Тяжесть их душ

      Вовсе не вспышка от перемещения вызвала у Бисы ощущение, что ей разом отключили все пять чувств и половину шестого. Она стояла, замерев, перед домом некой Таджимы-Мияйке, и едва могла вспомнить, зачем они здесь. Сознание отказывало даже в минимальном содействии. — Кура… Кура, ты слышал? Ты это тоже слышал? Почему? Почему я должна забрать у него имя?! Ещё и ответить толком не дал! Что происходит… — она схватилась за голову. — Нет, ни за что… Тензин! Ни за что, слышишь?! — Мэм…? На пороге дома за калиткой стояли три девушки: старшая, судя по тембру голоса, окликнула Бисамон, во второй та сразу узнала объект своих поисков, а вот третья, с бумагой и ручкой в руках… — Э-э-э?! Всё же Бисамонтен-сан?! — Ты её знаешь?! И нам, наверное, стоит позвонить в зоопарк? Хотя у нас здесь и не сыскать тут львов в зоопарках… Юка, и без того встревоженная посторонними криками у калитки, не сводила настороженного взгляда с Курахи. «Мисс, вы не ране—»       — Спи.       Мизучи и Хиёри с воплем неожиданности еле успели подхватить под мышки обмякшее от заклинания тело женщины. Кураха облегчённо вздохнул. Кажется, ему единственному среди присутствующих удавалось сохранить хоть какую-то собранность и спокойствие. «Б-бисамон-сама, как ваши раны?!» — даже сбитая с толку, Хиёри слишком хорошо помнила, в каком состоянии обнаружила богиню — а также чем это для самой Хиёри было чревато. Та машинально стала уверять девочку, что всё в порядке, однако прервалась и смерила её внимательным взглядом.       — Откуда тебе известно о моих ранах? «Мамочки… — пронеслось в голове Хиёрин, — наверное, если я скажу ей, что была там, она же страшно рассердится?! Я и без того не знаю, зачем она тут, а если прознает, как всё случилось, мало ли…» Но белокурая богиня, видимо, взглянув на её лицо и оценив ситуацию, где она являлась незванным вторженцем, чьё орудие только что в буквальном смысле опустило тяжкий груз на плечи двух хрупких девочек, выдавила ободряющую улыбку: — Прошу меня простить, кажется, сейчас не слишком подходящий момент для выяснения всего и вся. Позвольте, я пройду в дом и помогу довести эту женщину до постели? Мои ранения вовсе не помешают, да и ответственность за всё это — на мне. — с этими словами она с кажущейся лёгкостью подхватила под руки Юку и ожидающе посмотрела на Хиёри и Мизучи. «Проводите меня, Ики и…?»       — Хииро*. Хиёри удивлённо повернулась к спутнице: «Мизу—?» «Так меня зовут. Хииро, — упрямо повторила девочка, — пойдёмте». Она схватила Хиёри за рукав и потянула в сторону дома, и остальным ничего не осталось, кроме как последовать за ними. «Вернись, Кураха, — сквозь зубы прошипела Биса, — всё-таки помощь мне не помешает…» Вместе с тем её не покидало чувство, что она видит эту девочку не впервые. Но где? Хииро? И почему Ики обратилась к ней как-то иначе? …«Сколько она проспит?» — обеспокоенно поглядывая на мирно сопящую Юку, спросила Хиёри. «Думаю, в случае чего мы сможем её легко разбудить. Пока в этом нет необходимости», — Биса старалась говорить как можно мягче. Она объяснила девочке, что искала именно её как единственную зацепку в своих поисках — в частности, из-за умения находить богов по запаху. Хиёри призадумалась. «Ну, Казума-сан в последний раз встречался со мной, когда я нашл… в общем, с несколько недель назад. И Ято тоже… Они оба исчезли. И я даже не могу пока их почуять, совсем не знаю, отчего… И из тела выходить не могу… Извините.» Разочарование комком подступило к горлу богини удачи. Ничего она не знает… Однако в разговор включился Кураха: — Значит, и Ятогами тоже исчез около месяца назад? Почему? Школьница потупилась: «Он… просто вернул мне храм и попрощался. Сказал, мы ещё встретимся… и… и всё.» Бисамон остро проняло состояние Ики; она в порыве потянулась к девочке рукой, накрыв ею две бледные ладошки, усыпанные тонкими шрамиками. Конечно, её ужасно тянуло задать ещё тысячи вопросов и касательно обстоятельств встречи её с Казумой, и того, почему она до сих пор не отвергнет Дальний берег, но что-то в голосе Хиёри отозвалось слишком похожей болью в груди самой Бисы; видимо, подумала богиня, этот божок-нищук и может быть той самой причиной… Довольно, впрочем, с Ики. — Хииро, значит? Девчонка помладше всё это время сидела с самым отсутствующим выражением мелово-бледного лица, и на обращение Бисы толком не отреагировала. Но та не отступила: «Я прекрасно вижу, кто ты такая. Почему ты здесь, с живой Ики?» Та молча поправила чёлку, и даже в этом простом жесте богиня удачи уже легко прочитала презрение девочки к себе — настолько он был небрежен и демонстративен. «Знаешь, госпожа Ненормальная, по-моему, это нам с Ики впору тебя спрашивать, с какой такой радости ты на самом деле заявилась сюда. Если опять ищешь Ябоку, чтобы ему навтыкать за свои обидки — его тут нет. И драгоценного твоего Казумы — тоже. Или что, может, тебе нужна очередная душа-расходник, с которой можно вдоволь наиграться и бросить, если запахнет жареным?» Кураха в ярости вскочил на ноги: «Хииро — молчать!» Вот только цель его заклинания раздражённо закатила глаза и совершенно свободно молвила в ответ: «Хорошо, молчу-молчу, верный пёсик ненормальной…» Тот с отвращением отшатнулся. «Ты либо назвала имя, которое не носишь, либо ты—» — Кураха, не надо. Тот обратил взгляд на госпожу, готовый увидеть там весь перечень худших из свойственных богу эмоций, однако Биса… её лицо выражало… живейший интерес. «Исходя из того, что** ты думаешь обо мне и Нане, я могу сделать вывод, что ты недавно близко сталкивалась с этой запретной реликвией, а раз называешь меня ненормальной — это явно от Ятогами, больше не от кого… Несомненно, ты — нора, но может ли быть, что ты…» «Заткнись». Биса, даже сидя на коленях за столиком, была макушкой почти вровень с поднявшейся в полный рост девчонкой, однако на миг перед ней словно восстал из преисподней чудовищных размеров чешуйчатый призрак. «Мизу… Хииро!» — не вытерпела уже давно негодующая Хиёри, но та, не поведя и ухом, стремительно вышла за дверь, только оглушительно хлопнула задвижка. Привставшая Хиёрин так и замерла в шоке с приоткрытым ртом, но Биса казалась невозмутимой. Тем не менее, Хиёри всё же встала и направилась в ту же сторону, попутно рассыпаясь в извинениях: — Бисамон-сан, прошу вас, не гневайтесь на неё, она бывает грубой, но на самом деле она вовсе не… Впрочем, сейчас я ей всё равно… Куда ж это годится… — однако пальцы богини аккуратно сомкнулись вокруг её запястья, и школьница остановилась, не сводя взгляда с двери. — Бисамонт—?.. — Можно просто Биса. — Хорошо. Биса-сан? — Я вовсе не гневаюсь. Если это та, о ком я думаю… — она горько усмехнулась, — пожалуй, я ей слишком многим обязана. Она ведь — орудие Ятогами? «Была им, это точно, — вздохнула Хиёри, — он забрал её имя уже довольно давно, но почему-то вам она назвалась именно так, как он её называл. Но мне запретила к ней так обращаться… Я очень плохо понимаю её, если честно, Биса-сан. Она ведь умерла, и давно, и даже знает…» Одновременно с тем, как Хиёрин осеклась, Биса изменилась в лице, и девочка поняла: вспомнила вовремя. Стараясь не смотреть на Кураху и не меняться в тоне, она продолжила: «…и даже знает столько… про историю, она вроде бы просто хочет жить и быть обычной девочкой, но я никак не могу ей помочь, ничего не могу для неё сделать. И вам мне тоже предложить нечего, простите, пожалуйста…» «Всё хорошо, Ики, — улыбнулась Бисамон, — ты, кажется, уже немного мне помогла. Значит, Мизучи… А что, собственно, вы двое здесь делаете? Эта девочка имеет к этому отношение?» На безмолвный вопрос в глазах Хиёри она едва заметно пошевелила пальцами: мол, будь очень осторожна, тогда можно. Тщательно подбирая формулировки в обход Величайшего секрета бога, Хиёри стала объяснять: — Нет, этот дом и та женщина связаны с другим человеком, которого мы тоже ищем. Мы… принесли ей от него письмо. Случайно нашли. Она очень долго не могла его получить, а теперь получила. Она сестра этого человека. — Биса снова дала знак: пока достаточно. Немного подумав, спросила: «Если найти этого человека, можно найти и Ятогами?» «Полагаю, что да… Но и его самого тоже очень-очень нужно найти!» — спохватилась девочка. Биса удовлетворённо склонила голову. Хиёрин даже не поверила: неужто она поняла, о ком речь, только из сказанного?! Богиня же, не оборачиваясь, громко позвала: — Хииро! Входная дверь тут же немного отъехала в сторону. — Чего? — Войди, пожалуйста. — Я просто слушала, чтобы эта лишнего не наболтала. — хмуро произнесла девочка, возвращаясь на место рядом с Хиёри, которая немедленно пихнула её локтем и что-то коротко буркнула про манеры. «Послушай меня внимательно, Хииро, — снова обратилась к ней Биса, — раз мы пока не можем найти Казуму, думаю, я согласна помочь вам в поисках Ятогами и того второго человека. Однако сейчас я располагаю только Курахой, больше никто из моих орудий не посвящен в то, что со мной и где я нахожусь. Ты можешь думать обо мне что хочешь и называть меня как хочешь, но…» — Ха-ха-ха-ха-ха! Биса прищурилась. Хииро-Мизучи же издавала совершенно не свойственные ей — в представлении Бисамон — звуки, ибо не то этот хохот был слишком наигранным, не то сама девочка плохо себе представляла, как должен звучать нормальный смех. — Ты что, собралась предложить дать мне имя, чтобы не быть такой бесполезной и беззащитной, да? Святые угодники, ты действительно ненормальная… — Приди, Кинки. Сокрушительная мощь Курахи в его форме орудия ещё никогда так не пугала Хиёри, как в этот момент. Наверное, играло роль то, что священное орудие Бисы уже давно точило все виды клыков на малявку, посмевшую оскорбить его госпожу, и он явно был готов к броску, но Биса остановила его. Мизучи захлопала в ладоши, но Хиёри отчётливо видела: она как минимум забеспокоилась при виде гигантского льва, оскалившегося в её сторону. — Браво, госпожа Ненормальная, ты собираешься ещё и запугивать меня? Тактика высший класс. «Вовсе нет, — безмятежно покачала головой богиня, поглаживая своего верного товарища по бархатной спине, — я лишь хочу тебе показать, что не бесполезна и не беззащитна. Разумеется, и ты не промах, но в человеческом обличье ты наверняка можешь лишь провести Границу и применить какое-нибудь простое заклинание. Я не знаю точно, по какой причине ты здесь с Ики, однако раз уж все мы здесь и объединены поисками… Впрочем, — она пожала плечами, — я ничего не собираюсь делать против твоей собственной воли. Подумай, чего хочешь ты сама, и скажи мне ответ, когда будешь готова». Биса встала и приглашающе повела пальцами: жест предназначался Курахе. Обернувшись у самых дверей, она ещё раз взглянула на девочку и добавила: «Уверена, Ятогами тоже не делал против твоей воли ни шагу, когда ты принадлежала ему, и отказался от тебя, потому что дальнейший союз ограничивал и исполнение твоей воли в том числе. Хотя… Это ты сама мне расскажешь, если пожелаешь… Хииро». И Мизучи с Хиёрин остались в комнате вдвоём. Через несколько секунд оцепенение спало, и последняя набралась смелости посмотреть на спутницу: та широко распахнутыми глазами уставилась в стену, а то и куда-то сквозь неё; тонкие пальцы свернулись в кулачки, а губы слегка подрагивали не то от подступивших слёз, не то от попыток подыскать выражения. Хиёри первой нарушила тишину: ей ужасно хотелось сказать девочке что-то ободряющее, хоть как-то утихомирить поток воспоминаний, наверняка на неё нахлынувших после сказанного Бисой: «Знаешь… У неё ведь не просто орудия. Из того, что я слышала и видела — они больше похожи на большую и дружную семью, со своими неурядицами, конечно, но… — она глубоко вдохнула, надеясь, что вместе с воздухом придут и моральные силы продолжить: собеседница даже не шелохнулась, — …но ваш с Ято отец… И даже, наверное, сам Ято — они бы не смогли тебе такого дать, я думаю. Когда она чувствовала страдания и гибель своих орудий, она не просто страдала от скверны, она прямо... стенала по ним, как стенают живые по ушедшим близким… На это было невыносимо смотреть, Хииро!» Она в буре собственных эмоций случайно назвала неверное имя, и брошенная девочка немедленно всколыхнулась, но Хиёри не собиралась позволять себя перебить. — Слушай! Ведь оба эти имени у тебя забрали! Мизучи, Хииро — тебя так фактически больше не зовут***? Не знаю уж, что для тебя значат остальные имена, если они у тебя есть, но, судя по всему, давшие их боги нисколько не интересуются, где ты, не ищут тебя, даже и не думают о тебе, наверное… Да и зачем они тебя называли? Разве они спросили тебя, чего ты хочешь? Слышишь, Биса спросила! Она хочет знать, что ты думаешь! Девочка слушала Хиёри даже с более ошалевшим лицом, чем саму Богиню удачи. «Она… хочет знать, что я думаю», — повторила она, как будто пустота, что особенно глубоко разверзалась в ней в тот момент, была способна создавать эхо. Хиёрин вдруг ужаснулась: «Ой, но не слушай меня, Хиир… кхм… то есть, слушай, но… меня ты уже выслушала, теперь послушай себя. Я мешать не буду. Вот. Я ухожу». За порогом Хиёри ждала улыбающаяся Бисамонтен. Девочка вдруг поняла, что говорила достаточно громко, и на улице, скорее всего, всё было прекрасно различимо. Богиня, впрочем, никак не стала комментировать происходящее, кроме сдержанного «что же, подождём».       «Мои спасители — Отец и Ято… Но почему же они никогда?..» Минуты две спустя створку откатили изнутри, и показалась Мизучи. Она неожиданно тяжело дышала: видимо, бросилась наружу резко, не рассчитав силы. «Бисамонтен… -сан…» Названная чуть вздёрнула подбородок, показывая, что слушает и не собирается перебивать. — Бисамон, вы хотите знать, что я думаю? Биса улыбнулась: «Да, я ведь уже сказала». И без того низенькая и миниатюрная девочка-орудие прижала руки к груди, словно сделавшись ещё меньше, ещё младше, ещё уязвимее; набрала воздуха, зажмурилась и выпалила: —Тогда вам придётся обратиться ко мне по имени, которое я ношу на теле! — Ах… Богиня повернулась к Курахе. «А ты как считаешь, Кура?» Седовласый мужчина покачал головой, чеша в затылке, и пробормотал: «Нет, конечно, я бы ей устроил хорошую взбучку, но… я ни черта не властен над ней и не буду, даже если вы дадите ей имя. В любом случае, она ведь не от хорошей жизни такая, этот ребёнок… Думаю, ей просто нужен наставник и воспитание, и она станет куда обходительнее с окружающими, и тем более старшими». —Тогда… Нора. Обеих, и Хиёри, и особенно Мизучи, при звуке этого слова словно ледяной водой окатили. Девочка-Нора аж негодующе вскрикнула: «Э-эй!» Даже Кураха поёжился. «На данный момент это единственное «имя», которое однозначно у тебя есть, — продолжала Биса, словно не замечая, что десять секунд назад воодушевлённая до невозможности девочка теперь готова была на неё броситься с кулаками, — однако я уже владела однажды подобным орудием, и честно говоря, от самого факта владения мне не было ни хуже, ни лучше. То, почему я забрала его имя назад, нисколько не зависело от того, что оно было вторым, третьим или десятым. Понимаешь меня, Нора?» Взбешённая, та предпочла просто промолчать. — Я забрала его имя и не потому, что он стал мне не нужен. Абсолютно все мои орудия, как и сказала Ики — моя семья. Вот тут наши с ним понимания этого слова… немного разошлись. В моей семье каждый — ценен, равен и важен, и заслуживает права в ней находиться вне зависимости от того, мой ли он ежедневный напарник в бою или просто живёт в поместье, не будучи годным для поля битвы. Нора, чтобы ты знала: я никогда не откажусь от тебя потому, что сочту тебя принадлежащей ко второму типу. У тебя просто станет немного меньше обязанностей, вот и всё. Хиёри не покидало ощущение, что она присутствует при чём-то грандиозном; более того, только сейчас, пожалуй, она по-настоящему поняла, что такое высший бог, который всегда праведен. Мизучи же… И для Хиёри, и особенно для Бисамон не составляло труда разглядеть, что девочке явно выпало слишком много бурных эмоций за половину ночи, но последняя и близко не собиралась прекращать. — Нора — значит, бездомная. Сейчас у тебя нет дома, если в такой час ты проводишь время с полупризраком в чужом жилье, Нора. Однако носящие имена, данные мной, в каком-то смысле не могут быть бездомными по определению: у них всегда есть я, поместье, остальные. Вопрос лишь в том, выберут ли они всё это, когда час такого выбора настанет. Если ты будешь выбирать что-то и кого-то, кроме нас, Нора, я буду вынуждена отнять у тебя имя. Это вовсе не угроза. Если один из членов семьи на Ближнем берегу уходит в другую семью, те, кого он бросил, страдают. И ты наверняка отлично знаешь, что для Дальнего берега работает тот же принцип. Во всяком случае, для семей. Разумеется, ты не обязана давать никаких обещаний мне сейчас, и я не стану спрашивать, что будет тебе дороже в той или иной ситуации. Это было бы глупо и недостойно бога. Ведь мы судим не по словам. Так что, если ты всё же передумала — беги. И она вскинула руку, наставив указательный палец прямо на Мизучи. Усмехнулась отчётливому дежавю и… Позже, прокручивая эту сцену в памяти, Хиёри стыдливо признавала: она ожидала, что Мизучи пустится наутёк. Даже не оттого, что Биса столько раз назвала её Норой, и не оттого, что при всей теплоте и всей многообещающести этой речи она даже на неё, живого человека, под конец давила как сотня автобусов на полной скорости. То, о чём говорила Бисамонтен, для девочки означало конец жизни на Дальнем берегу в том виде, в котором она знала её до сих пор. Поэтому, ставя себя на место маленькой девочки-орудия, она представляла, как ей ни с того ни с сего предлагают бросить родной город, например, и жить отшельницей-кочевницей в Монголии; и как она, разумеется, отказывается, потому что столь резкая перемена не обещала бы её и без того сомнительному психическому состоянию ничего хорошего. Мизучи же на секунду о чём-то задумалась, а потом указала на свой лоб и произнесла: «Сюда». — О чём это ты?! — рассердился Кураха. — Ну-у… У меня никогда не было имени на лбу, да и место я ни разу сама не выбирала… — та передёрнула плечами, мол, какая вообще разница? «В общем, давай сюда!» — крикнула она замешкавшейся Бисе, и та не преминула подшутить: «Может быть, ты ещё и само имя придумаешь, раз такая самостоятельная?» — Не-е… — Как будто бы я спрашивала всерьёз! Отринь своё имя в смерти… И на лобике Мизучи — та даже специально раздвинула чёлку — высветился красным новый кандзи****, а затем… — Кураха… Это она. — Госпожа?!.. — Это точно она. Это она дотронулась до Цугухи. По перекошенному лицу богини Хиёри поняла: что-то пошло сильно вразрез с планами. Но что? Неужели она недовольна формой призванного оружия? Как такое вообще называется? Не то хлыст, не то меч: тончайшее лезвие сворачивалось кольцом в руке Бисы*****; также в ладони она сжимала кольцевые же ножны, которые в неясном лунном свете поблескивали чешуйками миниатюрной водной змеи или дракона. «Вот ты какова…» Заговорив, боевая богиня заставила девочку перевести взгляд с оружия обратно на её лицо. Уголки губ нехорошо подрагивали, словно колеблясь между истеричным плачем и гомерическим хохотом; она глядела куда-то налево и вверх, строго прочь от свежепризванного орудия. Наконец она обуздала себя и оглянулась на замерших в недоумении девочку и льва. — Вернись, Кураха. Мужчина сделал было шаг в сторону госпожи, но та с вымученной улыбкой отпрянула. «Мне… Нам нужно пройтись. Не побудете здесь сами несколько минут?» И, не дожидаясь ответа, стремительно вышла за калитку.