***
Смотав напряжение бесцельной ходьбой от миниатюрной святыни в незнакомом городишке, Биса наконец задумалась, по какому принципу, собственно, выбирает и должна выбирать дорогу. Хлопнула себя по лбу: «А вдруг… Это было бы на тебя похоже. Приди, Чоки!». На кончик носа приземлилась снежинка: Биса даже разглядела несколько отдельных кристаллов, прежде чем та растаяла. Но дискомфорт выдали только резко сфокусировавшиеся зрачки; мочка правого уха только слегка зазудела, почти вопросительно, мол, «а где?». Обладательница всего этого нервно хихикнула, она ведь уже почти поверила в собой же созданное наваждение, будто драгоценный ведущий всё же вернулся и тайно хранит её издали. Видимо, закралась мысль, такая удача даже ей самой недоступна. Что же… В голову не приходило абсолютно ничего: и своего-то текущего местоположения толком не понимала, а уж где может очутиться Казума — тем более. Микроскопища снежинок уже встречались в воздухе так часто, что талые капельки вовсю бежали вниз по разрумянившемуся лицу Бисамон. Та остановилась, подставила его полностью холодному розовато-белому кружению. Где же? Куда? Одна из капелек побежала по шее под куртку… И её подхватил, вобрав в себя, выступивший в одночасье холодный пот. Она брела так долго и совсем не оставила следов, Кураха не сможет вовремя найти её, как она не может найти Казуму — как же защищаться, если вдруг?.. Однако тишину спящего городка ничто не нарушало, и Биса списала это на его размеры: люди в таких местах обычно набожные, не подверженные разрушительным эмоциям; словом, призракам взяться вроде бы как неоткуда. Да и на носу Оохараи… Оохараи! Точно! Ощущение поздно вспомнившегося дедлайна немедленно сместилось сочетанием радости и разочарования: наверняка Небеса и за ней, и за Казумой заодно не прочь поохотиться после их диких выходок, а значит, последний, должно быть, склонен действовать неявно. Смахнув тонкую снежную пелену с ближайшей скамьи из тех, что приглашающе пустовали по всей длине улицы, Биса присела. — Что ни говори, а ты очень тщательно меня прятал, мой Чоки. Ближайший храмик — в таком захолустье, но не без своего шарма… Совсем не похоже на наше поместье. Найдут ли меня в такой области Небеса? А может, ты от кого-то ещё меня оберегал, а, Казума? Уж не от мага ли? Она мстительно улыбнулась. Глупости какие! Маг наверняка был повержен Небесной армией: даже с разрушительной, жалящей имена силой его посоха выстоять против Шигуна, отбиваясь от всей остальной небесной рати… Конечно, если они его раскрыли. А раскрыли наверняка, ведь от сокровищ Верховной так просто не уйдёшь. — С другой стороны… Биса посерьёзнела: рассуждения приняли мрачный оттенок. — С другой стороны, у меня ведь получилось скрыться ото всех, кроме двоих, пусть и не без помощи… Да и небесный суд проходил без него. Нельзя недооценивать этого мерзавца. Но что мне ему противопоставить? Как совладать с этим проклятым посохом? Память любезно соткала перед глазами образ Наны. Эта храбрая девочка вовсе не боялась смерти, даже откровенно шла в её объятия, и Биса совестливо поёжилась, ведь она использовала её, даже не пожаловав кланового имени… Как одноразовую вещь. А если маг использует священные орудия, как он зовёт их? Такому, как он, наверняка неведома нормальная жизнь, неведома семья… Значит, таков его подход? Биса стиснула зубы. «Провались оно! Мне абсолютно нечем против него воевать, каким бы ни был моральный облик этой грешной души. Хоть даже я напорюсь в этом захолустье на душу, и хоть даже она примет форму какого-никакого оружия, мне же должно невероятно повезти, чтобы оно дотягивало по силе до его посоха! Хоть грязную нору этого нищебога призывай, Идзанами его попотчуй, вот уж кого не жаль!». Не жаль? Богиня часто-часто заморгала. Она на самом деле понятия не имела, как выглядит человеческая форма этого клинка, и даже пол и возраст не предполагала, не то что имя. Могла бы и спросить на досуге того, кто точно знал всё это… Тьфу! Да что же это за ерунда, ни одной ниточки к Казу, вдобавок беззащитность и дезориентация. Остальные шестеро богов удачи наверняка животы бы надорвали, если бы ты предстала перед ними такой. Биса-Биса… Она потрясла головой и встала. — Что ж, если Дальний Берег не сулит мне никакого выхода, кроме как отсиживаться и ждать, стоит начать с той девчонки-полупризрака. Уж она-то мигом отыщется. Тем более, отчего-то я чувствую себя обязанной ей… И, вспоминая по пути смутно знакомые ориентиры, она устремилась обратно к их с Курахой временному убежищу.***
Две девочки молчали, сидя друг против друга у самодельного костра. Наконец та, что постарше, нарушила тишину взволнованным голосом: — Но ведь есть же шанс, что он тоже!.. — Ты сама видела: я чудовище, но мыслю как человек и контролирую себя. Тёмные, как два лоскутка царящей вокруг ночи, глаза девочки задумчиво уставились на собеседницу. «Ики». Хиёри вздрогнула от такого официального обращения, а Мизучи холодно продолжила: «Ты прекрасно знаешь, каково это — обращаться в призрака. Так?» «Т-так». «Слушай меня. Я предполагаю, что кисть Отца способна как-то контролировать эту метаморфозу. Если Отец дал ему имя при помощи неё — может быть, Юкине-куну удастся сохранить разум, даже если он всё вспомнит и услышит своё прижизненное имя. Одновременно знай: если только он замахнётся этой штуковиной в твою сторону, а ты будешь вне тела — делай что хочешь, но не дай завершить начертание». Хиёри ошалело глядела на девочку, не зная, что и сказать в ответ, и та, отвернувшись, добавила: «Он может использовать это, чтобы сделать больно Ябоку». Хиёри не составило труда понять: бедняга продолжала переживать за своего бога даже после страшной обиды, нанесенной отнятием имени Хииро. «Э… Он ведь так тебя звал? Хииро? Да?» Девчонка насупилась: — Да. —Тогда могу я звать тебя так? Ведь то имя… — Ни в коем случае. Только посмей. — Хорошо, хорошо, молчу! И обе снова затихли. Хиёри едва могла гадать, о чём думает Бездомная, но продолжала украдкой на неё посматривать, пытаясь это понять. Вдруг какая-то мысль неприятно щекотнула голову; Ябоку… Странноватое имя. Человек, что называл её Хииро… Но стоп, нет, не человек — бог! Пусть и малоизвестный, и нищий, и со странностями, и вообще набедокурил вполне буквально от её лица на всю округу, но всё же бог, в которого она верит. Нельзя забывать, твердила про себя Хиёрин, нельзя-нельзя-нельзя. Зря не взяла с собой дневник. — Нор… Мизучи, может, сходим обратно? Я хочу попросить у сестры Юки бумагу и что-нибудь, чем можно писать. Думаю, Юка-сан ещё не спит. — Зачем? — лёгкое удивление скрыло под чёлкой тонкие брови девочки. — Мне нужно записать кое-что. — школьница помедлила; решилась, горячо продолжила, — Всё, что ты рассказала. Всё, что с нами произошло. Я ни за что собираюсь никого из вас забывать! В конце концов… Хиёри почувствовала, как на глаза наворачиваются маленькие слезинки: «В конце концов, обычных девочек всегда кто-нибудь помнит. Хотя бы их друзья». «Разве мы подруги?» — нарочито скучающим тоном спросила Мизучи, но Хиёрин ответила не сразу. Глядя куда-то прочь, она поднялась на ноги и тихонечко сказала: «У тебя обязательно будет хорошая семья, Мизучи. И друзья, даже если я не буду одной из них. Нет причин, по которым ты этого не заслуживала бы». Не дожидаясь реакции, она направилась прочь, а младшая девочка озадаченно буравила взглядом её спину, тщась найти название той эмоции, что пробудилась в ней от этих слов. Впрочем, покинуть стены их ветхого прибежища Хиёри не решилась. Холодный поздний вечер дышал неясной опасностью. Когда-то и мы грелись так у костра вечерами, навеяло Мизучи непрошенную мысль: в сытом потрескивании его язычков зашептали знакомые голоса, выползли на стену родные тени. Шнурок, обвивший пряди с тёмно-ирисовым отливом; гирлянды, затхло пахшие их весельем; кровоподтёки, что в изобилии цвели на ней тогда вместо десятков имён… Пламя неожиданно затрепетало и потухло, и вернувшаяся в момент Мизучи, чертыхаясь по-детски под нос, почти на ощупь двинулась вслед за спутницей, чья тень вырезала из лунных лучей замочную скважину в проёме выхода. Та с удивлением обернулась, ведь не почувствовала ни ветерка, а развести нечто подходящее для обогрева стоило обеим достаточных усилий. «Мы же ещё не совсем уходим, зачем же ты?..» Но девочка помотала головой: «Это не я». Вслед за этим Хиёри пошатнулась и присела на одно колено, держась за ветхую стену и тяжело дыша. — Я… Буквально на секунду… Мизучи, точно нужно обратно, там… — Там что? — Запах… Короткие, слегка пахнущие затхлостью волосы легко прошелестели мимо лица Хиёрин: Мизучи присела так, чтобы их лица находились на одном уровне. — Чей? Юки? — Нет… Блин, помоги встать, пожалуйста. Скорее. Там, кажется, Бисамон!***
Тензин пребывал в той вариации дурного расположения духа, которая настигала его редко и при исключительно маловероятных происшествиях: таких, как, например, явление в его храме поздно ночью Бисамонтен, не так давно снискавшей на себя гнев всех Небес. Да ещё и вынудившей его оторваться от поисков могилы мага и предстать перед ней и своими орудиями во вполне повседневной одежде. Одновременно он старался не подавать виду, что его до глубины божественной сути потряс вид преклонившей перед ним колено Богини удачи, и оттого сдерживал гнев чуть менее, чем следовало: — Что за чушь, да простит меня ваше грациознейшее орудие?! Он с некоторой опаской глянул на прилегшего поодаль Кураху и уже тише продолжил: «То есть, оружие мага способно поражать… имя?! И ради одной души вы затеяли такой грандиозный конфликт, что вас чуть не переродил? Кем, по-вашему, я сделаюсь, если сразу после ваших выходок и небесного суда стану вам хоть чем-то помогать?! С магом мы разберёмся сами уж, а вам следовало прийти тогда, а не сейчас! Теперь же вам лучше вернуться и сидеть смирно в вашем укрытии да ждать утра». Биса, изо всех сил топя гордость и не поднимая головы, тихо отвечала: «Тензин-сама, вы вольны выдать меня Небесам или кому угодно прямо сейчас, если переживаете за ваш храм и орудия. Я понимаю вас лучше, чем кто-либо, поверьте, но я лишь прошу отослать меня к этой девушке, подруге Ятогами, если мы не сможем установить, куда подевался мой Казума. Уверена, что это в ваших силах, вас же уверяю, что это первая и последняя услуга, о которой я осмелюсь вас попросить в ближайшие года. Более мне не к кому обратиться, а дорога в поместье мне сейчас заказана по тем же причинам, что и рань…» «Что один, что вторая…» —внезапно пробурчал, перебив её, пожилой бог, «чуть что, так Тензин-сама то, Тензин-сама сё… Вот те нате, боевые боги…» Биса вспыхнула было: это с кем это её равняют?! Однако положение молодая богиня прекрасно осознавала, и мысленно прицепила на пятку своему идущему ко дну достоинству ещё один булыжник. Тензин же подозвал Цую и собрался было отойти в сторонку, но Биса взглянула в её лицо, мигом выпрямилась и сделала несколько торопливых шагов в сторону духа сливы. «Цую-сама» — взволнованно начала она, «пожалуйста, используйте свой дар! На Ближнем берегу нет такого места, в которое вы не смогли бы заглянуть хоть одной веточкой! Помогите мне найти хотя бы Хиёри Ики! Клянусь, взамен я сделаю всё, чтобы мир продолжал царить в вашем храме, даже ценой перерождения, только пожалуйста…» Цую как-то слишком удивлённо смотрела на Богиню, и последняя, переведя взгляд вниз, поняла, что непроизвольно схватила собеседницу за кисти рук. Девушка вопросительно посмотрела на своего господина, тот вздохнул, коротко кивнул головой и отошёл в сторону, что-то ворча про младшее поколение, кучу дел и «поручайся потом за них». Цую, будто бы только этого и ждала, нежно приложила ладонь к коре стоящей неподалёку вишни и зашептала… Биса завороженно наблюдала, как качающиеся ветви дерева на секунду забыли о лёгком ветре и замерли, словно прислушиваясь к тихому голосу духа, а после тут же закачались ещё оживлённее: видно, рассказать было что. Вот только обычно практически бесстрастные черты лица Цую через мгновение исказились от отвращения, и она с видимым трудом продолжила внимать рассказу; Бисамон не решилась спросить, что же такого она услышала. Шепоток раздался снова, и ответ на него явно был куда безобиднее, потому что девушка, прошуршав длинными одеждами, повернулась к Бисе и… так с открытым ртом и застыла. «Цую-сама?..» —неуверенно обратилась к ней богиня, не будучи, впрочем, уверенной, что готова слушать, однако собеседница опустила взгляд и с непонятным Бисе трудом произнесла кратко: «Казума-сан жив. Но я не знаю, где он сейчас находится. Хиёри Ики…» «Погоди, как же ты не знаешь?! — вознегодовала Биса, если ты… если вы видели, что с ним всё в порядке, то как же не знать, где он?» Цую не поднимала глаз. «Ики Хиёри и некий дух недавно заходили в дом, где на табличке написано имя «Мияйке», думаю, вы легко доберётесь туда при помощи нашего храма. Ваша святыня есть неподалёку». Бисамон растерянно смотрела на дух сливы: та словно съёжилась отчего-то, но непохоже, чтобы виной тому была она, Биса. Более того, сам Тензин смотрел на девушку ровно точно так же, явно не понимая, что так выбило из колеи воплощение сдержанности, коим всегда являлась Цую. «Госпожа — раздался в голове голос Курахи, не думаю, что нам стоит узнавать то, что открылось Цую-сама, из её уст. Предлагаю просто скорее направиться в названное ею место». — Но… — Возможно, Цую-сама и Тензин-сама пытаются защитить вас от чего-то. — Погоди-ка. Тензин?! Тот, как выяснилось смотрел уже на Бису, и выражение его лица… Что?! Жалость?! Нервы богини постепенно стали сдавать. «Что, онрё вас подери, вы такое не хотите мне сообщать?!» — её голос почти сорвался на крик, приличия постепенно отступили на второй план, гордость выплюнула воду и сделала глубокий вдох. «Я бы попросил!..» — возмутился было Тензин***, но Цую в мгновение встала между двумя божествами и прямо взглянула на Бисамон. Та впервые видела мудрую последовательницу Тензина такой. — Если вы хотите отыскать точное местоположение Казумы и Ики, времени на это у вас обрез. Кроме того, вы и так провели в храме уже долго, и промедление может создать неприятности для всех нас. Скорее отбывайте, Бисамон-сама. Наши молитвы будут с вами, и если вдруг что-то пойдёт не так — деревья сообщат мне. Она почтительно поклонилась Бисе и развернулась к своему господину. «Простите моё поведение, Тензин-сама, я покорно приму любые последствия» — смиренно произнесла она с ещё более глубоким поклоном. Тот поджал губы. «Маю, милая…» Одна из девушек, что издали наблюдали за всей беседой, резво подошла к господину. Тот призвал её — курительную трубку — и задумчиво затянулся. «Бисамонтен» — с какой-то чуть ли не траурной торжественностью провозгласил он, выпустив в воздух пару колечек дыма, «я отправлю тебя к дому Юки Мияйке. За нашу помощь ты должна выполнить лишь одно условие». «Всего одно?» — со смесью облегчения и недоумения переспросила Биса. Тензин утвердительно кивнул. — Бисамонтен, как только ты отыщешь Казуму, ты должна будешь немедленно забрать у него имя.