традесканция

Антон неудобно ворочается на диване в гостиной, путаясь в своей толстовке и жалких попытках согреться. Кажется, в арсеньевском доме такая фишка — постоянная прохлада и отсутствие пледов. Шастун ловит себя на мысли, что сам Арсений сейчас наверняка скинул с себя одеяло и его тело, в отличие от антоновского, не покрылось мурашками. Так и есть — Арсений холода не чувствует. Ощущает, что от прохлады в комнате тело словно покрывается тонкой пленкой, что сильно снижает физическую чувствительность, кутая в своеобразное одеяло, и этого хватает чтобы уснуть. Когда с рассветом в комнату пробираются первые солнечные лучи, омега понимает, что теперь уже точно не уснёт. Он ворчит себе под нос, лениво поднимаясь с дивана, и шагает в сторону кухни, чтобы освежиться с помощью дозы кофеина, наивно считая, что это поможет. Арсений, со своим натренированным слухом, словно у сторожевого пса, просыпается, пробираясь из мира снов в реальный следуя за антоновскими матами и ворчанием о том, кто только придумал эту дьявольскую кофемашину. — Доброе утро, — хищно улыбается Арсений, облокачиваясь о холодильник. Антон в его сторону не оборачивается, но чувствует, как наружу вырывается желание узнать, не нужно ли Арсению воды или обезболивающего или чего-нибудь ещё, в чем нуждаются недавно подстреленные альфы. — Как самочувствие? — выдавливает из себя он. — Лучше всех, — отмахивается Попов, игнорируя ноющую боль в плече. — В честь чего вдруг таким заботливым заделался? — Сейчас утро и ты стоишь на ногах, а у меня есть разрешение. Это не забота. — Да-да, — тихо усмехается альфа, подходя ближе к кухонному островку. — А ещё с некоторыми желаниями нужно переспать. Врежь мне, если так хочется. Он легко пожимает плечами, находясь в полной уверенности, что Антон, весь такой из себя смелый на высказывания, не решится ударить того, кто не представляет угрозы. Арсений расплывается в улыбке, на мгновение самодовольно прикрывая глаза и в то же самое мгновение ловит своей щекой недостаточно сильный удар для того, чтобы потерять сознание, но достаточно неожиданный для того, чтобы потерять равновесие. Альфа распахивает глаза, глядя на омегу исподлобья и крепко стискивая челюсти от нахлынувшей волны ярости. — Так то лучше, — расплывается в улыбке Антон, обхватывая ладонями чашку кофе. Арсений сжимает пальцами столешницу за своей спиной до неприятного скрипа поверхности под подушечками пальцев, и ужасно злится на омегу, что наивно считает, будто этот удар окажется безнаказанным. Он злится на Антона за то, что тот не видит в нем никакого авторитета, раз позволяет себе подобное. И ещё больше Арсений злится на себя за то, что желание сохранить этому омеге жизнь оказывается сильнее желания придушить его прямо сейчас. Антон в сторону Арсения не оборачивается — Арсений ему мысленно за это благодарен, ведь, кажется, такой спектр эмоций на лице альфы никто и никогда ещё не видел и он бы хотел, чтобы всё так и оставалось. В его голове появляется мысль, что этого омегу «с характером» будет сломать сложнее, чем он ожидал, и эта мысль неожиданно для самого Арсения-вечно-занятого-работой становится приоритетной.

х

Эд, словно влюбленный подросток, забирает омег с университета каждый раз, как получается свалить с работы, ведь по Егору он начинает скучать сразу, как тот исчезает из поля зрения, как самый настоящий щенок. Антон сидит на диванчике по другую сторону стола и не знает от чего его стошнит быстрее: от Егора с Эдом, что не могут налюбоваться друг другом или от остывшего кофе. Шастун всю последнюю пару скулил у Егора под боком о том, что, может, он хотя бы сегодня возьмет выходной от того, чтобы устало пялиться на воркующую парочку, но Булаткин моментально отнекивался, мол, и что ты, дома тухнуть будешь? Так хоть среди людей, чтобы не свихнулся. Хотя Антону кажется, что в обществе этой парочки свихнуться куда проще, чем в одиночестве в своей тихой комнате. Антон наблюдает за другими посетителями кафе чтобы хоть как-то отвлечься от сладких влюбленных. Омега переводит взгляд на входную дверь как только раздается тихий звон колокольчиков. — Блять, — выругивается Шастун, начиная сползать под стол. Егор оборачивается, заметив реакцию друга и сам напрягается всем телом от высоченного Ильи, который параметрами напоминает шкаф-купе, нежели среднестатистического альфу. Сам же Илья расслабленно падает на место рядом с Антоном, вынуждая омегу вжиматься в стену. Эд, замечая реакцию омег, тянется за пистолетом, но чувствует ладонь Егора на своей и послушно останавливается. — Я смотрю мне здесь не особо рады, — Илья поворачивает голову в сторону младшего брата. — Зачем ты притащился? — фыркает Антон. — Соскучился, — во все зубы улыбается альфа. И он ни капли не лжет. Знает, что до порядочного брата ему настолько далеко, что этот путь можно и не начинать, но в водовороте своей жизни он искренне соскучился по Антону. Шастун, пусть и ни за что в жизни в этом не признается, но сидя с Ильей чувствует что-то своё, родное и слегка расслабляется. Антон не признается, но сидя рядышком с огромным Ильей, хочет забиться в его объятия и жалко скулить от усталости. — Кто ты такой? — наконец разрушает повисшую тишину Эд, уставившийся на альфу. Илья переводит внимание на Выграновского, медленно проскользив взглядом по чертам лица и татуировкам, а потом вновь поворачивает голову в сторону младшего брата. — Это что за жук? Эд начинает закипать, а Антон мысленно усмехается, наконец начиная говорить, лишь бы Выграновский не зацепился с Ильей. — Это Эд, — отвечает омега. — А это мой старший брат — Илья. — Я сюда не за новыми знакомствами приехал, — альфа пожимает плечами, взглянув на Выграновского. — Жду в машине, поболтать нужно. Илья покидает кафе, возвращаясь в свою машину, а Антон ещё какое-то время сидит на месте, не решаясь сдвинуться, но через несколько мгновений и повисшую тишину, наконец поднимается на ноги. — Пиши если что, ладно? — просит друга Егор и тот согласно кивает, покидая кафе. Тишина, повиснувшая в машине, напрягает исключительно Антона, для Ильи такой звук вполне привычный. Омега не знает, куда его везет брат, а альфа и не имеет цели в данный момент, при нём лишь желание поболтать с мелким о жизни. — И с кем вас угораздило спутаться? — интересуется Илья, а Антон напрягается еще больше, отворачиваясь в сторону окна. — Что один, что второй — гангстеры недоделанные, стыдно даже. — Второй? — Темненький, повыше, покрупнее этого жука татуированного. — Ты за ним следил что ли? — брови Антона удивленно ползут на лоб. — Как давно ты вернулся? — Пару дней назад. И ты не ответил на мой вопрос. — Я не хочу об этом всём говорить, — шумно выдыхает омега и Илья прекрасно всё понимает — Антон устал. — Отлично, значит помолчим, — соглашается Илья и омега понимает — старший получит ответы на свои вопросы самостоятельно, без чьей-либо помощи. Антона это не особо заботит, но в тишине рядом со старшим ему нравится. Он наконец может почувствовать себя в безопасности и несмотря на все детские обиды и несносное поведение омеги — Илья всегда идёт на поводу у брата.

х

Илья привык работать быстро и точно, именно это и помогает ему, когда всего за пару дней он делает вывод, что тот самый «тёмненький» незаметно сторожит его брата за пару кварталов от университета каждый божий день. А для того, чтобы понять, что Антон этому «тёмненькому» не безразличен, и вовсе хватает пары минут. Арсений пристально смотрит с парковки продуктового на проезжую часть, чтобы проследить за тем, чтобы антоновский мерс проехал мимо и он был спокоен в том, что до омег не доебались никакие амбалы. Внимание альфы настолько сосредоточено на дороге, что он шугается, когда Илья стучит в окно со стороны переднего пассажирского, а следом и вовсе бесстыдно залезает в салон, размещаясь на этом самом сидении. — Так это ты его брат, — вслух заключает Арсений и сложив пару известных от Эда фактов в своей голове приходит не к самому утешительному заключению. — Кем ты работаешь? — Занимаюсь тем же, чем и ты, но не за бесплатно, — тихо усмехается Илья. Арсений вопросительно хмурится. — Откуда такой вывод? — У тебя это на морде лица написано, — Илья демонстративно обводит указательным пальцем круг на уровне арсеньевской головы. — Тебе нравится избавляться от проблем раз и навсегда, ты не даёшь вторых шансов и отрицаешь в людях хорошее. Арсений молчит, пропуская слова альфы мимо ушей. — И ты здесь чтобы?.. — Я вижу как ты на него реагируешь. Не знаю, что между вами, и лезть в это не собираюсь, он уже не маленький, но обидишь его и я сделаю то, что умею лучше всего. Арсений заливается хриплым смехом. — Думаешь я впервые слышу угрозы в свой адрес? — Думаю, что тебе стоит лучше узнать о моей работе, чтобы понять, что такую угрозу ты получаешь впервые, — в голосе Ильи нет ни холода, ни суровости, но Арсению этого бесцветного тона хватает для того, чтобы придать словам альфы значение. Попов далеко не глупый и может сложить в голове две двойки, а ещё может понять, что такую возможность упускать глупо. У кого ещё он может спросить о таком, не ожидая осуждения или признания того, что в нем есть хоть капля человечности. — У тебя есть омега? Илья хрипло смеется, не придавая большого смысла тихо заданному вопросу. — На один раз — да. Арсений понимает, что продолжать спрашивать бесполезно и вместе с тем понимает, что о таком спросить больше не у кого. — А так, чтобы навсегда? Илья смеётся вновь, а потом переводит взгляд на Попова и видит в его глазах совершенно потерянного ребёнка. — Убей это в себе, — советует альфа, делая тем самым огромное одолжение, которого Арсений не понимает. — Люди, убивающие других людей, никогда не будут счастливыми семьянинами. Альфа покидает машину, решая, что свою работу он здесь закончил, а бонусом получил кое-что ещё — понимание, что Арсений, запрятанный под многолетней броней, на самом деле всего-то человек, лишенный любви и как бы сильно он под ней не прятался, броня рано или поздно изнашивается и даёт трещины.

х

Когда Илья уезжает, чтобы вернуться к своей работе, это не выглядит как прощание. Антон выходит из подъезда, чтобы поболтать с братом, прекрасно понимая, что тот вновь исчезнет на год, а то и больше, но всё равно говорит с ним так, будто Илья вернется вечером или завтра утром, чтобы пообщаться вновь. — Нужна будет помощь — пиши. — Знаешь ведь, что не напишу, — омега тихо усмехается, опустив взгляд. Илья, улыбаясь, кивает и крепко обнимает брата перед тем, как уехать вновь.