U&Him

            Лучи белёсо – розового солнца робко просачиваются сквозь щелку в плотных, тяжёлых шторах. По крыше дома постукивает дождик, из-за которого хочется снова уснуть. На прикроватной тумбочке стоят часы, показывая, что уже почти полдень. Трешь заспанные глаза кулачками, зеваешь, прикрывая рот ладонью и переворачиваешься на другой бок. Ханемия всё ещё мирно посапывает. Сейчас он похож на котёнка, даже будить жалко. Указательным пальцем легонько трешь кончик носа парня, умиляясь тому, как Казутора морщится на несколько секунд. — Утречка. - Ханемия открывает слипающиеся после сна веки, смотрит тебе в глаза. — Я тебя разбудила? - спрашиваешь ты, ложась ближе к парню. — Нет. Все хорошо. - утренняя улыбка Казутору такая лучезарная, загадочная.             Сам Казутора пышет юностью. Пылкой, светлой, вечной юностью. Золотистые глаза загораются, когда в голову приходит очередная сумасбродная идея, но вы осуществляете ее вместе, поэтому все хорошо.             Вставать с кровати так не хочется, хочется весь день проваляться на простынях, укутаться в пышное одеяло, обнимаясь с Казуторой. Но парень принимает сидячее положение и гладит твои волосы. Прохладный воздух обволакивает нагое тело, поэтому Ханемия натягивает на себя одеяло по грудь, да уж, спать в одних шортах была не лучшая идея. Ты смотришь на юношу; как россыпь двухцветных волос завивается кудряшками на кончиках, как в глазах виснут сердечки, когда он смотрит на тебя, как с лица не сходит улыбка, когда Казутора склоняется, чтобы поцеловать тебя.             Поцелуй выходит простым, но терпким, ленивым. Губы просто поочередно сжимают то нижнюю, то верхнюю. Субботничный поцелуй. — Нужно вставать. Я готовить завтрак, а ты иди в душ. - говорит Казутора, когда отстраняется от твоих уст, поглаживает твою родинку под глазом, как у него самого, большим пальцем. Парень встаёт с нагретой постели и идёт к шкафу. — Пойдем вместе. — Что? - Ханемии интересно, да и вопрос был задан чисто для галочки. Он все услышал, но звучит это предложение так хорошо и сладко, что ему срочно нужно услышать это ещё раз. — Пошли вместе в душ. - снова говоришь ты с улыбкой и тоже встаешь. На тебе футболка от его пижамы, и это выглядит смешно. Она большая даже для Казуторы, а на тебе смотрится, как платье по колено. И юноша пускает смешок, он все никак не может привыкнуть к тому, что вы живёте вместе, и ты заимствуешь его вещи. Ханемия вздыхает, когда ты проходишь мимо и шлепаешь его по упругой заднице. — Что может быть лучше утреннего секса?! Правильно, шлепок от самой Т/и. - ты тихо смеёшься с этих слов открывая дверь в ванную комнату.             Казутора быстро догоняет тебя и закрывает дверь. Замком вы не пользуетесь, а кто может зайти? (Андрюша Ноилс, детка) Юноша подходит к тебе со спины, помогает снять пижамную футболку. Стоять лицом к зеркалу хорошо, потому что ты можешь любоваться тем, как Ханемия рассматривает твою ровную спину своими, до коликов в животе, красивыми глазами. Парень смотрит через широкое зеркало тебе в глаза своими. Своими немигающими, блуждающими глазами. Ладони накрывают твою талию, поглаживают, иногда спускаются ниже, а сам Казутора целует тебя в шею, томно выдыхает, старается завести. Стараться ему, на самом деле, не нужно, он и без всего этого заводит. Парень вжимает тебя в керамическую раковину, руками находя опору на столешнице, и ведёт бедрами. Да уж, через три слоя ткани ощущение совсем не такие. — Казутора, мы пришли не для этого. - говоришь ты, опрокидывая голову на плечо Казуторы. Смотришь в потолок и тихо постанываешь сквозь плотно сжатые губы, пока юноша обхватывает своими длинными пальцами грудь, пропуская соски между ними, и сжимает. Жамк. — Пожалуйста. - сжимаешь голые, гладкие ножки, когда Ханемия наклоняет тебя вперёд. Ты в плену. — Боже, Т/и, ты такая хорошенькая, когда так краснеешь. - ты переводишь взгляд с раковины на зеркало; лицо, уши и даже плечи пудрено - красные, бесстыжие глаза с расширенными зрачками и приоткрытые пересохшие губы, которые ты облизываешь. — Снимешь их сама, или мне тебе помочь? - чувствуешь, как кромка трусов оттягивается, а потом с хлопком снова обтягивает кожу. — Помоги. - тихо проговариваешь ты и наблюдаешь через зеркало, как Казутора целует твои плечи, а через секунду уже исчезает из поля зрения. — Казутора? — Позволь. - юноша разворачивает тебя, и ты наблюдаешь ахетительную картину: Ханемия на коленях, через тонкую ткань белья проступают капли предэякулята, и он смотрит, как потаскуха...Блять. — Какой же ты... - стонешь, закусывая губу, когда губы парня целуют твою ногу, которую он ставит к себе на пах. Пальцами ноги чувствуешь, как там, сука, влажно и горячо.             Губы поднимаются все выше, к коленям, целуют шрамы после падений в детстве, касаются даже внутренней части, и ноги подгибаются, но ты стойко держишься за тумбу. Ноги подгибаются, когда Ханемия стягивает твоё бельё зубами, обвивая руками бедра, а ладонями сжимая ягодицы. Пальцы оставляют следы на нежной коже, пока язык юноши ласкает бархатные складки, иногда проходясь между. Растрёпанная чёлка лезет в глаза, поэтому ты, снимая резинку с запястья, зачесываешь её назад, переделывая парню пучок. Он мурчит, потому что Казутора кот. Самый настоящий.             Ханемия ласково и предсказуемо водит языком снизу вверх. Предоргазменный момент будет потерян, если юноша не проведет носом между складочек, и он это знает. Сейчас он ухмыляется, и ты это знаешь, потому что он довольный кот, которому дали покушать. Остренькие зубки покусывают клитор, а потом губы втягивают его, отпуская со звонким чмоком. Ты стонешь и хнычешь, потому что это невозможно. Невозможно так хорошо владеть языком. Ты двигаешь тазом, придавливаешь голову Казуторы к лону, а он не дергается, он будет пассивным объектом с высунутым языком столько, сколько будет нужно. Он же вибратор на ножках.             Ханемия дышит через раз, подолгу задерживается на самых чувствительных местах, иногда проникая языком в нутро. Парень действительно заморачивается по поводу градуса удовольствия двоих, и когда твоя нога, что все ещё ищет опору, находясь с непозволительной близости к члену парня, с нажимом ведёт к низу живота, он стонет в голос откидываясь. Ты смотришь вниз. Губы, перепачканные твоей естественной смазкой и выделяющейся слюной, переливаются, щеки красные, будто Ханемие сейчас пиздец, как хуево, а глаза прикрыты. Из под черных ресниц юноша смотрит на тебя, чувствует твою руку, что треплет его по волосам, поглаживает, и улыбается. Улыбается, закрывая глаза. — Переместимся под душ? Или так и будем тут зависать? - спрашиваешь ты, убирая ногу с паха Ханемии. Кончить ты не кончила, а возбуждение тянет внизу живота. — Дай отдышаться. - ты идёшь в душевую кабинку, чтобы настроить воду. Парень не любит холодную, да и горячую тоже. Он везде любит что-то среднее. Это самый неопределенный определенный человек.             Ханемия поднимается, ноги затекли, но когда любимая девушка вот так крутит задницей практически перед самым лицом – силы находятся ежесекундно. Резинка с волос стягивается, трусы отбрасываются в корзину с грязным бельем и юноша переступает через бортик душевой кабинки, разворачивая тебя к себе лицом. — Напоминает нашу первую встречу. - шепчет Ханемия, когда встаёт под струйки воды. — И что тогда, что сейчас – мы трахаемся. - смеёшься ты.             Вода стекает с волос и лица, а руки блуждают по телам друг друга. Мышцы расслабляются, а ненужные мысли из головы испаряются. Ханемия не выдерживает первым. Хватает тебя за талию, намекая на то, чтобы ты обхватила своими ногами его торс. Ноги обвивают тело парня, пятки касаются поясницы, немного давят, мол, приступай уже, а руки обвивают шею. Ты прижимаешься к груди Ханемии своей, потому что стена, к которой ты была припечатана, слишком холодная. Но это быстро проходит. Холодная стена сзади, разгоряченное тело спереди, что может быть ещё контрастнее?             Зацелованные губы саднит, сквозь них вылетают не стоны, а хрипы и всхлипы. Жесть. Глаза закатываются, когда Казутора наконец-то толкается внутрь. Всем нутром чувствуешь выступающие венки, когда парень делает плавные толчки, придерживая тебя руками за ягодицы. Ты запрокидываешь голову, ударяясь об стену затылком. Плевать, сейчас слишком хорошо.             Темп переходит со спокойного, медленного на довольно широкий, более подвижный и текучий. Язык изучает отметины на твоей шее, пока у тебя глаза на мокром месте. Слишком. Слишкомслишкомслишком. Казутора довольно урчит куда-то в изгиб шеи, пока двигает бедрами. Шепчет признания в любви, и ты покрываешься мурашками. Ногти царапают крепкую спину, а руки парня сжимают бедра ещё сильнее – неприятно – приятно. — Я скоро... - шепчешь ты, и Ханемия ускоряется ещё сильнее.             Мышцы сокращаются, давая сигнал о скорой разрядке. И ты ее получаешь, тело сводит судорога, и ноги непроизвольно сжимают торс Казуторы сильнее, прижимают ближе. Разряд тока, бабочки в животе. Вы кончаете вместе. По телу разливается тепло, а на лице сияет довольная улыбка. — И все же, утренний секс это что-то с чем-то.