Я тебя искал

      Игорь Гром никогда не пропускает вечеринок друзей. Плевать, что семейный врач постоянно зудит о проблемах с печенью. Плевать, что родители грозятся отправить его за границу. У него своя жизнь, и она не касается тех, кто называют Игоря семьёй или лучшим другом. Он никого не подпускает ближе, чем на пять метров. Доступ к сердцу и вовсе закрыт на замок. Чтобы больше никто не посмел разбить ему сердце после того, что он пережил два года назад. Наверное, такое не забывается до конца дней.       Двери клуба распахиваются с громким хлопком, и Игорь на шатающихся ногах вываливается на улицу. Едва не распластавшись на скользкой плитке, он спускается вниз по ступенькам. Ступает осторожно, ухватившись за перила, а шипящий в желудке алкоголь так и просится наружу. Не стоило Грому столько пить, особенно накануне экзамена.       Вот бы посмотреть сейчас на Разумовского. Наверное, уже десятый сон видит в своей тёплой кроватке. Он три экзамена из пяти автоматом сдал и завтра в университет скорее всего не сунется. Игорю и вспоминать о нём тошно. Выскочка, каких ещё поискать. Серёжа прилежно записывает все лекции, первым сдаёт контрольные и рефераты, а иногда и одногруппников подставляет. Один раз Гром крепко влип из-за него. Преподаватель истории, по совместительству ещё и лучший друг отца Игоря, опозорил его перед целым потоком, потому что только Игорь не выполнил задание, о котором Серый не удосужился ему сказать. «Самый ответственный студент на потоке», как его ознаменовали преподаватели. А на самом деле последняя гнида.       Игорь часто моргает, заметив неподалёку знакомую рыжую макушку. Он точно сегодня перепил. Чтобы сам Серёженька Разумовский пожаловал в клуб? Наверное, в лесу какой-то крупный зверь откинулся.       — Разумовский, ты, что ли? — Гром хлопает Серёжу по спине, и тот от неожиданности выпускает сигарету на асфальт. Наша святая простота ещё и курит, оказывается. Игорь смотрит на Разумовского, как на незнакомца. — Какая приятная встреча.       — К сожалению, не могу с тобой согласиться, — по привычке язвит Серёжа, отступая на шаг.       У Игоря как раз появляется возможность рассмотреть его со всех сторон. Одет с иголочки, и что самое странное — никаких очков. Грому было известно, что в семье Серёжи у всех мужчин были проблемы со зрением. Но это не мешало Игорю упражняться в красноречии, придумывая самые заковыристые клички для Разумовского. Ещё и друзей своих подключал, чтобы Серёжа из ума выжил.       Сегодня и придраться было не к чему, потому что Разумовский выглядел намного лучше самого Игоря. Правда, без преувеличения.       — Ты перепутал ночной клуб с круглосуточной библиотекой? — Игорь расплывается в пьяной улыбке, положив ладонь на перила. Голова гудит то ли от липкой музыки, то ли от муторного привкуса алкоголя на языке. Он совсем бармена загонял, заказывая коктейль за коктейлем. Ему всегда было мало, пока голова оставалась ясной. Но когда зал поплыл перед глазами, он всё равно не смог остановиться. Парни почти насильно вытолкали его на перекур.       — Вообще-то у меня здесь свидание с девушкой, — сердито отрезает Серёжа, скрестив руки на груди. С вызовом сверкнув глазами, он ждёт нового удара, но Гром задумчиво молчит.       В его состоянии мыслительные процессы не просто заторможены — они отсутствуют напрочь. Игорь пытается сложить дважды два, прокручивая в голове те дни, когда он пересекался с Разумовским в университете. За два года, сколько Гром Серёжу знает, он никогда не видел его в компании девушки. Общие пары не в счёт. За реферат, написанный без использования Интернет-сайтов, и высокую отметку любая готова была залезть ему в трусы. Но Серёжа ведь не такой. У него всё должно быть по любви. Игорь никогда в этом не сомневался, но сегодня…       — И ты надеешься, что в клубе можно встретить кого-то нормального? — выдавливает он, соскальзывая на последнюю ступеньку. Гром едва не падает на асфальт, но Серёжа неожиданно бросается на помощь. Ещё и смотрит так виновато-грустно, как будто Игорь застал его за чем-то запрещённым.       Только это Гром у нас, мягко говоря, не пример для подражания. Чего Серому бояться?       — Я понимаю, что обычно здесь ошивается всякая шваль вроде тебя, — Разумовский поднимает ключи, которые выпали у Игоря из кармана, и вкладывает в его ладонь, — но бывают исключения из правил.       До Грома не сразу доходит смысл его слов. Он всё понять не может, почему у Серёжи такая горячая кожа. Будто кровь в венах живым огнём бурлит, разгоняя шумные волны по всему телу. Игорь смотрит то на лицо Разумовского, то на его белые кроссовки. Ночное небо взрывается перед глазами черными вспышками. Ему срочно нужно уехать отсюда.       — Думаешь, у тебя получится разозлить меня? — фыркает Гром, отключая сигнализацию. Он резко кидается вперёд, оттолкнувшись от перил, и Серёжа проводит его горьким взглядом. Но Игорю наплевать на всех и на Разумовского тоже. — Обломись, зубрила.       — Ты же не собираешься в таком виде сесть за руль? — бросает ему в след Серёжа, сделав несколько шагов. Но Игорь не видит никого и ничего вокруг. Он так устал сегодня, что дразнить Разумовского нет ни сил, ни желания. Ему лишь бы вовремя добраться до унитаза, не загадив салон новенькой машины. Папаше его выходки точно не понравятся — может и права отобрать.       Серёжа хлопает ладонью по капоту, и Гром неохотно оборачивается.       — Не лезь не в своё дело, — он медленно залезает на переднее сидение, включая музыку на полную громкость. — Твоя девушка уже заждалась тебя.       Ядовитый взгляд Разумовского забирается за шиворот змеёй, и его лицо вмиг меняется. Он на глазах бледнеет, и уже через мгновение щёки вспыхивают ярко-алым. Игорь упивается вкусом маленькой победы, но завести мотор у него получается не сразу. Скорее бы Серый перестал мозолить ему глаза.       Но Серёжа не сдаётся, махнув рукой таксисту через дорогу.       — Возьми такси, а машину оставь на стоянке до утра, — настаивает он, дёрнув Грома за руку.       — Ты не только занудный, но ещё и надоедливый, — Игорь из последних сил толкает Серёжу на асфальт, и оглушающий рёв мотора сливается с музыкой. Он улыбается, прикрыв глаза, и выворачивает руль. — Счастливо оставаться!       Разумовский поднимается на ноги, струшивая с ладоней пыль и обрывки сухих листьев. У него в глазах клубится немыслимая точка, и он едва сдерживает в горле комок слёз. Серёже всегда было важно помогать тем, кто в этом нуждался, и только Игорь держался на расстоянии. Как будто что-то тяжелое тревожило его душу.       Серёжа садится в первое попавшееся такси и называет адрес Грома.