Охота за хот-догом была краткой. Сигрид быстро нашла кафе поближе и, ощутив тамошние ароматы, здраво рассудив, что не обещала быстро вернуться, купила себе еду «великого» американского народа. После чего она пошла к парку, который был прямо через дорогу. То, что там было темно и местность была незнакома, ее не пугало. Ей уже приходилось ночевать в парках, когда дядя Вернон выставлял ее на ночь из дома. Никогда зимой, конечно, а то лечить ее еще! Хотя она почти не болела, но пару раз в летнюю пору такое бывало. В основном за ее проказы. Синяя краска для волос в шампуне, к примеру. Что? Она была бунтующим ребенком! Это близнецы Уизли думают, что они единственные шутники в школе, хотя это не так и она весьма любит подшутить, просто предпочитает делать это анонимно в отличие от них. Свободную лавку найти удалось быстро. Причем прямо под фонарем. Она с наслаждением плюхнулась на нее и приступила к «пиру», шурша бумагой и упаковкой на всю аллею. — Фу! — выдала она, едва надкусила бургер и распробовала вкус. — Какая гадость. В общем, Сигрид подозревала, что так будет, но просто из вредности, что она первая попробует еду янки, а не Дадли, купила эту штуку. А вот фри, четыре пончика, салат и стакан содовой пошел на ура. В какой-то момент, когда картошка стала подходить к концу, к ней присоединился рыжий и несчастный песель. Щенок совсем еще, выглядящий как помесь таксы и дворняги с огромными ушами, которому она и скормила тот несчастный бургер. Что тут скажешь, питала Сигрид слабость к псинкам. Они тихо и мирно наслаждались тишиной, иногда нарушаемой звуками сигналов и клаксонов, доносящимися с дороги. Все же это Большое Яблоко, которое почти не спит. Сигрид уже доедала свой паек, когда она поняла, что на нее кто-то смотрит. Пристально и внимательно. Сигрид постаралась не выдать того, что чувствует слежку, потому что, как ни странно, не чувствовала от этого взгляда угрозы и продолжала спокойно жевать картошку. Ну почти спокойно, насколько это возможно, когда за тобой наблюдают из темных кустов! Но, вероятно, все же что-то ее выдало. Из темноты слева раздался вдруг смешок, и глубокий голос весело произнес: — Хорошая выдержка для столь юного создания, но все же мечущийся взгляд и дергающаяся нога, выдает твое волнение. Сигрид тут же вскочила с лавки и обернулась в сторону голоса. При этом она одной рукой пыталась нащупать палочку за ремнем джинс, но едва разглядела того, кто с ней говорил, замерла.

***

Высокий, черноволосый, несколько болезненного вида мужчина медленно бродил по дому номер 4, что был на Тисовой улице, и водил длинным пальцем по рамкам фотографий, ни на одной, из которых не было того, ради кого он оказался здесь. Ни на одной из них не было его дочери. Его славной победы. Той, что появилась на свет, пока он пребывал в этом мире все эти годы назад, связанный чарами Всеотца, лишенный памяти и запертый в теле Лили Эванс-Поттер, наказанный за невинную шутку над одним из сановников из Альфхейма. И, о, каким потрясением было возвращение этих воспоминаний. Хотя Локи до сих пор не знал, смеяться ему или плакать. С одной стороны, он обнаружил, что у него есть чудесная девочка и набор воспоминаний о жизни, которой он действительно наслаждался, будучи Лили. Его родители были хорошими, заботливыми людьми, которые воспитывали его с любовью, гораздо более сильной, чем когда-либо показывал ему Один. У него были друзья, и в школе на него смотрели с почтением. Его магией восхищались, а не унижали за нее, его ум так же был оценен по достоинству. А с другой стороны… он обреченно осознал, насколько же его все же ненавидит вселенная и Норны, которые одарив его прекрасным первенцем, привязали его навечно к Тору, сделав того отцом его девочки. И что этот болван делал в Мидгарде все эти годы назад? Как попал сюда и зачем? И почему он не знал об этом, искреннее веря, что прошлогоднее изгнание этого идиота в этот мир было первым «визитом» того сюда за многие века? Но как уже было сказано, Норны его явно ненавидят, так что может в этом все и дело. Может именно поэтому Тор просто должен был вдруг решить посетить Мидгард, найти его, пока он был Лили Эванс, и они оба просто должны были… поладить. Но даже без воспоминаний, как он мог допустить такое? Как мог лечь под этого олуха, да еще и чувствовать это неуместное чувство родства и может даже влюбленности? Как вообще мог посчитать Тора очаровательным? Хель, как это унизительно! Локи чувствовал легкую тошноту только от одних размышлений и мыслей об этом. Это был обоюдоострый меч. Он любил свою маленькую девочку, но страстно ненавидел Тора, как и саму мысль о том, чтобы делить с ним дочь. Посему довольно быстро пришел к выводу, что ничего не будет говорить этому болвану. И не только потому, что не хотел делить своего первенца с Тором, но и потому, что боялся реакции Одина. Тот считал дитя смертным. И не знал, что его сын-идиот успел посетить Мидгард и что именно он посеял свое божественное семя в утробе Лили Эванс, а не Джеймс Поттер. Но если он узнает… То Один, без сомнения, попытается взять ее под свой контроль. Или того хуже… захочет ее убить, пока она не стала представлять опасность. Ведь, как ни крути, она первенец Тора и его наследница. Если, конечно, тот ее признает. Но если он не знает, то этого не случится, а вот если узнает… Локи не был до конца уверен, как поступит в таком случае Тор. Поскольку он вынужден был признать, что пребывание этого олуха в Мидгарде, во второй раз, изменило того к лучшему. Он уже не был таким высокомерным и дерзким. Однако Тор все еще оставался полным идиотом, и Локи не хотел, чтобы этот идиотизм отразился, или, не дай Норны, передался его дочери. Поэтому вариант о молчании был предпочтительнее, хотя мысль о том, что он неосознанно украл первенца у могучего Тора и первую внучку у Одина бесконечно его согревала. Немного подумав, он даже был благодарен болвану, что он был тем, кто подсел к Лили Эванс все эти годы назад. Ведь так ему не придется смотреть, как его дочь умирает, едва он ее найдет. И так уже было столько упущено… Найти девочку оказалось легко, но тот факт, что его дочь жила под одной крышей с Петуньей выводила его из себя. Еще будучи Лили он составил завещание, где было указано чуть ли не в первом пункте, что Петунье отдавать Сигрид нельзя. Впрочем, он догадывался, почему та все же оказалась здесь. Дамблдор. Тут невооруженным глазом была видна рука этого старого манипулятора во всей этой истории, и Локи обязательно нанесет ему визит, чтобы разъяснить громко и ясно этому старикану, почему нужно соблюдать чужие последние желания и почему не стоит трогать его ребенка. Но сейчас были у него другие трудности. Место, где жила Сигрид все эти годы, он нашел, но тут не было самой девочки. Он чувствовал ее магию (такая сила…) пропитавшую дом, но не видел следов ее здесь пребывания. Петуньи и ее семьи тоже здесь не было. Так, где… — Босс, — прервал его размышления голос его нового слуги Бартона, который все это время обшаривал дом в поисках зацепок. Мужчина появился со второго этажа и показал ему раскрытую записную книжку. — Тут номер рейса и дата вылета. Я пробил по своим связям и узнал, что семья Дурслей и их племянница улетели вчера на континент, — четко отчеканил Сокол. Локи прищурился. — И куда же? — проникновенно спросил он, пристально смотря в неестественно голубые глаза Бартона. — Нью-Йорк, — тут же отрапортовал тот, и губы Локи дернулись в едкой ухмылке. Ну, конечно. Куда же еще? И почему я не удивлен? В центре всех пороков этих смертных отыскать дочь тоже труда не составило, всего-то нужно было найти гостиницу, где Туни и ее семейство остановилось. Но его неуловимая девочка и тут на месте не сидела и посреди ночи отправилась на прогулку. Одна. В незнакомом городе. Да, здесь меньше было шансов, что на нее будут охотиться. Локи прекрасно знал о ее славе, которая обрушилась на его девочку, когда она пережила Смертельное проклятие, за что, опять же, он был благодарен Тору, как бы это ни было мерзко. Он так же успел разузнать, что в магическом мире назревала новая война с вновь вернувшимся Воландемортом, хотя министр-идиот продолжает всех уверять, что это бред. Более того, он выставлял психопаткой и жадной до внимания девчонкой его дочь! Еще один претендент на мучительную смерть в его списке сразу за Дамблдором. Но все же… Ей едва ли пятнадцать по рамкам этого мира, а по меркам бессмертных она и того дитя, а она бродит тут в ночи, где столько опасностей! Впрочем, эти мысли вылетели из его головы, когда он, наконец, впервые увидел свою дочь воочию. Она сидела на лавочке под фонарем, который освещал ее одинокую фигурку, посреди парка в полном одиночестве и ела. Ее темные косы (такие же черные, как у него) были немного растрепаны и откинуты назад, на светлой коже (опять же, как у него) щек был едва заметный отпечаток, вероятно, подушки, словно она только встала с кровати, а ее вздернутый носик забавно морщился, когда она попробовала нечто из своего ночного «перекуса». Девушка так же выглядела куда моложе, чем обычный подросток мог бы к этому моменту и, судя по всему, скачка роста еще не испытала, так как ее ноги только носочками доставали до асфальта пока она сидела. Но это было и понятно. Его заклятия, которыми он подавил ее наследие еще будучи Лили, все же решив не рисковать, если отец Сигрид и впрямь был богом, ибо в магическом мире еще помнили о их существовании и верили в них, явно еще не сошли на нет, и девочка росла, как смертная, но с некоторыми издержками. Но облик он ей не менял и сейчас, смотря на Сигрид, он видел только себя. Настоящего себя, а не того, кем был, пока он был Лили. И никаких напоминаний о Торе, кроме одного из ее глаз, который, как он помнил, был того же ясного яркого голубого цвета, как и у этого идиота. «И аппетита», — со вздохом подумал Локи, смотря как его дочь буквально вдыхает еду. Он никогда не обладал великим аппетитом, и эта черта его дочери могла передаться только от Тора. Но это терпимо. Даже с учетом подавляющего заклятия, девочка была чересчур тощей, что было видно даже в этом странном плаще из явно драконьей кожи. Тут Сигрид на миг застыла, как лань под прицелом, а потом вновь возобновила свой пир с бродячим псом, который к ней подошел. Девочка довольно успешно делала вид, что не заметила за собой слежки, но Локи был достаточно стар и опытен, чтобы заметить неуловимое движение ее головы в ту сторону, где стоял он, и то, как ее взгляд заметался по улочке в поисках отступления. — Хорошая выдержка для столь юного создания, но все же мечущийся взгляд и дергающаяся нога выдают твое волнение, — внезапно сказал он, и закусил губу. Локи не хотел показываться девочке, по крайней мере пока не уладится все проблемы с… читаури и прочим. Он и так выбивался из времени и Другой явно был им недоволен, но Локи все же смог его убедить, что ему нужно больше времени. Пока смог убедить. И за это время, он хотел побольше узнать о дочери, узнать о ее жизни и просто понаблюдать, но… Едва ее увидел, то понял, что даже этого мало и прежде, чем успел себя остановить, он выдал себя, рефлекторно перейдя в свою женскую форму. Не Лили облик принял, а свой, но женский. Он не знал почему так сделал, полагаясь чисто на инстинкты. А потом сделала шаг вперед. И оказалась под прицелом разных ярких глаз, и они, как и в первый раз, когда Сигрид только родилась, украли дыхание прямо из ее легких. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, а потом Сигрид прищурилась. — Я вас знаю? — произнесла она, и несуществующее, как многие думали, сердце Локи сжалось. Будь все иначе, дочь не спрашивала бы у нее подобное. Она сделала шаг вперед, покидая тень дерева, где была скрыта все это время и усмехнулась. — Нет, но я тебя знаю, Сигрид Поттер, — произнесла Локи, продолжая неторопливо приближаться. Ее шаги были неслышны. Даже скрипа не издавали туфли, которые она наколдовала вместе с черным платьем, чтобы не пугать ребенка своим видом и видом своих доспехов. Девочка окинула ее взглядом, но с места не встала и убегать не собиралась. В ее разномастном взгляде боролся огонек любопытства вперемешку с настороженностью, а рука незаметно тянулась за спину, вероятно, за палочкой. — Вы работаете на Воландеморта? — смело спросила она и вздернула подбородок. Ох, как была знакома эта упрямая поза, и со вздохом Локи поняла, что если внешностью девочка пошла в нее, то характером могла вполне пойти в Тора. Упрямство, смелость и прямолинейность явно были от него, как и аппетит. А может она просто была еще юна и неопытна. — Нет, — рыкнула Локи и тут же осеклась. Вот уж кого Локи не хотела пугать, так это собственную дочь, на знакомство с которой и так было слишком мало времени. Но, судя по тому, как немного опустились плечи Сигрид, ее пыл в отрицании принадлежности к когорте Темного Лорда и его приспешников, убедил девочку, что она не врет. Хорошо. Но нужно будет все же ее научить тому, что нельзя доверять так легко всяким незнакомцам посреди темного парка. — Тогда… кто вы? — подозрительно спросила она, а псина около ее ног вдруг гавкнула куда-то вглубь аллеи. Голова Локи дернулась в ту сторону, и даже прежде, чем с другой стороны парка появился Бартон, она поняла, что впереди опасность. Топот ног и силуэты людей, впереди который шел некто в костюме, по описанием похожий на наставника Сокола, Фила Коулсона, о котором тот говорил, это еще больше подтвердили. ЩИТ каким-то образом вышел на ее дочь, даже не зная кто она и пришел сюда. Хель! — Босс, нужно уходить, — предостерегающе сказал Бартон, держа руку на пистолете и встав за ее плечом. Локи холодно фыркнула, и сама это зная, и вернула внимание к дочери, которая успела вскочить с лавки, и чей невысокий рост и немного напуганные глаза заставили ее новоявленные защитные инстинкты еще больше обостриться. — Сигрид, — как можно убедительнее произнесла она, смотря то на девочку, то на приближающихся людей. — Идем со мной. Я не причиню тебя вреда. Девочка хмуро посмотрела на мужчин в черном, которые уже успели достать оружие и продолжали стремительно приближаться, а потом на нее. — С чего мне вам верить? — вызывающе произнесла она, и Локи про себя простонала, проклиная гены Тора и себя заодно, еще минуту назад ругающий про себя девочку, что она столь доверчива, а сейчас вдруг ставшая такой настороженной. Это не удивительно, ведь, по сути, она для нее незнакомка, как бы это ни было больно, но сейчас на это не было времени. Но и силой забирать ее нельзя, чтобы не подорвать ее будущее доверие, чего Локи не могла допустить. Сигрид — это все, что у него есть. Буквально. — Я знала твоих родителей и хочу лишь тебя защитить, — торопливо сказала она, а солдаты тем временем остановились и открыли рты, чтобы явно начать его обвинять, но краткий взмах руки, незаметный за спиной, и их главный на миг лишился голоса. Локи умоляюще посмотрела на дочь и протянула ей руку. — Идем со мной. К счастью, Сигрид была полна любопытства и желания узнать о своих корнях, чем была весьма похожей на нее. И как только заклятие с Фила Коулсона слетело, и он что-то начал кричать, она взяла руку Локи. Та не теряла времени и, схватив другой рукой Бартона, исчезла с глаз агентов ЩИТа в зеленых и золотых искрах одарив напоследок агентов своей фирменной зубастой ухмылкой.