Just Imagine

      Последняя охота прошла, на удивление, успешно. Точнее вполне сносно. Примерно, на шесть баллов из десяти. А если еще точнее: просто отвратительно.       Из плюсов: суккуб был пойман и отправлен в Преисподнюю.       Из минусов: во-первых, тебе пришлось вырядиться в жутко неудобное короткое, хоть и безумно сексуальное платье, в дополнение к которому шли не менее неудобные туфли на громадном каблуке, потому что в клубе, где обитала нечисть был, видите ли, строгий (проститутский) дресс-код; во-вторых, Дин, в котором взыграла лютая ревность, умудрился подраться с администратором клуба, так как тот угостил тебя коктейлем, сделал пару комплиментов и одно (не) джентльменское предложение. Из-за последнего Дина ты точно не винила. Так как если бы не кулак старшего-Винчестера молниеносно впечатавшийся в челюсть наглеца, посягнувшего на чужое, то ты бы сама избила этого горе-управленца маленьким клатчем на цепочке до смерти; а в-третьих, как вишенка на торте, во время поимки очередного исчадия Ада вы в добавок ко всему разгромили в пух и прах весь бар. Благо, хотя бы была ночь пятницы и после бурной встречи выходных заведение уже не располагало обширными запасами алкоголя.       И вот теперь Винчестер-младший разбирался с недовольным, разъяренным, почище любой адской гончей, хозяином сомнительного заведения, а ты со старшим была на полпути к мотелю, расположенному где-то на самой окраине данного малоприятного и малоприметного на карте городка.       Твое демонстративное молчание и голова, повернутая в окно, давали ясно понять Дину, что он оплошал. Возможно, он и сам осознавал, что перегнул палку, особенно когда разбивал полную бутылку бурбона об голову незадачливого администратора, а потом отправлял его тушку в полет через весь зал, однако осознавать – это одно, а признаться вслух – совсем другое.       К тому же в данный момент зеленые глаза до сих пор были ослеплены самой настоящей доисторической ревностью и собственничеством, которые в некоторые моменты у парня иногда доходили до абсурда, выплескиваясь в дикое раздражение и словесный взрыв.       — Т/П/И, — твердый мужской голос разрушает неприятную тишину.       Если Винчестер использует полное имя, а не каких-нибудь более привычных «детка», «крошка», «принцесса» – то пиши пропало. Явно жди беды. Однако ты даже не поворачиваешься в его сторону, продолжая наблюдать за тем, как бетонные постройки сменяются темным хвойным лесом по обеим сторонам дороги.       — Т/и, — чуть настойчивее повторяет Винчестер. А между бровей залегла глубокая морщина.       Никакой реакции.       — Черт побери, Т/ф, обрати на меня внимание в конце-то всех концов! — не выдерживает Дин и резко давит по тормозам, отчего Импала издает протяжный неприятный скрежет, скорее всего оставляя за собой длинные темные росчерки на асфальте. — Посмотри на меня!       Безэмоционально поворачиваешься к охотнику, прожигая того взглядом, который так и кричит: «только посмей меня в чем-то обвинить – ударю». Хотя кроме этого ничто не выдает твоего взвинченного и тоже крайне рассерженного состояния.       Но Винчестер уже давно изучил все твои привычки – особенно касающиеся его – вдоль и поперек и прекрасно знал, какие санкции, если не задобрить, могут последовать за таким многозначительным взглядом и за такой масштабный косяк. Однако испокон веков, лучшая защита – это нападение.       — Т/и, какого хрена ты вырядилась в это?! — шатен строго осматривает твое коротенькое платье с глубоким вырезом и в какой раз за этот вечер подавляет в себе желание просто сорвать этот жалкий, почти ничего не прикрывающий, кусочек материи с твоего тела. — Ты специально выбрала его? Хотела, чтобы каждый мужик в этом гнусном заведении не сводил с тебя глаз?       — Не пори чушь, Винчестер! — огрызаешься, сверля дырку в любимом. — Ты прекрасно знаешь, что это было для дела. Из-за дресс-кода. Мне самой было неприятно от всего этого. Поехали. Я не хочу об этом говорить.       — Для девушки, которая была не заинтересована, уж слишком мило ты улыбалась тому придурку, чуть ли не раздевала глазами! — парирует парень.       Ты честно пытаешь игнорировать все эти обидные слова в твой адрес. Ведь уже давно привыкла, что именно в такой манере переживания Дина обретают форму. Именно так он всегда проявляет свой страх потерять тебя, страх того, что не достоин тебя и то, что ты, как и многие люди в его жизни, рано или поздно бросишь, оставишь его совершенно одного. Поэтому только тяжко вздыхаешь и еще раз просишь трогаться дальше.       На удивление, охотник, не продолжая пререканий, заводит мотор, но тот только издает несколько кашляющих рычащих звуков, сменяясь на протяжный хрип. Машина дергается, проползает около полуметра и глохнет.       — Черт! — раздраженно ударяет по рулю водитель, тут же спохватившись, извиняюще поглаживая кожаную обивку. Вылезает из Импалы, направляясь к переднему бамперу, открывает капот и скрывается от тебя окончательно.       — Ну, что там? — высовываешься из окна, но не получая ответ, дергаешь ручку двери и направляешься к Винчестеру. Пытаешься заглянуть через мужскую спину, что почти полностью заслонила основные внутренности авто. — Дин, что там?       — Ничего, сам справлюсь. Вернись в машину.       — Винчестер дай взглянуть, я ведь тоже...       — Нет, куколка, ты наказана. И я не «дам» тебе неделю, иди к своему администратору, может быть, он будет посговорчивее, ведь он так хотел залезть к тебе в трусы. Не знаю, как долго ты бы сопротивлялась, — бросает, не подумав, но тут же жалеет о своих словах, при виде твоего лица, на котором мелькает гримаса удивления, смешанного с болью. Дурак.       — Ну, знаешь ли, — злые слезы скапливаются в самых уголках глаз. — Найди своему языку какое-нибудь применение получше, а не тренируйся в остротах – может быть, это поможет починить машину, раз мне не даешь посмотреть, — выплевываешь прямо в лицо, однако разворачиваешься на каблуках – крайне высоких, неудобных и дико натирающих — и спешишь сесть обратно в салон.       Громкий хлопок, и Винчестер уже оказывается около тебя, разворачивая, обнимая, прижимая к себе.       — Прости меня, — пытается поцеловать в губы, но ты упираешься, вертишь головой, — прости-прости-прости, — хочешь отцепить его руки – не дает. — Я дурак, идиот, прости. Не сдержался. Я ведь знаю, что ты кроме меня никому не позволишь и пальцем дотронуться до тебя. Прости. Я ведь так сильно ревную, почти к каждому столбу, а тут ты: в таком платье, среди сотни мужиков, — очередной из непрекращающегося потока поцелуев вместо губ приходиться тебя на скулу. — Прости, родная. Прости-прости.       — Дин, пусти, прошу, — скулишь, бьешь в грудь, и все-таки вырываешься, спеша вернуться на свое место.       Не успеваешь сделать и двух шагов, как сильные руки смыкаются на ткани твоего платья, сжимая легкий фиолетовый шелк, где-то в районе талии, и уже через секунду оказываешься сидящей на капоте Импалы. Твои ноги широко разведены, так что и без того преступно короткое платье задирается совсем уж не прилично, оголяя сексуальные бедра и черное кружево чулок, а Винчестер уже устраивается между твоими ногами, не позволяя свести их вместе.       — Что... Что ты делаешь? — все твое возмущение тонет в жарком опьяняющем поцелуе. Стараешься укусить Дина за губу, намереваясь высказать все, что думаешь, однако он сам отрывается от тебя и безапелляционно, но аккуратно толкает назад, заставляя лечь.       Хочешь воспротивиться, когда твоя спина соприкасается с прохладным металлом, но в тот момент, когда парень, подхватывает тебя под бедра и становится на колени, а ты проезжаешься задницей по гладкой поверхности, то попытки встать становятся абсолютно тщетными.       — Что ты задумал? — пытаешься заглянуть в малахитовые потемневшие глаза Дина, который лишь лукаво облизывается и со словами «извиняюсь, малыш» припадает губами к внутренней стороне твоего бедра.       Ведет мокрую дорожку, поднимаясь выше, на секунду задерживаясь около самой промежности.       — Ты уже потекла. Неужели так нравится со мной пререкаться, котенок? — ухмыляется Дин и дует на влажную ткань, посмеиваясь от того, как ты задержала дыхание и как сотни мурашек побежали по твоему соблазнительному, такому открытому только для него одного телу. А после его язык касается ажурных трусиков, вырывая из твоих уст протяжный стон.       Еле дотрагивается, распаляя, хочет услышать, как ты будешь умолять, и буквально через мгновение получает желаемое. Слишком уж ты была чувствительна на его ласки. Особенно такие.       — Дииин, коснись меня, — затуманенный мозг посылает все обиды далеко и надолго, плавясь от столь интимных прикосновений       — А где волшебное слово, дорогая?       — Винчестер, я сейчас встану и...       — Понял-понял, принцесса. Расслабься и получай удовольствие от моих «острот».       Длинные пальцы отодвигают тонкую полоску белья, за которой тянется прозрачная ниточка смазки. А сама ты такая мокрая и нуждающаяся, что охотник невольно сглатывает.       Член неприятно пульсирует, потираясь об жесткий материал штанов, но сейчас парня абсолютно не это заботит, он полностью сосредоточен на тебе, и он точно собирался заполучить твое прощение.       Его губы накрывают твои мокрые складочки, посасывая и пошло причмокивая. Язык теребит клитор, вырисовывая круги самым кончиком, неторопливо спускаясь ниже, чтобы нырнуть в самое лоно, отчего ты выгибаешься в спине, ударяя раскрытыми ладонями по капоту Импалы от переизбытка ощущений       На задворках сознания мелькает мысль, что вы занимаетесь таким непотребством прямо посреди дороги, но тебе так хорошо, что непрошеная мысль тут же меркнет, ускользает, стоит Дину протяжно зарычать прямо в твою киску, посылая вибрацию по всему телу.       — Милый, пожалуйста, я хочу больше, — скулишь, зарываясь пальчиками в непослушный ежик, немного оттягивая короткие пряди. — Пожалуйста... Войди в меня. Дин...       — Нет, дорогая. Сейчас ты кончишь только от моего языка, — шальные глаза горят, а парень облизывает твое стекающее возбуждение со своих и без того пухлых, раскрасневшихся губ, тут же вновь зарываясь между твоих развратно разведенных бедер.       Не щадит и не жалеет, твои крики и мольбы разлетаются по всему тихому лесу, услаждая слух. Почти находишься на грани, балансируя на краю пропасти, а когда мимо под шум мотора проносится случайная машина, в которой недовольные крики сменяются на оглушительный свист и улюлюканье, крышесносный оргазм, полностью вытесняя стыд, поглощает тебя целиком.       Винчестер же усердно вылизывает тебя и поднимается на ноги, склоняется над тобой, опираясь руками по обе стороны от твоей головы и утыкается вздыбленной ширинкой в твою промежность. Жарко целует. Находясь в разнеженном послеоргазменном состоянии, улыбаешься, словно самая довольная в мире кошка, с превеликим удовольствием отвечая на сладкий, во всех смыслах, поцелуй.       — Ну, что? Я прощен, принцесса? — лукавые изумруды в ожидании смотрят на тебя, хотя он уже и без того знал, что давно прощен. Но ему так необходимо было услышать ответ именно из твоих уст.       С хитринкой рассматриваешь родное лицо, дотрагиваясь до щеки рукой, к которой он сразу же ластиться, проводишь большим пальцем по губам, вытирая остатки собственной смазки.       — Не знаю, не знаю.       — Т/и!       Нахмуренные брови напротив заставляют заливисто рассмеяться. Отрываешься лопатками от Импалы и овиваешь крепкую шею любимого руками, потираясь об его щетину носом, вдыхая аромат геля после бритья и морозного Old Spice.       — Винчестер, я готова убить тебя за то, что ты удумал трахнуть меня прямо посреди дороги, и за твою чертову необоснованную ревность! И я так понимаю, машина вовсе не сломана, да?       — Нууу, — загадочно тянет, похоже нисколько не раскаиваясь в своем маленьком обмане, на что ты только закатываешь глаза. — Зато ты в очередной раз проверила, насколько остр мой язык.       Беззлобно покачав головой, целуешь возлюбленного в щеку и продолжаешь:       — Ладно, фиг с ней, с машиной. Однако, возвращаясь к разговору о твоем поведении: порой ты просто невыносим! Но я так обожаю, когда ты меня ревнуешь, и я так хочу, чтобы ты еще «потренировался со мной в остротах»! — закусываешь губу, ожидая, когда сказанное дойдет до светлой головушки Дина. — У тебя это получается просто крышесносно.       Осознание вместе с дьявольской улыбкой расплывается на его лице, а твои трусики тут же издают жалостливый звук разрываемой ткани.       — Раз все обвинения с меня сняты, то я хочу тебя, Т/ф! В течение всего этого чертового вечера. И поэтому я отымею тебя прямо здесь и сейчас. И мне абсолютно плевать, как много тачек проедет мимо нас, — резко дергает тебя на себя, от чего твоя попа чуть не сваливается на землю. — Возражения не принимаются!       Даже не успеваешь воспротивиться его напору и попросить хотя бы перебраться внутрь Импалы, как звякает пряжка ремня, вторя расстегиваемой ширинке, чужие губы требовательно накрывают твои, а крепкий член уже пульсирует внутри твоего лона, стремительно наращивая темп, приближая новую волну наслаждения.