...
Чан знал, так давно вступая в процветающие отношения с Феликсом, что младший не интересовался моногамией, и это то, к чему старшему определённо надо было привыкать. Когда Чан встретил его, он встречался с двумя другими людьми: с девушкой, которую он встретил на старой работе, и с парнем, который был немного старше, и Бан всегда поддерживал его, даже если другие партнеры Феликса не были слишком увлечены им. Вначале ему было немного трудно, так как у него никогда не было ничего, кроме моногамии, и никто никогда не даст тебе краткий курс по выстраиванию отношений с полиаморным партнёром. Он вполне может признаться, что ревновал, слушая о свиданиях Феликса с другими его партнёрами, или находя на Ли засосы, которые были сделаны не им, но он никогда не придавал этому большого значения. Феликс тоже всегда был замечательным, успокаивая его по поводу его неуверенных чувств и всегда заставляя Чана чувствовать, что, в конце концов, для младшего он особенный, такой же особенный, как Феликс для него. Для Бана это была совершенно новая динамика, к которой он привыкал, но она работает, и сейчас, почти два года спустя, это их норма. Когда Феликс порвал со своими другими партнёрами, каждым через несколько месяцев после предыдущего, Чан утешил его, несмотря на разбитое сердце, и поддержал его решение вернуться туда, когда он будет готов. Это заняло у него некоторое время, целые недели бесплодных свиданий, в которых не хватало какой-то искры. Пока он не встретил Минхо. Они познакомились в кампусе, ожидая вечерний автобус на остановке, и Минхо, видимо, нашёл младшего таким очаровательным, что попросил его номер прежде, чем они разошлись — Чан нисколько его не винит. Во всяком случае, он встретил Феликса точно так же; околачиваясь у бара в местном клубе, ожидая, пока бармен повернётся в их сторону, Бан был так очарован милым лицом Ли и ещё более милым поведением, что ему просто необходимо было узнать его получше. Как и в случае с Чаном, Феликс с радостью ввёл свой номер в контакты Минхо, и всего через пару дней они пошли на свидание. В последующие недели блондин сообщил Чану, что с кое-кем встречается. Это было, может быть, шесть или семь месяцев назад. Чан и Минхо хорошо знают друг друга, отдалённо знакомы как "другой парень" своего парня. Они практически ничего не знают друг о друге, кроме того, что рассказывает Феликс, и Чана это устраивает. Честно говоря, к парню у него только нейтральные чувства, но у него нет никакого желания узнавать Минхо на каком-то личном уровне. Может быть, это как-то связано с тем фактом, что ему на самом деле не нравятся бывшие партнёры Феликса, или что всё это просто кажется проще, если они не знают друг друга так хорошо. Минхо делает Феликса счастливым, и это всё, о чём Бан может попросить. Больше ему ничего от него не нужно....
Они подписываются друг на друга в инстаграме, а это больше, чем Чан мог бы просить, учитывая, что он и бывшие партнёры Феликса никоим образом не хотели иметь ничего общего друг с другом, поэтому Минхо, расширяющий подписку как что-то вроде предложения мира, удивил. Он не может вспомнить, чтобы когда-нибудь действительно общался с ним, и только тогда вспоминает, что они взаимны, когда Минхо время от времени публикует фото младшего, которые Чан всегда быстро лайкает, а затем оставляет пару сердечек в комментариях. Однако сегодня, уходя с работы и проверяя свои уведомления по дороге к машине, напоминание о существовании Минхо приходит в виде личного сообщения. minho_lee25: Привет, Чан 😌 minho_lee25: Есть минутка? Чан не уверен, почему это заставляет его сердце биться быстрее, врезаться в грудную клетку, сжиматься и умирать. Учитывая, что Минхо никогда раньше с ним не разговаривал и взаимодействовал в интернете только так, как это делал Чан — просто лайкал фотографии Феликса — довольно неожиданно, что он вот так, ни с того ни с сего, связался с ним напрямую. Первая мысль Бана — что он сделал что-то не так, или расстроил Феликса, или Минхо узнал что-то компрометирующее, что Чан сделал в своём прошлом, о чем он сам даже не знает, и теперь хочет избить его. Он видел Минхо, и мышцы на его бёдрах и руках — не то, с чем старший хотел бы связываться. Если Ли захочет подраться с ним, Чан просто ляжет и притворится мёртвым, чтобы уберечь себя. Он тратит минуту, чтобы набросать в голове то, что он собирается сказать, и, как только садится за руль своей машины, печатает ответ, который достаточно дружелюбен, чтобы, возможно, удержать Минхо от желания по какой-либо причине надрать ему задницу.cb97_: Привет, Минхо! Да, есть, в чём дело? :)
Минхо отвечает ему мгновение спустя, но Чан не видит этого, пока не заезжает на парковку своего лекционного зала. Он готовится к худшему. minho_lee25: Просто интересно, не хочешь ли ты как-нибудь встретиться, чтобы кое о чём поговорить Душа Бана практически покидает его тело. Что он сделал? Он хочет подраться с Чаном, или он хочет понравиться, сделать Феликсу предложение или что-то в этом роде? Честно говоря, он не уверен, что было бы хуже. Он уже собирается выйти из инстаграма, чтобы зайти в свои сообщения и спросить Феликса, не расстроил ли он его, но Минхо как будто читает его мысли или, по крайней мере, понимает, насколько угрожающим могло показаться его сообщение. minho_lee25: Ничего плохого, лол minho_lee25: Не волнуйсяcb97_: Ты чертовски напугал меня, чувак
cb97_: Боже мой.
minho_lee25: 😂😂 minho_lee25: Извини, лол minho_lee25: Ты свободен в эти выходные? Несмотря на совет Минхо не волноваться, Чан всё ещё немного взволнован, но соглашается встретиться с Ли за кофе в воскресенье около полудня. Перспектива этого беспокоит его на протяжении всей лекции, особенно та часть, где Минхо сказал ему не говорить Феликсу. Он понятия не имеет, чего ожидать. Чану всегда было трудно хранить секреты от кого-либо, не говоря уже о Феликсе, но ему удаётся дожить до воскресенья, не проговорившись ни словом о своей встрече со вторым парнем младшего. Когда Бан добирается до кафе, о котором они договорились, он направляется к стойке, чтобы заказать себе попить, чтобы выиграть немного времени, готовясь к тому, о чём, чёрт возьми, они собираются говорить. Он берёт свой холодный латте и поворачивается, чтобы осмотреть комнату в поисках Минхо, и находит его сидящим за столом рядом с большим растением в горшке, как он и говорил в сообщениях. — Минхо? — он осторожно наклоняет голову, когда подходит к столу. Младший поднимает от телефона сияющие глаза, и как только он узнает Чана, на его лице появляется такая же яркая улыбка. Чан тоже улыбается, протягивая Минхо свободную руку для рукопожатия, перед тем как сесть напротив него. — Чан, рад наконец-то встретиться с тобой, — приветствует его Ли, блокируя свой телефон и кладя его лицевой стороной вниз, прежде чем вежливо убрать. Он хотел встретиться с Чаном до этого? Если и так, то он вёл себя по этому поводу очень сдержанно. Бан решил, что они на одной волне в том, что на самом деле не интересуются друг другом, но старшему в любом случае лестно это слышать. — Я тоже! — всё равно говорит он, удобно опираясь локтями на стол. — Как дела? Минхо один раз кивает, на его губах всё ещё играет дружелюбная усмешка. — Все хорошо. У тебя? Чан тоже один раз кивает. — Тоже всё хорошо. Совершенно неловко сидеть здесь, вести светскую беседу и ходить вокруг слона в комнате. Бан никогда не предполагал, что заговорит с Минхо, не говоря уже о встрече с ним, и без Феликса. Что касается его лично, Чан может подтвердить, что Ли такой же красивый, как и на тех немногих селфи, которые он видел в интернете. У него красивые глаза, милый носик, пухлый рот с, возможно, самой идеальной верхней губой, которую Чан когда-либо видел. Он может поспорить, что они с Феликсом, должно быть, действительно хорошо смотрятся вместе; они оба великолепны. — Итак, — говорит Минхо, закидывая одну ногу на другую и потянувшись за своей кружкой, держа её обеими руками. — То, о чём я хотел с тобой поговорить. Как ты знаешь, скоро у кое-кого день рождения. Чан издаёт утвердительный звук, делая глоток из своего стакана. До дня рождения Феликса осталось всего пару недель, не то, чтобы маленькая дева позволила кому-нибудь забыть об этом. — Это так! — У тебя есть на него какие-нибудь планы? Этот вопрос вызывает много вопросов в циничной части мозга Чана. Какое ему дело? Он хочет украсть его идею и сделать это раньше, чем Чан? Или, может быть, он хочет превзойти его и сделать что-то получше? Но Бан никогда не чувствовал инстинкта соперничества с Минхо, и невинное любопытство в его глазах не кажется угрожающим. Чан делает ещё один глоток из своей соломинки, пытаясь заставить себя перестать чувствовать такую неловкость из-за всего этого. — Может быть, покататься на велосипедах и устроить пикник или что-то в этом роде? Ёыйдо действительно красив в это время года, так что, может быть, там. Потом отвести его за сладостями. Минхо сияет, с энтузиазмом кивая головой. — Он просто помешан на подобной романтической фигне. Я думаю, что это идеально. Это одобрение заставляет Чана чувствовать себя очень гордым. Он хорошо знает Феликса, и ему приятно, что кто-то ещё заметил и похвалил его за его очень личную идею празднования дня рождения младшего. Он в предвкушении важного дня. — Да? Я тоже. Что насчёт тебя? — Я планировал купить дневные пропуска в Lotte World, — Минхо допивает остатки своего кофе и ставит кружку рядом с брошенным телефоном. Чан сейчас весь светится, так сильно улыбаясь при этой мысли, что у него вырывается лёгкий смешок, одно из чистых волнений от имени Феликса. — Ему это понравится! Ему это действительно понравится. Он говорил, что хочет сходить туда. Минхо отражает счастье на лице Чана и разделяет радость от того, что он подарит Феликсу один из лучших дней рождений, которые у него когда-либо были, день, полный того, от чего он будет в восторге, с людьми, которых он любит. И тогда, потерявшись в разговорах о том, как обрадуется блондин и как он очарователен, когда его распирает от радости, он понимает, что они на одной волне, но не на той, о которой изначально думал Чан — для них обоих самое главное, чтобы их малыш оставался счастливым, и если они смогут работать вместе, чтобы это произошло, то они оба более чем готовы. Это так освежает. — Верно, так вот о чём я хотел тебя спросить, — говорит Минхо, возвращая разговор в нужное русло после нескольких разговоров об их любимых небольших сторонах Феликса. Чан чувствует себя возбуждённым, как и всегда, когда ему удаётся поговорить о младшем, и тем более сейчас, когда он может поговорить о нём с кем-то, кто полностью понимает это, в той же степени. — Мне было интересно узнать, согласишься ли ты сделать что-нибудь... вместе. Как только ты проведёшь с ним своё время, а я своё. Если бы мы запланировали что-то... особенное. Чан с интересом поднимает голову, приподнимая бровь, но сохраняя мягкую улыбку. — О? Насколько особенное? Минхо вздыхает, выпрямляясь на стуле и удерживая взгляд Чана. — Говоря прямо, Чан, я подумываю о тройничке. Глаза Бана комично расширяются, и он оглядывается вокруг в страхе, что кто-то его услышал, учитывая, как уверенно и чётко Минхо выложил своё предложение на стол, как будто это была обычная просьба. Ли смеётся над потрясением на лице старшего, громким, озорным звуком. — Не злись, хён. Сцепив руки вместе и положив на них подбородок, Чан быстро кивает, смаргивая удивление с глаз. Тройничок. Бан никогда не был против секса с кем-то, кого он только что встретил, но это последнее, чего он ожидал от этой встречи. Секс со своим парнем и парнем своего парня? Какая динамика. — У тебя сейчас просто бешеная энергия, — говорит Минхо после долгого молчания Чана. — Я не могу сказать, тебе это действительно нравится или ты действительно напуган. Чан смеётся, откидываясь на спинку стула, потому что он тоже не может сказать. — Это... вау. Я- да. Это концепция. Я... ух, боже мой — он чувствует, как кожа начинает гореть, уверенный, что его лицо краснеет от приливающей к нему крови. — Это совершенно нормально, если ты не хочешь. Как я уже сказал, я просто хотел спросить, — на лице Минхо всё ещё написано невинное любопытство, и мягкая улыбка, которую он носит, не выглядит так, будто он издевается над Баном или что-то в этом роде. Взяв себя в руки, Чан, наконец, набирается смелости снова посмотреть Минхо в глаза. Он потирает ладонями бёдра, а затем кладёт их на колени. — Где э-э-э... что навело тебя на эту мысль? Минхо улыбается, и на этот раз улыбка сочится весельем. Он немного наклоняется вперёд, теперь понижая голос, когда говорит, чтобы его вульгарность не заставила Бана упасть в обморок, как шокированную бабушку. — Мы с тобой оба знаем, как сильно Феликс любит хороший секс. Он ненасытный. Так что я просто подумал... Представь, как он был бы рад, если бы мы оба были с ним одновременно, понимаешь? Оба его любимых члена. Чан анализирует это и понимает, что Минхо абсолютно прав. Феликс, их резвый маленький шалун, ставит здоровую сексуальную жизнь на первое место в списке своих приоритетов и, похоже, тоже испытывает к ней большую страсть. Он щедрый возлюбленный, никогда не пассивный партнёр, и если кто-то и заслуживает ночи умопомрачительного секса на день рождения, когда не один, а оба его парня заботятся о нём, то это безусловно Феликс. Однако, на что это вообще было бы похоже? У Чана никогда не было секса втроём, и это заметно по тому, как он широко раскрытыми глазами смотрит в пустоту, погружённый в свои мысли, в то время как Ли наблюдает за ним с весёлой ухмылкой на лице, как будто знает. Он не знает, на что похож стиль Минхо, или как он будет дополнять или противоречить стилю Бана, но он, кажется, отлично удовлетворяет Феликса — Феликса, который кончает не быстро и не легко. Так что, может быть, ему не стоит об этом беспокоиться. Но когда он пытается представить это в своей голове, как они втроём вместе кувыркаются в кровати, у Чана мелькают образы всех возможных способов, как они могли бы расположить свои тела для секса. Он думает о маленьком, гибком теле Феликса между ними, или под ними обоими, или даже сверху, и он думает о Минхо, куда бы Минхо пошёл и как бы он выглядел без одежды… — О чём думаешь, хён? — спрашивает Ли, всё ещё наклонившись вперёд на своём стуле, в то время как у Чана сексуальный кризис. Бан вырывается из своих мыслей и несколько раз моргает, чтобы выбросить из головы образ обнажённого Минхо. — Ни о чём! Эм, ни о чём, — бормочет он, неуклюже хватая свою чашку и делая большой глоток, чтобы смягчить внезапно пересохшее горло. Он садится немного прямее, кивая головой больше себе, чем младшему. — Я думаю, что это был бы хороший подарок для него. Да. Это было бы весело. Черты лица Минхо озаряются, самая яркая из улыбок берёт верх. Он выглядит таким довольным, что Чан был бы шокирован, если бы из него не вырвался радостный писк, учитывая, как он трясёт своими маленькими кулачками, как счастливый ребенок. — Отлично! Чани, мы собираемся сделать Феликса самым счастливым мальчиком во всём мире, — его улыбка превращается в ухмылку, затем он хватает телефон, чтобы проверить время. — Мне нужно идти, но это была хорошая беседа. Мы ещё поговорим? Чан улыбается ему и кивает, когда Минхо встаëт. — Да, конечно. Я напишу тебе, или, может быть, мы сможем встретиться снова? Ли берёт свою куртку, держа пустую кружку в одной руке, прежде чем положить свободную руку на плечо Чана. — Рассчитывай на это....
Чан достаточно прилично узнаёт Минхо в течение следующих двух недель, когда они периодически переписываются, разговаривают по телефону, встречаются здесь, чтобы выпить ещё кофе или выпить в баре. Он узнаёт его причуды и манеры, что он весёлый, даже когда не пытается быть таким, и он очень внимательный слушатель, иногда придирается к Бану, но никогда не кажется, что он на самом деле смеётся над ним или грубит. Минхо обаятельный и добрый, хладнокровный и внимательный, и Чан понимает, почему он так нравится Феликсу. Как и ожидалось, когда они вместе, они в основном просто говорят о Феликсе, делятся историями о своём мальчике и планируют его особенный день. Иногда разговоры отклоняются в сторону, где они лучше узнают друг друга, помимо основных фактов, которые они знают друг о друге от младшего, таких как их работа, специальности, из какой части города они родом. Чан никогда бы не догадался, что Минхо так увлекается танцами, учитывая, что он специализируется на информатике, точно так же как склонность Чана к созданию музыки становится неожиданностью, учитывая его биологическую направленность. Оказывается, у них также есть некоторые общие интересы, вроде игр и кулинарии. Бан всегда был немного застенчивым, поэтому заводить новых друзей на самом деле не его сильная сторона, но подружиться с Минхо легко. Может быть, стоило дать ему шанс в те несколько раз, когда Феликс предполагал, что они понравятся друг другу, но после стольких пассивных отказов встретиться с ним, младший перестал спрашивать. Феликс всегда понимал застенчивость Чана и почему именно он обычно не хочет иметь ничего общего с его другими партнёрами. Он с уважением и заботой относился к тому, чтобы старшему было комфортно в его первых отношениях с полиаморным парнем. Дело не в том, что Чану казалось, что он возненавидит Минхо. У него просто нет большого послужного списка, и он не думал, когда Феликс сказал ему, что начал встречаться с этим новым парнем, что в конечном итоге они станут друзьями. Чан удивлён, что они так легко поладили, и ещё больше удивлён, что он не возражает против этого....
День рождения Феликса через два дня. У них есть вполне надёжный план, и они получили ценный вклад от младшего, ничего не раскрывая. По крайней мере, они думали, что достаточно хитры — но Феликс умный мальчик и довольно легко улавливает хитрость. Его первое подозрение — это новое развитие событий, когда его парни комментируют посты друг друга в социальных сетях, а не просто пассивно и незначительно лайкают их только потому, что на фотографии Феликс, или твит о чём-то, что он сделал. Они общаются о таких обыденных вещах, как школа, работа и то, что их интересует. Он насторожен, но его это не злит и не беспокоит; во всяком случае, он, кажется, взволнован, узнав, что Минхо и Чан познакомились. — Минхо спрашивал о тебе сегодня, — говорит Феликс однажды ночью, когда они с Чаном готовятся ко сну, заползая под одеяло кровати старшего, пока Бан щёлкает выключателем у двери. — Он спросил, как ты. Странно, насколько счастливым это делает Чана. Он слегка усмехается, ложась в кровать к Феликсу. — О, неужели? Это очень мило с его стороны. Передай ему, что у меня всё хорошо. Феликс втискивается в объятия Чана, смотрит на него в темноте и проводит губами по линии подбородка — щекотливое, но приятное чувство. Чан утыкается носом в его светлые волосы. — Почему вы двое так дружелюбны в последнее время? Это вопрос, который, по мнению Чана, должен его беспокоить, но он слышит улыбку в низком голосе младшего. Честно говоря, он всё ещё беспокоится, потому что никогда не умел хорошо лгать, и, если Феликс поставит его в неловкое положение, он не доверяет себе, что не выдаст, что их дружба вызвана скрытыми мотивами. — Он, хм... он показался мне крутым. На самом деле он первым связался со мной, и был очень милым. Даже в темноте Чан видит, как загораются глаза Феликса, и его улыбка становится шире. — Не может быть? Чан тихо смеётся. — Нет, может. Феликс издаёт глупый звук, прижимаясь ещё ближе к старшему, просовывая ногу между его бёдер и обнимая за талию. — Он... он тоже очень застенчивый. Я знал, что вы, ребята, понравитесь друг другу, но прекрасно понимал, почему вы не хотели встречаться... Ах, я так рад! Я серьёзно так рад. Он может вспомнить моменты, когда Феликс пытался мягко намекнуть, что у них с Минхо может быть что-то общее, или когда думал, что Минхо был забавным, судя по тому, как он повторял шутки, рассказанные ему Ли старшим, или истории о забавных вещах, которые Минхо делал в тот день. Он задаётся вопросом, говорит ли он о нём с Минхо так же часто....
Чан звонит Минхо во второй половине следующего дня, накануне дня рождения Феликса, чтобы убедиться, что на завтра всё готово. Утром у младшего занятия, потом Ли украдёт его на вторую половину дня, а к вечеру вернёт, чтобы Чан мог его забрать. Они с Феликсом вернутся довольно поздно, а Минхо будет ждать их у Бана. Это заставляет их обоих разрываться от волнения, будто это их дни рождения. — Я звонил до этого в пекарню, торт должен быть готов утром. Я могу забрать его и принести тебе, прежде чем заберу Феликса? — предлагает Минхо, его голос, немного дребезжащий и отдалённый, как будто Чан у него на громкой связи. Бан зажимает телефон между плечом и ухом, чтобы достать из кармана ключи от машины и открыть двери. — Да, звучит отлично, — Чан бросает свой рюкзак на пассажирское сиденье, прежде чем обойти машину и забраться на водительское сиденье. Он издаёт нервный смешок, тот, который вырывается, когда ты только что вспомнил что-то неловкое, что сделал некоторое время назад, кроме того, это было всего лишь прошлой ночью. — Я… Я думаю, Феликс, возможно, раскусил нас, и я чуть не выдал нас прошлой ночью. Но я этого не сделал! Однако он насторожен. Минхо бормочет, и Чан слышит, как щёлкает его поворотник, подтверждая, что он на громкой связи, пока Ли ведёт машину. — Господи, Бан Чан. Что, чёрт возьми, произошло? — Я ничего не делал! Ему просто интересно, почему мы так много общаемся. Он не ожидал, что мы станем друзьями, поэтому очень заинтересован в новом развитии событий. Минхо понимающе хмыкает. — Это справедливо. Если честно, я тоже не ожидал, что мы станем друзьями. — Ты тот, кто написал мне! — Да, и я не думал, что ты хотя бы ответишь мне, не говоря уже о том, чтобы согласиться на грёбаный тройничок. Лицо Чана начинает краснеть, и он прикрывает его рукой, как будто Минхо может его увидеть. — Можешь представить моё удивление, что ты именно по этому поводу приставал ко мне. Буквально последнее, чего я когда-либо ожидал. Он слышит улыбку в голосе младшего, когда тот говорит: — Я полон сюрпризов. Мысль об этом в связи с предстоящим тройничком заставляет Чана краснеть ещё сильнее. Он не хочет знать, что он может иметь в виду под этим. Он издаёт раздражённый звук, заводя машину, и Ли смеётся тем озорным смехом Минхо. — На самом деле, ты уверен, что всё это для тебя нормально? — спрашивает Минхо после минутного молчания, пока Бан выезжает с университетской парковки. — У тебя когда-нибудь раньше был секс втроём? Чан открывает рот, чтобы заговорить, но не может найти слов. Он вздыхает. — Это так заметно? — Типа того, да. — Ты подловил меня. Нет, у меня его не было, — Чан внезапно чувствует себя необъяснимо более застенчивым, чем когда-либо в своей жизни. — А у тебя был? — Да, один раз. Но он не был, как... он не был полиаморным? Тогда это было с моей девушкой и одним из её друзей, и мы все были пьяны. Так что это было реально случайно, и единственные чувства были между мной и ней, понимаешь? Не... не у всех. Это заставляет старшего чувствовать себя намного лучше по поводу всего этого, не то, чтобы он уже не чувствовал себя хорошо. Зная, что это будет впервые для них обоих в том смысле, что у них никогда раньше не было полиаморного секса, Бан не чувствует себя таким неумелым или неуверенным в своей роли в этой динамике. Он задаётся вопросом, не заставляет ли Минхо чувствовать себя лучше и его недостаток опыта, так как, похоже, он думал обо всём этом так же много. — Ты нервничаешь? — спрашивает Чан Минхо. — И да, и нет? Честно говоря, сначала я действительно испугался этого. Мысли типа: "А что, если я не так хорош, как он", и беспокойство о том, что ко всем надо относиться справедливо, и прочая хрень... Но я больше не беспокоюсь об этом. Теперь я понимаю тебя, и я понимаю, какие вы с Феликсом, и думаю, ты тоже понимаешь, какие мы. Меня это не волнует. Это не соревнование. Мы оба хотим сделать так, чтобы ему было хорошо, а не посмотреть, кто сможет сделать это лучше или, кто ему больше нравится. Так ведь?.. Он так рад слышать это от него. — Верно. Определённо. Это... это будет весело. Я очень взволнован. Минхо хихикает, и это восхитительный звук. — Я тоже....
Чан поздравляет Феликса с днём рождения в полночь и проводит весь день, страстно желая лично услышать его прекрасный смех, увидеть его огромную улыбку, целовать его до тех пор, пока он не пропитается любовью, полностью впитав её. Феликс рассказывает ему о том, как проходит его день, и, поскольку он знает, что они с Баном собираются встретиться позже, продолжает говорить ему, как он взволнован встречей с ним. Чан улыбается про себя, отвечая на смс кучей сердечек и поцелуев — Феликс понятия не имеет, что его ждёт после их милого маленького свидания. Он убирает свою квартиру, когда раздаётся стук в дверь, едва слышимый из-за шума пылесоса. Он выключает его и идёт открывать дверь, распахивая её, чтобы увидеть ухмыляющегося Минхо, держащего большую белую коробку с дорогим, замысловато оформленным шоколадным тортом Феликса. — Хэй, хорошо выглядишь, — приветствует его Чан, и это немного преуменьшение. Если Бану позволено сказать, Минхо выглядит хорошо — даже лучше, чем хорошо. Он всегда так делает, но, идя на свидание с Феликсом, он выглядит ещё лучше: чёрный блейзер и футболка с джинсами, обтягивающими плотнее греха. На нём также немного макияжа, его тёмные волосы приглажены и аккуратно разделены пробором посередине. Он задаётся вопросом, сможет ли Феликс держать свои руки подальше от него до сегодняшнего вечера. Наверное, нет. — Спасибо, ты тоже, — Минхо следует за Чаном на кухню, чтобы положить коробку в холодильник, когда Бан откроет его для него. Старший смотрит на свою одежду, изогнув бровь; на нём те же джинсы и свитер, в которых он был на занятиях, ещё едва подобранные, но всё равно комплимент заставляет Чана улыбнуться. — Спасибо. Я мог бы выглядеть лучше, — говорит он, всегда скромный. — Не говори глупостей. У Феликса отличный вкус на мужчин, да? — Минхо подмигивает ему, и Чан чувствует, как его лицо начинает теплеть. — Это так. Дерзкая улыбка младшего смягчается, пока не превращается в нежную, застенчивую, жеманную улыбку. Он встречается взглядом с Чаном, и кажется, что они оба не могут справиться с этим в данный момент, отводя взгляды друг от друга с растущими, робкими улыбками. — Я, э-э, я поеду за ним, — Минхо прочищает горло, доставая телефон из кармана, чтобы проверить время. — Я напишу тебе, когда он вернётся домой. Чан кивает. — Хорошо, да! Да, просто, э-э, да. Дай мне знать. Он провожает Минхо, желает ему хорошего свидания и закрывает за ним дверь. Сегодня вечером будет что-то ещё, если судить по этому странному напряжению. Около шести часов вечера Бан получает добро от Минхо, который только что подвёз Феликса домой. Он не может дождаться встречи с Ли; прошло всего пару дней с тех пор, как они последний раз были вместе, но каждый раз, когда они снова встречаются, кажется, что прошла целая вечность. Он принаряжается, но остаётся достаточно повседневным для того, что запланировал: взять напрокат велосипеды, чтобы покататься по одному из больших парков города, а после устроить хороший пикник на траве. Как бы ему ни хотелось появиться у дверей Феликса в костюме и галстуке, потому что у того день рождения и он такой особенный, джинсы и красивая рубашка более практичны. Он накидывает кожаную куртку и поправляет причёску, прежде чем уйти. Младший очень рад его видеть и набрасывается на парня, как только тот открывает дверь в его квартиру. Чан крепко обнимает его за талию и осыпает всё его лицо озорными поцелуями, а маленький блондин подпрыгивает на носочках, как восторженный ребёнок. — Привет, мой малыш, — приветствует его Чан, принимая поцелуй за поцелуем в свои пухлые губы. — С днём рождения. Феликс морщит нос от широкой улыбки. Он находит руки Бана, чтобы переплести их пальцы, и смотрит, как Чан поднимает их, чтобы поцеловать костяшки Феликса. — Спасибо, милый. — Как прошёл твой день? — Чан ждёт, пока он запрёт свою квартиру, и снова берёт его за руку, ведёт к лифту и жестом показывает вперёд, чтобы Ли вошёл первым. Феликс не смог бы сдержать огромную улыбку на лице, даже если бы попытался. — Это было так удивительно! Мой друг из химической лаборатории испёк мне кексы, и я получил бесплатный напиток в кафе, и... и Минхо сводил меня в Lotte World! Боже мой, это было так весело! — Феликс прижимается к Чану, обхватывая его торс руками, сияя и принимая ещё один сладкий поцелуй. — А теперь я могу потусоваться со своим любимым. Это был действительно хороший день. Когда Феликс говорит такие милые, сентиментальные вещи, у Бана появляется головокружительное чувство в животе. Как бы он ни был доволен их отношениями, как бы хорошо он ни знал, что Феликс любит его и хочет, подобные утверждения всегда будут успокаивать его. Он никогда не устанет получать напоминания, даже самыми простыми способами, о том, что он особенный для младшего, и что независимо от того, с кем он решит провести часть своего дня, он всегда будет счастлив провести остаток с ним. Он думает, слушая, как Ли рассказывает о своём свидании с Минхо, пока он везёт их на свидание, что Чан с самого начала их отношений испытывал бы тошноту от неуверенности и ревности, даже если бы никогда не признался в этом. Он бы корил себя за то, что не так хорош, как другие партнёры Феликса, или чувствовал, что должен постоянно чем-то его удивлять. Это было бы неприятно, хотя он знал, на что подписывался, когда просил Феликса стать его парнем. Даже когда он наконец встретил Минхо, думая, что чувствует себя совершенно комфортно и уверенно, он подсознательно беспокоился о том, что Ли попытается превзойти его, захочет создать проблемы или просто, естественно, будет лучше него. Это было как сила привычки. Он солгал бы, если бы сказал, что встреча с Минхо не заставила его почувствовать себя похожим на прежнего Чана, особенно видя, какой он замечательный, и понимая, почему он так нравится Феликсу. Но оба они встречаются с Феликсом не для того, чтобы превзойти или опередить друг друга — они любят и заботятся о младшем по-разному. Чан по-прежнему особенный для Ли, даже если Минхо тоже особенный для него, и теперь он понимает это лучше. Чан берёт Феликса, арендует пару велосипедов, чтобы они могли прокатиться вдоль реки Хан, и, глядя на него, любуясь тем, как он выглядит с огромной улыбкой на лице и заходящим солнцем на сверкающей воде позади него, Бан чувствует себя самым счастливым человеком в мире, который может разделить с ним этот момент. Феликс так прекрасен, и боже, как Чан любит делать его счастливым. Так сильно любит его. Он заставляет Феликса присесть, пока достаёт из багажника все вещи для пикника, а блондин счастливо наблюдает за ним из-под цветущего дерева, подтянув колени к груди, и веснушки сияют на его щеках, как звёзды. Из-за ветра Чану трудновато расстелить одеяло на траве, и младший смеётся, наблюдая за его попытками справиться с этим самостоятельно. В конце концов, Чан закрепляет углы книгами из своего рюкзака, а затем расставляет все продукты, которые он упаковал в классическую плетёную корзину для пикника, которую ему пришлось заказать онлайн, просто чтобы убедиться, что всё будет настолько идеально и романтично, насколько это возможно. Он садится на одеяло, скрестив ноги и так непринуждённо опираясь на руки, прежде чем протянуть руку, чтобы поманить Феликса к себе. Блондин встаёт быстрее скорости света и устраивается на коленях старшего, чтобы тот мог покрыть его бесконечными поцелуями, щёки Чана сжимаются в его маленьких ладошках. Чан кормит Феликса кимпабом, дамплингами и фруктами, а затем ложится с ним под пологом ясной ночи и всех возвышающихся над ними деревьев. Ли указывает на звёзды и придумывает ненастоящие созвездия, заставляя Чана смеяться и подыгрывать ему. Бан смотрит на него, их руки переплетены между собой, и любовь тяжело ложится ему на грудь. Он хочет сказать ему об этом в миллионный раз за сегодняшний вечер, но не хочет прерывать милую историю Феликса о том, как он в детстве считал звёзды со своей бабушкой. Он довольствуется тем, что нежно сжимает его руку и любуется его профилем, пока тот говорит. Чан с самого начала их отношений, возможно, ненавидел бы видеть маленький засос, красный и фиолетовый под его челюстью, который привлекает его внимание, пока он слушает. Он знает, что это не его работа. На ключицах и бёдрах Феликса есть несколько засосов, которые, как он знает, сделал он, и ему интересно, что чувствовал Минхо, натыкаясь на них. Наполнился ли его живот теми же странными бабочками, что порхают в животе Чана? Пытался ли он представить, как выглядела эта сцена, как именно был поставлен засос? Почувствовал ли он себя немного более предвкушающим планы на сегодняшний вечер только от одного взгляда на них? Чан не даёт Феликсу помочь ему убрать место пикника, как бы тот ни умолял. Он заставляет его сидеть в машине и слушать один из плейлистов Бана, пока старший пакует всё в багажник. Когда он садится на водительское сиденье и, держа руки на руле, понимает, что будет дальше, он надеется, что его щёки не порозовеют. Он смотрит на Феликса и не может сдержать лукавую улыбку, которая расползается по его губам. — Хочешь вернуться ко мне? — спрашивает он и наблюдает, как очень похожая, вызывающая ухмылка появляется на красивом лице Феликса. — Да, — говорит он глуповатым голосом, положив руку на бедро Бана. — Да, я хочу....
— Не подглядывай, — шепчет Чан на ухо Феликсу, ведя его по коридору к своей квартире и прикрывая глаза младшего руками. Они уже почти дошли до двери, так что ему придётся довериться Феликсу, что тот будет держать глаза закрытыми, пока он отпирает дверь. — Если ты будешь подглядывать, я разверну эту машину. Ли хихикает и качает головой, нежно держит запястья Чана и идёт вперёд на нетвёрдых ногах, которые делают гораздо более медленные шаги, чем у Чана. — Я не буду подглядывать, клянусь! Чан ставит Феликса рядом с дверью и отпускает, довольный тем, что тот держит глаза закрытыми и поднимает руки, чтобы прикрыть их. Он достаёт ключи из заднего кармана и вставляет ключ от квартиры в замок, но пока не поворачивает его. Сначала он делает ровный вдох, стараясь унять нервы и волнение, поворачивает ключ, а затем ручку. Открыв входную дверь, он видит Минхо, сидящего в гостиной, всё ещё красиво одетого, но уже без обуви, на его ногах милые носочки с кошачьим принтом. Минхо смотрит на Чана с того места, где он сидит на краю дивана, и по их лицам расползаются одинаковые улыбки. Действительно, пора. Повсюду воздушные шары и серпантин, частично любезно предоставленные Баном перед его уходом, и частично — Минхо, который взял на себя управление, пока Чан встречался с Феликсом. На журнальном столике перед Ли стоит торт, большой букет цветов и бутылка вина с тремя бокалами, а сам Минхо работает над тем, чтобы зажечь все свечи, пока Чан выключает свет. Он изо всех сил старается не рассмеяться от чистого восторга, предвкушая реакцию Феликса. Минхо тоже выглядит так, будто едва сдерживается. Чан забирает Феликса и заменяет его руки своими, снова закрывает ему глаза и ведёт его через порог. Они останавливаются, чтобы неуклюже сбросить обувь, Бан отодвигает их с дороги, а затем ведёт Ли дальше в квартиру, пока они не оказываются прямо перед Минхо, который стоит у стола с нетерпеливой ухмылкой. Они останавливаются, и Феликс чуть ли не выпрыгивает из кожи от предвкушения. — На счёт "три" можешь открывать, — говорит Чан, убирая руки от лица Феликса и обвивая его талию, а подбородок укладывая на плечо. Минхо едва не смеётся, складывая руки на груди, поднимая одну и располагая челюсть в пространстве между большим и указательным пальцами. — Боже, Чан, какого чёрта ты... — Один, — Чан прерывает Феликса, морща нос на Минхо, — два... три. Наступает долгая секунда молчания, когда младший застывает в объятиях Чана, а выражение лица Минхо практически переполнено светом — Бан может только представить, как сейчас выглядит лицо Феликса. — Мин- какого х- — Феликс смотрит через плечо на Чана широко раскрытыми глазами и приоткрытыми от шока губами. Всё, что Чан может сделать, это попытаться прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку, но ему это не удаётся, и он весело смеётся. — Что это! — С днём рождения, — говорят Минхо и Чан одновременно, совершенно спонтанно, что заставляет их смеяться ещё больше. — Нифига себе, — Феликс начинает нервничать в объятиях Бана, показывая все зубы в своей милой улыбке и превращая щёки в мягкие, веснушчатые клёцки. — Удивлён? — размышляет Минхо, подходя, чтобы присоединиться к их объятиям, и кладя руки на бёдра младшего, чуть ниже рук Чана. Он прижимается поцелуем к его лбу, а Чан прижимается к его щеке. — Я- о боже, так вот почему вы общались в последнее время! О, я такой чертовски забывчивый. Чан ехидничает. — А что, если мы просто нравимся друг другу? Минхо хмыкает, соглашаясь. — Не всё дело в тебе, Ли Феликс. Только девяносто девять процентов, — Он подмигивает Феликсу, и тот слабо ударяет его в грудь. Блондин наигранно дуется, но то, как блестят его глаза, говорит о том, что он действительно может заплакать от счастья. — Хочешь задуть свечи, малыш? — спрашивает Чан, и Феликс, фыркнув, кивает. Они отпускают его, чтобы он мог встать на колени перед столом, и за его спиной они слегка поздравительно кивают друг другу головой и ударяются костяшками пальцев за удавшийся сюрприз. Опустившись на колени по обе стороны от Феликса, Чан и Минхо поют ему поздравительную песенку, в то время как он плачет, как ребёнок, в свои ладони, издавая при этом взволнованные, дурашливые хныканья. Он зажмуривает глаза и загадывает желание, а затем задувает все двадцать две свечи под хлопки и одобрительные возгласы своих парней. Феликс кладёт руки на щёки обоих бойфрендов, крепко обнимает их и принимает атаку поцелуев по всему своему лицу. — Спасибо, — Ли поворачивает голову, чтобы прижаться сладким поцелуем к губам Чана, поворачивается в другую сторону, чтобы поцеловать Минхо. — Спасибо. — Всё, что угодно для нашего малыша, — шепчет Минхо. Чан считает себя довольно сексуально уверенным человеком, и он уверен, что Минхо тоже, но ни один из них не знает, как перейти к основной части их подарка для Феликса. Кажется, что каждый раз, когда они смотрят друг на друга, стеснение между ними растёт, и идея предложить им всем потрахаться становится всё более и более сложной. В итоге они спрашивают младшего, что бы он хотел сделать, и когда он спрашивает, могут ли они обняться и посмотреть фильм, это настолько невероятно похоже на Феликса, что нисколько их не смущает. Свернувшись калачиком вместе на диване, с ним посередине, смеясь и обсуждая фильм, это ощущается удивительно... естественно. Никакого дискомфорта или напряжённости, только нежные прикосновения и периодические поцелуи, один для Минхо, другой для Чана, и наоборот. Феликс просто сияет, улыбается им в губы и наслаждается их вниманием. Он продолжает говорить им, как он счастлив, как не может поверить, что они сделали это, что лучшего дня рождения он и желать не мог. Чан и Минхо обмениваются взглядами, и когда Феликс наклоняется, чтобы прижать ещё один поцелуй к губам Минхо, он не разрывается. Он довольно заряжен. Между ними происходит безмолвный разговор, застенчивость исчезает. Минхо проводит пальцем под подбородком младшего, чтобы углубить их поцелуй, позволяя его векам сомкнуться. В горле Феликса раздаётся тихий звук, удивлённый тихий стон. В животе у Чана завязывается узел, когда он видит, как его парень целует кого-то другого. Странно, как сильно его завораживает то, как Минхо целует Феликса, так медленно и плавно, розовые губы легко прижимаются к губам Феликса. Узел затягивается и закрепляется, когда Чан понимает, что рука Феликса, которая прежде нежно лежала на его бедре, теперь сжимается, Ли ведёт пальцами вверх по ширинке. Бан облизывает губы, не зная, на чём сосредоточить своё внимание — на том, что маленькая рука Феликса так близко подобралась к его члену в джинсах, или на том, что их поцелуй, кажется, становится ещё глубже. Чан хочет. Он наклоняется, чтобы пройтись нежными поцелуями по плечу Феликса и до его шеи, где он может провести языком по нетронутому месту и засосать. Ли снова стонет, и эта мелодия вместе с влажным звуком их с Минхо поцелуя подстёгивает Чана, он кладёт свою руку на бедро Феликса и осторожно щупает его. Он не успевает присосаться к коже младшего, как блондин поворачивает голову и хватает Чана за челюсть, сводя их рты вместе. Поцелуй томный и немного нуждающийся, говорящий о том, что всё ещё впереди. Его губы имеют вкус белого вина и манго с привкусом бальзама для губ. Феликс никогда не пользовался бальзамом для губ с манго, и Чан никогда не пробовал его на нём. Он пробует Минхо. Бан проводит языком по нижней губе Феликса, и Ли без колебаний открывает ему доступ. Чан лижет его рот, в то время как его рука приближается к промежности Феликса. Одновременно раздаются три разных стона: один от Феликса, который пытается удержать поцелуй Чана, пока Минхо прижимается губами к его шее, один от Бана, когда Феликс начинает ласкать его через джинсы, и один от Минхо, который получает точно такое же воздействие, с другой стороны, от младшего Ли. Голова Чана затуманивается от того, как сильно он хочет. — Ты хочешь зайти дальше? — шепчет Бан в открытый рот Феликса, но спрашивает он их обоих. Он отстраняется от поцелуя ровно настолько, чтобы посмотреть на них, ожидая словесного ответа, а не нетерпеливого блеска в их глазах, румянца на щеках, изгибающихся вверх губ. Они смотрят на него, потом друг на друга, Минхо медленно моргает, как кот, ожидая подтверждения от Феликса. В конце концов, речь идёт о нём. Как бы сильно они оба ни хотели этого, он тоже должен этого хотеть. Феликс переводит взгляд с одного на другого, как будто пытается что-то расшифровать, понять, реально и правдиво ли это. Его глаза расширяются, когда понимание настигает его. — Вы имеете в виду... с вами обоими? Минхо и Чан смотрят друг на друга и кивают. — Это был своего рода... наш генеральный план, — говорит Минхо, проводя ладонью по бедру Феликса, пока она не оказывается рядом с бедром Чана. Затем он кладёт её поверх его ладони, и надавливает так, что они оба своими прикосновениями потирают растущую проблему в джинсах младшего. Феликс хнычет. — Всё, что угодно для нашего малыша, — попугайничает Чан, наклоняя голову, чтобы прижать поцелуй к другой стороне шеи Феликса, оставляя противоположную сторону Минхо, который наклоняется, чтобы продолжить работу над начатым засосом. Блондин извивается и глубоко стонет, запустив пальцы в тёмные волосы обоих парней и прижимая их к себе. — Я как раз собирался спросить, сегодня мой день рождения или что-то такое, — мурлычет Ли, закрывая глаза и откидывая голову назад, чтобы дать им больше доступа к своей шее. Минхо сильнее надавливает на руку Чана, и Феликс шипит в ответ, сжимая их обоих немного решительнее. Когда Минхо поднимает голову, чтобы поцеловать Феликса ещё раз, блондин начинает приподнимать бёдра для большего прикосновения, и Чан делает ему ещё приятнее, потянувшись к его молнии. Это грязно, чередующиеся поцелуи, обмен слюной между тремя партнерами, когда Феликс продолжает поворачиваться, чтобы лизнуть рот одного из парней, а затем другого. Их руки повсюду: руки Минхо под рубашкой Ли и, предположительно, играют с его сосками, если судить по тому, как младший продолжает дрожать и хныкать. Чана — в штанах Феликса, в боксерах, и ласкают его оголённый член, сочащийся смазкой в его липкой хватке. В какой-то момент Феликс отрывается от поцелуя с Минхо, чтобы снова повернуться к Чану, но ему требуется время, чтобы отдышаться и сглотнуть слюну, которая вот-вот стечёт по его нижней губе. Минхо и Чан так близко, лица всего в нескольких дюймах от того места, где они расположились для бесконечных поцелуев со своим парнем, достаточно близко, чтобы чувствовать дыхание друг друга, настолько близко, что их носы почти соприкасаются. Они не смотрят друг другу в глаза, веки отяжелели от вожделения, а расширенные зрачки сосредоточены на губах друг друга. Ни один из них не может сказать точно, кто двинулся первым. Губы Минхо мягкие и влажные, они неуклюже двигаются навстречу губам Бана, потому что он потерялся в дымке желания и возбуждения, в которой они все оказались. Чан кладёт руку на шею Минхо, чтобы удержать его, надавливает и проводит языком, прикусывая его губу. Из него вырывается тихий, хриплый стон, который заставляет Чана стонать в ответ, прямо в его открытый рот. — Ох, блять, — задыхается Феликс, настойчивее двигая бёдрами в руке старшего и сжимая обоих чуть сильнее. — Это так чертовски горячо. Ощущение улыбки Минхо на губах Чана, это как сунуть руку в банку с печеньем и не получить за это. Ему дали печенье, даже когда он не думал, что его можно брать. Целовать Феликса и чувствовать, как его идеальные губы складываются в улыбку, потому что Бан сделал что-то глупое, или сказал что-то пошлое, или вот-вот получит то, что хочет — одно из самых любимых ощущений Чана в мире. Он понятия не имел, что ему может так понравиться это от кого-то другого и всё равно от Феликса, и это приятно. Так странно, насколько это приятно. Чан ещё раз чмокает Минхо в губы, прежде чем отстраниться, чтобы поцеловать Феликса, который затем целует ожидающий, распухший от поцелуев рот Минхо. Губами касаясь челюсти младшего, Чан даёт своему сердцу отдохнуть, оправиться от нахлынувших эмоций, отчего его пальцы немного дрожат там, где они всё ещё обвивают Феликса. Он ровно выдыхает, а затем предлагает: — Моя комната? Если целоваться с тремя людьми одновременно было удовольствием, подобного которому Чан никогда не испытывал, то это превосходит все его самые смелые мечты. Они погружаются в процесс почти сразу же, как только переступают порог спальни Чана: все трое кувыркаются голыми на его кровати, потеют, ставят засосы и издают целую симфонию непристойных звуков, когда поцелуи превращаются в Минхо и Чана между раздвинутых ног Феликса, которые вместе разрабатывают его пальцами. Ни у одного из них нет ни самых длинных, ни самых толстых пальцев, но в совокупности их более чем достаточно, чтобы заставить Ли извиваться и стонать, крепко хватать их за волосы и мотать головой, потому что это слишком. У каждого из них по два пальца внутри него, они раздвигают их на манер ножниц то в одну, то в другую сторону, и ощущение того, как пальцы Чана трутся о пальцы Минхо в таком тесном, мокром от смазки пространстве, и слышать, как Феликс скулит от этого, по меньшей мере, приятно. Более того, когда Минхо перестаёт оставлять синяки своим ртом на молочных бёдрах младшего, он присоединяется к Чану в вылизывании ствола Феликса, объединяясь, чтобы сделать ему самый беспорядочный минет, который у него когда-либо был. Их губы и языки продолжают соприкасаться, двигаясь, чтобы пососать здесь и полизать там, и если они в конечном итоге снова целуются, то это просто случайность — до тех пор, пока это не становится полностью рассчитано, и они смешивают слюну и предэякулят Феликса, пока тот напряжённо наблюдает за ними, всё больше и больше стоная при виде этого. — Пожалуйста, — начинает хныкать Феликс после бесчисленных минут растяжки и минета. — Пожалуйста, я хочу... хочу вас. Так сильно хочу вас двоих. — Как ты хочешь нас, малыш? — спрашивает Минхо, его голос хриплый от чрезмерного использования горла. Они с Чаном отстраняются от Феликса, но продолжают держать пальцы внутри него, нежно массируя стенки и старательно избегая простаты, иначе младший может кончить на месте. — Хочу вас обоих, — бормочет Феликс, раздвигая ноги и подхватывая руками колени. Он смотрит вниз, чтобы полюбоваться, как зияет его дырочка, когда они, наконец, вынимают из него пальцы, его ободок сжимается вокруг пустоты. Он смотрит на них и облизывает губы, его глаза такие большие и умоляющие. — Обоих. Наступает момент молчания, когда Чан и Минхо с любопытством смотрят на парня, пытаясь понять, что он имеет в виду. Осознание поражает их, как удар кулаком в грудь. Феликс довольно извращённый мальчик, так что, возможно, это не должно быть таким уж сюрпризом. Конечно, он не имеет в виду... — Ты... ты имеешь в виду... — Чан пытается сформулировать, но не может подобрать слов. Выражение его лица и его краснота, должно быть, отражают внутреннюю панику, которую он переживает, потому что Феликс начинает ухмыляться, переводя взгляд с одного на другого. — Одновременно? — лицо Минхо так же шокировано, когда Чан встречается с ним взглядом. Сколько раз Бан ни пытался представить себе, каким будет секс втроём, возможное расположение и размещение, он никогда не думал, что они смогут вставить в него оба члена. Он представлял себе жарку на вертеле, когда один из них трахает его, а другой отсасывает, или даже что-то вроде поезда, где кто-то трахает Феликса, а Феликс трахает кого-то другого. Сможет ли маленькое тело Ли выдержать двойное проникновение? Феликс узкий, и они все это знают. Поместятся ли они оба? Феликс кивает, проводя кончиками пальцев по одному из засосов, которые Минхо оставил на его бедре. — Да, именно так. Е-Если вы, ребята, хотите. — Я имею в виду... Господи, Ликс. Это... ты уверен? — Чан немного волнуется, но он знает, что Феликс не станет просить о том, чего он не понимает, к чему не готов. Никто не знает его пределов лучше, чем он сам. Однако для Чана и Минхо это чрезвычайно ново, так что, надеемся, он достаточно сведущ в этом, чтобы подсказать им, потому что не похоже, что кто-то из них знает, с чего начать. — Я уже делал это раньше, я выдержу. Пожалуйста, — Феликс вводит в себя несколько пальцев, медленно двигая ими, привлекая внимание своих парней. Он смотрит на них в ответ с отяжелевшими веками, прижав язык к щеке, и использует три маленьких пальца с другой руки, чтобы держать себя раскрытым. Бан чувствует, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Феликс уже принимал два члена одновременно, и для них двоих это совершенно новая информация. Чан смотрит на Минхо, и у них одинаковые взгляды. Которые говорят: у кого-то ещё был такой малыш? Мы должны сделать это так хорошо, чтобы он забыл о других парнях. Чеширская ухмылка расплывается по красным, покусанным губам Минхо в направлении старшего. — Да? Чан ухмыляется в ответ и кивает. — Да. Хорошо, — он наклоняется, чтобы поцеловать Феликса. — Тебе придётся, эм, сказать нам, что делать. Хотя Феликс утверждает, что ему не нужна дополнительная подготовка, его парни не согласны, настаивая на том, что они будут чувствовать себя гораздо увереннее, если будут точно знать, что Ли достаточно растянут. Это, конечно, заставляет Феликса похныкать, но он лежит и с радостью принимает дополнительное внимание, неторопливо надрачивая свой член и выдыхая их имена. Когда по его лицу скатывается слеза и он начинает умолять их, они убеждаются, что он готов. Минхо ложится так, чтобы Феликс мог расположиться на нём, блондин выглядит особенно миниатюрным между мощными бёдрами старшего, его худенькая фигура заключена в мускулистые руки Минхо, которые обхватывают его талию, пока они целуются. Чан сидит и ждёт своей очереди, поглаживая рукой свой член, потому что вид того, как его парень обхватывает член Минхо и направляет его в себя, не поддаётся описанию. Узел в его животе затягивается так туго, что становится практически больно. Феликс принимает член Минхо без какого-либо сопротивления, как видит Чан. Он опускается на него довольно быстро, наклоняясь над грудью старшего Ли и упираясь в него локтями, когда начинает двигать бёдрами, член Минхо скользкий от смазки и блестит каждый раз, когда Феликс поднимается. Он слышит, как они целуются, стонут, и Феликс говорит Минхо, что ему хорошо. Затем он садится как следует и поворачивается так, чтобы смотреть на Чана, протягивая ему руку. — Теперь, Чани, — голос младшего мягкий, хотя и немного сорванный. Чан позволяет ему взять себя за руку и вести его, пока он не оказывается на коленях позади Феликса, который красиво сидит на члене Минхо. Феликс немного наклоняется и опирается на одну руку, используя другую, чтобы раскрыть себя для старшего. — Твоя очередь, дорогой. Бан держит основание своего члена, а другой ладонью упирается в поясницу Феликса, выстраиваясь с верхним краем его дырочки, которая всё ещё поглощает большую часть Минхо. Чан смотрит на Минхо, как бы безмолвно спрашивая, готов ли он, и Ли облизывает свои губы так чувственно, что Чан думает, что хотел бы поцеловать его снова. Минхо тянется к Феликсу, чтобы обхватить его задницу и помочь раздвинуть её пошире. Боже, как бы Чан хотел, чтобы у него была фотографическая память на это. Бан начинает медленно, очень медленно, входить в Феликса. Он едва успевает ввести кончик, а младший уже кричит, его рука дрожит и почти отказывает, он чуть не падает на Минхо. Чан замедляется ещё больше, боясь, что Феликс так реагирует, потому что ему больно. — Продолжай, — бормочет Феликс, протягивая руку за спину, чтобы вцепиться в запястье Чана, удерживая его на месте, чтобы он не мог вытащить свой член. — Ещё, е-ещё, ещё. И он продолжает, продвигаясь всё дальше. Ощущение того, как ободок Феликса растягивается, чтобы принять его, и как его член скользит по члену Минхо — Чан вынужден зажмуриться, чтобы выдержать это. Минхо шипит, а затем из него вырывается сдавленный стон. Феликс едва дышит, всхлипывая с каждым дюймом. — Дыши, малыш, — говорит ему Чан, войдя примерно на треть. Он успокаивающе поглаживает Феликса по спине, от основания позвоночника до лопаток. — Поговори с нами. Что ты чувствуешь? — Это- нихуя себе, это- ах, такой охренительно наполненный, — Феликс задыхается между каждым словом, крепче сжимая запястье Чана. Бан представляет, что после его пальцев останутся ожоги, так глубоко он ими впивается. — Ещё. — Так хорошо справляешься, Феликс, — говорит Минхо, его голос звучит удивительно ровно, учитывая обстоятельства. Следующее, что слышит Чан, это шлепок кожи — рука Минхо на заднице Феликса — и младший Ли вскрикивает. От этого он дёргается, что непроизвольно заставляет его двигаться на их членах, и глаза Чана закатываются. — Так хорошо принимаешь нас. Твоя идеальная маленькая дырочка только для нас. Наш идеальный маленький малыш. Бан не уверен, почему он никогда не считал Минхо пошляком. Он очарователен во всех других отношениях, так что, честно говоря, он не должен быть так удивлён этим. Он прижимается губами к плечу Феликса, несколько раз целуя его тёплую кожу, продолжая вгонять свой член так далеко, как только может. — Это наш мальчик. Так хорош для нас, Ликс. Ты ощущаешься пиздецки потрясающе. Это, мягко говоря, туговато, но он внутри, и он не может в это поверить. Феликс хорошо их принимает — это тонкость. Он уже пытается раскачиваться на них, прижимаясь грудью к груди Минхо и увлекая Чана за собой, чтобы они могли лечь в кучу с Феликсом посередине. Он всё ещё пытается трахать себя на них, набитый до отказа, но Минхо и Чан решают сменить его. Пока Минхо начинает двигать бёдрами вверх, Бан начинает трахать Феликса сзади. Внутри него почти белый жар, и его член продолжает скользить по члену Минхо, а Феликс сжимается всё сильнее, как будто он уже не самый тугой в этом грёбаном мире. Чан не думает, что они продержатся долго. И он никогда не слышал Феликса таким громким. Младший переходит на октавы, о которых даже не подозревал. Он представляет, что два члена, входящие в тебя одновременно, делают это. Доводят до состояния дикого животного, которое не умеет ничего, кроме как кричать, пускать слюни и умолять о большем, как будто тебе ещё что-то можно дать. От этого Чану хочется трахать его ещё сильнее, быстрее, глубже, просто чтобы увидеть, до чего Феликс может дойти. Так он и делает, и Минхо на той же волне. В спальне Чана шумно от стонов и криков, небрежных поцелуев, шлепков кожи о кожу и скрипа каркаса кровати. Если после этого ему не поступит жалоба на шум, он будет в шоке. Феликс без устали мечется между ними, одна его рука крепко держится за руку Минхо, а другая запуталась в волосах Чана, удерживая его рядом. Слышен быстрый, чавкающий звук того, как Бан дрочит ему, и младший начинает бессвязно бормотать о том, как сильно он хочет кончить. Чан недалеко, и стоны Минхо становятся всё громче, что говорит о том, что он тоже близко. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ох, блять, — всхлипывает Феликс, беспорядочно двигая бёдрами вперёд в руку Чана, назад на его толчки и вниз на Минхо. — К-кончаю, разрешите мне кончить, кончить, п-пожалуйста. Чан проводит дорожку поцелуев по плечу Феликса и смотрит вниз на Минхо, который выглядит настолько охуенно и горячо, что это просто смешно. Макияж размазался, на лбу пот, волосы в беспорядке, не говоря уже о синяках на шее, которые Чан и Феликс бездумно наставили ему, пока они все были прижаты друг к другу, и Минхо остался беззащитным под ними. — Что ты думаешь, Мин? — спросил Чан, голос совсем пропал. — Думаешь, мы должны позволить ему кончить? Феликс громко скулит, быстрее покачивая бёдрами, и это было бы смешно, если бы они все не нуждались так отчаянно в оргазме. Он сжимает руку Минхо и сильно дёргает за волосы Чана. — Ну же, ну же, дайте мне кончить, э-это же мой день рождения! Минхо и Чан не могут удержаться от смеха, их малыш хнычет, как будто они могут ему в чём-то отказать. — Да, — соглашается Минхо, его голос так же плох, как и их. — Давай заставим нашего мальчика кончить. Когда Феликс оказывается плотно зажат между их грудями, старший быстро вколачивается в него, в то время как Минхо трахает его вертикально, Феликс зарывается лицом в матрас и стонет. Его позвоночник пытается выгнуться, и он запрокидывает голову назад, когда кончает, изливаясь между своим животом и животом Минхо и по всей руке Чана. Он сильно содрогается, сжимаясь вокруг них так сильно, что из них вырываются хрипы. У Чана нет даже шанса выйти. Он напрягается, впиваясь кончиками пальцев в талию Феликса и изливаясь в него, в то время как Минхо продолжает беспорядочные толчки в погоне за своим финалом. Не проходит и секунды, брюнет вздрагивает и издаёт такой красивый, тонкий стон. Если раньше Феликс был тёплым и уютным, то теперь он обжигающий и герметичный. Бан уже чувствует перевозбуждение, а они даже больше не двигаются. Младший лежит, обмякнув и тяжело дыша, на Минхо. Чан целует одну сторону его головы, а Минхо другую, проводя руками по его гладкой, потной коже, чтобы вернуть его на землю. — Я э- я выйду первым? — говорит Чан, приподнимаясь и осторожно придерживая Феликса за бёдра. Минхо продолжает слегка поглаживать блондина по спине, а Бан медленно отводит таз назад, наблюдая, как он выскальзывает из Феликса и, в свою очередь, выталкивает член Минхо. Это блядски непристойно — то, как зияет дырочка младшего, напоминая тот случай, когда Чан засунул туда весь свой кулак, но почему-то ещё шире. Более того, за их членами на выходе следует жемчужно-белый каскад, сочащийся по промежности Феликса на кровать. Фотографическая память сейчас была бы как нельзя кстати. — Хочу обниматься, — говорит Феликс хриплым, усталым голосом. Его партнёры помогают ему скатиться с Минхо, чтобы он мог лечь на спину, они вдвоём прижимаются к нему и осыпают его поцелуями, любовью, похвалой. Снова и снова повторяя, как хорошо он справился, какой он хороший и как сильно они его любят, игнорируя тот отвратительный факт, что они слиплись вместе из-за спермы, смазки и пота. — Спасибо вам большое за сегодняшний день, — бормочет он. — Лучший день рождения, который у меня когда-либо был. Я так сильно люблю вас обоих. Он почти засыпает, укутанный в их объятия, но Минхо говорит, что отказывается так спать, только чтобы проснуться от того, что на них образовалась какая-то мерзкая корочка, и мысль об этом вызывает у Чана и Феликса такое отвращение, что они встают. Ноги младшего слишком дрожат, когда они заставляют его встать, поэтому Чан набирает для них троих горячую ванну, а не заставляет его стоять в душе. Наверное, сейчас должно быть неловко быть голым и находиться в тесноте с Феликсом и его парнем после тройничка, но это не так. Они все теснятся в ванной Чана, ноги спутаны, Феликс передаёт поцелуи и хихикает между ними, и это — приятно. Здесь комфортно и тепло, и Минхо искренне смотрит на него с другой стороны ванны как бы говоря, что он тоже считает это приятным. Когда они вымылись, высушились и вернулись в спальню Бана, Феликс рылся в комоде старшего в поисках нижнего белья и пижамы, пока Чан менял простыни и одеяло. Он видит, что Минхо задерживается возле двери, подбирая свою одежду и боксеры, и кажется немного маленьким. Чан прерывает своё занятие, наклоняя голову и с нежностью наблюдая за Минхо. — Хочешь пижаму? — предлагает Бан, бросая испачканные простыни на пол и подходя к своему комоду. Он встаёт рядом с Феликсом и достаёт из верхнего ящика нижнее бельё, затем открывает следующий и достает футболку. — Тебе шорты или штаны? Минхо выглядит озадаченным. Они не обсуждали, что будет после перепихона, и вполне справедливо, что он не знает, что делать — идти домой, или просить остаться, или что. Но Чан хочет, чтобы он остался, и само собой разумеется, Феликс тоже. Минхо шевелит губами, чтобы заговорить, но застревает в поисках слов. Уголок его рта слегка приоткрывается, и он тихо говорит: — Шорты, пожалуйста. Чан заканчивает заправлять кровать, а Минхо идёт убирать в гостиной беспорядок, оставшийся после их интерлюдии с тортом и вином. Феликс включает на телевизоре в комнате старшего фильм, который они начали смотреть, и они все укрываются чистыми одеялами. Через несколько минут они вырубаются, и Чан погружается в глубокий уютный сон без сновидений....
Чан первым просыпается утром. Он лежит лицом к Феликсу, который свернулся калачиком у него на груди, а Минхо прижимается к младшему сзади, обняв его за талию и положив руку на руку Чана. Бан лежит так некоторое время, наслаждаясь утренним солнцем и тишиной, отдалённым щебетанием птиц за окном и тихим звуком их дыхания. Они оба выглядят такими умиротворенными и красивыми в медовых лучах света, проникающих в окно. Он чувствует себя здесь счастливым. Комфортно и безопасно. Он встаёт достаточно скоро, чтобы сходить в ванную, а затем идёт на кухню искать в холодильнике ингредиенты для завтрака. Сейчас у него не так много всего, но он может приготовить яичницу и блинчики. Он достаёт всё и расставляет на столе, затем лезет в шкафчик над плитой, чтобы достать миски для смешивания. Моя руки в раковине, он слышит мягкий стук босых ног по кафельному полу. Оглянувшись через плечо, он видит там Минхо, взъерошенного ото сна и очаровательного в большой футболке старшего. Чан улыбается. — Доброе утро, — приветствует он его, вытирая руки, когда поворачивается к нему лицом. — Ликс ещё спит? Минхо кивает. — Как убитый, — он проходит дальше на кухню, подходит к раковине и тоже моет руки. — Могу я помочь? Чан кивает, отходит в сторону, чтобы освободить место рядом с собой, где он начинает наливать сухое тесто для блинов в миску. — Конечно. Просто делаем яичницу и блины. Они работают в тишине, но это не неприятно. Между ними есть какой-то особый заряд, но Чан не сказал бы, что он отрицательный. Как будто они хотят сказать что-то, о чём они оба думают, и Бан задаётся вопросом, смущён ли Минхо этим так же, как и он. Он смотрит на младшего, пока тот разбивает яйцо в сковородку на плите. — Всё прошло довольно хорошо, тебе не кажется? — Чан включает другую конфорку и ставит другую сковороду, смазывая её маслом, а затем начинает наливать на неё тесто. Ещё раз взглянув на него, он видит, что Минхо медленно улыбается. — Лучше и быть не могло, хён. Наверное, теперь дни рождения следует всегда отмечать тройничками. Чан поднимает брови, на его губах появляется весёлая усмешка. Он игриво качает головой, обдумывая то, на что Ли только что намекнул, и улыбается ещё ярче. — Неплохая идея, — затем, смело, — знаешь, мой в следующем месяце. — О, да? Мой тоже, — Они устанавливают зрительный контакт и удерживают его в течение одного долгого момента, прежде чем разразиться хихиканьем и румянцем на щеках. Минхо подталкивает бедро Бана своим, а затем отходит, чтобы взять лопатку. — Тогда, наверное, нам с Феликсом нужно что-то придумать, — рассуждает Чан. Минхо снова смеётся, легко и красиво. Когда они вновь смотрят друг на друга, этот заряд между ними уже не кажется таким запутанным или неопределённым. Это любопытно, интересно, волнительно. Желание и готовность к тому, что станет с их трио. — Рассчитывайте на это.