***
Они довольно быстро заканчивают уборку. Поначалу Инко, похоже, немного ошеломлена словами детей, не желая их утруждать, но в то же время заметно стремясь принять их предложение. В этом нет никакого эгоизма, совсем нет, просто чувство необходимости в небольшой помощи. Ей ещё много чего надо сделать — Шото, Иида и Урарака более чем счастливы помочь ей хотя бы с этим. Поэтому Иида помогает ей готовить обед, а Шото и Урарака подметают дом. Урарака фокусируется на общем состоянии комнаты, в то время как Шото разбирается с мелкими деталями, такими, как пыль на книжной полке или на подставке для телевизора. Урарака больше занимается организацией и реорганизацией. Ни один из них не знаком с домашним хозяйством, поэтому они мало что могут сделать, но они помогают, где могут и как могут, и Инко явно ценит это. Это занимает всего полчаса. Совсем не так много времени, как казалось изначально, и в конце, когда Иида говорит им, что карри готово, они присоединяются к нему и Инко на кухне. Шото снова осматривает дом, рассматривая каждую деталь в новом свете. На кухне есть место явно только для одного или двух человек одновременно. Гостиная идеально подходит по размеру для Изуку и его матери. Каждый коридор заполнен фотографиями их двоих в рамках. Вокруг небольшого обеденного стола стоят два стула. – Спасибо, что приготовили нам обед, Инко-сан, – говорит Урарака, беря протянутую ей тарелку с карри. – Извините, что появились так неожиданно, в следующий раз мы позвоним заранее. – Нет-нет! – Инко машет свободной рукой туда-сюда. В другой руке она всё ещё держит половник. – Нет, не извиняйся, дорогая, это был приятный сюрприз. Вы трое действительно замечательные дети, я рада, что у Изуку есть вы. Она очень напоминает Шото Изуку, что, в общем-то логично. Остаточное напряжение в его плечах спадает и превращается в ничто. – Кроме того, я должна поблагодарить вас за помощь, – говорит она, накладывая карри в ещё одну тарелку и передавая её Шото. Тарелка тёплая и пахнет комфортом, если так вообще можно сказать. – Я действительно, действительно ценю это. Не уверена, что могу в достаточной степени выразить, как важно это для меня. – Мы рады помочь Вам! – говорит Иида, не слишком громко, но это определенно звучит как важное объявление. – Если Вам когда-нибудь понадобится помощь в чём-либо, независимо от того, насколько она велика или мала, мы будем рады помочь. Шото и Урарака поддерживают его кивками. Инко улыбается. – Ну, – после того, как они втроём получают своё карри, она накладывает еду в четвертую тарелку для себя и оставляет пятую пустой на столе. – У меня осталось ещё немного работы, надо наверстать упущенное, но вы можете поесть в гостиной, если хотите. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. Они одновременно кивают, и она уходит в одну из комнат рядом с коридором. Дверь со щелчком закрывается за ней. – Она действительно милая, – бормочет Урарака, уставившись в своё карри. – Я надеюсь, что с ней всё в порядке. – Я уверен, что с ней и Мидорией всё будет хорошо, – говорит Иида, и Шото рад этому, потому что он не знал, что сказать. – Итак. Нам следует присесть. Они возвращаются на диван, Иида садится посередине, Урарака и Шото по обе стороны от него. Карри на вкус такое же вкусное, как и на запах, и Шото чувствует тепло. Это противоречит страху и беспокойству в его груди и оставляет его… в неуверенности. Он никогда не понимал, что чувствует. Им не о чем говорить, ведь в последнее время они очень сблизились. Большая часть того, что они хотели бы сказать, уже была сказана раньше. Они сидят и едят, и Шото не пытается начать разговор. Последнее время у него и это тоже не очень выходит. – Вы думаете, мы переборщили с корзиной? – спрашивает Урарака, и, хотя об этом никто не говорит, они понимают, что она сказала это только для того, чтобы нарушить тишину. – Это ведь не было глупо? Иида проглатывает еду и говорит: – Вовсе нет. Думаю, с твоей стороны было весьма предусмотрительно предложить это. Корзина была собрана всеми в классе по предложению Урараки. В основном там лежат конфеты и закуски; Аояма и Ашидо положили мягкую игрушку, и он, кажется, помнит, как Яойорозу положила одеяло. Джиро подарила компакт-диск (может, они обсудили своих любимых музыкантов во время одного из их занятий? Им обоим нравятся многие рок-исполнители, так что они довольно быстро нашли общий язык), Серо отдал шнурки в чёрно-золотую полоску… каждый внёс свой вклад так или иначе, с разной степенью здравого смысла. Урарака со вздохом облегчения откидывается на спинку дивана. – Тогда ладно. Надеюсь, ему она понравится. У Шото жужжит телефон. Он тихо извиняется и достаёт его из заднего кармана. [Мидория Изуку] доооооооооооооооброе утро – О, это Изуку, – говорит Шото, моргая, глядя на телефон. – Мидория? – Иида выглядит заинтригованным, но не пытается заглянуть в телефон. – Он очнулся? Урарака, похоже, имеет меньшее представление о личном пространстве и наклоняется через плечо Шото, чтобы посмотреть. Она фыркает с улыбкой. – Сейчас полдень… Шото переводит взгляд с неё на Ииду. – Должен ли я?.. Они пожимают плечами. Он тоже пожимает плечами и посылает ответ.[Тодороки Шото] Привет. Тебе уже лучше?
Они слышат, как в другой комнате дальше по коридору на телефон Изуку приходит уведомление. Проходит полминуты. [Мидория Изуку] Вроде того! Я бы не сказал, что чувствую себя шикарно или что-то в этом роде, но уже опредёленно лучше – А, это хорошо, – бормочет Иида. Теперь он тоже смотрит через плечо Шото, не в силах ничего с собой поделать. – Надеюсь, он не возражает против такого вторжения… Шото как раз печатает ответ, когда приходит ещё одно сообщение. [Мидория Изуку] Эй, прости за вчерашнее. И за холодный ответ, и за всё остальное. Я ценю, что ты проверяешь, как я тут. – О, извини, – Урарака отстраняется, – что-то случилось? Это личное? – Нет, всё в порядке, – отвечает Шото, качая головой. – Он просто слишком заморачивается. Как обычно. Он снова начинает печатать.[Тодороки Шото] Нет, всё в порядке. Я рад, что у тебя всё хорошо. Урарака и Иида тоже беспокоились о тебе.
(Он позволяет им прочитать последнее предложение перед отправкой, и они одобряют.) [Мидория Изуку] О, неужели? Ааааа, блин. Я не хотел. Я напишу им через некоторое время.[Тодороки Шото] Я уверен, что они оценят это.
[Мидория Изуку] Да. Я скучаю по вам, ребята, нам стоит провести ещё одно занятие.[Тодороки крикнул] Почему занятие?
[Мидория Изуку] Ну хз, просто как повод потусоваться[Тодороки Шото] мы могли бы просто потусоваться
[Мидория Изуку] это правда, да. Я бы хотел увидеть вас всех снова.[Тодороки Шото] Как скоро?
[Мидория Изуку] ???? всм[Тодороки Шото] Например, если бы я, Урарака и Иида прямо сейчас находились бы в твоей гостиной, ты бы хотел нас увидеть или подождал бы другого раза? гипотетически
[Мидория Изуку] гипотетически[Тодороки Шото] чисто гипотетически
[Мидория Изуку] ????? Проходит мгновение. В коридоре раздаётся грохот, громкий бам, от которого все трое чуть не выпрыгивают из кожи вон, дверь распахивается, и неравномерные шаги по ковру раздаются в коридоре. Шото, Иида и Урарака поворачиваются, оглядываясь через спинку дивана. Изуку одной рукой вцепился в дверной проём коридора, уставившись на них так, словно никогда в жизни их не видел. Биткоин с важным видом расхаживает на своих лапках, назойливо треща какой-то вещицей в своём клюве. – …Привет, – говорит он, как будто это слово решит их судьбу. Урарака отвечает с той же интонацией: – Могу я тебя обнять? Изуку моргает. – …Да? Урарака вскакивает с дивана, обходит его и врезается в Изуку настолько сильно, что тот теряет равновесие. Однако она не теряет равновесия и держит его крепко и надёжно. Сдавленное «да» Изуку приглушается её плечом, и он обнимает её в ответ. Это нарушает устоявшуюся неловкость в комнате, и Шото и Иида в мгновение ока оказываются на ногах и подходят к ним, пересекая комнату. Иида ждёт, пока Урарака отступит, прежде чем обнять Изуку. Его объятие отличается от объятия Урараки, менее раскованное, но не менее искреннее. А потом Иида отступает, и Шото неуверенно шаркает вперёд, на что Изуку закатывает глаза к потолку, заключая в объятия и его. Шото не привык обнимать людей. Или, по крайней мере, кого-то помимо членов его семьи: Фуюми и Нацуо обнимают его достаточно часто, так что он привык к их объятиям, но люди за пределами его семьи всё ещё чужие. Он никогда не считал себя человеком, жаждущим физического контакта. Но объятия Изуку ощущаются… правильно. Обнимая его, он испытывает такое же тёплое чувство в животе, какое испытывает, когда его обнимают братья и сестра. Он обнимает его ещё крепче, как только осмеливается на это, и в этот момент всё для него становится целостным. Мидория «Искра» Изуку. Что за парень.***
– О-о-о-о, вам, ребята, не стоило этого делать, – говорит Изуку, внимательно и с любовью просмотрев содержимое корзины. Он не перестаёт улыбаться, хотя в его глазах всё ещё есть какое-то неведомое напряжение. Вероятно, это всё та же проблема, о которой он рассказал Шото в больнице. – Это очень мило с вашей стороны… – Я рада, что тебе понравилось! – говорит Урарака, сияя. Они снова расположились на диване, но на этот раз Изуку сидит там, где раньше был Иида, а Иида, скрестив ноги, сидит на полу. – Все были очень рады сделать это для тебя. Они передали тебе привет и пожелания скорейшего выздоровления. Изуку тихо хихикает и осторожно ставит корзину на кофейный столик, как будто боится её сломать. Биткоин немедленно приземляется рядом с ней, клюя красную ленту на ручке. – Я обязательно поблагодарю их всех, когда увижу в следующий раз. Спасибо вам. – Как ты себя чувствуешь после выписки? – спрашивает Шото, скрестив ноги и положив руки на лодыжки. – Мы мало общались с тех пор. – Ой! Да, у нас всё было хорошо, – говорит Изуку, кивая. В этом движении есть что-то напряженное. – Всё это кажется, как бы, нереальным? Но это, скорее всего, просто потому, что слишком многое произошло за столь короткое время. – Ты всё ещё герой номер один по опросу популярности, – напоминает Урарака. Изуку стонет, запрокидывая голову и закрывая лицо руками. – Боже мой, почему?! – Потому что ты, вообще-то, этого заслуживаешь, – говорит Урарака. – Я тоже понятия не имею, как долго ты там пробудешь, ведь ты просто… Продолжаешь набирать голоса. – Я слышал, ты побил рекорд, – говорит Иида. – У тебя самое большое количество голосов в опросе общественного мнения. – Не шутишь, да? – на этот раз Изуку вздыхает, опуская руки на колени. – Это безумие. На самом-то деле я мало что сделал. Это одно из тех риторических высказываний, на которые никто не знает, как ответить. Мысли проносятся в голове одна за другой, но ни одна не задерживается достаточно надолго, чтобы быть произнесённой вслух. Урарака и Иида, похоже, находятся в той же лодке. Хотя Иида всё же умудряется найти, что сказать: – Как долго ты был со злодеями, Мидория? – О… С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, наверное? – он замолкает, щурясь и смотря в потолок. – Да, мне было двенадцать. А поскольку мне всего несколько дней назад исполнилось шестнадцать, то около четырёх лет. – Подожди, – глаза Урараки широко распахиваются. – Когда у тебя был день рождения? – Несколько дней назад, – отвечает Изуку. И затем. – Какой сегодня день? – Шестое, – говорит Иида. Изуку выглядит ошеломлённым. – Подожди… шестое, типа. Шестое августа? Они кивают. – О, ничего себе, как быстро летит время, – говорит Изуку. – Тогда он был чуть более, чем несколько дней назад. Мой день рождения был пятнадцатого июля. 15 июля. Это врезается в Шото, как цементовоз. – Это был тот день… – слова теряются где-то на выходе. – Когда ты спросил меня, какой был день, тогда в больнице… это было на следующий день после… – он делает паузу, достаточно долгую, чтобы Изуку растерянно моргнул, смотря на него. – Да, на следующий день после истории с Камино, – говорит Изуку, как будто его слова не значат того, что они на самом деле значат. – Ты навестил меня в больнице. – Это случилось в твой день рождения? – наконец говорит Урарака сдавленным голосом. – В-взрыв, злодеи, э-эт-это был твой день рождения… – Эм. Наверное? – Изуку моргает, глядя на неё. – Наверное, я об этом не подумал. Прости. – Прости?! – Иида внезапно вскакивает на ноги. – Тебе не за что извиняться, Мидория! Всё это лишь означает, что мы все должны устроить вечеринку по случаю прошедшего дня рождения! Ухмылка Изуку больше похожа на гримасу, и он поднимает руки в защитном жесте. – Я-я не думаю, что это действительно необходимо, серьёзно— – Да, мы должны это сделать! – соглашается Урарака, поворачиваясь, и улыбаясь ему. – Кроме того, ты сказал, что хочешь снова со всеми встретиться! Это было бы идеальным поводом, тебе не кажется? Мы могли бы сходить в караоке или—или, или! – она поворачивается к нему лицом, размахивая руками и похлопывая себя по коленям, как будто это единственное, что поддерживает в ней жизнь. – Или… или, мы могли бы спросить Аизаву, можем ли мы воспользоваться классом, и устроить её там! Или мы могли бы пойти к Момо домой? Я уверена, она была бы в восторге! Мы могли бы всё украсить и сделать так, чтобы всё выглядело круто, и мы могли бы сыграть в игры и— О! Мы с Сато можем испечь тебе торт! Оджиро тоже, это правда, у него действительно хорошо получается! Все в шоке. – Я ИМЕЮ В ВИДУ, если ты этого захочешь! – исправляется Урарака, но её улыбка никуда не пропадает. – Мы не будем ничего делать, если ты не хочешь, это же твой день рождения! Изуку выглядит так, словно он только что выиграл в лотерею и пока не знает, что об этом думать. – Н-ну… если вы действительно, правда хотите этого? Звучит весело. – ДА! – теперь уже Урарака выглядит так, словно выиграла в лотерею, и вскидывает кулак в воздух, вскакивая на ноги. – Да, идеально! Все остальные будут в восторге, мы так здорово проведём время! Ты должен рассказать нам о своих любимых играх, Изу-чан. О! И про свои любимые цвета! – Я… – Изуку снова моргает. Он выглядит именно так, как Шото представлял себе человека с абсолютно пустой головой. – Вы… Вы действительно уверены, что хотите сделать это? Для меня? – Конечно! – Почему нет? – спрашивает Шото, наконец найдя в себе силы заговорить. – Это же не значит, что мы продадим наши души для этого или что-то в этом роде, не придавай этому такое значение. – Тебя это устраивает? – спрашивает Иида, и его волнение немного утихает. – Потому что, если ты не хочешь, то мы не будем ничего делать против твоей воли. – Нет-нет, дело не в этом, – говорит Изуку, глядя на свои руки. Шото прослеживает за его взглядом, морщась от вида шрамов. – Просто… никто никогда не устраивал мне вечеринку по случаю дня рождения?.. – Реально? – Урарака снова садится рядом с ним на диван. – Даже когда ты был маленьким? Изуку вяло качает головой. – Понимаете, мы с мамой всегда устраивали что-то особенное. Но у меня никогда не было друзей, которые хотели бы устроить мне вечеринку… вот, что я имею в виду, – он снова останавливается, размышляя. – Ладно, злодеи сделали это однажды, и это было ужасно, я не знаю, с чего они решили, что это хорошая идея… я думаю, что Шигараки просто хотел торт, а Курогири не разрешил бы ему его съесть без причины, так всё и было… но блин, я не знаю. Я просто… Я не знаю. Такое чувство… – он сомневается. – Я просто чувствую что-то. Что-то непривычное. – Мы не обязаны устраивать её в ближайшее время, – заверяет Иида. – Я уверен, что у вас с матерью сейчас много забот. Это может подождать столько, сколько тебе нужно. – Нет, это тоже не то. Это просто… – Изуку проводит рукой по волосам один раз, затем ещё раз, но уже другой рукой. – Я, вроде как, только сейчас осознал, что мне шестнадцать. Типа. Я не ожидал, что зайду так далеко. Биткоин перестаёт жевать ленту. Глаза Шото слегка расширяются. – О чём ты говоришь? – спрашивает Иида, глубоко нахмурившись. – Я знаю, что твой план был безрассудным, и логика была ошибочной, но, конечно— – Нет, это была самоубийственная миссия, – говорит Изуку. Сказать, что это убило всё настроение, значит сказать, что у велосипеда есть колеса. Но это не просто заставляет всех в комнате замолчать, это останавливает сердце Шото. Он слышал это и раньше и знал, что это рано или поздно проскользнёт в разговоре, но он никогда не оправится от этого. Изуку, вероятно, тоже. – Воу, – Изуку делает долгий, судорожный вдох и прижимает ладони к глазам. Он смеётся дрожащим, истеричным смехом. – Ух ты, ладно, аж в комнате потемнело. Окей. – Изу… – начинает Урарака, но останавливается, когда Изуку качает головой. – Нет-нет, мне очень жаль, – говорит он, и голос его дрожит сейчас гораздо сильнее, чем когда-либо прежде. – Извини, я не должен был этого говорить, я просто… я не ожидал, что мне исполнится шестнадцать, я даже не думал об этом; всегда было только настоящее, никогда не было будущего, никогда не было… после победы над Лигой, всегда было только свержение Лиги, и… и всё. Но теперь— Его последующий смех прерывается слезами; он ссутуливается, плечи опускаются, напрягаются и вздымаются. – Но теперь я жив, и я знаю, что я жив, и мне шестнадцать, и вы хотите устроить мне вечеринку по случаю дня рождения, и-и… – он задыхается так сильно, что Иида, Урарака и Шото бросаются к нему, и никто не знает, что сказать, но они просто хотят быть рядом. – Мидория— – И я рад, – голос Изуку срывается так резко на последнем слове, что они едва слышат его. – Я так рад, что я здесь, что я жив, я-я просто так— Здесь так много «так». Это ошеломляет Шото, он не может представить, что происходит в голове Изуку. Что происходит в его сердце. Не может представить ничего. – П-простите, – всхлипывает Изуку, выпрямляясь и опуская руки. Его глаза покраснели, и он всё ещё плачет, вытирая слезы костяшками пальцев и запястьями. – Извините, я сейчас перестану плакать, я— – Тебе не нужно переставать плакать прямо сейчас, – говорит Иида. Он смотрит на Изуку так же, как Нацуо иногда смотрит на Шото: как старший брат, доброжелательно и нежно. – Мы понимаем. – Но я счастлив, – настаивает Изуку, кладя руки на колени. Слезы стекают на его шрамы. – Я счастлив. Действительно, действительно счастлив прямо сейчас, и я люблю вас, ребята, и я бы хотел вечеринку по случаю дня рождения— – И мы позаботимся о том, чтобы она была самой лучшей из тех, что у тебя были, – говорит Урарака, и решимость в её голосе перевешивает слёзы в горле. – Мы позаботимся о том, чтобы это был лучший день в твоей жизни. Изуку снова сворачивается в клубок, пока его лоб не оказывается почти на коленях. – С-спасибо. Урарака, как и ожидалось, двигается первой: обнимает его за плечи и говорит, что ему не нужно её благодарить. Шото отмирает следующим, пододвигаясь достаточно близко, чтобы его колено коснулось Изуку. Он не знает, что делать, поэтому кладёт руку ему на плечо. Иида садится на диван рядом с Ураракой и тянется, кладя руку на спину Изуку. Какое-то время они сидят так, и им хорошо.***
[ ГРУППОВОЙ ЧАТ – «здесь все кроме Изуку, и не добавляйте его, я клянусь, что не забыла его, это намеренно, мы добавим его позже. ещё не впускайте Бакуго, он испортит сюрприз» ] [Урарака Очако] Кто хочет помочь мне спланировать вечеринку по случаю дня рождения? Телефон Шото сообщает о входящих сообщениях в общей сложности тридцать семь раз в течение минуты, и он едва успевает напечатать свой ответ, поскольку чат завален потоком сообщений. Резко выдохнув, он переворачивается на бок и подкладывает подушку себе под плечо. На улице темно, да и поздно уже, и он, вероятно, должен был бы спать, но сейчас у него есть более полезное занятие. [Ашидо Мина] Для кого мы ее планируем?????? [Яойорозу Момо] Я проверила календарь, не думаю, что у нас должен был быть ещё какой-то день рождения в этом месяце. Или я что-то забыла? [Серо Ханта] Для кого бы это ни было, звучит весело! Кто этот счастливчик? [Шинсо Хитоши] тот, кого нет в групповом чате сейчас, и кто был специально не добавлен по какой-то причине? [Ашидо Мина] ОХ БАКУГО![ШИНСО ХИТОШИ ПОКИНУЛ ЧАТ]
[Ашидо Мина] значит, не бакуго? D: О, ПОДОЖДИ, МИДОРИ[ШИНСО ХИТОШИ был ДОБАВЛЕН В ЧАТ]
[Урарака Очако] Да это для Изуку!! технически его день рождения был 15-го, но тот день был полный отстой, поэтому мы перенесли его! мы подумывали о том, чтобы устроить её у тебя дома, Момо, ты же не против?? в той же комнате, что мы использовали для занятий [Яойорозу Момо] Я за! Мои родители уезжают из города в эти выходные, так что, если пятница/суббота/воскресенье подойдут всем, мы могли бы провести в любой из этих дней! [Сато] ЧТО ЕСЛИ МЫ УСТРОИМ ЕЕ НА ВСЕ ТРИ ДНЯ [Киришима Эйджиро] ЧЕРТ ВОЗЬМИ ДА, ТРИЛОГИЯ ДНЯ РОЖДЕНИЯ [Каминари Денки] ЭПИЧЕСКАЯ САГА Шото следит за чатом достаточно долго, чтобы внести свои два цента относительно того, какая дата ему подходит, а также вызваться ненавязчиво узнать у Изуку про дату и время. Они хотят преподнести всё как обычное занятие, и эту идею, как знает Шото, Изуку тут же раскусит, но главное — это мысль. Они как раз обсуждают торт, когда Шото приходит оповещение из другого чата. [НОВОЕ СООБЩЕНИЕ – МИДОРИЯ ИЗУКУ] Он открывает его сразу, даже не раздумывая. [Мидория Изуку] Мне кажется, эти пакетики горячего какао никогда не закончатся, у меня их наверное не менее сотни, ОТКУДА Я даже не знаю, как вы поместили всё это в одну корзину, потому что я пытаюсь сложить всё обратно в течение последнего часа, и я даже близко не подошел к концу[Тодороки Шото] Тебе придётся спросить Яойорозу Я тоже не знаю как ей это удалось Она такая. Мэри Поппинс.
[Мидория Изуку] практически идеальна во всех отношениях. может вытащить фонарный столб из портфеля и сделает это. Шото искренне фыркает на это, переворачиваясь на спину, отвечая:[Тодороки Шото] Она бы так и сделала.
[Мидория Изуку] Да. Три точки, сообщающие о наборе сообщения, долгое время мигают внизу экрана. [Мидория Изуку] Эй, насчёт того, что ты написал вчера вечером.[Тодороки Шото] Я уже сказал, что всё в порядке, не беспокойся. Наверное, мне не следовало быть таким настойчивым. Прости.
[Мидория Изуку] Нет, ты был прав. Я был не в том настроении, я забыл принять обезболивающие за ужином, и к тому времени, как ты написал мне, всё стало как-то странно и типа застывшим. Всё так, как я сказал в больнице. Ничто не было похоже ни на что.[Тодороки Шото] Тебе всё ещё так кажется?
[Мидория Изуку] Ни капельки. Это ощущение то есть, то нет, но я рад, что теперь могу что-то чувствовать. По крайней мере, если я что-то чувствую, я знаю, что смогу с этим справиться. Я ведь не могу справляться с ничем.[Тодороки Шото] Это правда
[Мидория Изуку] но да, я просто хотел поблагодарить тебя, наверное, это звучит не так, как будто для меня это важно, но это действительно так[Тодороки Шото] Забей на это.
[Мидория Изуку] аааааа, спасибо, чувак Я действительно не знаю, что ещё сказать после такого, типа[Тодороки Шото] Ты можешь сказать мне, что ты делаешь в эти выходные
[Мидория Изуку] оу подожди зачем[Тодороки Шото] ты знаешь зачем
[Мидория Изуку] ОХ, вечеринка-сюрприз??? ээоэоэо “““сюрприз”””” думаю это несколько противоречиво[Тодороки Шото] об этом определённо нетрудно догадаться. тем более, что Урарака просто-напросто спланировала всё прямо перед тобой что скажешь насчёт этих выходных?
[Мидория Изуку] ээээээЭЭЭ да я не думаю что занят чем-то?? Я имею в виду эоэоэоэооэ. Не похоже на то, что мне надо в школу. Единственное, что у меня действительно занято, – это суббота, так что, может быть, пятница.[Тодороки Шото] Думаю, пятница всем подходит Да. пятница – самое то, во сколько?
[Мидория Изуку] я хз чувак, просто подходит шучу, ладно, в любое время будет ок, я не занят[Тодороки Шото] тогда в 6 вечера
[Мидория Изуку] понял принял <o подожди, может ли Биткоин прийти? он и в самом деле может убить меня, если я оставлю его[Тодороки Шото] А кто тебя остановит?
[Мидория Изуку] о верно подмечено. Хорошо! Мы будем там! увидимсяя[Тодороки Шото] Ага
Шото выходит из этого чата и возвращается к классу 1-А. [Тодороки Шото] Решили в пятницу в 6 вечера***
Шото встречает Изуку у дверей поместья Яойорозу. Тот радостно машет Шото, Биткоин с маленьким серебряным кольцом на когте сидит на ремне его рюкзака, перекинутом через плечо. Улыбка Изуку делает его больше похожим на самого себя, чем на Искру, что странно, но в хорошем смысле. Шрамы на его лице и руках кажутся как-то меньше, чем раньше; он одет в джинсы и толстовку с капюшоном. Осознание наконец-то пришло к Шото, и он пришёл к пониманию того, что Искра и Мидория Изуку — один человек, но всё равно его немного напрягает видеть глаза Искры у нормального ребёнка, такого же, как Шото и другие в классе 1-А. Но это звоночек — напоминание о том, что Искре больше не нужно лгать, чтобы выбраться из лап смерти. Это хорошо. – Извини, что так поздно, я опоздал на первый поезд, – говорит Изуку, когда Шото отходит назад, впуская его. Он скидывает ботинок в гэнкане и закрывает за собой дверь. – Моя мама так нервничала из-за того, что оставляет меня одного, хоть я и сказал ей, что всё будет хорошо. Потребовалось некоторое время, чтобы выбраться из дома. Шото качает головой. – Не волнуйся об этом, мы ещё не начали, – говорит он, поворачиваясь. – Пойдем, остальные ждут. Изуку лучезарно улыбается и следует за Шото по коридору. Наконец-то видны шрамы на его лице — три маленькие полоски, пересекающие щеку. Странно видеть шрамы Искры на Изуку, но это просто напоминание того, что произошло. Со временем Шото привыкнет ко всему этому. – Итак, – говорит Изуку, немного шаркая ногами. Шото намеренно замедляет шаг, чтобы тот не отставал. – Как у тебя дела со Старателем? Шото бормочет. – Прости! – Изуку извиняясь машет одной рукой, а другой потирает затылок, неуверенно смеясь. – Извини, извини, случайно вылетело. Тебе не обязательно говорить об этом. Но ты всегда можешь попросить у меня блестящие бомбы, если они вдруг тебе понадобятся. – Нет, всё в порядке, – говорит Шото, качая головой. – Я просто не ожидал этого. Учитывая все обстоятельства, я думаю, он не был… ужасен? Я не знаю, он определенно следит за своими действиями. Технически он теперь герой номер один, просто они ещё не провели церемонию. – Он? – Изуку выглядит так, словно Шото только что сказал ему, что кладёт желе на обе стороны своего тоста. – Герой номер один. Действительно. Кто так решил? – Наверное, правительство, – Шото пожимает плечами. – Не то чтобы мы могли что-то решать в этом вопросе. Изуку фыркает, скрестив руки на груди. Его неровные шаги достигают ушей Шото, и он немного успокаивается. Тум, тук, тум, тук, тум, тук— – Тогда, наверное, мне просто придётся остаться героем номер один по популярности у публики и по официальным источникам. Шото поворачивается к нему лицом, ничуть не удивлённый. Изуку встречается с ним взглядом. – Ты мог бы, – говорит Шото. Изуку усмехается ему. – Я и собираюсь, – говорит он. – Всё так, как ты и сказал. Обществу на этот раз нужен Беспричудный герой хотя бы для того, чтобы просто доказать, что это возможно. В наши дни этого недостаточно. Признание всегда получают самые сильные. – Я бы сказал, что ты уже на пути к этому. Изуку фыркает. – Спасибо, я ценю это. – Нет, серьезно. Общественность уже на твоей стороне, и то, что ты в одиночку справился с Лигой, тоже не осталось незамеченным высшим руководством. Я буду удивлён, если ты не сохранишь позицию героя номер один на всю оставшуюся жизнь. Ухмылка Изуку превращается во что-то более мягкое, более искреннее. – Спасибо. Это многое значит для меня. Они достигают закрытой двери в конце коридора, и Шото протягивает руку и берётся за ручку. – Мы на месте, – говорит он, открывая дверь. – После тебя. Изуку наклоняет голову в знак признательности и шаркает внутрь. Шото следует за ним. Дверь со щелчком закрывается за ними. В комнате темно. – О, чёрт возьми, нет, – говорит Изуку. – Ладно. Послушайте, я всецело за всякую загадочную ерунду, но это— Тут же зажигается свет, и громкий гулкий хор «С днём рождения!» достигает стропил, взрываются хлопушки, и теперь вокруг них летает серпантин. Шото инстинктивно поднимает руки; Изуку вскрикивает и делает то же самое. – Попался! – говорит Каминари, ухмыляясь и с опозданием подбрасывая конфетти. – Выражение твоего лица сейчас бесценно! Аояма, ты заснял это? Аояма подмигивает, держа камеру высоко над головой. – Конечно~! Шото уже бывал в этой комнате раньше, но он рассматривает её с точки зрения Изуку, замечая каждую деталь. В каждом углу висят ленты серпантина, протянутые от пола до крыши и даже через плоские участки, с разной степенью профессионализма. Совершенно очевидно, какие из них вешала Яойорозу, а какие Киришима. Наряду с этим, повсюду летают воздушные шары, ярко раскрашенные и блестящие. Все из класса стоят тут же, сияя. Изуку выглядит так, будто в нём произошло короткое замыкание, его глаза широко раскрыты. Биткоин выглядит так, как будто нашёл горшок с золотом на конце радуги. – Вы… – голос Изуку едва слышен, сдавленный и почти неслышимый. – Я-я знал, что у нас вечеринка, но я не был… Вы действительно выложились на полную, не так ли? – Конечно! – Ашидо бросается вперёд, Урарака следует за ней по пятам. Они обе весело улыбаются. – Это меньшее, что мы можем сделать после всего, что ты для нас сделал, Мидори-чан! Я имею в виду, английский отстой, да? – Не говоря уже о твоём крутом бое! – говорит Киришима с другой стороны комнаты. – Я имею в виду, чувак, это было дико! Ты действительно думаешь, что устроить вечеринку – такое большое дело? – Я… наверное нет, – говорит Изуку, прежде чем лихорадочно покачать головой. – Ну, да, я просто, я… вам не нужно было так утруждать себя— – Утруждать? – Джиро вскидывает голову и прищёлкивает языком. – Серьезно? По-твоему, это не мы ухватились за возможность сделать всё возможное? – Всё не так, – говорит Изуку. – Я просто… Я не знаю, что сказать. Простите. – Тебе нравится? – спрашивает Шото, поворачиваясь к нему. Изуку немедленно лихорадочно кивает. – Тогда это всё, что сейчас имеет значение. Тебе не нужно ничего говорить. – Совершенно верно! – Сато громко соглашается. – Если тебе всё нравится, мы можем начать вечеринку! – Чёрт возьми, да! – Ашидо вкидывает кулак в воздух, ухмыляясь почти безумно. – Давайте сделаем это!***
Поначалу между ними витает некоторая неловкость. Изуку не совсем уверен, что делать и как действовать, и Шото знает, что он всё ещё думает о них, а не о себе, задаваясь вопросом, как они относятся к тому, что он — Искра. Конечно, они навещали его в больнице, но тогда адреналин был ещё свеж, и все были просто рады, что он жив. Теперь у них было время подумать об этом, включая Изуку, и теперь он явно обеспокоен. Но не проходит много времени, как он вливается в атмосферу, развлекаясь со всеми. Они начинают с торта, потому что, конечно, как иначе. Забавно, сколько разных имён выкрикивают во время поздравления с днём рождения: Изу-чан, Изуку, Изу, Мидори-чан, Мидория, Искра (один раз его так назвал либо Серо, либо Каминари, либо они оба). И всё равно это очень мило. Все смеются, и они заканчивают поздравительную песню с улыбками на лицах. И мысли Изуку о прошлом длятся недолго. Другие ясно дают понять, что им всё равно, и они не смотрят на него иначе — как на бывшего злодея (или на бывшего-бывшего злодея, или… что-то в этом роде), — и напряжение в плечах Изуку исчезает в мгновение ока. Изуку непреклонно настаивал, чтобы никто из них не дарил ему подарков, и, хотя все они определенно думали об этом, в конце концов они решили уважать его желание — хотя они украсили комнату для вечеринки даже больше, чем первоначально планировали, просто чтобы компенсировать это. Сато, Урарака, Токоями, Шинсо и Яойорозу объединились, чтобы приготовить торт. Он выглядит абсолютно потрясающе: из нескольких слоёв, как высокий свадебный торт просто с одноразмерными слоями. Каждый получает по кусочку, и даже Биткоину дают маленькую ложечку глазури. Токоями и Биткоин хорошо поладили — однажды Шото застаёт их в углу: они серьёзно разговаривают друг с другом, Биткоин каркает, в то время как Токоями серьёзно кивает. Тёмной Тени тоже понравился Биткоин. Единственным человеком, который не пришёл, был Бакуго, который, по словам Асуи, считал всё это бессмысленной и глупой тратой времени. Остальные ученики довольно быстро закрыли эту тему, но Шото не забыл. Ему никогда не нравился Бакуго. – Мы должны сыграть в какую-нибудь праздничную игру! – говорит Ашидо. – На самом деле, это единственное, о чём мы не подумали заранее. У вас есть какие-нибудь идеи? – Ты права, у нас ничего не было запланировано, – говорит Иида, обхватив одной рукой подбородок, а другой рукой локоть, глубоко задумавшись. – Я не взял с собой никаких карт… у тебя случайно нет с собой колоды карт, Яойорозу? – Возможно, наверху что-нибудь да найдётся, – говорит Яойорозу, – но лично я никогда не играла в карты. Мне кажется, я разрешила одному из моих одноклассников из средней школы оставить их себе. – У меня есть! – совершенно из ниоткуда появляется Хагакурэ, гордо размахивая колодой карт над головой. Или, по крайней мере, по мнению Шото, это то, что она делает, потому что карты висят в воздухе, а её рукав направлен вверх. – Никогда не выхожу из дома без них! – Почему? – говорит Шинсо, тупо моргая. – Как раз для такого случая! – отвечает она, бросаясь к нему. – Итак, теперь проблема заключается в том, чтобы вспомнить карточную игру, в которую можно играть такой большой группой… – Мы могли бы забыть про карты и сыграть в «Правда или Действие», – предлагает Серо, щелкая пальцами. – По крайней мере, пару раундов. Это может довольно быстро надоесть, но будет весело. – Звучит неплохо! – Да, давайте! – Я в игре, если вы тоже, – говорит Изуку, тоже улыбаясь. – Но я не уверен, что когда-либо играл в это раньше, так что вряд ли придумаю для действий что-то особенное. – ТЫ НИКОГДА НЕ ИГРАЛ В «ПРАВДА ИЛИ ДЕЙСТВИЕ»?! Изуку вскидывает руки. – Ну что сказать? Вы мои первые друзья. – Ну и хорошо, потому что сейчас мы покажем тебе, как это делается! Шото не говорит этого вслух, но он тоже никогда раньше не играл в «Правда или Действие», по крайней мере, с кем-то, кроме своих брата и сестры. Они вместе расчищают место, отодвигая стулья, диваны, столы, случайные праздничные колпаки и хлопушки. В итоге Шото и Изуку сидят рядом друг с другом, а Серо с противоположной стороны от Изуку. Как только они готовы, начинается ужас. Изначально они хотели, чтобы Изуку начал игру, потому что он был именинником и всё такое. Но он быстро отклонил предложение, сказав, что его вопросы будут отстойными и что он предпочёл бы поучаствовать в другом раунде, так у него будет время что-нибудь придумать. Поэтому вместо него начинает Иида. Иида хлопает в ладоши. – Хорошо! Каминари, – Каминари вытягивается по стойке смирно; Сато и Ашидо ооооо’кают. – Правда или действие? – Ох, это вообще вопрос? – Каминари ухмыляется и оживлённо пожимает плечами, раскрыв ладони. – Действие! – Хорошо, – Иида поправляет очки со взглядом, который можно описать как исключительно хитрый. – Ты должен подготовиться к предстоящему экзамену. – ЧТО?! – Каминари с криком вскакивает на ноги. Ашидо и Сато снова оооо’кают, и в этот раз к ним присоединяются другие (среди них Изуку), и теперь это звучит намного громче. – Нет! Разве это справедливо?! – Мы все согласились играть, чувак! – говорит Киришима, ухмыляясь почти безумно. – Похоже, ты попал! Каминари издаёт громкий стон, ещё раз заявляя о несправедливости игры, прежде чем снова сесть и скрестить руки на груди. – Моя очередь, моя очередь! – рукав Хагакуре взлетает в воздух. – Посмо-о-отрим… Мидори-чан! – Изуку подскакивает. – Правда или действие? – Эм. О, нет, – Изуку замолкает, размышляя. – Правда. – Хммм… – теперь настала очередь Хагакуре задуматься. – Правда, правда, правда… О! – раздаётся щелчок её пальцев. – Чей костюм, по-твоему, самый ужасный? – Мой. – Ты не можешь выбрать себя! – Я не помню, чтобы такое было в правилах и условиях. – Мидорииииии! – Хорошо, моя очередь, – Шинсо берёт слово. – Мидория. Изуку подпрыгивает. – Опять?! – Мы просто мало что знаем о тебе, – говорит Джиро. – Большинство из нас уже несколько раз играли в «Правда или Действие» друг с другом. – Ага, это единственный способ заставить Каминари сделать домашнее задание, – говорит Урарака. – Он попадается на это каждый раз. Каминари, который всё ещё дуется, не вмешивается. – Правда или действие? – Правда. – Какой была самая странная вещь, о которой тебя когда-либо просили? – О, а это уже интереснее. Хм, – Изуку обхватывает подбородок, глубоко задумавшись. – Был момент, когда Шигараки пытался запихнуть меня на место водителя во время одного из побегов, мне тогда было тринадцать, и это была та ещё поездка. Иногда я действительно задаюсь вопросом, как Лига смогла зайти так далеко, потому что, вау, с их отношением к делу они не должны были так продвинуться. – Тринадцать? – Яойорозу в удивлении распахнула глаза. – Как долго ты пробыл в Лиге, Мидория? – С тех пор как мне исполнилось двенадцать, – говорит Изуку. – Значит, четыре года. Прилично так времени! Много чего пошло не так. Но я приберегу это для следующей правды, потому что я почти уверен, что теперь я стал мишенью. – Ладно, моя очередь! – Ашидо хлопает в ладоши. – Мидори! – Ах, – говорит Изуку, – я мишень. – Правда или действие? – Правда. – Что последнее ты гуглил? – О боже, – Изуку выхватывает телефон из заднего кармана. – Мне кажется, это было… Да, «знает ли моя птица, что я люблю её». – Знает? Изуку смотрит что-то в телефоне, прежде чем многозначительно посмотреть на неё. – Очевидно, это «зависит от обстоятельств». – Эй, Кода! – Каминари резко оборачивается, чтобы посмотреть на него. – Биткоину нравится Мидория? Кода смотрит на Биткоина. Биткоин каркает. Кода переводит. – Это зависит от обстоятельств, – невозмутимо повторяет Изуку, опустив плечи. – Ну, хорошо. Замечательно знать, что мой напарник может выступить против меня в любой момент. Кода переводит следующую серию карканья Биткоина. Изуку бросает на него острый взгляд. – Нет, всё не наоборот. Биткоин каркает, торжествующе раскачиваясь взад-вперёд на плече Коды. Игра продолжается.***
К сожалению, ничто не может длиться вечно, и где-то около 9 вечера вечеринка безмолвно, но с общего согласия, объявляется оконченной. Изуку снова находит Биткоина с Токоями — Биткоин и Токоями торжественно клянутся снова увидеть друг друга в ближайшем будущем, — и один за другим они расходятся. Но не прежде, чем они обнимут Изуку так крепко, как только смогут. Один за другим они крепко обнимают его, говоря, что рады, что с ним всё в порядке, и что ему нужно держать их в курсе своего выздоровления. Сначала Изуку кажется удивлённым, но он быстро приходит в себя. Шото остаётся, потому что планирует проводить Изуку домой, хотя бы для собственного спокойствия. Яойорозу последней обнимает Изуку на выходе. – Большое спасибо за гостеприимство, – говорит Изуку, крепко обнимая её в ответ. – Это был один из лучших дней в моей жизни. – Ну, спасибо, что пришёл, – говорит она, отстраняясь и одаривая его улыбкой. – Будем рады видеть тебя здесь, если решишь навестить нас. Ответная улыбка Изуку столь же ярка, сколь и искренна, и они с Шото машут ей с крыльца, пока дверь не захлопывается и не разделяет их. Их руки опускаются по бокам. Изуку делает вдох и медленно выдыхает. – Было весело, – выдыхает он. Шото кивает. – Да. – Спасибо, что провожаешь меня домой. – Не стоит. Железнодорожная станция находится не так далеко от поместья Яойорозу, но они всё равно решают поторопиться. Инко предложила забрать их, но Изуку отказался. Сказал что-то о желании вернуться самостоятельно, просто чтобы убедить самого себя, что он это может. Шото старается не слишком заострять внимание на его неровной походке. В это время ночи улицы наполнены людьми, которые ходят туда-сюда, здесь и там, некоторые тащат с собой сумки, в то время как другие держатся за руки; родители несут на руках своих маленьких детей. Фонари ярко освещают улицы, магазины и рестораны открыты, а над всеми ними висит полная луна и небо, полное звёзд, лишь немного приглушенное городскими огнями. – Такое чувство, как будто вы все теперь знаете обо мне гораздо больше, чем хотели, – наконец говорит Изуку, когда они отходят достаточно далеко. – Все продолжали задавать мне вопросы… – Как и сказала Джиро, мы уже довольно хорошо знаем друг друга, – говорит Шото. – Кроме того, это ведь был твой праздник. Мы хотели узнать о тебе побольше, понимаешь? – Ну, да, – вздыхает Изуку, – но… хорошо. Вы просто особенные, я думаю. Я не привык к друзьям. По крайней мере, никто не подарил мне никаких подарков. – О, на самом деле… – Шото останавливается, роясь в кармане. – Есть кое-что, что я хотел бы тебе отдать… – Шото, – Изуку останавливается рядом с ним и измученно стонет, ссутулив плечи. – Я же просил тебя ничего мне не дарить… – Я знаю, я знаю, что ты просил. Закрой глаза. Изуку вздыхает, но подыгрывает ему, крепко зажмурив глаза. Шото хватает его за руку и поднимает её, разжимая пальцы, чтобы ладонь была раскрыта. Достав из кармана вышеупомянутый предмет, он кладёт его на ладонь Изуку и сжимает его пальцы, заставляя собрать их в кулак. – Хорошо, теперь ты можешь посмотреть. Изуку открывает глаза, мгновение моргает и смотрит на свою руку. Он смотрит на Шото, который уверенно кивает, и отступает, Изуку разжимает пальцы. – Я не знаю, нравятся ли тебе украшения или нет, и возможно это немного глупо, но я хотел что-то купить, и мне показалось, что это подойдёт. Изуку смотрит на него широко раскрытыми глазами. – Шото, это… это ты сделал? – Я купил подвеску и вырезал слова сверлом. – Я… Это прямоугольная золотая металлическая подвеска со шнурком. На одной стороне написано Беспричудный Герой: Искра. На другой стороне написано Декиру. – Мне жаль, если тебе не понравилось, – говорит Шото. – Я надел его на шнур вместо цепочки, чтобы уменьшить вероятность, что он порвётся, но тебе не нужно его носить, если не хочешь. – Н-нет, я действительно хочу, – говорит Изуку, всё ещё глядя на него широко раскрытыми глазами. – Я… Мне нравится. Я действительно так думаю. Я … – он замолкает, ошеломлённый. – Почему ты решил написать «декиру»? – спрашивает он, голос дрожит, как никогда раньше. Шото моргает. – Я просто подумал, что это тебе подходит, – говорит он. – А что? Что-то не так? – Нет-нет, всё замечательно, – заверяет Изуку, хоть он и выглядит так, будто вот-вот расплачется, Шото верит ему. – Я… большое тебе спасибо. Это значит для меня намного большее, чем любой дурацкий рейтинг популярности. Шото выдыхает. – Я рад, что тебе понравилось. Изуку улыбается ему со слезами на глазах и вешает подарок на шею. Подвеска ложится у него на груди, прямо у сердца. Городские огни отражаются в его блестящих глазах, и его улыбка становится шире. – Мне нравится. Спасибо тебе. Он обнимает Шото, прежде чем тот успевает подготовиться к этому, но, проведя так много времени рядом с Искрой, Шото научился быстро подстраиваться под ситуацию. Он обнимает его в ответ.***
– Я ценю, что Вы делаете это, Наомаса-сан. – Я уже говорил это раньше, тебе не нужно говорить со мной формально, – отвечает Наомаса с улыбкой, хоть он и кажется рассеянным, и не только потому, что он за рулём. Его пальцы постукивают по рулю. – Честно говоря, я всё ещё очень удивлён. Ты уверен, что хочешь пройти через это, малыш? Я знаю, что он был твоим боссом, но у тебя нет перед ним никаких обязательств. – Я знаю, – говорит Изуку, кивая и откидываясь на пассажирское сиденье. – Я делаю это, потому что он мой босс. Я хочу сказать это ему в лицо, а не просто прокрутить это в своей голове. Если в этом есть хоть какой-то смысл. Наомаса согласно мычит. – Конечно, – говорит он, поворачивая направо. – Четыре года – достаточно долгий срок, для службы под чьим-то началом. Изуку кивает. – Как бы то ни было, – Наомаса останавливается на красный свет и, наконец, смотрит на Изуку. – Если ты в какой-то момент по какой-либо причине передумаешь, дай мне знать, и мы вытащим тебя оттуда. – Спасибо, но я уверен, что всё будет хорошо, – отвечает Изуку. – Все За Одного перестал быть пугающим в тот день в Камино. Он… – он замолкает, размышляя. – Он один из тех людей, что становятся всё более пугающими, чем лучше вы их знаете. Но как только ты одолеешь такого, тебе просто уже нечего бояться. – Верно, звучит логично, – тон Наомасы говорит о том, что он хочет сказать что-то ещё, но загорается зелёный свет, и они почти у места назначения. Изуку наблюдает из окна, как мелькают деревья. – Хорошо. Просто помни, что ты можешь уйти в любое время, когда захочешь. – Спасибо. Машина подъезжает к станции, и Наомаса выходит первым. Изуку выскакивает сразу после него, и звук захлопнувшейся двери почти режет ему уши. Сегодня у него особенно болит нога. Он винит в этом погоду, которая сегодня хорошая, но холодная. – Ты готов? Изуку кивает и следует за Наомасой к дверям, шаг за шагом. Наомаса впускает их, и двери распахиваются. Первое, что замечает Изуку, — это то, как мало здесь охранников. Место практически пустое. Но он полагает, что в этом есть смысл; Лига тоже всегда старалась держать ограниченное число людей, пытаясь не допустить в свой стан предателей. У них это не так хорошо получилось, но в Тартаре это работает. Наомаса приветствует одного из охранников и рассказывает ему, что происходит. Похоже, они договорились обо всём заранее, потому что охранник немедленно пожимает руки ему и Изуку соответственно, прежде чем проводить их к лифту. Или же только Изуку зовёт это лифтом, потому что не знает, как ещё это назвать, но это определенно не то, что приходит на ум при слове «лифт». Это больше похоже на контейнер, надёжно закреплённый множеством гаек, болтов и шестерёнок, и, честно говоря? Он уже нашёл себе занятие, почти вдохновившись полностью переделать свои новые крылья, просто увидев это приспособление. При взгляде на это сразу понятно, что работает оно отлично: не даёт подняться тому, что находится внизу, и позволяет тому, что наверху, спускаться. Наомаса, Изуку и офицер заходят внутрь, и после нажатия нескольких кнопок их уносит вниз, вниз, вниз. Изуку некоторое время смотрит на свою ногу и протез, изучая металлический пол, каждый болт и шестеренку. Они безупречны, почти совершенны. Он никогда раньше не был в Тартаре, но он слышал об этом месте, и до сих пор всё соответствует всему, что ему когда-либо говорили. – Мы не можем выделить тебе много времени на беседу с заключённым, – говорит офицер через некоторое время, – но я могу обещать по крайней мере десять минут. Мы стараемся не давать ему слишком много информации о внешнем мире. Просто не говори о том, что там происходит, и нам не придётся урезать твоё время. – Хорошо, – говорит Изуку, сохраняя свою речь ясной и краткой. Десять минут, и никаких подробностей о том, что происходит за пределами Тартара. В этом есть смысл, особенно когда речь идёт о таком злодее, как Все За Одного. Изуку надеялся, что, поскольку он знал Все За Одного так долго, тот перестанет казаться ему страшным, но оказалось, что всё не так. На самом деле произошло обратное. Лифт останавливается на последнем этаже и перед ними предстают белые коридоры и белые комнаты. Здесь, внизу, только одна камера с толстой стеклянной передней стеной (или, может быть, чем-то ещё более прочным, чем стекло, с тем же полупрозрачным эффектом) и металлическими стенами по всему периметру. Повсюду камеры. Камеры и пистолеты (пистолеты с транквилизаторами — Изуку узнаёт их, он не раз видел полицейских с такими. А также пистолеты-подавители причуд; их определенно много. Особенно здесь, внизу. Особенно рядом со Все За Одного). Кстати, о нём. Все За Одного сидит на мягком стуле в центре камеры, его руки сцеплены наручниками с подлокотниками, а всё остальное тело полностью привязано к стулу. И всё равно он совсем не выглядит несчастным. Несмотря на отсутствие черт лица, Все За Одного выглядит как бы… умиротворённым. Изуку говорит себе, что Все За Одного всегда так выглядел, и что это ничего не значит, и делает шаг вперёд вслед за Наомасой и офицером. Однако в один момент они останавливаются позади, и он продолжает идти вперёд без них. Прямо перед стеклянной стеной стоит ограждение. Все За Одного — а вместе с ним трубки, провода, иглы и многое другое, как и всегда, — поднимает голову. Он не смотрит в глаза Изуку — он не может — но Изуку знает, что он смотрит на него. – Искра, – говорит он очень низким, очень зловещим голосом. Изуку широко улыбается. – Ой, не говори, что рад видеть меня. Ты действительно так сильно скучал по мне? Я польщён. – Не обманывай себя, – Все За Одного не разделяет его энтузиазма. – В тебе нет ничего, по чему стоило бы скучать. Изуку протягивает к нему руки. – Это забавная штука называется сарказм~, дружище. Расслабься. Все За Одного кидает на него взгляд преданной собаки, что довольно впечатляет, учитывая, что у него нет глаз, бровей или других опознавательных знаков. – Я не врал в Камино, – говорит Все За Одного. – Когда я попросил тебя стать моим преемником. Я бы отдал тебе Всех За Одного, если бы ты сказал «да». Я не был разочарован, но я был удивлён. – Ага, да, на самом деле ты не единственный человек, что предложил мне должность «преемника», – говорит Изуку. – Но меня и вправду такое не интересует. Я думал, ты и так это знаешь. Все За Одного мрачно усмехается. – Ты всегда был слишком предусмотрительным, это сыграло тебе на руку, – говорит Все За Одного. – Всегда старался быть умным. – Ох, мне никогда не приходилось стараться, – говорит Изуку, качая головой. – Это естественно. Как и то, что ты мудак, с тобой это тоже работает. – Почему ты здесь, Искра? Или ты предпочитаешь, чтобы теперь я обращался к тебе по настоящему имени? – Теперь они оба мои настоящие имена, – говорит Изуку. – Просто для разных случаев. Я забираю Искру себе. Он больше не злодей. – Рад за тебя, – говорит Все За Одного. – Но, конечно, ты бы не стал утруждать себя, проделывать весь этот путь только для того, чтобы сказать мне это. Что ты здесь делаешь? Зачем приезжать в это место после всего, что произошло? – Знаешь что? Это хороший вопрос, – Изуку не отводит взгляда, не колеблется. – Думаю, мне просто нужно было увидеть это своими глазами. Тебя за решёткой. Это одна из тех вещей, в которые ты не всегда можешь поверить, не увидев собственными глазами. – Неужели это так? – голос Все За Одного не меняется, но теперь в нём больше резкости, которую Изуку замечает только потому, что он провёл так много времени рядом со злодеем. – Ты счастлив, Мидория? – Я не уверен, что «счастлив» — подходящее слово, – говорит Изуку и делает вид, что на мгновение задумывается. – Это больше похоже на… наслаждение. Удовлетворение. Свидетельство того, что то, что я сделал, не было напрасным, и что я могу продолжать делать это и впредь. Все За Одного смеётся злобно, глубоко и слишком долго. – Всё ещё полон надежд, – говорит он. – Не забывай, Мидория, я тот человек, что нашёл тебя, когда ты был на самом дне. Я был тем, кто сказал тебе, что ты можешь хоть кем-то стать. Я был тем, кто сказал тебе, что ты можешь хоть что-то изменить, когда ты был одинок. Когда никому больше не было до тебя дела. – Нет, людям было не всё равно, – говорит Изуку. – Мы с ними просто ещё не были знакомы. – Ты— – А ещё, например, моя мама — одна из самых крутых людей, что я знаю, и нет, она не всегда поступала правильно, но она любит меня. И ты знаешь что? – Что. – Я всегда ненавидел тебя до глубины души, – говорит Изуку. – Ты всегда был так чертовски уверен в себе, и посмотри, где ты сейчас. Ты действительно думаешь, что ты тот человек, который вытащил меня с самого дна? Серьёзно? Парень, которого я планировал предать с самого начала, ты спас меня? Не льсти себе. Все За Одного больше не смеётся. – Ну и что тогда, Искра? Будешь продолжать в том же духе? Стремиться к героизму? – Я собираюсь сделать гораздо больше, чем просто стремиться к этому, – говорит Изуку, расправляя плечи. – Ты же знаешь, какой я. Физически неспособный выложиться не на сто процентов. Нет, дружище, я не собираюсь стремиться стать героем. Я уже. – Ты никогда не добьёшься этого в реальной жизни, – говорит Все За Одного, монотонно, но в его голосе проскальзывает едва заметная резкость. – Хочешь ты это признавать или нет, но у тебя нет Причуды. – А у тебя тысячи Причуд, – говорит Изуку, – и тем не менее мы здесь. Всё на мгновение замирает, и на короткий миг Изуку думает, что его усыпила одна из машин. Но потом: – Ты действительно невыносим. Не так ли. Изуку ухмыляется. – Иначе я не стал бы Искрой.*** *** ***
– Изуку! Кацудон почти готов! – Одну секунду, сейчас буду! – кричит Изуку через плечо и секунду спустя возвращается к своей работе, закручивая болт на место. Биткоин сидит рядом на настольной лампе, смотря через плечо и внимательно наблюдая. Он заканчивает затягивать болт и бросает гаечный ключ на стол, решительная усмешка кривит его губы. – Этого должно хватить, – говорит Изуку, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Биткоина. – Что думаешь? Биткоин расправляет крылья и громко каркает, и Изуку двумя пальцами чешет его по голове, прежде чем бросить лист на рабочий стол и направиться в гостиную. Сейчас он уже не хромает так сильно, как раньше. Врачи смогли сделать надлежащие измерения для более прочного протеза, и он забрал эти измерения и создал, основываясь на них, свой собственный протез. Ему ещё нужно поработать над вторым, который будет немного больше соответствовать эстетике Искры, но пока и этого хватит. – Пахнет потрясающе, – выдыхает Изуку после долгого вдоха. Мама, стоящая у плиты, тихо смеётся и протягивает руку, чтобы взъерошить ему волосы. – Ты всегда так говоришь, Изуку. – Потому что это всегда правда! Она снова смеётся и качает головой. – Что ж, большое спасибо. Пока она заканчивает, Изуку накрывает на стол, ставя маленькую металлическую подставку для Биткоина. Они садятся, как только всё готово, и вскоре с энтузиазмом приступают к еде. – Я хотел бы испытать свои новые крылья сегодня вечером, если ты не против, – упоминает Изуку, как бы запоздало. Он уже давно собирался это сделать, но так и не смог до конца спланировать время и место. – Я удостоверюсь, что они не сломаются, прежде чем прыгать с крыши или что-то в этом роде, не волнуйся. – Пока они безопасны, я не возражаю. Захвати парашют. Изуку нетерпеливо кивает. Они заканчивают есть примерно в одно и то же время, и Изуку предлагает помочь маме убрать со стола и вымыть посуду, но она уверяет его, что сама справится, и Изуку возвращается в свою комнату, срывая покрывало со своей разработки. Эти крылья легко можно назвать улучшенной версией по сравнению с его старым экземпляром; меньше объёма, больше гибкости, окрашены распылителем в гладкое, отражающее золото. – Итак! – Изуку отступает назад и потирает руки. – Что думаешь, Биткоин? Биткоин неторопливо пересекает стол и клюёт металл. Изуку ухмыляется. – Тогда, полагаю, мы готовы полетать, а? Биткоин каркает в знак согласия, и Изуку экипируется.***
Ему всегда нравилось смотреть на город с крыши, особенно ночью. Возвышающиеся силуэты небоскрёбов, башен и комплексов, с мерцающими огнями — мир, живущий своей насыщенной жизнью. Лунный свет не затенён городскими огнями и излучает яркий, отражающий вкус того, что принесёт завтрашнее солнце. Изуку вдыхает через нос, задерживает дыхание и выдыхает через рот. Ночной воздух прохладен, но не настолько, чтобы замёрзнуть. Это идеальная погода. Ветра нет. Ни облачка. Больше никакой Лиги Злодеев, дышащей в затылок городу. Больше никакого Все За Одного. Больше никаких секретов. Больше никакой тройной жизни. Больше никаких стен между Изуку и Искрой. Изуку надвигает очки на глаза и тянет за шнур, расправляя свои механические крылья. Золото отражает мерцающие вокруг огни. Реактивные двигатели на его ботинках также были улучшены, был уменьшен объём и оптимизирована подъёмная сила. Биткоин кружит в воздухе вокруг него, нетерпеливо ожидая. – Хорошо, – Изуку отступает до тех пор, пока не перестаёт видеть всё ниже края крыши. – Ещё раз. С чувством. Он отталкивается своим протезом и бежит. Прохладный воздух, словно мороз, обжигает его кожу и точно так же проникает в лёгкие, но ничто не может помешать улыбке на его лице или ревущему, возбуждённому сердцебиению. Расстояние между ним и краем сокращается до нуля за короткое мгновение, которое, кажется, короче, чем вспышка, и он взмывает в небо с распростёртыми крыльями, распахнутыми глазами и яркой, как звезда, улыбкой. Ожерелье, что подарил ему Шото, отражает лунный свет, как маяк.