Гордость

Валентини был в ярости, просто в бешенстве. Мало того, что он попал в чужой разум, так и остался, как говорится, с голой задницей. Под рукой были лишь камера и прелестный нож. Он сам не понял, каким образом он оказался в этом затхлом, унылом и явно запущенном домине, ведь мужчина явно никогда не видел его. Но то, что это был чужой разум, он знал точно - здесь он был поразительно беспомощен. Только человеческие способности, только настоящая боль и кровь. И это бесило. Бродя по особняку, он пару раз замечал неяркие синие вспышки позади и впереди себя. Но думал, что это всего лишь привиделось ему. Стефано сжимал аристократические губы в тонкую полосочку, исследуя предоставленную ему местность. Он знал, что с ним играют, также, как он играл с этим придурковатым детективом Кастелланосом. А теперь в роли жертвы был сам Валентини. Откинув черную челку так, чтобы та не лезла в нос, мужчина все же заметил массивную дверь на первом этаже. Спрятав камеру, он двумя руками открыл тяжеленную дверь, пыхтя и корча недовольную мину. Дальше был подвал, ведь оттуда веяло сыростью и...кровью? Запах крови за то время, что Стефано был королем своего разума, он изучил вдоль и поперек и точно знал, что да как. Но сейчас он был в таком положении, что его кровь была ценна, как краска для живописца. А все же делать было нечего. Когда он проходил через темные коридоры, усеянными цепями и заляпанными свежей кровью, он шумно дышал и старался не думать о своей уязвимости. Старался держаться гордо, даже смело, но пульс стучал в висках достаточно громко, чтобы Валентини помнил о своей жизни. В своей смерти он сейчас не видел искусства. Вдруг он вышел в просторную комнату, сделанную в виде лабиринта. Увидев провода на потолке мужчина решил пойти в том направлении. Тихо переставляя ноги, он озирался по сторонам, как бы не увидеть кого живого, как и он сам. Но к счастью или к сожалению, никого не было. В дальнем углу этого адского лабиринта он увидел вентиль и лежащий рядом маленький железный сейф, но не успел он к ним и шаг сделать, как тут же перед глазами мелькнула синяя вспышка и рядом материализовался силуэт. Мужчина в этом "эффектном появлении" узнал себя, ведь он также любил выделится между серых и унылых монстров. Только вот если этот чудик умел также - значит здесь он Хозяин. Обгоревший белый плащ, босые ноги и ожоги на теле - Стефано отчётливо понимал, что не видел этого индивидуума. Капюшон лежал на его голове, скрывая лицо, и было непонятно, подросток это или взрослый человек. - Наконец-то мы встретились, Стефано, - прозвучал низкий, холодный голос, и по спине Валентини пробежали мурашки. Сразу стало ясно - говорящий был силен, чертовски силен, раз даже в его голосе звучат нотки власти, которые всегда уважал сам фотограф. А вот тот факт, что Хозяин этого измерения знал его и ждал встречи довольно быстро дошел до разума Валентини, отчего тот горделиво приподнял голову, смотря на мужчину как бы свысока. - И чем же я заслужил такую честь? - приподняв одну бровь спросил Стефано, смотря единственным глазом с вызовом, впрочем, как и всегда. Мужчина в плаще хмыкнул, прищурившись, как кот, выслеживающий добычу, и в мгновение исчез. Просто испарился. Валентини рывком потянулся к ножу, висящему на поясе, но тут же его руку остановили сзади, крепко стиснув запястье. Когда Валентини почувствовал на шее чужое дыхание, то на секунду его сердце будто остановилось: он вздрогнул, но не дёрнулся, ведь понимал, что за сопротивление будет наказан. - Не стоит делать резких движений, - спокойно проговорил мужчина, с интересом разглядывая нож Стефано из-за его плеча и также сильно сжимая руку. Фотограф напрягся, желваки на его лице заиграли, но он молчал, чтобы не спровоцировать нового знакомого. - Стефано Валентини...Мы могли бы стать союзниками в этом пропитанном гнилью мире. - Здесь хозяин ты, но будь ты у меня - вышло бы совсем по-другому, - сказал, как отрезал, Валентини, и верхняя губа его дернулась, будто он сдерживал злость. Хотя так и было. Мужчина снова хмыкнул в ответ, и хватка на руке исчезла, оставив после себя красные полоски. Тут же голубые глаза незнакомца оказались прямо перед глазами Стефано, и тот по инерции сделал шаг назад, сгибая руку в локте, как будто готовился к обороне. Обгоревший же спокойно рассматривал его, как и прежде. - Тебе даже не любопытно кто я? Ведь я знаю о тебе всё, а вот ты обо мне...- спокойно спросил мужчина, на что услышал довольное резкое: "Мне абсолютно плевать, кто ты, чудик. Мне важен только я сам." Тогда в голубых глазах зажглось нетерпение, они слегка прищурились, а на лице говорящего появилась ухмылка. - Что ж, если так, дорогой Стефано...Придется тебе это узнать по-другому. Один миг - и сейф, лежащий на полу, задрожал, будто под воздействием тока, а после начал подниматься в воздух. За ним появилось крепкое мужское тело, сжимающее железный молот огромными лапами. В этом чудовище Валентини увидел отголоски своего творения - Обскуры, только вот это было грубым, неотёсанным и мерзким монстром, а не элегантным шедевром. В два шага он преодолел расстояние в несколько метров между ним и мужчиной, его призвавшим, и уставился на Валентини. По спине фотографа пробежал холодок, и он хотел было по привычке выхватить камеру или на крайний случай нож, но дернувшись понял, что ни того, ни другого у него не было. - Что..? - задал он немой вопрос, и краем глаза подметил, что обгоревший вертит в руке камеру, а на поясе его рваных штанов висел излюбленный нож Стефано. Тот уже хотел было подавиться воздухом от ярости, но тут голубые глаза встретились с его, смотря так холодно, насколько это вообще было возможно. - Я предлагал тебе сотрудничество. Теперь же тобой займётся Хранитель. За дело, Сейф, - приказал мужчина, и монстр отставил окровавленный молот, облокотив его на стену массивной ручкой. Когда же оно начало идти в сторону Стефано, тот начал стремительно пятиться назад, выставляя обе руки, нервно улыбаясь и глядя на Хозяина этой реальности. - С-стой, я неправильно выразился, я... - начал было мужчина, но подошедший монстр довольно грубо схватил его за горло, стальной хваткой сковывая шею так, чтобы жертва даже не могла повернуть голову, и таким образом поднял в воздух. Валентини издал тихий хрип, цепляясь руками за конечность Сейфа, как его назвал хозяин. Но кожаные алые перчатки скользили по мясницким перчаткам монстра, пока тот, видимо, медлил, испепеляя Валентини взглядом несуществующих глаз. Мужчина в плаще молчал, играя чужой камерой, как собственной вещью, и все же отдал ещё один приказ: "Шарф, пиджак". Стефано не понял, в чем состоял смысл приказа, пока Хранитель не перехватил мужчину, как игрушку, почти под подбородок, второй лапой стягивая шарф. Фотограф уже задыхался, его глаза наполнились слезами, а каблуки дорогих туфель отчаянно царапали стену, оставляя полосы. Вскоре шарф упал на пол, а за ним и сам Валентини. Пока он судорожно вдыхал воздух, монстр склонился над ним, сгребая в кулак ткань пиджака и силой разрывая его прямо на мужчине. Тот не успел даже осознать причины такого громкого скрежета, как тут же с него посрывали и остатки рукавов. Ошмётки же некогда великолепной одежды откинули в угол. Все ещё пытаясь отдышаться, фотограф поднял голову. Он почти что лежал на полу, упираясь дрожащими руками в пол. Неожиданно для себя он признал, что действительно боится. Боится так, что сейчас, как щенок, дрожит и сводит лопатки, лишь бы не представлять то, что с ним сделает это чудовище. Чудовище, имени которого он так и не узнал. Хранитель повернул свое подобие головы на хозяина, будто спрашивая его о чем-то, и тот снова характерно прищурился. "Спиной ко мне. Я хочу видеть только его лицо". Валентини же, как ребенок, переводил взгляд от одного монстра к другому, тяжело дыша и явно не понимая, что теперь ему предстоит. Только когда Сейф схватил его за шиворот, снова поднимая в воздух, прижал спиной к стене все также за горло и начал резкими, рваными движениями сдирать штаны, в глазах Валентини появился настоящий ужас. - Нет... пожалуйста, не надо... умоляю...- хрипел он что есть мочи, пытаясь схватиться хоть за что-то, но брюки было уже не спасти - они кусками ткани упали на пол, оголяя низ мужчины. Не в силах ничего сделать, Стефано хрипел, понимая, что к горлу подкатывает истерика. Страх накрыл его, как обычно накрывал его жертв - в глазах уже стояли слезы, а монстр ещё даже не успел ничего сделать мужчине. Но сам факт, что это произойдет, казалось, убивал Валентини изнутри. Мольбы о помиловании возобновились с новой силой, когда Хранитель одним движением придвинул руку к ягодицам Стефано, надавливая на колечко мышц. Итальянец уже откровенно срывал голос - его ослепила резкая вспышка боли. Дёргая ногами, он все же не мог убрать пальцы в своем нутре, которые начали неумолимо и ритмично двигаться. - Хватит...умоляю...- уже сквозь рыдания начал просить Валентини, чувствуя, как по перчаткам Сейфа начинает течь такая прекрасная, как и всегда, кровь. Только вот сейчас она принадлежала самому Стефано. С каждым движением внутри Валентини хрипел все громче, рыдая, как маленький ребенок, и хватая ртом воздух. Монстр держал крепко, так, чтобы был доступ к кислороду ровно настолько, чтобы не задохнуться. Казалось бы: от такой чудовищной боли он должен был уже упасть в обморок, разве нет? Но по взгляду обгоревшего Валентини понял, что он решает, когда все это прекратится. Наконец, огромные пальцы покинули измученное тело, и Валентини хотел было вздохнуть с облегчением и начать благодарить своего мучителя всеми лестными словами. Но радость была недолгой: ткань фартука убрали рваным движением, послышался щелчок и к уставшим и изорванным мышцам приставили что-то несравненно большое. Стефано упёрся одной рукой в стену, по его подбородку текла слюна, капая на руку Сейфа, ни на секунду не дрогнувшую. И все же, она немного съехала вниз, позволяя Стефано говорить более свободно. Мужчина дёрнулся, пытаясь убраться подальше от того, что находилось рядом с его бедрами. Но думать о том, что это было, он не хотел. Он боялся. В то время одну его ногу подняли, схватив свободной ручищей и прижали к массивному бедру. - Пожалуйста, я понял свою вину. Обещаю, впредь такого не... - снова начал Стефано, но его речь прервал резкий, оглушительный крик. И только потом Валентини понял, что крик принадлежал ему. Весь низ его тела будто опустили в кипящее масло: все горело и боль была настолько сильна, что мужчина напрягся ещё сильнее, что заставило разорванные мышцы разразится ещё большей агонией. Горло вмиг пересохло от ещё одного крика, тело фотографа выгнуло дугой, а из глаз брызнули новые слезы. Руками он пытался снова взяться за что-то и все же ухватился за перчатку Хранителя. Тот не двигался, видимо ждал, пока его Хозяин насладится шоу. Итальянец же плакал и кричал почти без остановки, и из всего этого шума было не разобрать, где что. Начались толчки и крики стали просто истошными. Для самого фотографа складывалось ощущение, что это - наказание за все его грехи, сотворённые на земле и в его разуме. Низ он медленно переставал чувствовать, зато хватка на горле никуда не делась. Медленные, но сильные движения Хранителя внутри заставляли Валентини то выть, не в силах контролировать стекающую по губам слюну, то кривиться, всхлипывая и жмурясь изо всех сил. Он бился затылком о стену, его вжимали туда настолько жестоко, что кожа на окровавленных бедрах уже начали резаться об острые края. Крови было так много, что нога Валентини, стоящая на полу, уже скользила по ней, нетвердо стоящая и в любой момент готовая отказать. Красное от слез лицо мужчины, его крики и всхлипы, дикий вой, попытки удержать Хранителя, эту бездушную машину для убийства - все это просто умиляло мужчину в плаще, что было видно по его глазам. Он улыбался, так открыто и невинно, будто наблюдал за игрой маленьких котят, а не за убийственными пытками. Наконец, когда голос Валентини стал настолько слабым, что даже не походил на хрип, обгоревший слабо кивнул. Сейф остановился, все также резко, опустил ногу мужчины и силой бросил его на пол прямо перед Хозяином. Итальянец попытался увидеть хоть что-то, но перед глазами была лишь красная пелена, руки не слушались, а ног он вообще не чувствовал. Все тело начала бить крупная дрожь, вмиг стало невыносимо холодно, и он склонился почти что к полу, снова всхлипывая и зажмуриваясь. Шея налилась свинцом от чужой хватки, дышать было тяжело, плюс сухое горло раздражалось от малейшего вздоха. Потому Валентини лишь боязливо смотрел в пол, наблюдая, как слезы капают на алые перчатки. - Видишь, Стефано, к чему привела твоя ненужная гордость. Я всегда говорил, что нужно знать цену своим знаниям, своему труду. Но никак не своему телу. - проговорил незнакомец, делая босыми ногами несколько шагов к Валентини. Тот съежился, но не мог и двинуться от боли. Мужчина сел рядом с ним на колени, взял жертву за волосы и поднял его голову выше, чуть ниже уровня своего лица. Стефано захрипел, так жалобно, что услышь он этот хрип в другое время в другом месте - брезгливо бы поморщился. Но сейчас он был готов хоть целовать эти босые ноги, лишь бы его оставили в покое. Голубые глаза смотрели с насмешкой, и вдруг мужчина наклонился, властно целуя жертву в губы. Сухой язык прошёлся по губам, слизывая чужую слюну, и после обвел контур нижней челюсти и подбородка. Когда же обгоревший отпрянул, Стефано лишь болезненно дёрнулся, не в силах держаться на руках. - Моё имя Рувик, но ты...ты будешь звать меня Хозяином. Ведь именно это ты выбрал, Стефано Валентини. - услышал фотограф прямо перед тем, как голубые глаза перед ним превратились в огоньки, после расплылась в непонятные фигуры и потухли ровно также, как и гордость Валентини.