Первенец

Смотреть на больничные кровати, заполненные молодыми омегами и плачущими рядом с ними родителями, смотреть на побитых альф, сидящих на полу, держащихся за раны и сцепивших зубы, смотреть на бледных лекарей, которые дрожащими кровавыми руками зашивают и перевязывают. Чонгук не думал, что на всё это придётся смотреть, когда он вернётся с Юга. Не думал, что как только его лошадь пройдёт через границу, отделяющую чужие территории и его королевство, то на самом входе его встретит маленькая девочка с заплывшим глазом, вцепившаяся в его ногу. Он тогда, не раздумывая, подхватил её и усадил на коня, и она, ревя, шептала о том, где его все ждут и где он так нужен. Уже подходя к лазарету, альфа понимал, что пришёл слишком поздно, понимал, что его не было слишком долго. Народ в палатах не кричал и не бросался в его ноги, но они все смотрели. Пронзительно и с надеждой в глубине заплаканных глаз. Даже патрулирующие город стражи с перепачканным в крови оружием смотрели на него так, словно молили, чтобы он покончил со всем этим, помог им самим остановиться. Чонгук всегда верил, что глаза — это зеркало души. Все эмоции, которые можно увидеть во взгляде человека самые настоящие. Прикосновения могут лгать, язык может лгать, но глаза… Глаза никогда. В пьяном взгляде его отца пляшут ненависть и веселье. Он таскает за волосы по всему тронному залу молодую полуобнажённую омегу. Женщина в чужих руках дрожит, роняя слёзы на мраморный пол, но не кричит, и Чонгуку её разбитое лицо говорит о том, что может быть незадолго до его прихода она пыталась. Король останавливается посреди зала, его корона скосилась в бок, а лицо красное то ли от выпитого, то ли от того, что родной сын вернулся в замок. — Мой король, — цедит Чонгук, делая поклон, а сам не сводит взгляда с практически размазанной по полу женщины, она тоже смотрит в ответ, и у неё в глазах не надежда, а тихий крик о помощи, — Я вернулся с Юга с хорошими новостями. — Хорошими новостями, — выплёвывает его отец, наконец отпуская волосы омеги, — Кто бы сомневался. Ты должно быть рад, что снова оказался прав? — Вы имеете в виду то, что перед тем, как Вы отправите туда свои войска, я решил нанести Югу свой визит и то, что смог договориться с ними о морской границе без кровопролитной войны? Я рад только тому, что смог сохранить жизни тысячам своих людей. Но смотрю, что в моё отсутствие вы поспособствовали тому, что их ряды всё-таки поредели. Во взгляде отца теперь беснуется самый настоящий зверь. — Твоих людей? — король смеётся так громко, что омега, лежащая в его ногах, испуганно вздрагивает, — Это все мои люди, проклятый ты выродок. Это моё королевство, мой трон и моя корона. А ты должен был помереть вместе со своей бесполезной мамашей ещё девятнадцать лет назад, избавив всё то, что принадлежит мне, от своего присутствия. Чонгук тяжело сглатывает, пытаясь усмирить вспыхнувшую в груди ярость, пока его отец продолжает кричать. — Запомни, ты всё ещё дышишь только потому, что пока ты жив, все те, кто хотят занять моё место, должны пройти через тебя. Ты не наследный принц, ты мой личный, состоящий из плоти и, к сожалению, моей крови, живой щит. Помни об этом, мальчишка, никогда не забывай о своём месте. Король с поистине звериным ревом замахивается и пинает лежащую омегу в живот, но смотрит только в расширившиеся глаза сына. Наглядно показывает, что он делает с «людьми Чонгука», что делал с ними, пока его не было. Он, пьяно пошатываясь, подбирает с пола бутылку вина, и обойдя сына, выходит из зала, громко хохоча. Чонгук тут же срывается к хрипящей женщине, падая рядом с ней на колени. Он осторожно поднимает её с пола и несёт через весь замок, через весь город, через людей, которые в страхе зажмуриваются и отворачиваются не в силах больше смотреть на зверства короля. Из рук Чонгук женщину выпускает только, когда доходит до лазарета. Несёт к кровати, откуда, увидев их, вскочила хрупкая омега, уступая место женщине. Уже на самом выходе, сопровождаемый чужими молчаливыми взглядами, Чонгук чувствует, как в его ногу вцепляется маленькая ручка, та же самая, что и в самом начале этого кошмара. — Нам нужны лекарства, — шепчет девочка, кидая взгляд на вздрогнувших лекарей, — Нам они очень нужны. Чонгук вздыхает и присаживается, беря тонкую худую ручку в свою ладонь. — Какие? Та ещё раз кидает взгляд на лекарей. — Необычные. — Какие-какие? — Те, что делает ведьма в лесу. Чонгук моргает, а затем хмурится, обводя комнату взглядом. — Какая ещё ведьма? Девчушка округляет глаза, сама не зная ответа, поэтому альфа встаёт, подходя к испуганным лекарям. — Мой принц, — сглатывает один из них, — Забудьте, она ещё совсем маленькая и… — Какая ведьма, чёрт подери? Он оборачивается назад, когда слышит, как скрипит под кем-то кровать. Молодой омега с огромной ссадиной на лице опирается спиной на деревянную спинку и поворачивает голову к альфе, одаривая того разбитым взглядом. — Ведьма, что поселилась рядом с границей в лесу, почти сразу после Вашего отъезда, мой принц. Почти два месяца назад. Чонгук хмурится. — Ведьма? — Да. — Настоящая ведьма поселилась рядом с нашей границей и всё ещё жива? Чем она занимается? Водит по котлу деревянной палочкой и тычет в забитые сеном куклы иголкой? Не смешите. В нашей с вами ситуации сейчас вообще не до шуток, — поджимает губы Чонгук, не сводя взгляда со вздрогнувшего омеги. Тут же раздаётся голос одного из альф, сидящих на полу. — Настоящая ведьма, мой принц. Мы сами не верили, пока дети не стали к ней сбегать, возвращаясь с разными лекарствами и мазями, — альфа чуть морщится, хватаясь за рану на груди, — Король направлял к ней войска. Несколько раз. Но все возвращались назад, словно околдованные, забыв зачем шли. Она передала через одного из них, что нашлет проклятье на всё королевство, если король снова сунет нос на её территорию. Чонгук присаживается на пол, опираясь на одну из кроватей. Люди вокруг словно магниты тянутся к нему, пододвигаясь поближе, даже альфы принюхиваются к сильному запаху наследника, находя в нем защиту. — Значит, одна ведьма справилась с войсками моего отца? — Чонгук всё ещё скептически оглядывает собравшихся. — Да, мой принц, — отвечает ещё один омега, — Она же нам и передавала все лекарства, а мази даже помогали исчезать шрамам, но потом король усилил охрану на границе, и мы уже почти месяц не можем до неё дойти. Всё, что она делала, закончилось, а наши старые лекарства и мази бессильны против всего этого, — омега обводит дрожащими руками комнату. — И вы хотите, чтобы я пошёл к ней? — Мы хотим, чтобы вы нам помогли, — громко вздыхает один из альф. Чонгук поджимает губы, понимая о какой помощи именно идёт речь, но ни обещать, ни обсуждать с ними свои планы он не может, понимая, что любое его лишнее слово имеет вероятность дойти до отца, а тот не заставит себя ждать. Чонгука чужая ярость не пугает, он только боится не уберечь этих и так измученных такой жизнью людей. Альфа поднимается с пола, отряхивая камзол. — Где конкретнее расположилась ваша ведьма?

***

Чонгук знает этот лес наизусть, и домик, стоящий рядом с обрывом, он совсем не помнит, потому что быть его здесь точно не должно. Он пробирается сквозь заросли, держа руку на мече и всё ещё поражается абсурдности ситуации. Про ведьм слухи ходят только на востоке, и то ничем весомым на его памяти они не подтверждались, так что он понятия не имеет чего ожидать от забредшей в их края ведьмы, которая может даже таковой и не является. Альфа крадётся до самого крыльца, оглядываясь по сторонам. В лесу так тихо, и кажется, что всё живое замерло, оставив только тяжело дышащего принца, стоящего перед деревянной дверью. Он не знает, стучаться ли ему или вломиться в чужой дом, но всё решает тихое приглушенное «открыто», заставившее альфу вздрогнуть. Он сглатывает, и наконец, отворяет проклятую дверь, отделяющую его от неизвестности. На секунду его слепит пламя горящих по всему дому свечей, а потом он впивается взглядом в омегу, оперевшегося на стол. Юноша с загоревшей медовой кожей и светлыми волосами, в которых запутан цветочный венок, стоит, сложив руки на груди, и не сводит с него взгляда осторожного, немного заинтересованного, но совсем не опасного. Чонгук делает первый вздох, позволяя чужому травяному аромату забиться в лёгкие. Он сглатывает. — Зачем пожаловал юный принц Чонгук в такое позднее время? — интересуется, прищурившись, омега, — А главное с какими намерениями? — Откуда ты знаешь, кто я? — Ну, так тебе только короны сейчас не хватает, — хмыкает омега, оглядывая королевский камзол. — Ты в таком тоне говоришь с членом королевской семьи? — хмурится огорошенный чужой дерзостью Чонгук, игнорируя взгляд на своей одежде. — Ты не мой король, — улыбается парень так невинно, что альфа подвисает, — У меня одна покровительница — Луна. И особенно не советую тебе так крепко держать руку на мече в моем доме, когда она на небе. — Ты мне угрожаешь? — Предупреждаю, — склоняет голову ведьма, — Так что ты хочешь? Незнакомец пронзительно заглядывает в его глаза, ища ответ, пока Чонгук на глубине чужого взгляда ищет свой. — Ты настоящая ведьма? — А ты настоящий принц? — омега обходит стол, беря в руки чашку. — Что ты имеешь в виду? — Позволил бы принц так бесчинствовать над своим народом? — Позволила бы ведьма так страдать людям? Омега, поджав губы, отворачивается к окну. — Я не имею права влезать в дела чужого королевства, но я помогал как мог раненым и больным. Сделал больше, чем ты. Чонгук с силой захлопывает всё ещё открытую дверь. — Ты ничего не знаешь обо мне! Ведьма сжимает кружку длинными пальцами, бросая на него недовольный взгляд. — Не нужно мне здесь вонять. Потом дом проветривать, а на улице, знаешь ли, не тепло. Чонгук вздрагивает, тут же пытаясь унять свои вспыхнувшие феромоны, вспоминая, что перед ним всё ещё омега. — Меня не было два месяца, — почему-то отвечает он, — Я не думал, что мой отец опустится до такого. — Судя по разговорам людей, к этому всё и шло, — ведьма садится за стол и указывает на свободный стул напротив себя альфе. Чонгук под чужим пристальным взглядом ступает по скрипящим деревянным половицам и медленно опускается на предложенное место. — Я про тебя много слышал, — склоняет голову омега, — Народ на тебя надеется и верит, что ты их освободишь. Когда же ты это наконец сделаешь? — Половина моих людей сейчас в лазарете, — рычит Чонгук, не сдерживаясь, — А ты предлагаешь мне развязать войну? Ведьма пожимает плечами. — Я могу предложить тебе помощь. — Помощь? — Именно, — ведьма делает глоток из кружки, прикрывая от удовольствия глаза, — Но скорее не тебе, а людям, что гниют от боли и страха в твоём королевстве. Мы, ведьмы, если честно, предпочитаем жить в более мирных местах. — Тогда что ты здесь забыл? — Судьба распорядилась так, — улыбается омега, ловя чужой настороженный взгляд, — Я хочу предложить тебе наименее кровопролитный вариант. Твоё дело принять предложение или отклонить. Не переживай, лекарства я тебе дам в любом случае. Чонгук сглатывает. — И что ты хочешь за это? — Совсем немного! — подскакивает с места ведьма, заставляя альфу вздрогнуть и вцепиться в свой меч, — Ну-ну, — журит он его указательным пальчиком, обходя стол и вставая сзади. В нос альфы забивается травяной успокаивающий аромат, а на плечи ложатся чужие руки. — Хочу, чтобы ты позволил мне остаться здесь, когда взойдёшь на престол и ещё, — ведьма склоняется к его уху, — Хочу, чтобы ты отдал мне своего первенца. Глаза альфы злобно расширяются, а сам он хватает ладонь, лежащую на плече, и дёргает ведьму на себя, вставая со стула и сталкиваясь с ним практически нос к носу. — Ты что несёшь, сумасшедший? Играть со мной вздумал? Я тебе твой язык отрежу собственными руками, если не прекратишь нести чушь. Омега отворачивает от него голову, стараясь дышать через рот. — Если ты, чёртов баран, не угомонишь свой феромон, то я сделаю так, что ты сам свой собственный язык проглотишь, — шипит ведьма, со всей силы ударяя альфу по плечу. Тот отшатывается, испуганно и зло смотря на омегу, чьи зелёные глаза начинают ярко светиться. — А что ты хотел? Ты предложил отдать тебе моего ребёнка! Омега зло фыркает. — Это ты что хотел? Я не беру ничего с людей, потому что лекарства и мази — это мелочь, которую я им предложил от чистого сердца. Тебе я предлагаю сделку, которая отберёт у меня много сил и поможет тебе вообще-то не в самом благородном деле, а в убийстве. Ты, — ведьма делает шаг вперёд, все ещё сверкая взглядом, — Крепкий альфа со слишком сильным феромоном, здоровый. У тебя детей будет множество, стоит тебе только захотеть. Твой первенец на жизни тысяч, а я обещаю, что ни одного из своих людей ты в этой битве не потеряешь, — шепчет омега, — И о ребёнке твоём я буду заботиться, клянусь, что ни одного волоска с его головы не упадёт. Ну же, наследный принц. Одна жизнь на жизни тысячи людей, понимаешь? Соглашайся. Твой народ верит в тебя, но больше ждать не может. — Ты — чертова ведьма… — Ну, мы это и так знали, а вот король ли ты? Все ещё под вопросом. Чонгук сглатывает, когда ведьма подходит слишком близко, ожидая его ответа. В голове Чонгука образы людей, лежащих в лазарете, образы людей, призраками идущих по городу, образы маленьких детей, хватающих его за штанину. Их тысячи. И все нуждаются в нём. Ждут, когда он будет готов им помочь. И ведьма права, они слишком долго ждали. Он отталкивается от стены и обхватывает лицо удивлённого омеги в ладонях. — Смотри мне в глаза, — рычит Чонгук, сталкиваясь с горящим зелёным взглядом, — Обещай, что ни один мой человек не пострадает, слышишь? Обещай, что ты поможешь, когда придёт время. — Обещаю, — шепчет ведьма, — А ты выполнишь условия сделки? — Да, — отталкивает от себя омегу Чонгук, — Выполню. — Хорошо, мы должны будем это скрепить, — омега достаёт серебряный нож из-за пазухи и тут же режет свою ладонь, даже не морщась, а затем протягивает нож будущему королю. Тот повторяет движение, и они пожимают друг другу руки, которые на долю секунды вспыхивают зелёным. Ведьма делает шаг назад и берет две корзины с полки. — Эта, — он вручает хмурому альфе, — Для больных и раненых, а эта для твоих воинов. Пусть они выпьют по пузырьку, ты тоже. — И всё? — Нет. Всё должно произойти ровно через три дня. Ночью. Когда на небе будет полная Луна, — ведьма вздыхает, — Когда ты обнажишь меч перед своим отцом, то должен будешь позвать меня. Я помогу тебе сохранить баланс между этим, — аккуратное касание к груди, — И этим, — к голове. Чонгук отворачивается. — Как тебя зовут? — Тэхён. Но не нужно звать меня вслух. Просто подумай обо мне. Альфа мажет по чужому расслабленному лицу тяжёлым взглядом. — Я надеюсь, что ты не обманешь меня. Я слишком много поставил на кон. — Ты, наследный принц, так долго изучал мои глаза, мог понять, что я с тобой честен. Мы оба действуем в интересах людей. Я ради этого затрачу очень много своих сил, — омега вздыхает, — И если ещё честнее, приди ты ко мне в ту же ночь, когда все закончится, то мог бы убить и меня. Настолько я буду слаб. — Зачем ты мне это говоришь? — Я тоже изучил твои глаза, — слабо улыбается ведьма, — Ты станешь достойным королём. Альфа выходит из чужого дома не оборачиваясь, только перед самым выходом напоследок вдыхает чужой успокаивающий аромат, а уже через пару секунд слышит, как ведьма открывает нараспашку окна.

***

Через три дня Чонгук бредёт по коридору, заполненному спящей стражей. Через три дня он убивает своего отца, чувствуя спиной чужое фантомное присутствие. Чонгук становится королём. И в ту ночь к Тэхёну он не идёт, но омега приходит к нему во сне сам, успокаивая разрывающееся от боли и горечи сердце и вытирая с чужих щёк слёзы. Чонгук вдыхает чужой успокаивающий аромат трав, и только потому что это сон, позволяет себе побыть слабым в последний раз.