***
Цзинь Гуанъяо спустился на первый этаж и укрылся в кладовом помещении при кухне. Это была дальняя комнатка, заставленная ящиками с пароходов и сервантами с посудой. Во время торжественного приема комнатка пустовала, сюда только иногда забегали за новой партией кувшинов. Цзинь Гуанъяо запер дверь изнутри и тяжело оперся руками на разделочный стол, приставленный к стене. Глубоко вдохнул. В нос ударил резкий запах специй и кислых, отдающий в медь, яблок; кожу ладоней покалывали крупинки растертых пряностей. Ему нужно было привести свой мечущийся разум в состояние покоя, остановить время хоть на несколько секунд, остановиться самому и подумать. Взвесить. Все шло неплохо, на самом деле неплохо. Хотелось курить. Все, что сегодня случилось, можно будет переплавить в необходимую ему форму. Но для того, чтобы заняться полезными вещами, нужно было унять клубок беспокойных чувств, подпирающий горло изнутри. Цзинь Гуанъяо длинно выдохнул, выпрямился, отряхнул руки и постарался расслабиться. За спиной раздался короткий стук в стекло, и Цзинь Гуанъяо на мгновение захлестнуло слепой нерассуждающей паникой. Его первая мысль была: только Сюэ Чэнмэй забирается к нему через окно. Цзинь Гуанъяо уже представил, что может случиться, если Чэнмэя поймают, если обнаружится его связь с Цзинь Гуанъяо... Он обернулся, взвинченный, напряженный; из-за бегающих перед глазами темных пятен он даже не смог сразу разглядеть человека по ту сторону стекла. А когда разглядел, мгновенно расслабился. Подошел к окну и широко распахнул створки, подался вперед, облокачиваясь на подоконник. — Глава Лань заблудился? — спросил он с тайным поддразниванием. Лань Сичэнь улыбнулся ему в ответ и ответил: — Я потерял кое-кого. Но уже нашел. Цзинь Гуанъяо как будто обдало горячей ласковой волной, ему стоило большого труда не улыбнуться в ответ. — Чем я могу помочь? Лань Сичэнь кинул взгляд Цзинь Гуанъяо за спину, внимательно посмотрел ему в лицо, по сторонам, а потом вдруг заговорщически подмигнул. — Отойди-ка от окна. Цзинь Гуанъяо машинально отшагнул. Лань Сичэнь уперся руками в раму и подтянулся, перебираясь в комнату. Полы его сюртука мазнули по подоконнику, задевая неустойчивую статуэтку. Цзинь Гуанъяо удивленно выдохнул. — Не стоило... — Отчего же? — перебил его Лань Сичэнь, посмотрел пристально, как будто пытался найти что-то в выражении его лица. — Здесь... неподходящее место, — уклончиво ответил Цзинь Гуанъяо. — Если глава Лань всего лишь заблудился в коридорах, я с удовольствие провожу его обратно в зал, но... — Здесь никого нет, — тихо и печально сказал Лань Сичэнь, и Цзинь Гуанъяо немедленно замолчал. — Все равно, — он вздохнул. — Первый круг — неподходящее место. Тем более дом главы Совета. Лань Сичэнь шагнул ближе — слишком близко — и положил руку ему на плечо. — Здесь никого нет, — повторил он, как будто Цзинь Гуанъяо не так понял его в первый раз. Как будто от повторения эти слова вдруг обретут смысл и вес. Нет. — Как, — начал Цзинь Гуанъяо, желая перевести тему, желая узнать, как проходит вечер после скандала, желая вернуть себе чувство контроля над ситуацией. И замер. На короткое — непозволительно долгое — время он забыл о том, насколько отвратительной сцены Лань Сичэнь стал свидетелем. Он видел все это, слышал каждое слово. Цзинь Гуанъяо опустил веки; это унижение, которое он должен был пережить прямо сейчас, в доли секунд между вдохом и выдохом, и оно захлестнуло его с головой жгучей обидой и кипящей ненавистью, которой не было выхода. Пока что. — А-Яо, — позвал его Лань Сичэнь, как всегда преступно чуткий к любым даже самым незначительным колебаниям его эмоций. Цзинь Гуанъяо качнул головой, отгоняя непрошенные чувства. Это все лишнее. — Как проходит вечер после происшествия? — спросил Цзинь Гуанъяо, упорно избегая неудобной темы. Лань Сичэнь поджал губы, отстранился, заговорил уже не как друг и любовник — как глава Лань. — Все успокоилось, — ответил он. — Наследник Цзинь сначала казался растерянным, но смог взять себя в руки. Не Минцзюэ вмешался, Цзинь Цзысюня увели из зала. Могу тебя уверить: ситуация разрешилась самым благоприятным образом. Даже не пришлось беспокоить главу Цзинь. Цзинь Гуанъяо кивнул. — А Сяо Синчэнь?.. — Мы с девой Цзян сумели убедить его в том, что поспешные действия никому не принесут пользы, а мастер Цзинь сможет позаботиться о его капитане. — Лань Сичэнь хмыкнул. — На самом деле господин Сяо Синчэнь показался мне довольно здравомыслящим человеком. Мы даже успели поговорить немного о весьма любопытных вещах, не со многими в Первом круге я бы рискнул о таком говорить. — Что ж, это утешает, — подвел итог Цзинь Гуанъяо, свел вместе ладони, напряженно обдумывая случившееся. Скандал — это хорошо. Слова Цзысюня — плохо, но не смертельно. Состояние Сун Цзычэня — хорошо. Выступление Цзысюаня — хорошо. Вмешательство Не Минцзюэ — предсказуемо, но нехорошо. Он перевел взгляд на Лань Сичэня. — А глава Не после происшествия вернулся к празднику? — Нет, это было бы не в его духе. После этого он ушел. — Гости начали расходиться? — забеспокоился Цзинь Гуанъяо. — Нет. Глава Не просто несколько... не приспособлен к таким мероприятиям, если можно так выразиться. Так было даже лучше. — Все остальные остались? — Насколько мне известно. Но я не следил за гостями. Тебя интересует кто-то конкретно? Его интересовал глава Цзян, но говорить об этом пока что было лишним. — Нет, — сказал Цзинь Гуанъяо с принужденной улыбкой. — Кстати, я не видел сегодня мастера Лань. Все в порядке? — Да. Ванцзи не посчитал нужным приходить, его занимает работа. Я предположил, что моего присутствия от имени семьи будет вполне достаточно. Голос Лань Сичэня звучал мягко и приязненно, его взгляд обдавал всего Цзинь Гуанъяо с ног до головы приятной теплотой, во всем облике главы Лань чувствовалось это — симпатия к нему, к Цзинь Гуанъяо, и все же его слова звучали как будто не так. — Я обидел тебя? — спросил Цзинь Гуанъяо, чувствуя неприятный ледяной комок в животе. — Нет, — покачал головой Лань Сичэнь. — Что ты, конечно нет. Ты не сказал ничего, что могло бы задеть меня. И вот опять: его слова были правдивыми, Лань Сичэнь никогда не лгал ему, Цзинь Гуанъяо знал, как звучит ложь, она слишком часто звучала в его собственных словах. Лань Сичэнь не лгал. Но что-то было не так. Цзинь Гуанъяо против воли шагнул ближе, с трудом, как будто преодолевал неприступные прежде преграды, воздвигнутые его же собственным воображением. — Но ты обижен, — вырвалось у Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь посмотрел на него с удивлением. — Нет. В самом деле нет. А-Яо, — он вздохнул печально, развернулся к Цзинь Гуанъяо всем корпусом. — Послушай. Ты сказал мне, что не считаешь это место безопасным. Я не согласен с тобой, но я услышал твои слова и ничего не могу с ними поделать. Я не обижен. — Но ты... Это было немыслимо для него: близость с Лань Сичэнем в Первом круге, в доме главы Совета. Обычная предосторожность, здравый смысл, не больше. Почему же тогда так непросто было отступиться от этого? — Ничего страшного, — сказал Лань Сичэнь, все такой же понимающий и печальный. Всегда такой непозволительно внимательный к нему. — Моя жадность — не угроза моей жизни, я переживу. Этот наивный человек называл себя жадным. Цзинь Гуанъяо мог бы рассмеяться ему в лицо, потому что Лань Сичэнь понятия не имел, что такое настоящая жадность, что это значит: желать забрать его себе целиком, присвоить неоспоримое право владеть им и объявить об этом во всеуслышание. Лань Сичэнь не мог себе даже представить масштабов такой жадности. Цзинь Гуанъяо нервно хохотнул, уперся рукой Лань Сичэню в грудь и надавил, заставляя сделать его шаг назад. — Наивный, какой же ты наивный, Лань Сичэнь, — горячим горьким шепотом выдохнул Цзинь Гуанъяо в самые губы ошеломленного Лань Сичэня. — Ты не знаешь, что такое жадность. Цзинь Гуанъяо поцеловал его почти грубо, почти зло. Лань Сичэнь замер под его руками, бережно придержал за локти, и Цзинь Гуанъяо даже через несколько слоев плотной ткани рукавов почувствовал тепло его ладоней. Так случалось каждый раз: любое отчаяние, алчущее насилия — когда бы оно ни охватило Цзинь Гуанъяо, — всегда напарывалась на ласку и нежность, как на лезвие. Цзинь Гуанъяо уперся лбом ему в плечо, сердце колотилось громко и больно. Лань Сичэнь обнял его. — Все в порядке, — пробормотал он, касаясь губами гладко зачесанных волос. — Ничего непоправимого не случилось. Его близость, долгожданное утешение, все это сбивало с верного пути, туманило разум, упрашивало отпустить все происходящее и позволить себе минуту блаженства в обнимающих его руках. Предательское чувство. Цзинь Гуанъяо глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Извини меня, — сказал он глухо. — Сегодняшний вечер совершенно выбил меня из колеи. Я знал, что вечер не пройдет гладко. И ты прав, большая часть сегодняшних событий, скорее, полезна для меня, чем вредна. Но все-таки, — он усмехнулся, — человек слаб. Лань Сичэнь вздохнул — в который раз — и коротко поцеловал его в макушку. — Не нужно таких слов. Я ведь знаю, что ты как никто другой способен здраво оценить ситуацию. Цзинь Гуанъяо выпрямился, с силой потер лицо ладонями. — Мне не нравится это место, — сказал он, когда перед глазами замерцали разноцветные пятна. — Я собираюсь уйти отсюда через пару часов. — Куда? — удивился Лань Сичэнь. — Обратно. Во Второй круг. Мне нужно будет обо всем подумать. — Мне казалось, пропуск рассчитан до завтрашнего вечера? — спросил Лань Сичэнь, глядя на его запястье. — Я думал, ты останешься чуть дольше. В его голосе, скорее всего против его же собственной воли, появилось разочарование. Он хотел увидеться еще завтра. Он предполагал, что у них будет лишняя возможность встретиться. Цзинь Гуанъяо с сожалением покачал головой. — У меня много дел. И я не хочу оставаться на ночь в этом доме. Прости, Лань Сичэнь. — Не стоит. Не за что извиняться. Они помолчали. Цзинь Гуанъяо хотелось продлить тишину между ними, но вместе с тем ему хотелось другого. Хотелось поговорить о бессмысленных пустяках, расслабиться за приятной беседой. Хотелось взять его за руку. Хотелось больше расспросить Лань Сичэня о банкете, о расследовании Лань Ванцзи, о делах Не Минцзюэ, это все были важные вопросы, информация об этом всегда была чрезвычайна полезна, и Лань Сичэнь был единственным поставщиком такого рода информации, который ничего не требовал от Цзинь Гуанъяо взамен. Цзинь Гуанъяо вздохнул. — Уже поздно. Давай вернемся в зал. Лань Сичэнь посмотрел на него ясными глазами, немного печально и с пониманием, как будто видел Цзинь Гуанъяо насквозь — до последнего темного уголка его сознания.***
Члены Совета как привилегированные гости на любом мероприятии имели возможность игнорировать регламент. Так, глава Не немедленно покинул вечер, как только ему представилась такая возможность. Неудивительно: между главой Не и главой Цзинь, как говорили, давно зреет множество взаимных недовольств, воспитание и положение не позволили главе Не проигнорировать вечер совсем, но вот уйти пораньше не помешали. Глава Лань мог свободно разгуливать по территории имения и никто не посмел бы ему и слова сказать. Главы Цзян в общем зале не оказалось вовсе, и вот это было неприятно. Не по плану. Цзинь Гуанъяо подавил желание нахмуриться и вместо этого улыбнулся подошедшему к ним Сяо Синчэню. — Мастер Цзинь! — сказал он обрадованно. — Наконец вы вернулись. — Прошу прощения за долгое отсутствие, — вежливо ответил Цзинь Гуанъяо. — О, ничего-ничего. Скажите, как... как Цзычэнь? Цзинь Гуанъяо сделал вид, что задумался, отвел взгляд. — Не стоит беспокоиться, — ответил он негромко, доверительным тоном. — Все в порядке. Господин Сун выразил желание... вернуться во Второй круг. Сегодня. — О, это было бы неплохо, — взволнованно отозвался Сяо Синчэнь. — Разве вы не хотели бы еще на что-то взглянуть в Первом круге? — Нет, — осторожно ответил Сяо Синчэнь и застенчиво улыбнулся: — Прошу, не принимайте на свой счет, мастер Цзинь, но я думаю, что нам хватило впечатлений о Первом круге. Я был бы счастлив вернуться вместе с вами во Второй круг. Цзинь Гуанъяо кивнул. — Понимаю. В любом случае приношу свои извинения за такую некрасивую сцену. — Нет-нет, что вы, мастер Цзинь, это не ваша вина, — торопливо возразил Сяо Синчэнь. — Это мне нужно просить у вас прощения — от имени моего капитана. — Меня трогает ваше участие, — Цзинь Гуанъяо благодарно склонил голову. — Мне приятно видеть, что ситуация... успокоилась. — Ах да. Это все благодаря вмешательству главы Не и главы Цзян. — Вот как? — заинтересовался Цзинь Гуанъяо. — И где же они?.. — Мне кажется, сестра главы Цзян захотела, чтобы глава немного... остыл. Цзинь Гуанъяо понимающе покивал и поспешил сменить тему: — Что ж. Мне понадобится еще некоторое время, чтобы уладить рабочие вопросы, а потом я вернусь за вами. Могу ли я оставить вас на это время здесь? — Да, — Сяо Синчэнь понятливо улыбнулся и весело хмыкнул: — Не переживайте, я ни с кем скандалить не собираюсь. Цзинь Гуанъяо на его месте счел бы такие шутки неуместным, но покладисто улыбнулся в ответ, в конце концов чувство юмора у всех разное. Цзинь Гуанъяо кинул быстрый взгляд на Лань Сичэня. — Спасибо, что проводили меня, мастер Цзинь, — сказал тот ровным доброжелательным тоном и кивнул. Цзинь Гуанъяо поклонился: — Хорошего вечера, глава Лань. Прошу прощения, мне придется оставить вас ненадолго.***
Цзинь Гуанъяо нашел Цзинь Цзысюаня и главу Цзян с сестрой в одной из малых гостиных недалеко от парадного зала. Комната хоть и была небольшой, очевидно выдавала свою принадлежность имению Цзинь: тяжелые портьеры, вычурные кованые светильники, огромный механизм настенных часов, его шестеренки глухо щелкали друг о друга, отсчитывая секунды. Центр комнаты занимали два кожаных дивана, поставленных строго друг напротив друга и разделенных низким столом со стеклянной поверхностью, на которую поставили пару кувшинов, бокалы и блюдо со свежими фруктами. Цзысюань сидел рядом с девой Цзян. Глава Цзян занял диван напротив них. Он закинул ногу на ногу, откинулся на спинку и сверлил Цзысюаня неприязненным взглядом, пока тот, взволнованно загибая пальцы и подавшись вперед, пытался что-то негромко ему втолковать. На звук открывающейся двери все трое замерли и повернулись. Цзинь Гуанъяо неловко улыбнулся. — Прошу прощения за беспокойство, господа. Дева Цзян, — он церемонно поклонился. Цзысюань подскочил на ноги. — Все в порядке? — спросил он, мгновенно хмурясь. Цзинь Гуанъяо старательно изобразил смущение. — Боюсь, в зале необходимо присутствие наследника Цзинь. Цзысюань коротко простонал и закрыл лицо руками. Он иногда бывал так бесстыдно откровенен в проявлениях собственных эмоций, вот и сейчас — он находился в компании чужих людей, как мог он так беззастенчиво демонстрировать неприятие своих обязанностей? Такая откровенность однажды обязательно дорого ему обойдется. — Ладно, я понял, — сказал Цзысюань. Он кинул несчастный взгляд на деву Цзян, и та улыбнулась ему. — Я, пожалуй, тоже вернусь в зал, — сказала она, поднимаясь. Глава Цзян немедленно напрягся, и она посмотрела на него с весельем в глазах. — Иначе все подумают, что мы готовим заговор. А ты посиди здесь еще немного, А-Чэн. — Вот еще, — фыркнул глава Цзян. Он просверлил взглядом Цзысюаня, который очевидно разрывался между глубокой симпатией к деве Цзян и непримиримой неприязнью к ее брату. — Но ты ведь хотел еще побыть в тишине, — заметила дева Цзян. Глава Цзян раздраженно мотнул головой. Цзысюань с нарастающей паникой посмотрел на Цзинь Гуанъяо, тот кивнул. — Прошу, не переживайте, я могу составить компанию главе Цзян, если он не будет против. — Было бы очень здорово! — с энтузиазмом воскликнул Цзысюань. — Отлично, Яо-ди. И так мы вернемся порознь. Тогда точно ничего дурного про нас не подумает. Он открыто улыбнулся деве Цзян и предложил ей руку, она благосклонно кивнула. Глава Цзян неприязненно цыкнул. — Займи главу Цзян ненадолго, — сказал Цзысюань. — Полагаюсь на тебя. Они ушли. Цзян Ваньинь неодобрительно на него глянул, и Цзинь Гуанъяо виновато развел руками, мол, что я могу сделать против слова официального наследника, и подошел ближе. Цзян Ваньинь поджал губы и потянулся за бокалом. — Ну садись, раз пришел, — сказал он. В его усталом лице читалось: «Раз уж тебя поставили меня отвлекать». Кажется, для него события прошедшего вечера — или, может, прошедших месяцев — тоже выдались слишком насыщенными. Цзинь Гуанъяо сел рядом с ним на диван. Цзян Ваньинь небрежно махнул рукой в сторону кувшина и чистых фужеров. Цзинь Гуанъяо послушно налил себе вина, хотя пить не собирался. Для грядущего разговора ему нужно было кристально-чистое сознание. — Ну, — поторопил Цзян Ваньинь. — Ты же для чего-то вызвался остаться. Говори. В этом человеке удивительным образом сочеталась проницательность, подозрительность и прямота. Такая неудобная спайка качеств по зову здравого смысла должна была вызывать в Цзинь Гуанъяо неприятные ассоциации с главой Не, и все-таки не вызывала: в главе Цзян он не чувствовал такой безусловной неуправляемой агрессии. Может, от того, что никогда не давал повода оказаться ее единственной целью, кто знает. — Я хотел извиниться перед вами за случившееся на банкете, глава Цзян. Некрасивое зрелище, мне жаль, что я допустил его. Цзян Ваньинь хмыкнул: — Это не тебе надо извиняться, а твоему брату. Но этот пустоголовый павлин не способен удержать в голове больше, чем одну мысль за раз, — сказал он с пренебрежением, так легко и свободно. Цзинь Гуанъяо почувствовал, как внутри разлилось теплое удовлетворение, пьянее всякого вина. «Брату», надо же... — Вы слишком строги к нему, глава Цзян, — мягко заметил Цзинь Гуанъяо, и Цзян Ваньинь скривился, сделал глоток. — Но я смею надеяться, что вечер для вас все-таки не оказался совершенно невыносимым. Цзян Ваньинь кинул на него повеселевший взгляд, покачал в руках бокал. — Нет, — сказал он. — Было сносно. — Я заметил, что вы нашли время насладиться компанией господина Сяо Синчэня? — Он говорит довольно любопытные вещи, этот господин Сяо. Цзинь Гуанъяо с готовностью кивнул. — Вы правы. Хотя, полагаю, его речи могли быть несколько непривычны для члена Совета... — Почему же? — Цзян Ваньинь вскинул бровь. — Мне было интересно послушать его критику политики Совета, взгляд со стороны всегда освежает. К тому же он не сказал ни слова лжи. Это тоже освежает. О, Цзинь Гуанъяо отлично мог его понять. Заржавевший в своей косности Первый круг не допускал ни капли правды — и поэтому, в том числе поэтому, минуты, проведенные с Лань Сичэнем, ощущались так необычно, так ново. Лань Сичэнь никогда не лгал ему. Иногда Цзинь Гуанъяо остро сожалел о том, что не способен был отплатить Лань Сичэню тем же. — Рад, что вы смогли насладиться этой беседой. Я имел честь пообщаться с господином Сяо чуть раньше и могу сказать, что он оставляет впечатление исключительно интеллигентного человека. Наверняка, он сумел сказать то, что заинтересовало главу Цзян? Что-то особенно новое? — Как сказать, — Цзян Ваньинь качнул в руке бокал. — Интересное — да, особенно новое — нет. Ты видимо не очень хорошо представляешь себе работу Совета. Мы часто не сходимся во мнениях и часто спорим. Очень редко решение по какому-то вопросу бывает единогласным. Цзян Ваньинь помолчал. Цзинь Гуанъяо уже отчетливо представлял, о чем говорил с ним Сяо Синчэнь, это были предсказуемые темы: бедность Третьего круга, нецелесообразное использование ресурсов Первым кругом, возможное создание Четвертого круга, голод и нищета... Цзинь Гуанъяо едва ли не собственными руками вложил эти темы в слова Сун Цзычэня, в мысли Сяо Синчэня, следил за тем, чтобы драгоценные гости получили всесторонний взгляд на бедственное положение всего города, и эти идеи оказались по сути как кропотливо подготовленный взрывной механизм, время взрыва которого пришлось точно на сегодняшний вечер. Цзинь Гуанъяо был доволен по большей части. — Мы неплохо с ним поговорили, — продолжил Цзян Ваньинь. — Он куда сдержаннее, чем его друг. Хотя его можно понять. Этот слизняк, Цзинь Цзысюнь, вызывает только желание треснуть его по роже. Цзинь Гуанъяо с ужасом и благодарностью подумал, как же хорошо, что есть дева Цзян. И, возможно, не стоило торопиться выманить ее с братского попечения. — Глава Цзян! — Цзинь Гуанъяо все-таки позволил себе это восклицание, немного удивленное, немного недоверчивое, немного испуганное, как будто он не мог определиться с эмоциями по поводу чужих слов, но полагался на чужое здравомыслие. Цзян Ваньинь коротко рассмеялся: — Не делай такое лицо, я же до сих пор этого не сделал! — Действительно, за нарушения правил всегда отвечал мастер Вэй, — заметил Цзинь Гуанъяо с осторожной интонацией легкого поддразнивания. Он ступал на нетвердую почву. Цзян Ваньинь поморщился. — Вэй Усяню закон не писан, вот он и поплатился, — сказал он, но в голосе его звучало не злорадное торжество, даже не привычная для него злость, а упрямство. — Он — непревзойденный мастер эпатировать публику, — снова начал Цзинь Гуанъяо. — Но так сразу сменить Первый круг на Третий... это непросто даже для него, я полагаю. Цзян Ваньинь сделал неясный жест рукой, как будто и сам не до конца определился, какое настроение хотел выразить. — Вэй Усянь — приспособленец. Привык к Первому кругу, привыкнет и к Третьему. Ему все равно, где жить, лишь бы вокруг разрастались горы его скрежещущего хлама. Цзинь Гуанъяо невольно вспомнил слова Вэй Усяня про масленку и подавил неуместный смешок. — Могу сказать, что отчасти так и есть, — все-таки сказал он, и Цзян Ваньинь повернулся к нему. Задумчивым взглядом обшарил лицо; взгляд его был таким прямым и тяжелым, что ощущался как фантомное прикосновение. Очень бесцеремонно. — Так ты навещал его, — сказал Цзян Ваньинь. Цзинь Гуанъяо кивнул. — Да, бывало. Если мне позволено будет так сказать: мы с мастером Вэем в некотором роде... дружны. Цзян Ваньинь отвернулся, отпил из бокала. — И как он? — спросил он нарочито незаинтересованно, как будто просто из вежливости. — Он много говорил о вас, — улыбнулся Цзинь Гуанъяо. — Если вы простите мою дерзость, я бы сказал: он скучает. Цзян Ваньинь цыкнул. — Он ломает какую-то комедию. «Скучает», тоже мне... Если бы в нем сохранилась хоть капля совести — и если бы он скучал, как ты говоришь, — он давно бы вернулся. Никто его из Первого круга не гнал взашей, он сам ушел. — И насколько я понимаю, причина у этого события была всего одна, — осторожно напомнил Цзинь Гуанъяо. Глава Цзян поморщился и махнул рукой с досадой. — Проклятые Вэни, да. Это была особенно зыбкая почва. Отношения к Вэням у главы Цзян было непростое. С одной стороны, он был одержим яростью не меньше главы Не — может, даже больше, потому что его раны, полученные от Вэней, были свежее. С другой стороны, Цзинь Гуанъяо всегда замечал в его словах о Вэнях некоторую неоднозначность. Как будто помимо ярости и ненависти там было что-то другое. И тот факт, что Вэй Усянь так неистово, так исступленно защищал Вэней от карающей длани Совета и от сабли Не Минцзюэ — это тоже кое-что значило. — То, что осталось сейчас от семьи Вэнь, — Цзинь Гуанъяо замялся с очевидным смущением — как раз, чтобы это смущением не сочли надуманным. — Это люди не имеют никакого отношения к основной ветви. Глава Цзян надменно фыркнул, скрестил руки на груди. Цзинь Гуанъяо продолжил: — Меня однако всегда интересовало: почему мастер Вэй не отступает от своей позиции? Почему для него так важны оказались эти люди, так важна оказалась идея спасти их? — он помолчал, въедливо вглядываясь в закаменевшее лицо главы Цзян. — Неужели эти люди могли оказаться для него важнее семьи? В позе главы Цзян что-то дрогнуло, напряглось. О, это было больное место. Цзинь Гуанъяо подавил ликующую улыбку и продолжил, как будто не заметил перемены: — Я думаю, нет. Для Вэй Усяня нет ничего важнее его семьи. О чем речь — его обожание было видно издалека! Такое щедрое, неподкупное выражение привязанности, — Цзинь Гуанъяо прикусил язык, понимая, что идет слишком близко к своим собственным обидам и болевым точкам, и закончил без ненужного сейчас сожаления в голосе: — Такое нечасто увидишь в Первом круге. Нет, здесь что-то не так. Он замолчал, давая главе Цзян возможность прочувствовать его слова, возразить, направить ход беседы, возмутиться... глава Цзян молчал, упрямо глядя на него исподлобья колючим темным взглядом. — И вот мне пришло в голову, — улыбнулся Цзинь Гуанъяо, — что все правильно. Просто все дело в вас, глава Цзян. Что вы об этом думаете? — Я думаю, что ты лезешь не в свое дело, — отрезал глава Цзян. Цзинь Гуанъяо деликатно улыбнулся: — И все же. Я отнюдь не самый умный человек этого города, — сказал он самоуничижительно, — настанет день, и кто-то неизбежно придет к тем же выводам, что и я. — И к каким же выводам ты пришел? — агрессивно спросил Цзян Ваньинь. — Что кто-то из Вэней — скорее всего, из тех самых Вэней, которых увел с собой Вэй Усянь, — оказали вам, лично вам или вашей сестре — но я бы поставил именно на вас, глава Цзян, — некоторую неоценимую услугу. Такую, чтобы истощенное сознание Вэй Усяня приравняло ее к долгу жизни и потребовало от него защиты этого «кого-то» из семьи Вэнь. Цзинь Гуанъяо не отводил взгляда от лица Цзян Ваньиня, чутко следя за каждым нервным сокращением мышц. И в лице его было так много: гнев, неприятие, неприязнь, снова гнев. Не мелькнуло ни тени возмущения неоправданностью его слов. Это значило, что Цзинь Гуанъяо попал в цель. Или, по крайней мере, был настолько близок, что погрешностью можно было пренебречь. — Не слишком ли это смелые слова для кого-то в твоем положении? — спросил глава Цзян. Цзинь Гуанъяо закусил изнутри щеку и почувствовал острый медный привкус крови. Склонил голову. — Я могу лишь надеяться, что вы простите мне необоснованную наглость. Цзян Ваньинь снова хмыкнул, залпом осушил бокал и со стуком отставил его на стеклянную столешницу. — Что ты хочешь? Цзинь Гуанъяо вопросительно наклонил голову. — Что тебе от меня нужно? — повторил глава Цзян. — Ты рассказал мне все это про Вэй Усяня, про Вэней — зачем? Это не очень хорошая почва для шантажа. Ослабить мои позиции как члена Совета, может, и получиться, если ты обнародуешь эту информацию, но не сильно. Ты что-то от меня хочешь — и рассчитываешь, что я соглашусь, потому что это будет выгоднее, или что? Цзинь Гуанъяо удивленно моргнул. — Я, признаться, не ждал от вас такого анализа своих слов, глава Цзян, — пробормотал он, на секунду снова ощущая это неприятное чувство тошноты: потеря контроля. Глава Цзян закатил глаза. — Ну, — поторопил он. — Мне нужно, чтобы Вэй Усянь вернулся в Первый круг, — уронил Цзинь Гуанъяо. Глава Цзян выглядел удивленным. Кажется, из всех возможных вариантов именно этот даже не приходил ему в голову. — Зачем? — Он — слишком важная часть всей социальной системы Первого круга, — уклончиво ответил Цзинь Гуанъяо. — Последствия его отсутствия пока не так заметны, но очень скоро — станут. Цзян Ваньнь задумчиво потер подбородок. — И причем же тут Вэни? — К сожалению, просто так вернуть Вэй Усяня в Первый круг не представляется возможным. Во-первых, потому что для него, очевидно, забота о выживших Вэнях — вопрос чести. Во-вторых, потому что он слишком упрямый человек. — Упрямый осел, сказал бы я, — пробормотал Цзян Ваньинь. — Но если добиться реабилитации Вэней хотя бы с правом проживания во Втором круге, тогда все будет намного проще. — И ты обратился ко мне, потому что... — Цзян Ваньинь заинтересованно посмотрел на него, как будто ждал, чтобы Цзинь Гуанъяо продолжил. Цзинь Гуанъяо с готовностью предоставил ему это объяснение: — Потому что вы тоже заинтересованы в возвращении мастера Вэя. Не меньше, чем я. На самом деле — даже больше, Цзинь Гуанъяо знал это точно. Все эти многоразовые визиты в Третий круг, все эти споры и попытки уговорить вернуться обратно, Цзян Ваньинь был более чем заинтересован в этом. Для большего эффекта Цзинь Гуанъяо мог бы вспомнить эти его посещения вслух — или упомянуть о визитах мастера Лань и о их внезапном тесном общении с главой Цзян. Но это, пожалуй, и правда было бы слишком нескромно с его стороны — и вот это точно его не касалось. Пока что. Вместо этого Цзинь Гуанъяо сказал следующее: — К тому же дева Цзян, смею предположить, точно желает, чтобы ее брат вернулся домой. И что же, против желания этой очаровательной скромной особы, девы Цзян, Цзян Ваньинь не мог устоять точно так же, как не мог устоять и Цзинь Цзысюань.