Just Imagine

      Пошлые шлепки и громкие стоны разносятся по всей большой спальне с занавешенными окнами, и лишь небольшой ночник служит единственным источником освещения, разливая тусклый свет по всей комнате.       Том не дает тебе даже пошевелиться, вдалбливая изо всех сил в мягкий матрас, от чего ты только скулишь и просишь быть хоть чуточку нежнее. А он только еще выше поднимает твою попку и отвешивает сильный обжигающий кожу шлепок, на месте которого через несколько секунд начинает алеть ярко красный след.       — Что ты себе позволяешь, а дорогая? — шипит он сквозь зубы, наматывая твои густые волосы на кулак и натягивая, заставляя выгнуться до хруста в спине и простонать в голос       — Томми, я....       — Не называя меня так! — очередной звонкий удар обрушивается на твои ягодицы, колени уже саднит от неудобной позы, а слезы чуть накатываются на глаза от перевозбуждения.       Да, у Томаса были веские основания, чтобы быть настолько недовольным. Подумать только, буквально после того как ты вроде бы, хоть и с неохотой, согласилась повременить с раскрытием ваших отношений прессе, а Хиддлстон зачем-то «ради вашего общего спокойствия», согласился на уговоры менеджера на пиар роман для публики со своей коллегой (только совместные фотографии на улице – ничего больше), ты решила вытворить такое!       Спустя неделю ты появилась на одном из торжественных мероприятий – на котором присутствовал и британец – под ручку с одним из известнейших модельеров солнечной Италии, и создавалось впечатление, что вы пришли отнюдь не как друзья, что не преминули отметить глянцевые журналы.       Вы с итальянцем весело смеялись, танцевали и развлекались. Погрузившись в атмосферу всеобщего праздника, ты даже не замечала удивленный, а позже откровенно разозленный взгляд потемневших голубых океанов, в которых зарождался настоящий шторм.       И поэтому, когда на следующий день ты пришла объяснить свое поведение лично, так как мистер Хиддлстон просто-напросто не отвечал на звонки, то Томас даже не думал сдерживаться, чуть ли не с порога утаскивая тебя наверх, в свою спальню.       — И чем ты вообще думала, любовь моя, когда поперлась на премию с этим... этим... уродом? — рука Тома перехватывает тебя под талией и резко поднимает, отчего ты врезаешься спиной в его торс, ощущая всю рельефность накаченных мышц.       — Том… мой менеджер... предложил...       — Что же предложил этот гений в юбке? Закрутить свой собственный роман, а? — пальцы сжимаются на тонкой шее, отчего только хрипы могут вылетать из твоего горла, а актер продолжает таранить тебя так размашисто и быстро, что колени уже подгибаются. — Или ты хотела показать, насколько тебе неприятно видеть меня с другими? Ммм? Поэтому меня не предупредила?       Кажется, что быстрее и глубже уже невозможно, но еще чуть-чуть и ты просто упадешь на смятые простыни и даже не сможешь пошевелиться.       — Да, — еле ворочаешь языком, пытаясь вдохнуть немного воздуха, и заполнить легкие таким необходимым кислородом, — этот трюк придумала Саманта, чтобы нас точно не спалили. И, да! мне чертовски не нравится, когда какие-то другие бабы вертятся около тебя! Пусть даже и понарошку. Ты только мой! — даже находясь в настолько невыгодном подчиненном положении, балансируя по воле мужчины на самой грани, умудряешься качать права, но Хиддлстон только коварно усмехается твоему собственническому поведению.       — Значит твой?       Хватка на шее ослабевает, а ты только киваешь, мечтая о наискорейшей разрядке. Между ног все ведет. А Томас, словно почувствовав, что ты уже близко в очередной раз за этот час сладостных пыток, замедляет темп, не давая прийти к столь желанному наслаждению.       — Значит только твой? — задумчиво повторяет мелодичный баритон тебе на самое ушко, растягивая слова, словно горячий шоколад. — Тогда запомни, дорогая: ты только моя; и только я могу касаться тебя... — движения становятся почти еле ощутимыми, а ты чуть ли не воешь от безысходности.       — Томас…       — Только я могу смешить тебя, да, милая?       —Том… пожалуйста…       — Сопровождать куда-то?       — Томмми, прошу тебя. Пожалуйста, я больше не могу. Ты нужен мне... — чуть уже не плачешь по-настоящему и умоляешь его о пощаде.       Хочешь дотронуться до клитора, хоть как-то заставить мужчину двигаться быстрее или сделать хоть что-нибудь, однако он не позволяет.       — И самое главное, принцесса. Только я имею право видеть тебя такой раскрасневшейся и нуждающейся. И только я могу позволить тебя кончить. Верно, детка? — дождавшись твоего поспешного кивка, длинные пальцы опускаются к твоей промежности. Стоит ему только докоснуться до комочка возбуждения и немного надавить, как ты извиваешься в судорогах, чуть ли не вырываясь из рук любимого. Протяжно кричишь от долгожданной разрядки, и тут же опадаешь на широкую кровать.       Пребывая в послеоргазменном состоянии, чувствуешь, как Том еще несколько раз толкается в тебя, а после выходит, обильно кончая на белоснежное смятое постельное белье.       Он ложится рядом с твоим все еще подрагивающим телом и укладывает твою голову к себе на грудь. Слышишь, как быстро стучит сердце. Почти в такт твоему.       Его рука лениво перебирает твои волосы, накручивая длинные пряди себе на палец, а нахмуренный взгляд задумчиво устремлен в противоположную стену. Пытаешься сгладить углы, ведь прекрасно осознаешь свою неправоту, подползаешь выше, оставляя невесомые поцелуи на шеи, а он только ближе прижимает тебя к себе.       — Ты моя, запомни это, — все также продолжая рассматривать небесные обои, безапелляционно произносит Хиддлстон. — И я не разрешаю тебе появляться в обществе других мужиков.       — Том, но а как же... — хочешь возразить, но замолкаешь под пристальным взглядом родных глаз.       — Я запрещаю тебе!       — А как же пиар, конспирации и тому подобное? Если у каждого будет фальшивый роман, то нас точно не заподо....       — Я сказал к черту! — не успеваешь даже вскрикнуть, как он резко переворачивает тебя на спину, нависая над тобой, словно дикий лев над наивной антилопой, и по слогам произносит: — Оба. Эти. Романа. Идут. К. Черту. Ты моя и только моя!       Том сминает твои губы в жестоком, горячем поцелуе, хотя руки трепетно оглаживают бока, а тебе остается только преданно отвечать и радоваться, что британец по натуре жуткий ревнивец и к тому же еще бо́льший собственник, чем ты; а твой агент – очень хитрая понимающая женщина с большим семейным опытом, которая зачастую дает очень действенные советы.