***
— Не дёргайся, — повторил Чун Юнь, осматривая пострадавшее колено своего друга, от чего он грубо схватил его ногу и фиксируя в одном положении. Син Цю пытался сдерживать смех, ведь ему было щекотно от этих аккуратных касаний парня, который пытался своими короткими ногтями отодрать запёкшуюся кровь на коже. Возможно, парень слегка перестарался со своей игрой, когда специально нанёс себе увечье и, не рассчитав силы, обычная ранка приобрела гораздо худший эффект, чем должно было быть. Это заметно по хмурому лицу голубоглазого. — Нам нужно чем-то обработать твою ногу, — тихо говорит Чун Юнь, глядя прямиком на широкое рассечение, которое задевало ямку под коленом. Вокруг была не только бурая корка крови, но вместе с ней также находилась грязь, которая собралась на их пути в эту комнату. — Брось, я не неженка, — всё также с улыбкой говорит бывший ученик школы Гу Хуа и выпрямил ноги, упёршись руками в края кровати. Но такое действие Чун Юню не понравилось, от чего он несильно ударил ладонью того по здоровой ноге, заставляя прекратить дурачиться. С тяжёлым вздохом, он встал с пола. — Мы находимся неизвестно где и не знаем, есть ли выход из этого места, — экзорцист скрестил руки на груди, недовольно глядя на юношу, — мы оба видели, что за чертовщина здесь происходит, поэтому, пожалуйста, прекрати капризничать и строить из себя сильного. У нас шансов тут сдохнуть больше, чем выжить. Мы оба слышали, что мы также тут не одни — девушка снизу была вполне реальна, учитывая её крик, и мы даже не знаем: она нам друг или враг. — К чему ты клонишь? — Син Цю сам нахмурился. Он никогда не любил, когда его отчитывали, как какого-то глупого и нашкодившего ребёнка. — К тому, что здесь также подхватить какую-то заразу очень легко, — голубоглазый отвернулся от друга и стал осматриваться. Помещение похоже на медпункт, если убрать всю разруху вокруг и обратить внимание на несколько кроватей, на одной из которых сейчас сидел синеволосый парень. Взгляд юноши смягчился, когда его взор пал на несколько шкафов, удивительно, что у них стёкла быль лишь треснуты, учитывая всё состояние самого здания и комнат, да прошлая тряска должна была оставить последствия практически в каждой комнате. — Что ты ищешь? — спустя несколько минут тишины, поинтересовался Син Цю, пристально наблюдая за действиями своего друга. Но в ответ тот лишь махнул рукой и стад дёргать шкафчик за края, в попытках отрыть, так как ручка там отсутствовала. — Хоть что-нибудь, чем бы можно было обработать твою рану, — его тон голоса стал немного выше на последнем слове и локтем юноша разбил и без того пострадавшие стёкла. — О, тут даже какие-то настойки есть, — с нескрываемым удивлением ответил парень, протягивая ладонь внутрь шкафа и открывая дверцу. — Это так мило, когда ты о ком-то заботишься, — на бледном лице появилась ухмылка, которую Чую Юнь так и не увидел. — Мне раньше приходилось сидеть с детьми… — сконфуженно отозвался тот, беря несколько бутылочек и осматривая их. Одна была пуста и пахла далеко не медицинским препаратом, а на второй были стёрты практически все надписи, и даже открыв её, парень не рискует её использовать — слишком острый и неприятный запах. — Это ты намекнул культурно, что я ребёнок? — Что? — Тот резко обернулся в сторону Син Цю и засмеялся. — Боже, нет. У меня сестра есть, — экзорцист вернулся к изучению содержимого шкафчика. — Её зовут Ци Ци. Она была очень энергичной девочкой, постоянно нужен глаз да глаз. Мне приходилось с ней заниматься всякой оккультной дрянью, по типу: поиска подкроватного монстра, вызовы Кровавой Мэри и так далее. О, кажется, я нашёл спирт! Светловолосый юноша улыбнулся и довольно резко вскочил на ноги, от чего на секунду потемнело в глазах. На основных полках были какие-то странные бутыльки с непонятным содержимым веществом, куча пыли и — не пойми откуда взявшиеся — пряди волос. Да кучка мёртвых жучков-паучков. Радует, что хоть какая-то живность здесь была. — Ты собрался неизвестную хрень лить мне на рану? — осторожно поинтересовался Син Цю, глядя на своего друга, который в нескольких шагах замер от него и с непониманием смотрел то на парня, то на бутылёк в руках. Чун Юнь снова снял крышечку и принюхался. — Это спирт, — как ни в чём небывало отвечает он и садится перед парнем на колени, а Син Цю вытащил из внутреннего кармана своего пиджака синий платок с небольшим золотистым узором по краям и протянул его недо-врачу, говоря, что куда лучше, чем просто вылить. Смочив платок спиртом, Чун Юнь стал вытирать края раны, а ладони Син Цю сильнее сжали края кровати, выдавая этим его настоящие эмоции. Жидкость неприятно щипала края рваной кожи, заставляя жмуриться и стараться не дёргать ногой в попытках уйти от неприятных ощущений. — Признаться, меня это немного смущает, — чтобы хоть как-то отвлечь себя, Син Цю решил немного пооткровенничать. Более того, сейчас просто идеальная возможность. А что, не факт, что они выберутся. По крайней мере, Чун Юнь — точно нет. — Никто ранее так не возился со мной из-за простой царапины, — кажись, на его бледных скулах появился давно забытый румянец, когда наблюдал за действиями друга. Чун Юнь аккуратно водил тканью о ране, и когда он слегка подул на неё, дыхание у парня казалось воистину холодным, от чего все покалывания сошли на нет. — Я ранее никогда так ни с кем не общался, как с тобой, — чуть погодя, решил присоединиться к откровенному разговору экзорцист. — Ты единственный, к кому я за столь короткое время смог привязаться, — Чун Юнь отвлёкся на секунду и, взяв и без того тонкое покрывало, с лёгкостью разорвал его, от чего треск ткани неприятно резал слух. — Ты всегда мне помогал, будь это какое-то личное дело или же контрольная работа, никто ранее не помогал мне по доброте душевной, как ты. Я действительно ценю всё то, что ты делал для меня, хоть и долгое время скрывался. Поэтому я сейчас хочу хоть как-то отблагодарить тебя. Светловолосый вылил остатки жидкости на платочек и резко приложил его к ранке. Далее он просто обмотал оторванный кусок ткани вокруг ноги, чтобы та удерживала платок у раны, и затянул как можно туже, чтобы не спала спустя пару минут ходьбы. Ранение жгло. Он ощущал себя демоном, которого только что ошпарили святой водой в попытках изгнать. Хотя, почему сразу ощущал? В каком-то смысле он и так не человек — слишком сильно заигрался, от чего забытые и давно зарытые в глубине сгнившей души чувства вновь выбрались наружу. Чун Юнь говорил что-то ещё, но синеволосый пропустил это мимо ушей, решив перейти к более решительным действиям и перестать ходить вокруг да около. Они всё равно не выберутся отсюда. Так зачем же растягивать удовольствие и, параллельно с этим, издеваться над собой, когда ты можешь прямо сейчас взять то, что тебе нравится? Син Цю схватил за грудки оторопевшего юношу, который растерялся на долю секунды, и притянул как можно ближе к себе. Поза была слегка неудобной, от чего бывший ученик Гу Хуа отклонился назад, полностью ложась спиной на кроватку и утягивая за собой светловолосого. Экзорцист облокотился ладонями по обе стороны от головы глупо улыбающегося парня, который лишь сильнее потянул на себя и — о, боги — Чун Юнь готов поклясться, что ощутил невероятную силу, которая подтолкнула его сзади, заставив упасть на локти и буквально впиться в чужие губы неаккуратный поцелуем. Син Цю взял на себя роль ведущего, поэтому ловко перенял инициативу и постепенно детский, такой неловкий поцелуй становился более требовательный. Он аккуратно сминал чужие алые губы своими, ощущая исходящее от них тепло, тем временем пока его были холодными и обветренными. Син Цю слегка приподнял уголки губ в улыбке, ощущая, как светловолосый старается отвечать ему, но выходит неумело, от чего они несколько раз стукнулись зубами. И как забавно он вздрогнул, когда Син Цю коснулся его губ своим языком, постепенно начиная углублять поцелуй. Только вот Чун Юнь отстранился спустя несколько секунд после этого действия. Выглядел он слишком хорошо, как отметил про себя Син Цю, глядя на раскрасневшееся лицо экзорциста, который старался перевести и так сбитое дыхание. Его руки слегка дрожали и, словно опомнившись, он тут же отстранился от Син Цю, делая несколько шагов назад от кровати. Экзорцист понял, откуда исходило то удушающее чувство тревоги, когда он находился наедине с его лучшим другом. Его источником был сам Син Цю. Сердце так сильно колотилось в груди, что сознание начинает постепенно покидать его, а недовольный взгляд синеволосого юноши только подливал масла в огонь. Казалось, что если он сейчас же не уйдет, то сердечный приступ станет его причиной смерти в богом забытом месте. Наконец-то Чун Юнь смог рассмотреть и понять то, что его так сильно пугало. Все время его преследовало странное чувство тревоги, смертельной опасности, которая буквально по пятам ходила за ним с тех самых пор, как он ответил на сообщение Чжэнь Юй. Внутренности свело судорогой, сердце начинало болеть, когда голубые глаза наконец заметили, что кожа у Син Цю была не просто бледной, а покрыта трупными пятнами и даже хуже — на руках сгнившая местами кожа постепенно отслаивалась. Судорожный вздох сорвался с его уст, прежде чем тот моргнул и весь этот жуткий образ сошел на нет. — П-прости, я… — экзорцист запнулся, резко отворачиваясь от синеволосого. — Я схожу осмотрюсь, а ты отдыхай. Не тревожь рану, я скоро вернусь. Очень скупо произнес студент и очень быстро покинул комнату, захлопнув дверь. Прижавшись к стене спиной, он сполз на пол, схватившись рукой за кофту в районе сердца, словно пытаясь его успокоить или наоборот, вырвать. Слишком сильно кровь бьёт по вискам — сознание мутнеет, слишком сильно скрутило внутренности от ужасного вкуса осевшего на языке после поцелуя. Запах мертвечины и без того ужасен, но никто не желает ощутить его на своём языке. Чун Юня тошнит. Он буквально ощущает, как выплюнет не только содержимое своего желудка, но и всё остальное. Син Цю не тот, за кого себя выдает. Чун Юнь просто был влюбленным дураком, который не замечал очевидных вещей. Мадам Минчи делала ему замечание разговаривать тише, ведь его друга она словно не замечала. Она также как-то упомянула то, что никакого элегантного юноши здесь не видела, а память на посетителей у неё хороша. Син Цю слишком настойчив был в каких-то странных действиях. Чун Юнь не желал делать талисман, но словно одурманенный чем-то он его сделал. Этот проклятый Чжэнь Юй замечал настолько личные дела юного экзорциста, что действительно должно было толкать на определенные мысли. Ему сама судьба давала шанс избежать всего этого, но он сам смело навстречу к чему-то зловещему, где его встретили с распростёртыми объятиями и обожанием в ярких янтарных глазах. Что бы то ни было, ему нельзя подавать виду. Чун Юнь продолжит играть дурачка, лишь бы не сделать хуже себе и, по возможности, найдя других ребят намекнет им на то, что главная опасность ходит и держит за руку лишь его. Остальные обязаны выбраться. Просидев так с минуту, студент делает пару глубоких вдохов и старается взять себя в руки, но выходит плохо. Да вообще у него не выходит! Ему кажется, что этот поцелуй был ошибкой в первую очередь для самого Син Цю, который даже не догадывается, что на долю секунды позволил экзорцисту узреть то, что так тщательно скрывал. Юношу буквально разрывает меж двух огней: Син Цю ему нравился и он хотел быть рядом с ним, но он — Син Цю — явно несёт угрозу, даже для него, от чего здравый смысл буквально вопил, чтобы светловолосый бросил все и бежал, что есть силы. Встав, тот начал идти в противоположную сторону от комнаты. Он даже не смотрел туда, ведь даже стены пропали в густой непроглядной тьме. Но здесь было все относительно цело. За исключением разбросанных костей по всему полу… Омерзительный привкус на языке никак не сходил, он словно намертво въелся в его слизистую и никаким чудом избавиться от него не выйдет. Чун Юню страшно и за все годы он никогда не ощущал такого, когда руки дрожат и ты не можешь сжать ладонь в кулак, постепенно поддаваясь панике, даже не осознавая этого. Он может и дальше внушать себе, что все пройдет, шептать успокаивающие слова и стараться привести мысли в норму или просто абстрагироваться от них, но здравый рассудок был сильней и вновь подкидывал экзорцисту новые яркие картинки того поцелуя, того мимолётного видения после него и странный сон. Этот сон… Точно. Яркие голубые глаза широко раскрылись от удивления — Чун Юнь вспомнил, что когда-то в общежитии ему также приснился странный сон, из-за которого долгое время не мог уснуть. Более того, ему кажется, что эти фрагменты были связанны, ведь четко воссоздав в своей голове картинки сна, здание, где все происходило, было идентичным. А ещё оно очень было похоже на эту школу… только не настолько устрашающую. Без крови и трупов. … Острая боль в груди не давала вздохнуть. Запястья перетянули с такой силой, что ладони практически не ощущаются. Лёгкие обжигает, дышать невозможно, ведь при каждом вдохе все забивается то ли песком, то ли землёй. Ужасно. Он ощущает, как на тело сверху падает что-то тяжёлое, разбиваясь на множество таких же рассыпчатых крупиц. Невозможно открыть рот, ведь глубоко была затолкана тряпка, и выплюнуть её не получается, язык уже онемел. О ногах лучше не говорить — когда земля падала на них, то хотелось просто взять и умереть, чтобы не ощущать этой жгучей и острой боли, будто в раскрытую рану заливают растворившуюся в воде соль. Пожалуй, страх каждого человека — быть похороненным заживо… Девушка закрывала руками свой рот, пытаясь стабилизировать дыхание. От любого вдоха гортань обдает нестерпимым жаром. Но это не важно, как хорошо, что она вообще выжила. Что сейчас сидит в коридоре, забившись в угол и плача. Единственная соленая влага, которая плохо, но спасала её от ужасного обезвоживания. Мария боится, что если не сможет через несколько часов найти любой источник воды, плевать откуда и какой чистоты, то её язык настолько расбухнет, что в один прекрасный момент западет и задушит её. «Не время умирать!» — мысленно говорит она себе и упирается руками в пол. Ходить больно: ноги сбиты и ступни стёрты в кровь, все дрожит и сил никаких больше не осталось. Эта школа — самый настоящий ад. Даже нет, хуже. Такого не пожелаешь даже самому заклятому врагу. Но радость Марии была не долгой, когда со стороны послышался хлопок и шаги. От испуга и ужаса живой блеск постепенно покидает её очи, и та как можно скорее попыталась встать на ноги и найти место, чтоб спрятаться, но не успела. Лишь забилась в угол, зажмурив глаза и прикрываясь сумкой, словно она сможет спасти её от чудовища. Но когда никакой боли не последовало, ничто не пыталось схватить её и разорвать в клочья, как тряпичную куколку, Мария пугливо приоткрыла глаза и увидела, как в нескольких метрах от неё стоит молодой юноша. Напуган не меньше, чем она сама, только на нем нет каких-то явных повреждений. И он попытался улыбнуться, неуверенно подняв руку, якобы приветствуя. — Ты… ты живой? — её губы трескаются, а кровь маленькими подтеками увлажняет ссохшуюся кожу, язык хаотично забирает эту маленькую влагу себе, тем сильнее раскрывая мелкие ранки. Чун Юнь неуверенно кивает, а Мария устало прикрывает глаза и тихо истерически смеётся. — Наконец-то…***
«… мне очень жаль, что все так вышло. Я надеюсь, что ты теперь будешь счастлив, ведь твоя заветная мечта осуществилась и я сгнию где-нибудь в канаве, как ты говорил мне много раз в пылу гнева. Я уже не чувствую ног и сознание постепенно покидает меня, единственное, что я хотел сказать тебе, прежде чем ты вновь меня оставишь, так это то, что я действительно виноват перед тобой и когда-нибудь ты сможешь меня простить. Мне очень жаль, что я не смог стать для тебя хорошим старшим братом…» Вырванный лист из тетради был наполовину испорчен кровью, которая давно уже засохла и испортила всё то, что было написано выше. Сяо и так с трудом смог разобрать последние строки. Держа в руках это письмо, имя получателя которое также было зачеркнуть много раз, юноша будто сам ощутил то отчаяние, тоску и горечь, которая в тот момент одолела несчастного парня. Рядом с грязной и неприятно пахнущей одеждой валялся пропуск. Он был не в лучшем состоянии, уже треснувший и сильно потёртый, но фамилию человека разобрать удалось — Альберих. Интересно, сколько же людей оказались здесь? Сяо обошел весь первый корпус, где на каждом шагу пол так и норовился обвалиться, ведь держится тут все на чесном слове. Но буквально на каждом этаже он находил не информацию, которая помогла бы ему понять, где он оказался и как выйти отсюда, а лишь сломанные кости и кровавые разводы на стенах. Странно, что насекомых нет, а если и удавалось заметить их, то уже мертвыми. Единственное, что студент понял, всё в этом месте мертво. Здесь ничто подолгу живым не может остаться, и он тоже скоро окажется на месте одного из трупов, это лишь вопрос времени. Кусок бумаги, который торчал из-под грязной одежды покойного парня привлек внимание тем, что он будто подрагивал от сквозняка. А его здесь нет от слова вообще. Такое ощущение, будто кто-то или что-то специально заставило листок двигаться, издавать тихий шуршащий звук, дабы привлечь внимание. — Значит, где-то есть ещё и брат, — устало произносит Сяо, аккуратно сложив письмо умершего человека и спрятал во внутренний карман своей кофты. За все время, которое он успел здесь провести и повидать, практически ничто не смогло заставить его сменить угрюмое выражение лица на испуг. На самом деле ему было страшно, только какой смысл показывать эмоции, если они ему никак не помогут, а лишь сильнее будут сбивать с толку и он рискует потерять свою цель. А его нынешняя цель ничем не отличается от желания его сокурсников — встретиться и выбраться. Юноша делает несколько шагов к двери, чтобы покинуть класс, и ощущает острый холодок, который просочился сквозь одежду и касается теплой кожи на спине. Выдохнув через приоткрыл губы, Сяо замечает сгусток теплого воздуха, который быстро растворяется в, резко канувшем холоде, пространстве. Позади слышен треск. Слабое потрескивание стекла заставляет темноволосого обернуться и в ужасе замереть. В темном, покрытом морозным узором, стекле видно силуэт незнакомого парня. Сяо так быстро и бесшумно покинул классную комнату, что только дверь слабо покачивалась на петлях. Да, он позволил себе проявить слабость и испугаться. Просто потому что это ненормально. Ненормально, когда температура внезапно падает до такой степени, что от холода покалывают кончики пальцев; когда полностью погруженном в тишину здании слышен треск; когда в стеклах видно чей-то силуэт, а он — Сяо — там даже не отражался, стоя рядом. Студент спешил покинуть это ужасное здание, желая как можно скорее преодолеть пролет, которые соединял два учебных корпуса. Он не смог найти ничего, что могло бы стать зацепкой для поиска его друзей, он был отрезан практически от всех, а оставаться одному не хотелось. А также он допускал мысль, что может здесь умереть и, конечно, умирать в одиночестве — так себе перспектива. Повторить участь того парня, который на последних часах жизни оставил этот кусок бумаги, не хотелось. Единственное, что Сяо смог понять, так это то, что с братом были у них ужасные отношения, что-то ужасно их расстроило, от чего старший раскаивался и просил его простить. И судя по строкам, он до последнего грел в душе надежду, что за ним брат вернётся. Жаль, что этого не произошло. Чем ближе Сяо был к новому корпусу, тем чётче становились доносящиеся голоса, которые пугали не менее, чем тот силуэт в окне. Да и темнота тоже накаляет остановку от чего юноша постепенно сбавлял скорость и прислушивался, вставая ближе к стене. Он пробыл один достаточно долго, целых три пустых этажа и множество разных комнат, где нет ничего, чтобы могло дать понять то, что здесь мог кто-то побывать из живых людей. А теперь он слышит голоса, не одного человека, а даже несколько. Что более приятно, они кажутся ему до ужаса знакомыми, от чего сердце в груди пропускает несколько сильных ударов, разгоняя кровь по венам. — Итэр, Люмин? — неуверенно выдает свое присутствие студент и голоса исчезают. Неужели он оплошал? Но в следующую секунду его слепит свет от фонарика, который во тьме этого здания был невероятно ярким. Да и привыкшие к мраку глаза уже не могли нормально воспринимать столь яркий свет. Прикрывая рукой глаза и постепенно отступая назад, парень щурился в попытках разглядеть того, кто слепил его. И в следующую секунду Сяо ощутил, как его стиснули в крепких объятиях, выбивая из лёгких весь воздух. — Боже, как я рада, что ты в порядке… — Люмин и не думала отпускать своего однокурсника. Сначала они с братом подумали, что им послышалось, ведь они уже достаточно всего насмотрелись и пережили, поэтому слуховые галлюцинации вполне реальны в данном положении. Но стоило Итэру посветить в сторону, откуда исходил голос и торопливые шаги, как Люмин безрассудно сорвалась с места и сразу ринулась обнимать друга. Она даже на секунду не допустила ту мысль, что перед ними вполне мог бы быть враг, очередная ловушка или нечто иное, что также несёт опасность. — Ладно, прекращайте эти розовые сопли, — встрял Аякс и блондинка отпустила Сяо. — Ты в порядке? — Банальный вопрос. Несмотря на неприязнь друг к другу, они должны держаться вместе и помогать по возможности, если что-то с кем-то случилось. Сяо только сдержанно кивнул. — Ну вот и славно. Ты один там был? Ничего странного не происходило? Сяо лишь нервно ухмыльнулся, нахмурившись: — Если ты про кучку милых костей на каждом шагу или про то, что выбить окна невозможно, то нет — ничего странного, — Люмин лишь пнула того в плечо, намекая, что их сарказм нынче неуместен. Ребята обошли на этом этаже почти все, где дверь можно было бы открыть или выбить, коль та имела малую возможность сдвинуться с места. Долгое время ребята просидели в комнате охранника, где им просто дико повезло найти работающий фонарик с одной запасной батарейкой, которая завалялась среди кучи мусора в сумке. Одинокая настольная лампа также работала, её тусклый свет время от времени пропадал и этим же сильнее раздражал, но благодаря ей они смогли много чего полезного — и не очень — найти. Уж особенно то, что касается информации про место, в котором оказались заперты. Аякс подметил, что стоять в коридоре не лучшая идея и стоит вернуться в комнату охранника, ведь в отличие от других мест, там и источник света есть, да и по сравнению с другими местами, оно более живое. Сяо довольно сухо рассказал ребятам о том, что в начальном корпусе, откуда он сбежал, как последний трус из-за небольшого странного случая в классе с письмом, нет ничего примечательного. Он также не знал, какого черта решил прихватить с собой тот отрывок послания неизвестному, но про него также решил упомянуть. Вытащив сложенный листик, Сяо протянул его Итэру, который сидел на полу рядом с ним и без умолку рассказывал о том, что они с Тартальей и сестрой успели узнать и повидать в комнатах. Замолчал он резко, от чего вышеупомянутые ребята также с любопытством уставились на письмо и уселись рядом. Такое ощущение, будто там нечто ценное написано. Сяо быстро развеял их надежды, сказав, что это было единственное, что привлекло его внимание — записка от человека, который умер в одиночестве. И умер давно. На полу оставались еле заметные очертания от разложившегося тела, только один вопрос остаётся без ответа — где же кости..? — А теперь отходя от всех жутких тем, — Аякс взъерошил свои рыжие волосы и, встав с пола, облокотился бедром об стол возле лампы, — мы так и не нашли Ху Тао.