Take me high and I'll sing
Oh you make everything OK.
We are one in the same
Oh you take all of the pain away.
Safe me if I become my demons.
Starset — My Demons
Больше ничего не происходило. Слизеринцы вместе со всеми участниками подземельной вечеринки вышли сухими из воды — Снейп не нагрянул в ту ночь с проверкой. Это действительно помогло студентам разгрузиться, отвлечься от скучных дней. Лишь Сару последствия вечеринки загрузили еще больше, но только ее, потому что она решила не делиться с друзьями новой информацией. Продолжались дни, похожие один на другой, как две капли воды, с отличием лишь в расписании занятий и блюд в Большом зале. Информационного просвета не было. Сара попыталась скользким путем остаться в кабинете с Римусом после занятия, но обязанность профессора проводить своих учеников на следующий урок не позволяла этого сделать. Ей удалось только послать Люпину вопросительный взгляд с тенью гнева, а тот, уловив его, отрицательно покачал головой. Сара не знала, как ей это трактовать: «Я действительно ничего не знаю» или «Я все равно ничего тебе не скажу»? Его опущенные брови, грустный и усталый взгляд и сутулость могли сопутствовать обоим вариантам ответа. В довершение, над Хогвартсом сгущались тучи. Солнце появлялось все реже, надежды на теплые деньки больше не было — суровый декабрь уже дышал в спину. Гарри переживал, что в первый матч по квиддичу будет отвратительная погода. Матч между Гриффиндором и Слизерином — первый за учебный год — решили не отменять. И хорошо, иначе поднялся бы страшный бунт. На тренировки пускали только участников команд, без зрителей и под присмотром мадам Трюк. Гриффиндорцам каждый раз выпадала ужасная дождливая погода, но последние тренировки перед предстоящим матчем были увеличены в количестве и было необходимо заниматься в полную силу. Сара хотела попробовать связаться с Сириусом через камин гостиной, но это не представлялось возможным из-за постоянного нахождения студентов в помещении. А когда последние ребята уходили спать, Сару саму клонило в сон и Гермиона утаскивала ее с собой в спальню. Сару раздражало, что происходит что-то нехорошее по ее вине и она даже не может узнать что именно и как она может помочь. Так проходила еще одна учебная неделя. Казалось, что не проходила, а ползла улиткой. В пятничный вечер перед квиддичем Сару***
Ощущение вбиваемых в голову гвоздей заставило Сару проснуться. Мысли были спутаны, боль окончательно сбивала с толку. Мышцы живота и ног неприятно ныли, локоть левой руки, на который Блэк попыталась опереться, отозвался жжением. Она перевернулась на правый бок и только тогда смогла сесть на кровати. Все движения Сара совершала максимально медленно, опасаясь спровоцировать очередную покалеченную точку на своем теле. Проморгавшись и добившись четкости зрения, она увидела, что находится в своей постели в гриффиндорской спальне. В комнате царил полумрак за счет задернутых занавесок — определить время суток не представлялось возможным. На стуле возле ее кровати сидела Гермиона, светильник, стоявший на тумбочке, слабо освещал страницы лежавшего на ее коленях учебника. — Наверное, желать тебе доброго дня будет неуместно, — осторожно произнесла Грейнджер. — Сколько я спала? — хрипло спросила Сара. Во рту и горле сильно пересохло. Гермиона отложила книгу, налила воды в стакан и протянула подруге: — Профессор МакГонагалл привела тебя около одиннадцати часов вечера… Порядка четырнадцати часов. — Спасибо, — Сара приняла стакан и неторопливыми глотками осушила половину. — Череп вот-вот по швам разойдется. — Мадам Помфри предвидела такую возможность и оставила тебе это, — на этот раз Гермиона подала ей небольшой стеклянный бутылек с изумрудной жидкостью. — Зелье от головной боли. Его нужно выпить сейчас залпом, чтобы устранить последствия снотворного зелья. — Снотворного зелья? — Сара взяла бутылек и покрутила его между пальцев, наблюдая за переливающейся жидкостью. — Ты испытала сильный шок прошлым вечером. Преподаватели решили дать тебе зелье, чтобы ты проспала спокойно всю ночь, — пояснила Гермиона. — Ничего не помню после того, как вернулась в замок, — поморщилась Сара, прикладывая ладонь со сжатым в ней пузырьком к виску. Она напряглась, чтобы воспроизвести в памяти вчерашний вечер, но это вызвало очередной удар молотком по нервам. — Пей давай, полегчает. Сара послушно откупорила флакончик и разом выпила зелье. Вязкая, приторно горькая субстанция обволокла слизистые полости рта и горла, тягуче стекая в пищевод. Девушка закашлялась: — Это можно запить? Гермиона кивнула. Сара выпила остатки воды в стакане, освобождая себя от мерзкого лекарства во рту, и вытерла губы ладонью. — Значит, меня напоили снотворным, поэтому я забыла последние минуты перед сном? — Примерно так. Можешь рассказать, что случилось вчера? Мне передали информацию лишь в общих чертах. Блэк тяжело вздохнула. Перед глазами вновь пронеслись картины прошлого вечера. Сейчас эта ситуация проживалась как-то трезво, с полным осознанием произошедшего. Пятнадцать часов назад здравомыслие словно заблокировалось, все произведенные действия были бессмысленными. В груди сжался тревожный колючий комок. — Глупая, повелась на его уговоры, — иронично усмехнулась над собой Сара. — С другой стороны, мы оба виноваты, что не уследили за временем прогулки. Разойдись мы раньше, я бы сейчас тут не сидела и не пила зелья от головной боли. — Говорить о ситуации было трудно, но она постаралась пересказать все в подробностях. — Почему я сразу не повела его к Визжащей хижине? — сопровождала Блэк свой рассказ лирическими отступлениями. — Да кто знал, что обращение произойдет раньше?.. Так, в общем, о чем я… Мы почти дошли до замка, когда из-за туч появилась луна и он начал превращаться. Я запаниковала, решила, что его нужно увести подальше от замка и как можно скорее. Видимо, надо было скорее уносить свои ноги, не знаю. Я думаю, он… прикончил бы меня, не появись внезапно Сириус. Он прикрыл меня собой. Оборотень ударил нас, так что мы упали на приличное расстояние. Сара дотронулась пальцами до левой щеки и подушечками почувствовала длинную тонкую корочку, растянувшуюся вдоль скулы, — быстро же здесь кровь вокруг ранки сворачивается. Или это Помфри свою руку приложила… — Помню, там был какой-то куст. Видимо, я об его ветку так, — продолжила Сара. — Потому что удар был только точно под бок. А потом отец обратился в пса… И я ничего не видела. Снейп забрал меня. Весь рассказ подруги Гермиона слушала с сопереживающим взглядом, нервно покусывая нижнюю губу. — Не надо винить себя. Главное, что сейчас все живы. Вам нужен отдых, уйдет некоторое время на восстановление, — сказала она. — Все живы? — подняла голову Сара. Гермина кивнула. — И Сириус, и профессор Люпин вернулись в замок практически целыми и невредимыми. — Мне нужно с ними поговорить, — Блэк встала с кровати резко, совершенно позабыв о боли. — Стой, тебе нужно лежать. Вам… да и нам… всем сейчас лучше не тревожиться лишний раз, — постаралась остановить ее Гермиона. — Ты не понимаешь. Он лежит сейчас там… — Сара притормозила. — Кстати, где он?.. Лежит и укоряет себя, ненавидит себя, не желает общаться и видеться с кем-либо, считает, что сотворил непоправимое. Строгий взгляд Грейнджер смягчился. Конечно, она все понимала и не могла предложить самый легкий выход из всего этого — ожидание. — Он в Больничном Крыле. Зелье подействовало довольно быстро — отметила Сара, что голова больше не раскалывается. Так передвигаться по замку было намного легче. Мышцы болели, но это было сравнимо с болью времен, когда Сара занималась танцами и на утро после тренировки казалось невозможным встать с кровати, но делать это приходилось, чтобы пойти в школу. Жаркая, яркая и уютная гостиная Гриффиндора выплюнула девушку в гнетущую атмосферу мрачных, холодных и пустых коридоров. Студенты послушно сидели в своих гостиных, соблюдая режим. Днем в учебные будни замок оставался по-прежнему живым, словно нововведения его не коснулись. В выходные дни Сара, конечно, вместе со всеми находилась в башне и совершала походы только до столовой и обратно. Видеть замок пустующим ей довелось только позавчера, когда она сбежала после отбоя к Римусу; но тогда безжизненные холлы выглядели совершенно естественно, Блэк даже внимания на это не обратила, она уже бродила несколько раз по спящему замку. Но сейчас она оказалась в иной ситуации, поэтому безлюдность вызывала излишнюю тревожность. На лавочке возле входа в лазарет сидел, развалившись, Сириус. Ночь его заметно потрепала: всегда идеально непослушные кудри теперь были беспорядочным ворохом, на щеках и костяшках пальцев ссадины и царапины, подлатанные мадам Помфри, под глазами темнели круги, одежда местами разодрана. Он не дремал — смотрел куда-то перед собой. Стоило Саре появиться в поле его зрения, Сириус поднялся ей навстречу. — Что ты здесь делаешь, звездочка? — его голос был очень уставшим. Он приобнял ее за плечи. — У меня к тебе такой же вопрос, — Сара приобняла отца в ответ. От него пахло землей, волчьей шерстью и потом. В сознании начали напрашиваться ужасные картины вероятно случившихся ночных событий. — Я прибыл сюда вчера вечером, чтобы переговорить с Дамблдором и… Снейпом… Мы увидели вас в окно, я первым сорвался на помощь, а дальше ты знаешь… — ответил Сириус. — Я сделал все, чтобы Римус не попал в замок, а утром привел его сюда. Теперь просто… ожидаю… Сложная выдалась ночка, — он усмехнулся. — Нам повезло, что вы оказались рядом… Я так растерялась… — Ну, все уже позади, — тепло сказал Блэк. — Почему ты сам не остался под присмотром мадам Помфри? Тебе бы отоспаться, а ты тут сидишь. — Ох, не ворчи, — рассмеялся Сириус. — Я в норме. — Эх ты… — Сара покачала головой и слегка улыбнулась. — Как он? Я хочу поговорить с ним… — Одну секунду, — подмигнул Блэк. Он отпустил дочь и скрылся за тяжелой дверью Больничного Крыла. Через минуту вышел обратно в холл и сообщил: — Поппи говорит, что на пять минут ты можешь зайти. Сара тихо подошла к койке, на которой лежал Римус. Выглядел он намного хуже Сириуса. За ночь он как будто похудел килограмм на десять, щеки впали, кожа бледно-серая, как пол в лазарете, на лице алели пара новых шрамов и под правым глазом синела наплывшая гематома. Люпин открыл глаза, увидел Сару и медленно отвел равнодушный взгляд в сторону. — Тебе лучше уйти, — едва слышно проговорил он. — Что ты такое говоришь? — прошептала Блэк. Римус не ответил. — Рем, я же волнуюсь о твоем самочувствии… — Хокинс, я тебе говорил, что опасно со мной водиться. Ты осмелилась пересечь черту наших дружеских отношений и вот что вышло, — в его голосе было слышно, как он хочет огрызнуться под гнетом эмоций, но у него недостаточно сил на это. Римус Люпин всегда произносил реальную фамилию Сары с трепетом и только, когда они находились наедине. Каждый раз в этом произношении было нечто особенное, интимное. Ему нравилось называть ее по фамилии, а Сара была вовсе не против. У нее мурашки пробегали по всему телу, когда она слышала «Хокинс» в его исполнении. В эти моменты что-то подпрыгивало в груди и Сара чувствовала себя самой счастливой. Но в этот раз Люпин произнес ее фамилию резко, грубо, пренебрежительно, разбивая на осколки остатки надежды. Блэк непроизвольно сделала полшага назад. — Вышло что, Римус? — голос ее дрогнул. — Вот это, — Люпин пальцем указал на поврежденную щеку Сары, после чего продолжил смотреть на противоположную стену. — Это всего-навсего царапина. Я задела ветку, когда падала. Ты мне ничего не сделал, видишь? — Блэк для наглядности подняла руки над головой и обернулась вокруг себя. — Я цела. — Но я все же ударил тебя. А мог… — он сглотнул. — Все могло закончиться хуже. — Римус, услышь меня, — взмолилась Сара. — Мы не могли предвидеть, что это случится. Ты ни в чем не виноват! — Мы не могли предвидеть? Я потащил тебя гулять по лесу, прекрасно зная, что вечером взойдет луна. Я идиот. — Успокойся, пожалуйста, не вини себя. Да, мы не вернулись в оговоренное время. Но мы бы успели и позже, не выйди луна из-за туч. — Вот именно, «не выйди луна из-за туч», — передразнил Римус. — Возьму пару уроков у Трелони, чтобы носить с собой подобие ночного светила и предсказывать свое обращение с точностью до секунд. — Зачем ты так говоришь?.. — горько спросила Сара, с непониманием глядя на него. Римус раздраженно дернул носом и медленно повернулся к девушке спиной. С трудом он встал с кровати и, прихрамывая, направился к выходу из лазарета. — Стой. Ты куда? Сара попыталась остановить его, преградить дорогу, но Люпин упорно шел вперед и даже жестом приказал держаться от него на расстоянии. Когда пальцы профессора коснулись дверной ручки, на помощь пришла мадам Помфри. — Римус, что вы такое делаете? Вам необходимо лежать. Профессор Дамблдор велел оставаться здесь. — Поппи, мне уже лучше, спасибо, я в состоянии позаботиться о себе самостоятельно, — вяло бросил Римус, выходя в холл. Там же он успел оттолкнуть от себя и Сириуса. Сара пообещала отцу и лекарке, что вернет «непослушного пациента» обратно в постель и побежала догонять Люпина. Она держалась на дистанции, неразумно выставленной Римусом, и даже в пустых коридорах обращалась к нему на «Вы», опасаясь, что стены могут слышать их спор. — Профессор Люпин, остановитесь, выслушайте меня, прошу. Вам необходимо вернуться в Больничное Крыло. Просто ради улучшения вашего же состояния. Он игнорировал ее просьбы, вопросы, попытки вывести на диалог. Так они дошли прямиком до его спальни. Римус захлопнул дверь прямо перед носом Сары. Она попыталась подергать ручку — тщетно. Попробовать вскрыть дверь? Нетактично, да и палочки с собой нет. — Пожалуйста, уходи. Мне стыдно говорить с тобой, даже в глаза посмотреть. — Все, что услышала Блэк от скрывающегося в своей комнате Люпина. Сара немного постояла, сверля сердитым взглядом дверь. После чего ее посетила идея. Она усмехнулась. — Ну, нет, Люпин. Так или иначе у тебя нет выбора. Ты сам загнал себя в тупик. Ты меня выслушаешь. Блэк повернулась, прислоняясь спиной, к двери и сползла на пол. В гробовой тишине она тщательно подбирала слова, которые следовало сказать. Помещения по разные стороны двери образовали вакуум, время в котором остановилось, а за его пределами, далеко отсюда, продолжала течь жизнь. — Ты — причина, — с чувством и расстановкой начала Сара. — Ты — противоядие. Ты — тонущий корабль, который я не могу спасти. Ты освещал мой путь и внезапно исчез. Как ты можешь просто уйти и бросить меня здесь? Ладони Сары вспотели. В легкие будто забросили пару булыжников. Она делала глубокие вдохи через рот, но никак не могла вздохнуть полной грудью. Столько слов о любви, а подобные речи не часто толкаешь. А дальше вообще полный разнос, сейчас будут слезы и сопли. — Я нашла в тебе то, что потеряла в себе. В этом холодном и пустом мире я лишь хочу лежать на твоей груди и слышать, как ты дышишь. Но глубокой ночью ты скрылся от меня… Крупная тяжелая слеза скатилась по одной щеке, затем — по другой. Сара всхлипнула. А в ответ — тишина. — Ты мне совсем ничего не хочешь сказать, да?! — в истерике сорвалась она с места и испепеляющим взглядом посмотрела на закрытую дверь. — Что ж, — словно дым из ноздрей вышел, — сегодня я уйду. Но бороться я за тебя не перестану. Просто подумай над моими словами. Послеоперационный шов разошелся, открывая незажившую старую рану. Захлебываясь собственными слезами, Сара возвращалась в гриффиндорскую башню…