Майки не плачет

      И хоть дружат они всего около двух лет, Майки был целиком и полностью уверен, что Нацуми действительно сможет добиться в жизни абсолютно всего того, чего пожелает. Он давно об этом задумывался, но окончательно понял только после ее вступления в его секцию боевых искусств. В мальчишескую секцию. Ко всему прочему туда поступила не просто рядовая девочка, а слабая телом, не любящая драки и дрожащая от вида крови. Но будет кощунством не добавить, что еще она сильная духом, упорная и не жалеющая ничего ради достижения цели. Смотря на неё, он совершенно четко определял для себя тот же путь — путь несгибаемой воли. Этот источник силы будет всегда теперь двигать Майки вперёд, не позволяя остановиться посередине, но было одно «но».       Майки видел, как тяжело ей приходится, причём не столько физически (хотя и этого хватало сполна), сколько морально. Все дело было в ребятах: если для Манджиро она была подругой и никакой проблемы в ее нахождении в зале он не видел, даже был рад, то для других она была глупой девчонкой, которой не место в брутальной мальчишеской секции. Не стоит забывать, что это была все же детская группа.       Обзывательства и постоянные попытки указать на то, что ей здесь не рады, Нацуми стойко терпела, поначалу пусть и с трудом. У неё не сразу получилось понять причины нападок ребят — не один вечер она просидела дома в слезах, рассказывая маме о своих переживаниях и надеясь услышать от неё объяснение всех бед. Она привыкла, что родители — источник информации обо всем на свете, уж они-то точно ей подробно распишут, что она сделала не так и как это исправить. Не могли же ее недолюбливать просто из-за того, что она девчонка? Вдруг вспомнилось, как она недавно заявила что-то в похожем духе Майки. Подумав о том, что это, оказывается, могло быть обидно, она заревела ещё сильнее, вгоняя маму в ещё большую панику.       К счастью, в один из таких вечеров пришёл пораньше с работы отец семейства и тоже поучаствовал в решении проблемы. Причём продуктивно поучаствовал, потому что на свежую голову, не замученную детским нытьем и соплями, он быстро и понятными словами объяснил простую причину всего происходящего. «Непривычно, непонятно, ново». Он сразу начал с того, что появление Нацу на секции для всех мальчишек было просто чем-то неожиданным, а сама она была чем-то неизведанным, а потому пугающим. — Это для тебя общество мальчиков что-то обыденное, для них же девочка, да ещё в их узком кругу друзей, знакомых и занимающихся вместе уже не первый год, — рыба на суше, — Хамада-старший вспоминал свои детские годы, когда он и заговорить боялся с представительницами противоположного пола. — К тому же, люди с самого детства склонны стремиться к постоянству — проще продолжать следовать заведённым порядкам, не признавая ничего нового, страшась всего непривычного.       Тогда Нацуми признала, что даже от вечно работающего отца есть хоть какая-то польза. За крышу над головой, которая постоянно менялась вместе с переездами, она ему хотела сказать что угодно, но не спасибо, а еду готовила мама, равно как одевала и заботилась, так что тем вечером он сильно реабилитировался в ее глазах, дав ценные пояснения, благодаря которым она смогла справиться с преследовавшими ее трудностями.       Успокоившись, Нацуми взялась за дело с новыми силами. Она повторила себе, что знала, на что шла, а главное — ради чего (точнее ради кого), так что Нацу точно не станет отступать лишь из-за того, что ее так сразу не принял с распростертыми объятиями новый коллектив. Разве Майки не говорил, что ей ещё пригодится талант адаптироваться в любой среде? Пришло время проверить его в действии.       Непрекращающиеся попытки заговорить и нормально познакомиться с ребятами, домашние угощения, от которых у уставших мальчишек просто не было сил и желания отказываться после изнуряющей тренировки (все-таки мама была права), пластыри и мази, которыми она со всеми охотно делилась, со временем сделали своё дело. Ребята начали видеть в ней пользу и постепенно перестали воспринимать ее как врага человечества. Но самую большую роль в этом сыграл все же ее характер, ведь она не сдалась на половине пути.       Почему ей не помогал Майки? Потому что не знал. Точнее, поначалу не знал. Нацу не хотела, чтобы ее проблемы снова решал он, а потому умалчивала о первых нападках в ее сторону и сдерживала при нем подступавшие к глазам слёзы. Она же сильная и независимая — сама создаёт себе повод для слез, сама ревёт, сама расхлёбывает.       Через некоторое время он уже не мог не заметить странное отношение со стороны ребят к своей подруге и пошёл разбираться. Нацу его чуть ли не коленях просила не вмешиваться, объясняла это тем, что она должна сама завоевать расположение мальчишек, ведь иначе ее только ещё больше будут недолюбливать. — Зато перестанут обзывать и толкаться, если я им хорошенько приложу, — говорил ей Майки. — Но тебя накажут за развязывание драк! — Нацу со всех сторон была категорически против. — Здесь детей учат драться, в каком смысле накажут, Нацу? Или это бред, или я вообще ничего не понимаю. — Майки, я здесь всего неделю, но и то уже успела запомнить, что драться можно только во время занятия и то только если для этого вас поставили в пару. — Так я на спаррингах и преподам всем желающим урок. И официально, и результативно, и не наругают, — разложил все по полочкам парень. — Я не допущу, чтобы все думали, что моих друзей можно безнаказанно обижать, — уже в детстве Майки придерживался нерушимых принципов. — Я не хочу, чтобы ко мне все относились хорошо из чувства страха. Я не хочу, чтобы интерес ко мне сменился страхом перед тобой. — Интерес? Да они же в открытую издеваются! — Мне папа объяснил, что я для вас для мальчишек — рыба. — Ты уверена, что он именно это тебе сказал? Теперь я буду бояться, что не уследил за тобой, и тебя уже кто-то хорошо так приложил головой о твёрдую поверхность.       С горем пополам Нацу смогла объяснить Майки свою позицию, успокоив того тем, что благодаря разговорам с родителями уже перестала сильно переживать. Все же она донесла до него мысль, что ей не нужны проблемы из-за ещё одного представителя семьи Сано, желающего ей помочь.       О ком речь? О дедушке Майки, который, конечно же, делал ей поблажки. Почему речь о проблемах? Все дело в том, что такие особые дозволения сыграли свою роль ещё в самом начале, когда ребята воспринимали ее в штыки и из-за подобных плюшек начинали ещё и завидовать. Им было обидно, что не все находятся в таких условиях, а это добавляло масла в огонь. Тренер давал отдельные задания для Нацу, отпускал на передышки и хвалил ее куда чаще, чем всех остальных. Чаще, чем того же Майки.       Признаться честно, чрезмерно строгим и сердитым он был лишь для своего непослушного внука, с которым иначе было просто не справиться. И ещё одно откровение — основной причиной того, что он вообще принял Нацу, был тот же самый неугомонный, но такой любимый внук. Если знать тренера Сано, то можно с лёгкостью сказать, что даже такого сильного желания и мощного напора девочки не хватило бы, чтобы дед пересмотрел свои взгляды и действительно принял девочку к себе — всё-таки Майки был прав, когда говорил, что в секции одни только мальчики. Исключение было действительно сделано только для Нацу, но не из-за неё самой.       Цели тренера Сано и Нацуми были неожиданно схожи - они оба хотели проводить больше времени с Майки. И хоть дед с внуком жили в одном и том же доме, виделись они не так часто, как того хотелось бы первому, а отношения их оставляли желать лучшего. Не сказать, что это было беспричинно, но прошлого все равно не воротить, поэтому оставалось лишь искать способы все исправить в настоящем.       Благодаря деду Майки был записан в секцию по боевым искусствам чуть ли не с того самого момента, когда начал крепко стоять на ногах, и это отчасти объясняло тот факт, что он дрался потрясающе не просто для своего возраста, а в принципе. Майки был признанным гением в этой сфере, и это его разбаловало — в какой-то момент он бессовестно начал прогуливать занятия. Сано-старший, перепробовавший все уговоры и угрозы, так и не смог с эти справиться, а потому видел внука на занятиях в зависимости от настроения последнего, посещавшего его нечасто.       Когда Нацу заявила дедушке Майки о том, что хочет заниматься в его секции, он хотел дать ей отворот поворот. Он уже знал её некоторое время, все же они с Майки часто сидели у кого-то из ребят дома, а потому ни для кого из родственников Майки, равно как и родни Нацу, не была секретом их дружба. Шиничиро был не против того, чтобы кто-то отвлекал от него брата, он даже пускал их двоих к себе в гараж, чего не делал, когда Майки был один. Шин объяснял это тем, что «…с Нацу ты хотя бы ведёшь себя прилично, а не скачешь туда-сюда, то и дело попадаясь мне под руку». Эма же вообще была в неописуемом восторге, так как для неё, единственной девочки, жившей в доме, Нацу была лучом света в это темном царстве, полном мужчин всех возрастов. У неё появилась названая старшая сестра, имевшая схожие интересы и умевшая заплетать красивые косы.       Какое бы хорошее мнение о Нацу ни сложилось у всех членов семьи Сано, какой бы упорной она ни была, дедушка Майки был уверен, что девочка будет только отвлекать внимание всех ребят от тренировки. Да и на вид она хиленькая — ей наверняка придётся давать отдельные задания, что будет отбирать время и у него самого. Но неожиданно старший Сано вспомнил, как же подолгу Майки любит о ней говорить, с какой охотой идёт с Нацу гулять, как у него горят глаза при упоминании подруги, и в его голове появилась гениальная идея. Если на секцию будет ходить Нацу, то это обязательно привлечёт внимание Майки, который просто не сможет удержаться и обязательно будет заниматься с ней вместе, перестав игнорировать тренировки. Хитрый и рискованный ход, но в случае успеха результат оправдает все на свете. У него появится шанс наладить отношения с внуком. Ради Майки он готов принять и одну единственную девчонку в свою группу.

***

Полтора года назад. Первое лето Майки и Нацу после знакомства.

      Как известно, девочки растут немного быстрее мальчиков, и Нацуми не была исключением. Причем по странному совпадению она была не только выше Майки, но и немного старше. «Пускай всего на месяц, зато какой! Почти на целый август и половину июля». К слову, она редко пользовалась приемом «…а я старше, так что меня надо слушаться», хотя соблазн возникал частенько. Каким бы серьезным и умным для своего возраста ни казался ей Майки во время большинства совместных прогулок, временами он превращался, по словам Нацу, в менее сообразительную версию себя. В веселого, шебутного, неугомонного, ищущего себе проблем на пятую точку, любящего глупые шутки и жадного до приключений Майки. Не сказать, что это не относилось иногда и к самой Нацу, но у неё было четкое понимание того, где находится грань дозволенного, по крайней мере она так думала. Она же старше, ей положено быть серьезной. Но благодаря Майки все же бывали моменты, когда Нацуми забывала про эту глупость и отпускала свою напускную сдержанность, получая столь ценную возможность побыть простым ребёнком. — Нет, Майки, туда нельзя залезать! — строго кричит она своему другу, что замыслил осмотреть свои «владения» с высоты. — Тут нигде не написано, что нельзя, а значит можно! — Это электробудка, тебя током шарахнет, — за этими словами последовал мученический вздох. За что ей такое недогадливое «счастье»? — Откуда ты знаешь? — на секунду он заинтересовался ее словами. — Там табличка сбоку висит, — Майки заглянул за угол небольшой постройки, кинул мимолетный взгляд и вернулся к своему первоначальному занятию — он продолжил искать лучшую сторону для подъема наверх. В какой-то момент мальчик понял, что соблазн забраться на крышу куда сильнее страха перед каким-то там электричеством. — Я понял, ты это выдумала, потому что боишься высоты и просто не хочешь оставаться внизу одна, — проверяя, не развалится ли под его весом небольшой выступ на стене, сказал мальчик подруге. — Тебе что, слабо забраться? — В каком это смысле выдумала? И с чего вдруг слабо? — девочка завелась не по-детски. Брать ее на слабо? Ха! — Да я тебе покажу «слабо», ещё последним, — она резко замолчала, вспомнив, из-за чего пыталась его остановить. — Дурак, да не в этом дело! — Смотри, я дотронулся, жив. Не электробудка это, так что безопасно, — Нацу ударила себя по лбу. Чего такого хорошего сделал он в прошлой жизни, что его сама судьба бережёт (за месяц знакомства Майки с криками «Здесь безопасно, идём!» несколько раз уже мог откинуться, если бы не чудо, а иногда — вмешательство новообращённой подруги), и чего такого плохого сделала Нацуми, что ей достался такой бедовый друг? Но как бы то ни было, для неё он за короткое время уже стал самым родным и самым лучшим, а потому приходилось терпеть и радоваться тому, что тот все еще жив. — Я буду первооткрывателем здешних высот! Ну все, не надо затягивать — надо лезть, — Майки настроился, так просто он не даст переубедить себя. — Не вижу причин считать иначе. Тыкнула непонятно на что и пугаешь саму себя. Откуда тебе знать-то, что там написано? — Уж такое я точно прочитать могу! — Нацу была до глубины возмущена тем, что ее умение читать подвергли сомнению. Для неё это звучало даже как оскорбление. — Ага, конечно, — он даже не смотрел в ее сторону, погруженный в своё важное дело. — А-а, я поняла. Кое-кто просто ещё не научился читать, — Нацу была до безобразия довольна своим открытием, вмиг переменившись в лице. Чего-чего, а новые поводы подшутить над Майки она любила находить, какой бы тихой на вид не казалась. В тихом омуте… — А вот и неправда! — теперь был возмущён он. Майки даже оторвался от вскарабкивания на эту металическую будку, лишь бы отстоять свою честь. — Я уже взрослый, а все взрослые умеют читать. Читать — да как два пальца!… — Да? Тогда ты бы смог прочитать ту надпись, — Нацу нацепила на себя вид знатока. — Да и куда тебе до взрослого? Ты ведь даже младше меня! А я, кстати, уже и читать умею. У меня куда больше прав зваться взрослой, — оба надутые, сердитые, вспыхнувшие красным из-за напряженного спора. — А вот ты точно похоже все еще малыш, который даже признаться в такой простой вещи не может. Майки — малыш, — она сказала это ещё раз для того, чтобы увидеть его реакцию. Его красное лицо определенно отвечало ее ожиданиям, и она широко улыбнулась. — Отныне и вовек буду называть тебя малышом, — хотя сама Нацу ведь та ещё кроха. И ведёт себя также по-детски, пусть и искренне считает, что куда серьезнее Майки. — Да откуда тебе уметь-то? В тебе один лишь рост от этого возраста! Старше она, ага, — аргументы такие, что любой знаток позавидует. — И вообще, там совсем другое было написано! Вот! Съела? — Увы, не съела, подавилась, — и вытянула свой длинный язык. Ее таким не проймёшь, не первый день ведь дружат. — Ну и что там, умник? — Осторожно, злая собака, — уверенно и сердито ответил Майки. Она думала, что он брал ее на понт? Ошиблась. — Дурень, где ты вообще видишь собаку? — скрестила руки, все еще пытаясь казаться серьезной, хотя этот образ давно разлетелся в пух и прах. — Да вот же она стоит, ещё и лает на меня, — Майки подошёл ближе к Нацуми и показательно погладил ее по голове. — Фу, Цацу, хватит уже ругаться. — Эй! — шоку девочки не было предела. — Ты с дуба рухнул? Я тебе не собака дворовая! — Я и не говорил, что дворовая. Так что тихо, Цацу, хозяин пришёл, успокаивайся. Пора домой. — Какой же ты дурак, — Нацу надула губы и отвернулась, не желая продолжать то, что у них началось. Она не всегда могла найти ответные реплики и предпочитала замолкать в такие моменты. За то недолгое время, что они знакомы, ребята неплохо успели привыкнуть к повадкам друг друга. Майки знал, что ее показная обида продлится недолго, а потому был доволен, как кот, — последнее слово за ним. — Чего лыбу давишь? На обожравшегося сметаной кота похож, — ее уже начало отпускать. Майки улыбнулся ещё шире. — А, ой, забыла. На котёнка, — всё, Нацу вернулась в строй, а потому Майки пропустил подкол с котёнком мимо ушей. — Не обожравшегося, а объевшегося, где ваши манеры? — у маленького актера аж сердце прихватило. — Ну все, предлагаю пир. — Может мир? — улыбнулась в ответ на его мини-представление Нацу. — Я есть дико хочу, так что в первую очередь пир, — у него даже живот в подтверждение заурчал. — Сытный ужин в честь примирения!       Они были просто детьми. Но в то время как Нацуми была относительно спокойным и усидчивым представителем этого плохо изученного вида живых существ, мальчик был чрезмерно подвижным (из-за чего по несколько раз за день мог откладывать все игры для того, чтобы вздремнуть), очень сильным, временами вспыльчивым, а главное — вечно голодным, что чуть ли не лучше всего его характеризовало. Нагуляв аппетит, он готов был бросить все что угодно и отправиться на поиски еды, из-за чего Нацу в скором времени стала заранее просить маму готовить ей перекусы на двоих, брать с собой на прогулки что-то и для Майки, ведь иначе она делилась с ним своей порцией, и в итоге они оба оставались голодными, не наевшись малым количеством. В каком-то смысле голод даже был своеобразным пунктом управления жизнью Майки. Главное — научиться правильно этим пользоваться, что Нацу ещё предстоит сделать. — Ты где есть-то собираешься? — глупый вопрос, но Нацу должна была его задать. — В смысле «где»? У тебя, — выдал с таким видом, будто это самая очевидная вещь на свете. «Не зря спросила».       Немой вопрос был ему ответом. — Какой примирительный ужин проходит порознь? — как на глупую посмотрел на неё Майки. Лучше не стало, поэтому он решил пояснить и выбор места. — Мы могли бы пойти ко мне, но у меня дома ни крошки — брат допоздна работает, ест прямо в мастерской, а дед уехал с какой-то из своих групп на сборы, сестру с собой взял, — он умолчал о том, что мог тоже поехать. Не хотел смущать Нацу тем, что из-за неё он остался в городе. — Себе-то я еду там всегда накопаю, не волнуйся, но на двоих — не уверен. Можно, конечно, напрячь Шиничиро, — Майки задумался на секунду. — Но зачем, если вместо пиццы, которую он закажет, можно поесть вкусную еду твоей мамы? — Ладно, успокойся, я же не против, — она и сама думала пригласить его, но было неожиданно, что Майки сам поставил ее перед фактом. — Не забудь ей об этом сказать, мама любит, когда хвалят ее готовку. — Я в прошлый раз и сказал, — на днях Майки впервые был в гостях у Нацу, где и познакомился со старшей Хамада. — Я после того как за гостеприимство ее поблагодарил, похвалил и горячее, и закуски, и гарниры, и сладкое — сладкое даже раза три оценил, ну ведь у твоей мамы реально потрясные тайяки получаются! — говорил он от души — что тогда, что сейчас. — Ещё я спросил у неё тогда, где она персики покупает — такие сочные, что ум отъешь. Она мне после этого дала с собой в дорогу штук пять, а потом так затискала, что рёбра на следующий день болели. Тогда-то она мне и сказала, чтобы я приходил к вам всегда, ведь я теперь «самый желанный гость в этом доме». — Всегда ты такой, — рассмеялась Нацуми. — Какой такой? — Ну тако-ой, — попыталась подобрать нужное слово девочка, но не вышло. — Такой ты. Такой «Ма-айки». — Да, такой я, — хоть он и ничего не понял, но звучало это мило. Они двинулись в сторону дома. — Все хотела спросить — что это за Цацу? — после непродолжительного молчания спросила Нацу. — Ну должен же был я что-то придумать в ответ, а то заладила — малыш да малыш, — слегка возмутился, вспоминая недавние эпизоды. — Малыш, ну не обижайся, я не со зла, — Нацуми бы, может, и не вспомнила о своём обещании, не скажи он это сейчас. — Кстати, если ты ещё не начал учиться читать, то я могу попросить маму помочь тебе с этим, все же с нуля тяжело разобраться во всем самостоятельно, — девочка вдруг подумала, что у Майки, скорее всего, просто нет нормального учителя. Она уже знает, что из родни у него всего ничего людей осталось, и то они все вечно заняты. — Я уже начал, — насупился «малыш». — Вчера? — Ну тебя, — говорилось это с улыбкой, слишком мелкий повод для того, чтобы дуться. — И спасибо. — Всегда обращайся.