***
Сидевшая на кровати Тая, подложив под себя ноги, скептически смотрела на Цинтию, которая старательно выписывала рецепт какого-то зелья из головы, которое по её словам, они просто обязаны были приготовить. Судя по количеству времени, которое она на это тратила, рецепт был явно не для программы первого курса. Скрещённые на груди руки и хмурый взгляд девочки говорили о том, что совместной работы не будет, ведь Цинтия даже ингредиенты нарезать не способна, хотя, по её словам, Тая должна научить её готовить это зелье идеально. «Рецепт знает наизусть, а сделать ничего не может.» Цинтии часто приходили в голову спонтанные мысли, которые, заставляю её делать вещи, обязательные для выполнения в данный момент. Винтерхальтер однажды сказала, что именно так придумывают заклинания. Цинтия сначала почувствовала в глазах лёгкое покалывание, а потом и вовсе, что окружающий мир начинает расплываться. «Как всегда, в самый не подходящий момент». Болезнь никогда не была мучительной, но порой симптомы вылезали тогда, когда не нужно. — Тая, я закончу не скоро, пожалуйста, сбегай в мою комнату и принеси… — начала она, но была перебита. — Ты издеваешься? — нахмурилась Тая, — Ты ворвалась в мою комнату с внезапными воплями о том, что я должна приготовить зелье, а теперь ещё и хочешь, чтобы я неслась через весь замок, из подземелий в башню Когтеврана? — Пароль в гостиную ты разгадаешь, моя комната под номером 8, в гостиной в это время никого не бывает, зуб даю. Зайдёшь в комнату и скажешь: «Марш гоблинов», шкаф откроется, достанешь один бутылёк из деревянного сундука и принесёшь мне, вот так он выглядит, — не обращая внимания на её возмущения и даже не отрывая рук и глаз от пергамента, она протянула ей листок, на котором был изображен красивый флакон с белой крышкой. Также она протянула ей ключ от комнаты. — Ты растяпа, — буркнула Тая, выходя в коридор и захлопнув дверь в свою комнату как можно громче. Препираться она не стала, Цинтия обещала ей два огромных эссэ по ЗОТИ, а сварить зелье Тая долгом вовсе не считала, из-за любого нового и сложного рецепта у неё глаза загорались. Цинтии она об этом, разумеется, не говорила. — Старая манипуляторша. Она вспомнила, что видела, как она приняла это зелье в Омуте Памяти, во время игры в шахматы с Лестрейнджем. Сегодня Тая выбьет из неё ответ, если она откажется говорить правду.***
Регулус возвращался в подземелья вместе с Лестрейнджем, по правде, он сам был немного поражён такой компанией. С другой стороны не должен был, всё же он теперь брат мужа его кузины. У Регулуса иногда голова трещала, когда он пытался разобраться в чьих-то родственных связях, включая свои. — Всё же я думаю, что справился бы с ролью капитана команды, господин староста, — Рабастан продолжал гнуть ту же ветку, которую начал ещё на отборе. Регулус закатил глаза, хоть загонщик из него был превосходный, он всерьёз раздумывал о том, чтобы каждый раз, когда он заговорит о своей позиции, накладывать на него Силенцио. — Ты болтаешь слишком много, когда надо и не надо, — ответил ему Блэк, на что Рабастан лишь возмущённо поднял руки. — Да я вообще-то… — продолжить мысль ему не дал сильный толчок в грудь из-за угла. Он увидел, что в него врезалась девочка, бежавшая куда-то в сторону лестниц. Она была низкой и незаметной, но он вспомнил, что иногда видел её выходящей из общей гостиной. — Прости, Лестрейндж, не заметила, — пробормотала девочка, даже не оборачиваясь и вновь хотела продолжить бежать. Она назвала его по фамилии? — Кроув, — окликнул её Регулус. Она остановилась и медленно обернулась к нему, с недовольным выражением лица. — Что? — спросила девочка. Она что-то держала в руке и явно торопилась. — Куда ты идёшь? — спросил её Регулус. Рабастан предположил, что это нужно ему как старосте. Или он просто решил её позлить. — Эвелин попросила отнести отчёт и сверить со старостой Когтеврана, — она потрясла каким-то листиком, — теперь могу идти? — Ты уверена, что все именно так, как ты сказала? — недоверчиво переспросил Регулус. Глаза девушки злобно заискрились, брови свелись, а кулаки сжались. — Если ты не веришь мне, можешь попробовать пройти в спальню для девочек и найти Легран, чтобы спросить у неё лично. А также, до отбоя ещё полчаса и я могу находиться где пожелаю. Мне ответить на ещё какие-нибудь вопросы, Блэк? — Иди, не опаздывай на отбой, — холодно сказал ей Регулус, разворачиваясь и уходя глубже в подземелья. — Какой у нее острый язык, — Рабастан был, мягко говоря, в шоке. То ли от её тона, во время разговора с Блэком, то ли тем, что он никак её не упрекнул. — Кто это? Вроде и видел её раньше. — Таисия Кроув, четвертый курс, — ответил Регулус, — литовка, если не ошибаюсь. — Литовка? Я думал, что максимум это немцы. Редко вижу ее, странно, — раздумывал Рабастан, пытаясь понять, почему раньше никогда её не замечал. — Хорошенькая. — Она полукровка, — оборвал его тираду Регулус. Знал ведь, что после этого он замолчит. — Очень жаль, — хохотнул Рабастан, — будь она чистокровной, я бы лучше пригласил к Слизнорту её, а не Паркинсон, — вспоминая свою партнёршу, он поморщился. — Шёл бы с Винтерхантер, — ответил Блэк. Он одернул себя. Раньше ведь не знал её фамилии. Откуда узнал? Рабастан, кажется, ничего не заметил. — Цинти идёт с Розье, я сам в шоке. А вот про тебя, мой друг, я ничего не слышал. Кого ты пригласил? — лукаво улыбаясь, спросил Лестрейндж. Заметив хмурое выражение лица Блэка, он выдавил смешок: — А, ну да, наш малыш Реджи опять боится познакомиться с женщиной. Всё ясно, люди не меняются. — Прекрати меня так называть, мы не друзья, — холодно ответил ему Регулус, — к тому же, о том случае пятилетней давности можно уже и забыть. — Ты извини, конечно, но грех такое забыть, — смеясь продолжал Рабастан, — бедняга с такой надеждой на тебя смотрела, а ты взял и всё испортил своим стеснением. Она же тебе нравилась, а ты ее упустил, — он всё ещё смеялся и Регулус был готов его ударить. По-маггловски. — Ладно, ладно, не кипишуй. Но серьезно, даже твой бестолковый брат привлекает больше внимания. — Я не обделен женским вниманием, — подойдя к дверям гостиной, он тихо произнес пароль, — но в отличие от таких как мой брат и ты, я им не пользуюсь. И если тебе интересно, я иду с Эвелин, — он ушёл в сторону мужских спален, когда Рабастан остался один на диване. Должно быть, он немного перегнул.***
Запыхавшаяся Тая подошла к двери в гостиную Когтеврана. Постучав молоточком по полотну, она тут же получила вопрос: — Что можно завязать, но нельзя развязать? — спросил её голос. Он не был ни мужским, ни женским и от этого казался жутким. Тая поразмыслила и предположила: — Разговор? — дверь перед ней отворилась. Ответ был зачтен. Как и обещала Цинтия, в гостиной не было ни души. Спальню номер 8 она нашла в левом крыле и тут же отперла её ключом. В комнате Цинтии был бардак, чему Тая совсем не удивилась. Пара чулок болталась на стуле, кровать была не заправлена, а рабочий стол завален бумагами и словарями. А ещё на нём лежала заколка в форме бабочки, которую Тая ей когда-то одолжила, а Цинтия её так и не вернула. — «Фразы на русском, которые вам точно пригодятся», «основы французского произношения», «Латынь. Грамматика и орфография для начинающих»? Винтерхальтер, ты издеваешься? — задала вопрос Кроув, оставшийся витать в воздухе. — Где хоть один школьный учебник? А, «Бытовые чары», «Дуэлянт» и «Мозгорой: Оклюменция и легеллименция». Ну и ну, фрау Винтерхальтер. Девочка подошла к большому темному шкафу и произнесла: — «Марш гоблинов», — дурацкий пароль, вполне в духе Цинтии. Распахнув двери шкафа, она тут же увидела деревянный сундук, о котором, судя по всему, и говорила Цинтия. Внутри него были девять абсолютно одинаковых флаконов, Тая прихватила один из них и поспешила тут же убраться отсюда. Выходя обратно в гостиную, она увидела на диване сидящих к ней спиной людей и тут же прижалась к стене на углу. «Чертова обманщица, говорила же, что людей тут не бывает.» Пока они были увлечены разговором, она легла на пол и ползла вдоль дивана, проклиная Цинтию и обещая, что сюда больше не сунется. Дверь открылась и она тут же выбежала из гостиной. До подземелий добралась без происшествий. Чтоб ещё хоть раз. — На свой бульон, — кинула она флакон Цинтии которая поймала его одной рукой, неодобрительно косясь на это действие. Открыв белую крышку, она мигом опустошила его и убрала пустой сосуд в свою сумку. — Это тоже самое зелье, которые ты хочешь приготовить? — спросила Тая. Цинтия долго не отвечала, на что девочка закатила глаза. — Да, — наконец ответила Цинтия, вновь возвращаясь к рецепту. Тая могла поклясться, что сидела ещё долго. Но отчего то глаза начинали слипаться, а голова валиться на бок. Лечь на кровать было такой заманчивой идеей, которую она пыталась выгнать из разума, но желание поспать оказалось сильнее. Открывая глаза в последний раз, она видела, как Цинтия положила руки под голову и лежала прямо на столе, а рука всё ещё что-то выводила. Кажется, она приступала к эссе.***
Тая резко распахнула глаза и вскочила с кровати, на часах было четыре часа утра. Она подошла к Винтерхальтер и потрясла её за плечи. — Цинтия, проснись, Цинтия, тебя разыщутся с утра, — продолжала будить её Тая, — Цинтия! — Mama, schreie nicht, — сонно пробормотала Цинтия. Тая цокнула языком и взяла палочку: — Агуаменти, — Цинтия тут же, охнув, вскочила от порыва ледяной воды. — Was zum Teufel!? Was machst du!? Komm her, du kleiner mistkerl, und ich bringe dich um! — закричала Цинтия. Тая знала, что она ненавидела подобные шутки. А вот ругательства на родном спросонья она любила. — Я ни слова не поняла, хотя есть догадки, — буркнула Тая, — ты сейчас своими криками весь корпус разбудишь. Время четыре утра, ты в гостиную собираешься? — Зелье и эссэ на столе, — проворчала сонная Цинтия и вышла из её комнаты. Тая подошла к столу и начала изучения бумаг: — Интересно. Цинтия примерно представляла, что творится у неё на голове, а особенно после того как Кроув облила её водой. Мантия и волосы промокли, а полочку она оставила у себя. Свою Тая бы не дала, чтобы высушиться. Девушка поднималась по лестницам, уже не понимая, сколько ей осталось, дошла до коридора. Проснуться окончательно ей помогли чьи-то голоса внизу. Она спряталась за колонной и прислушалась: — Хвост, как ты мог потерять карту?! — пытаясь как можно тише, кричал чей-то голос. — Мы же ещё не наложили пароль, ты понимаешь, что тот кто её найдет, сможет ей пользоваться!? — Прости, Бродяга, я не специально! — уныло отвечал ему второй человек. — Я клянусь, она где-то здесь! Хвост, Бродяга... Что за дурацкие клички? Цинтия слегка высунула голову и заметила, что оттуда, откуда доносятся голоса нет людей. Должно быть, грамотно наложенные Дезиллюминационные. Шаги удалялись, поэтому она побежала дальше вдоль коридора. На миг она остановилась: под ногами рыцаря валялся пергамент, который она на всякий случай подобрала, чтобы изучить позже. Еле как дойдя до своей комнаты, слава богу, больше никого не встретив, она рухнула на свою кровать, отбрасывая пергамент на стол.***
На следующий день они встретились в заброшенном зельеварном классе после уроков, сегодня их число совпадало. Вещества в котелках бурлили, шипели и иногда издавали звуки резких хлопков. В самой глубокой кострюле закипало тёмно-фиолетовое зелье, пахнувшее как только сорванные листья крапивы, которая для чего-то шла в рецепте. — И после того, как зелёное вещество настоится ровно девять минут, закидывай высушенный лист и плотно закрывай крышку, — объясняла Тая старшей подруге, которая внимательно следила за каждым её действием и пыталась запомнить. — Кстати, я жду рассказа. А пока рассказываешь, смотри и запоминай. — У меня проблемы со зрением и это зелье помогает мне не ослепнуть и поддерживать тон глаз. Если я не принимаю его долгое время, то я начинаю слепнуть и зрачки полностью исчезают, оставляя лишь белые глазные яблоки. Это семейное проклятье, которое иногда передается по женской линии. Семейка у нас непростая, — усмехнулась девушка, — двоюродная сестра — сквиб, а я словила «Проклятие Белого Глаза», так мы его называем. «Album oculus morbus». — Любопытно, что в составе зелья есть компоненты, которые часто используют для зелья видимости. Кто автор рецепта? — Кто-то из старших поколений, — ответила Цинтия. — Всё, что мне известно это легенда о том, что впервые его наслали на какую-то бабку, мою дальнюю родственницу, жившую, наверное, веке в шестнадцатом. — Проклятья с таким сроком невозможно вывести, — говорила Тая. — Знаю. Был бы способ, моя семья сделала бы всё возможное, чтобы исправить этот небольшой... Казус. Всяко, зрение навсегда не исчезает. Лишь до тех пор, пока не принять зелье.***