Not a child anymore

      Косой переулок всегда был шумным местом, но стоило только лету начать подходить к концу, как его тут же наполняли десятки — если не сотни — будущих маленьких волшебников и волшебниц. Они шныряли по округе вместе с не поспевающими родителями, ища себе котелки, книжки, палочки…       Панси Паркинсон со скучающим видом смотрела по сторонам, отмечая про себя пустые, как у рыб, глаза своих ровесников. Они перебегали от магазина к магазину, пялились на тысячи товаров, что были им не по карману, а еще смеялись-смеялись-смеялись…       — Пиздец какой-то, — выругалась девочка, в очередной раз попав в огромную очередь в попытке купить себе хоть что-то из длиннющего списка, присланного из Хогвартса.       Родители Панси, гордые члены Священных Двадцати Восьми, решили воспитывать дочку самостоятельной. А, может, они просто были теми еще ублюдками и сначала завели ребенка, а потом кинули его во взрослую жизнь в одиночку, раз в месяц закидывая карманными деньгами. Кто знает?..       В любом случае, одиннадцатилетняя Панси уже несколько часов слонялась из магазина в магазин, но везде натыкалась либо на пустые полки, либо на огромные очереди. Список из письма подозрительно не уменьшился ни на один пункт, что раздражало Паркинсон даже сильнее, чем толпа вокруг.       В этот раз решив твердо отстоять очередь до конца, Панси начала прислушиваться к происходящему вокруг, чтобы отвлечь себя от мысли о массовом убийстве посреди Косого переулка. Сквозь ужасный гул девочка услышала, как десятки детей ноют об очередях своим родителям. Один конкретный нытик привлек внимание девочки больше остальных. Тощий блондинчик с голосом на пару октав выше, чем должен быть у мальчика, громко причитал о тупых полукровках, заполонивших магазины.       Панси определенно нравился ход его мыслей. Она протиснулась поближе к мальчику, заметив рядом с ним высокую женщину, тоже блондинку, лет тридцати, с красивыми чертами лица, исказившимися от слов сына.       — Драко, веди себя прилично, — одернула она мальчика, — мы не на базаре, а в уважаемом магазине.       — Но, мам, в таких очередях мы простоим целую вечность, пока все купим! — не унимался ребенок.       — Я заранее определила наш маршрут, — спокойно пояснила женщина. — Если будем ему следовать, то закончим за час.       Удовлетворительно кивнув на это, мальчик по имени Драко успокоился и начал разглядывать полки вокруг, хотя выражение отвращения все еще не покидало его лица.       Закончить за час? Эта женщина только что одной фразой решила все проблемы Панси. Паркинсон внимательно осмотрела парочку, запомнив их одежду и внешность. Затем посмотрела в их летающую корзину с товарами и побежала наполнять свою таким же образом. Спустя пять минут она уже расплачивалась на кассе, стараясь как можно быстрее отдать деньги и не отстать от женщины. Выбежав на улицу, Панси осмотрелась по сторонам. В десяти метрах от нее, скрываясь за толпой «тупых полукровок», мать и сын шли быстрым шагом к следующему магазину. Панси проследовала за ними, стараясь не отставать.       Спустя всего час, как и было обещано, маршрут провел Паркинсон по всем необходимым магазинам. Девочка была довольна собой настолько, что, расплачиваясь за последний в списке котелок для зельеварения, даже не заметила приближающуюся сзади фигуру.       — Прошу прощения, мисс, — послышалось из-за спины, от чего девочка подпрыгнула на месте, рывком оборачиваясь на голос. Перед ней стояла та самая женщина, мальчик по имени Драко выглядывал из-за ее спины. — Мы еще не знакомы, но вы так упорно следуете за нами сегодня, что, думаю, пора бы это изменить.       М-да, Панси, тебя поймали с поличным. Шпиона из тебя явно не выйдет. Взяв себя в руки, девочка улыбнулась женщине, как когда-то учил ее отец. «Совершенно не искренне, закрыто, а, главное, опасно».       — Панси Паркинсон, — сказала она, протягивая руку для рукопожатия.       Женщина, кажется, была слегка удивлена такой реакции. Она ожидала смущения, агрессии, страха, да чего угодно, но не спокойного приветствия с улыбкой хищницы на губах. Будто это не она поймала ребенка на слежке, а ребенок решил вскрыть свои карты, чтобы уйти из игры победителем.       — Нарцисса Малфой, — женщина пожала руку девочки в ответ, а после указала на мальчика позади себя, — а это мой сын — Драко.       — Драко Малфой, — поправил ее мальчик, заносчиво выпячивая вперед подбородок.       Вблизи Панси наконец смогла рассмотреть семейство поближе. Драко был бледным, тощим ребенком, мнящим о себе слишком многое. Он не понравился Панси. На самом деле, Панси вообще никто никогда не нравился. В противовес ему женщина, Нарцисса, пусть и была столь же бледной, будто бы носила ее, свою бледность, с царским величием. Она смотрела на Панси, как змея смотрит на мышь или, быть может, как змея смотрит на змеёныша. Определиться со сравнением девочка не могла.       — Так, юная леди, зачем же вы следили за нами? — спросила женщина, оценивающе пройдясь по ребенку взглядом.       — Во-первых, я не знаю, о чем вы говорите, — Паркинсон видела, как родители проворачивают такое тысячи раз. Главное вести себя так, будто ты можешь купить всю их жизнь по щелчку пальца. — Во-вторых, мне кажется, это вы меня преследуете. Я постоянно вижу вас на своем маршруте по магазинам.       Малфой издала удивленный смешок.       — Вашем маршруте? — переспросила она.       — Моем.       — Тогда позвольте поинтересоваться, каким образом вы узнали о тайном проходе между «Магазином котлов» и «Мантиями на все случаи жизни»?       Панси сглотнула. Быть пойманной на вранье — самое ужасное чувство в мире.       — Понятия не имею, почему он считается секретным, — продолжила плести паутину лжи девочка. Врать — так до последнего слова. — Я много раз видела, как люди пользуются им. И сама тоже пользовалась.       Драко, наблюдавший со стороны за странной вежливой перепалкой, растеряно переводил взгляд с матери на девочку и обратно. Что здесь происходит, крутилось у него в голове и на языке, но он сдерживал себя, чтобы не помешать матери.       — Ну раз вы им пользовались, то должны знать, какое заклинание его открывает. А также уметь колдовать, чтобы проход открыть.       Уверенность Панси улетучилась. Она успела забежать в открывшийся проход случайно, только после того, как женщина наколдовала что-то шепотом у дальней стены магазина с мантиями. Но что, где и как нужно было наколдовать — загадка для одиннадцатилетнего ума.       Заметив промедление и крупицы страха в глазах девочки, Нарцисса успокоилась. Почему-то ей просто необходимо было поставить эту Паркинсон на место, хотя это и глупо — соревноваться в эпистолярном жанре с ребенком, который даже еще в школу не пошел.       — Полагаю, на этом наш маленький спор исчерпан, — подытожила миссис Малфой. — Умейте принимать поражения, юная леди. Пойдем, Драко.       С этими словами женщина развернулась и, не оглядываясь, вышла из магазина. Мальчик послушно засеменил за ней, но, в отличие от матери, напоследок взглянул на странную девчонку.       Панси стояла в полной растерянности, собирая мысли по кусочкам. Ее уделали… Панси, мать ее, Паркинсон уделала какая-то кашёлка с ребенком-хлюпиком. Ладно, конечно, это кашёлка была очень величественной, красивой, наверняка высокородной, но все же кашёлкой. На самом деле Панси понятия не имела, что значит «кашёлка», но слово было в ее лексиконе и казалось очень оскорбительным, так что почему бы и нет.       В любом случае, покупки были совершены, самоуважение разрушено, а день почти подошел к концу, так что Панси подхватила все купленное добро и отправилась к ближайшему камину, чтобы вернуться домой.

~

      Платформа девять и три четверти была еще более шумным местом, чем Косой переулок. Даже удивительно, как на столь маленьком участке пространства могло поместиться столько людей. Не носи Панси фамилию Паркинсон, она бы могла признаться, что вообще не понимает, куда ей и что делать дальше, ведь платформа со столь звучным названием была пустой. Но она была Паркинсон, членом Священных Двадцати Восьми — чтобы это ни значило на самом деле, — так что нет, девочка не потерялась, она лишь слегка растеряна от количества людей вокруг.       Панси стояла в небольшом отдалении от толпы, наблюдая за людьми. Если не знать, что внутри девочки роились ужас и страх неизвестности, то можно было бы подумать, что она просто скучает и презирает всё и всех вокруг.       На глаза ей попадались самые разные люди. Огромные рыжие семьи, счастливые пары с детьми, даже матери-одиночки вроде той блондиночки и ее отпрыска в паре метров от Панси… Ну конечно, пронеслось в голове Паркинсон, она просто обязана была встретиться со всезнающими Малфоями, которые строят идеальные маршруты по Косому переулку.       Вновь сталкиваться с Нарциссой и Драко девочка не хотела, поэтому схватилась за свою тележку с вещами и постаралась незаметно улизнуть в толпу.       — Паркинсон? — вдруг раздалось позади. Девочка разочаровано выдохнула.       Конечно, можно было вдруг резко рвануть вперед или притвориться, что не услышала, и спокойно пойти дальше, но разве Панси могла бежать от вызова, подброшенного судьбой? Поэтому она натянула все ту же дежурную улыбку и обернулась. Женщина напротив, казалось, даже не была удивлена, однако на ее лице явно читалась странная эмоция, похожая на смятение. Драко стоял рядом, в этот раз не прячась за спиной матери. Казалось, что платформа придает ему уверенности в себе.       — Панси, верно? — уточнила женщина.       — Ага. А вы Нарцисса Малфой, — укоризненный тон так и говорил, мол, я хотя бы помню, как вас зовут. Драко даже не был удостоен взгляда.       — Какое забавное совпадение, что мы опять встретились, — произнесла Нарцисса, рассматривая что-то за спиной Панси. — А где твои родители? Уверена, я бы нашла о чем поболтать с теми, кто смог вырастить столь… самостоятельную личность.       Панси не была сильна или опытна в риторике и ораторстве, но даже со своими скудными знаниями она расслышала в голосе Нарциссы намек на угрозу.       — Как вы и сказали, мои родители воспитали меня самостоятельной личностью, — на лице Панси не дрогнул и мускул, она привыкла отшивать людей, считающих ее недостаточно взрослой для чего бы то ни было. — Поэтому их здесь нет.       Брови миссис Малфой стремительно поползли вверх. Смятение от отсутствия рядом с ребенком взрослого теперь переросло в искреннее удивление и даже подобие жалости. Панси терпеть не могла жалость.       — Разве можно отпускать одиннадцатилетнюю девочку одну в ее первый год в школе? — в голосе женщины явно сквозило непонимание.       Она чисто механически положила руку на плечо сыну, слегка поглаживая. Панси поморщилась от такого жеста. Паркинсон уже изрядно поднадоело постоянно болтать с миссис Малфой, так что, воспользовавшись задумчивостью женщины, она кинула отмазку про поиск своего места в подъезжающем поезде и растворилась в толпе, оставив Нарциссу обдумывать несостоятельность четы Паркинсонов в роли родителей.

~

      Ее определили на Слизерин, что было весьма очевидно, но все равно волнительно. Первый год — как прыжок в холодную воду. Или вынырнул, или утонул. Панси тонуть не хотела. Она плыла к поверхности изо всех сил и, черт возьми, она была одной из первых, кто показал голову из воды. Другие ученики считали ее задирой, Панси же принимала это как комплимент. Она гордо проносилась по коридорам Хогвартса, чувствуя себя как рыба в воде. В конце концов, она выросла в огромном замке, видя родителей раз в несколько месяцев и то если повезет. Так что да, Хогвартс быстро стал для девочки домом.       В то же время она как-то очень легко сошлась с тем самым Драко Малфоем. Конечно, пока вокруг не было лишних глаз, Панси звала мальчишку маменькиным сынком и никак иначе, но стоило только этим двоим появиться на людях, как они рвали друг за друга глотки из-за любого косого взгляда. Это была настолько закономерная дружба, что никто и никогда не задавался вопросом как она началась. Один подколол другого или же просто на зельеварении не было свободных мест в классе — кому какое дело, если на выходе получается самая задиристая парочка Хогвартса?       Конечно, были и другие в их компании. Гойл и Крэбб, следующие за Драко по пятам, как верные псы. И Забини, любящий ходить по коридорам замка так, будто они принадлежали ему. Все вместе, впятером, они и правда стали бандой, но в хорошем смысле этого слова. Хорошей для них, разумеется, и плохой для всех остальных.       Первый год пролетел быстро и ознаменовался для Драко найденным злейшим врагом в лице гриффиндорца Гарри Поттера, а для Панси — ощущением, что дома до этого момента у нее и не было никогда. Стоило только ей вернуться из Хогвартса в «родные» стены, как ее тут же скрутило от тоски и скуки. Она часами бродила по коридорам собственного замка, которые после Хогвартса казались пустыми и угнетающими. Родителей тем летом она так и не увидела, они были очень заняты в какой-то командировке, так что из живых существ вокруг был лишь домашний эльф Ларри.       И это было бы самое ужасное лето в жизни Панси, если бы однажды к ней в комнату не залетела сова с письмом, опечатанным гербом Малфоев. Панси хорошо его запомнила, так как каждый день в Хогвартсе мама Драко присылала ему на завтрак его любимые сладости. В такие моменты Панси остро ощущала пустоту внутри себя, но стоило только Драко начать раздавать огромные кучи конфет друзьям, как пустота покрывалась шоколадной оболочкой и забывалась до следующего раза.       В этот раз письмо с печатью было адресовано именно ей и в нем не было сладостей, зато было приглашение их поесть. Драко стало скучно на каникулах и он приглашал Панси и остальных на ночевку. Родителей даже спрашивать не пришлось, так что девочка схватила летучий порох и в то же мгновение оказалось в Малфой-Мэноре.       Паркинсон никогда не была на ночевках раньше, но по ощущениям все было настолько правильно, насколько это вообще возможно. Они и правда ели сладости, а еще поиграли в квиддич во дворе, пусть никто и не умел играть также хорошо, как и Драко. Ребята носились по поместью как угорелые до самого вечера, а легли спать только тогда, когда ноги отказали бегать. Лучший день в жизни, подумала Панси перед тем, как заснуть.       А затем проснулась посреди ночи от кошмара, где вокруг вдруг исчезли все люди и остались лишь огромные замки с бесконечными лабиринтами из коридоров, по которым Панси бродила до одурения. Сон был ужасным, поэтому Паркинсон решила вообще не спать до утра. Не то, чтобы она бежала от проблем. Наоборот, она пыталась победить их своим самым привычным методом — измором.       Девочка спустилась на кухню, чтобы попить воды, и наткнулась там на хозяйку поместья. Миссис Малфой сидела в самом дальнем углу, скрытая тенями, но Панси слишком хорошо запомнила ее силуэт, постоянно маячащий на периферии, пока они с бандой играли днем.       На самом деле, стоило только Паркинсон предстать перед мамой Драко не как странная огрызающаяся девочка с Косого переулка, а как подруга ее сына, отношение вдруг резко переменилось. Конечно, смятение и жалость все еще прорывались из-под холодной пелены голубых глаз, ведь миссис Малфой все еще не понимала, каким образом ребенок мог более года не видеть своих родителей. Однако вся агрессия, даже пассивная, ушла. Нарцисса, казалось, имела безграничный запас заботы, которой хватало на каждого ребенка в доме. Она существовала будто в противовес своему мужу, Люциусу Малфою, который понижал температуру в комнате на пару градусов одним своим приходом.       Драко все пытался выслуживаться перед отцом, вспоминая оценки за отдельные предметы или похвалы профессора Снегга, из-за чего кличка маменькин сынок теперь навсегда изменилась на папенькиного. Мистер Малфой не сильно замечал старания сына, лишь утвердительно мыча на его рассказы. В большинстве случаев он заходил по делам в одну из комнат, а дети вокруг казались Люциусу лишь обузой и раздражающим фактором.       И вот теперь, Нарцисса Малфой сидела в самом темном углу поместья, явно пытаясь спрятаться от всего мира. Панси знала, буквально чувствовала, что это так, ведь сама не раз отсиживалась в шкафу, когда родители устраивали званные ужины. Вот только сейчас никаких ужинов не было, лишь кучка детей, за которыми миссис Малфой приглядывала целый день. Осознание больно резануло Панси по еще маленькому ребячьему сердцу: это из-за нас. Из-за меня.       Она тихо подошла к Нарциссе. Женщина настолько сильно задумалась, что даже не заметила этого.       — Миссис Малфой, — позвала Панси шепотом.       Та вздрогнула, резко встала со стула, оправляя платье, в котором проходила весь день. Странно, что она не сменила его на ночнушку, неужели была так занята?       — Панси? — также шепотом ответила женщина. — Почему ты не спишь?       Что-что, а рассказывать о своих слабостях в виде кошмаров Паркинсон не собиралась.       — Пошла воды попить, — часть правды — все равно правда. — А вы?       Женщина не ответила, задумчиво переведя взгляд на стакан с водой в руках девочки. Что-то странное было с ее лицом, но Паркинсон никак не могла понять что именно. Вокруг был полумрак, она едва могла различить, куда падал взгляд женщины, не говоря уже об остальном.       — Думаю, нам всем пора в постель, — наконец произнесла она и прошла мимо девочки.       В последний момент Панси увидела на щеке миссис Малфой покраснение, которое та старательно пыталась прикрыть рукой. Может Паркинсон и не была гребаной Грейнджер, знающей кучу бесполезной херни, но она все еще была способна сложить два и два. В конце концов, она и сама не раз и не два получала пощечины от отца, когда тот ловил ее за «непристойными для леди делами».       Но кто мог ударить миссис Малфой? Кто-то из банды? Никто из них бы просто не дотянулся. Домашний эльф бы не посмел. Значит… мистер Малфой?.. Панси проглотила свою догадку, зашвырнула ее в самый дальний угол, схватила себя за горло на всякий случай, не давай словам выползти наружу. Это вообще не ее дело. Совершенно точно не ее. И пусть Малфой-старший горит в аду, но Панси не станет в это вмешиваться. Что вообще может первогодка сделать в такой ситуации?..       Миссис Малфой уже давно ушла с кухни, оставив за собой лишь легкий шлейф от духов. Какой-то цветочный аромат, точнее Панси сказать не могла — не разбиралась в цветах. Посмотрев на недопитый стакан с водой, девочка залпом осушила его и вернулась в кровать. В ту ночь она и правда так и не смогла заснуть.