~
Снова жить в замке Паркинсонов было до жути непривычно. Старые коридоры путались в голове Панси, и пусть она провела здесь большую часть жизни, душой она прикипела к Хогвартсу и, совсем чуть-чуть, к Малфой-Мэнору. Но только к поместью, а не к его хозяйке. Первые два месяца лета тянулись до смешного долго. Родителей в замке не оказалось, что было ожидаемо. Они ведь и не ждали, что блудная дочь соблаговолит навестить их. Да и не особо горели желанием, чтобы это происходило. Но вот она, Панси Паркинсон, в огромном замке, совершенно одна, если не считать счастливого домовика Ларри, который и правда скучал по младшей хозяйке. Слизеринка коротала свои дни, гуляя по округе или перемещаясь через камин в ближайший город с множеством подвальных пабов, где глупые магглы не спрашивали паспортов. Была ли она довольна своим досугом? Что ж, она могла не думать все то время, что алкоголь струился по ее крови, а это было уже что-то. Ей было шестнадцать и если и существовал подростковый алкоголизм, то это явно был он. Проблема заключалась лишь в том, что Панси прекрасно отдавала себе отчет в действиях, можно сказать, держала все под контролем, вот только контроль заключался в том, чтобы напиться до состояния, когда мозг просто отказывался отзываться на команды и думать о гребаной идеальной миссис Малфой. Это произошло в конце июля. Панси только вышла из душа, надеясь до самого утра проторчать в пабе, как в ее окно постучалась сова. Письмо с гербом Малфоев не могло значит ничего хорошего, но, как мотылек, летящий к свету, Паркинсон вскрыла конверт. Внутри лежало официальное приглашение на званный ужин, куда приглашали всех членов Священных Двадцати Восьми. Можно было подумать, что письмо предназначалось родителям девушки, если бы не ее имя, выведенное красивым почерком в заглавии. Дрожь прошлась по позвоночнику Паркинсон — она бы узнала стиль Нарциссы даже на ощупь. Это явно писала она, без магии, от руки, для Панси. Мотыльки — глупые создания, хотя бы потому что, даже если они выживут, подлетев слишком близко к свету, они не сделают выводов и вновь полетят на него. Мотыльки вообще ничему не учатся. Панси чувствовала себя самым настоящим мотыльком, когда поправляла прическу и платье перед зеркалом, когда бросала летучий порох с мыслями о Малфой-Мэноре, а особенно когда смотрела на миссис Малфой, встречающей гостей у входа в поместье. Панси даже не помнила, как прошли три дня с момента получения письма и до самого празднества. Она лишь жужжала, да летала по замку в поисках лучшего наряда и лучшей походки на предстоящий вечер, как если бы у мотылька была возможность выбрать, как быстро он хотел бы сгореть, и Панси явно предпочла «долго и мучительно». Стоя у входа, Нарцисса приветствовала ее дежурной улыбкой, которой встречала каждого гостя в тот вечер. Разве что морщинки в уголках ее глаз на секунду стали чуть более выделяющимися, а губы слегка дрогнули. Мало кто заметил бы это, но Панси жадно следила за каждым движением женщины, впитывая его без остатка, даже эту дрожь губ она прочувствовала сполна. — Рада, что ты пришла, — сказала миссис Малфой, чуть кивнув. — Тебе очень идет это платье. — Спасибо, — Панси смерила, наверное, около десятка платьев, пока не остановилась на этом. Черное, выше колен, обтягивающее — девушка и не думала быть соблазнительницей в этот вечер, но у нее определенно получалось. — Я бы ни за что не пропустила такое сборище. И вам тоже очень идет ваше платье. Оно было ярко-зеленым, словно с сошедшее с герба Слизерина, а еще длинным, до самого пола, но, каким-то образом, миссис Малфой выглядела ошеломительно даже без коротких юбок. На неприкрытый комплимент Нарцисса лишь улыбнулась, приглашая Паркинсон войти. Что ж, значит женщина решила вести себя так, будто ничего не было. Полное игнорирование чувств Панси к себе. Может, оно и к лучшему, подумала девушка. Поболтает с Драко немного и отправится в паб, как и планировала изначально провести этот вечер. Внутри было многолюдно. Двадцать восемь чистокровных семей со времен основания ордена сильно разрослись, и теперь чуть ли не каждый второй здесь вряд ли мог бы считать себя действительным членом клана. Но всем было плевать, ведь кто не кинул бы свои принципы в топку, если есть шанс выпить на брудершафт с министром-полукровкой? Панси точно не выкинула бы, но ее никто не спрашивал. Протолкнувшись сквозь десяток тел в центральную гостиную, девушка обнаружила Драко, одиноко сидящего на диванчике. Проведя почти всю сознательную жизнь в Хогвартсе, он, как и Паркинсон, никого не знал среди гостей. Их ровесников на такие мероприятия не звали. Разве что сына принимающего семейства и, почему-то, еще и Панси Паркинсон впридачу. Заметив девушку, юноша искренне улыбнулся, встал с дивана и приветственно ее обнял. За два месяца разлуки Панси успела позабыть, насколько это приятное чувство — быть рядом с кем-то. Они уселись диван и без умолку болтали обо всем и ни о чем одновременно. Чемпионат по квиддичу опять выиграла Болгария, а на сборную Англии было жалко смотреть. Забини укусила филиппинская ящерица. Преподавателя по защите от темных искусств снова поменяют на шестом курсе. Тысячи ненужных мелочей отвлекали Паркинсон от холодного шепотка над самым ухом, что весь вечер твердил ей о миссис Малфой. В просветах между темами разговора, Панси оглядывала помещение в поисках изумрудного платья и его обладательницы и находила их то у столиков с закусками, распоряжающихся добавить креветок и убрать засохшие цветы, то у очередной компании гостей, смеющимися над несмешными сальными шутками, то у окон, задумчиво смотрящих вдаль. И никогда — на Паркинсон. Спустя некоторое время откуда-то из центра зала послышался звон — это Люциус постучал палочкой о свой бокал. Гул голосов тут же стих, все внимали хозяину празднества. — Дорогие гости! Я рад, что вы все смогли прийти сегодня, — его взгляд блуждал от одного лица к другому. — Мы стали забывать, насколько важно то, что нас объединяет. Чистота крови. Принципиальность. Вера в собственное превосходство. Мы с вами, — мужчина обвел рукой вокруг себя, — мы — будущее. Драко завороженно слушал отца, не обращая внимание ни на что вокруг. До Панси же доходил лишь голос, но не его смысл. Она смотрела на миссис Малфой, стоящую чуть позади него на подозрительно большом и безопасном расстоянии. Она не улыбалась, как все остальные в зале. Ее взгляд также бродил по толпе, пока не наткнулся на Паркинсон. Первым желанием Панси, пойманной с поличным за подглядыванием, было тут же отвернуться. Но с чего бы ей делать это? Если мотыльку суждено сгореть — то пусть горит ярко и дотла. Они смотрели друг на друга, друг в друга, в самую суть вещей, ища ответы на собственные вопросы. «Это взаимно?» —спрашивала Панси. «Это больно?» — вторила ей Нарцисса. И никто не отвечал. Наконец, речь Люциуса подошла к концу. Зал разразился громкими аплодисментами. Празднество продолжилось. Мистер Малфой что-то тихо сказал Нарциссе, из-за чего молчаливая перестрелка взглядами подошла к концу. Лишь Панси продолжала наблюдать. Он хмурился, смотря на жену сверху вниз. Резко дергал руками, но не взмахивал, держал у торса, чтобы не привлекать внимание. Она молча слушала, иногда открывая рот, пытаясь возразить, но быстро его закрывала. Панси все сильнее сжимала обивку дивана под рукой. Вдруг Люциус схватил жену за предплечье и куда-то повел. Чета быстро удалялась в уединенное место. Драко продолжал трещать что-то о величии собственного отца, но Паркинсон даже не пыталась вникнуть в суть. Она резко встала, на вопросительный взгляд друга соврала про туалет, а затем быстрым шагом отправилась за Нарциссой. Что-то тяжелое билось внутри девушки, эхом отдаваясь по всему телу. Они стояли в коридоре между комнатами, разговаривая громким полушепотом. Что-то об убежавшем домашнем эльфе, расхлябанной дисциплине в доме, куче закулисных проблем с организацией ужина. Панси стояла за углом, стараясь не дышать. Она не могла выглянуть и посмотреть, что происходит, а потому вся обратилась вслух. — Как такое вообще могло произойти?! — если бы шепотом можно было кричать, Люциус давно сделал это. — Я всю неделю готовила дом к празднику, мне некогда было следить за ним! — голос Нарциссы также срывался от переполняющих ее эмоций. — Это твоя обязанность — следить, чтобы в моем доме домовики сидели по своим местам! — В нашем доме, Люциус! Мы женаты почти двадцать лет! — Это мой дом, дом Малфоев. Что-то я не припомню в Малфой-Мэноре хоть что-то от Блэков. — Какого черта, Люциус?! Есть границы у твоего высокомерия, но ты не посмеешь… Хлопок. Неожиданный, жесткий, хлесткий, громкий. Казалось, у Паркинсон кровь из ушей полилась от такого резкого звука. — Знай свое место, Цисси, — уже спокойнее продолжил мужчина. — Сейчас я вернусь к гостям, а ты пойдешь наверх и приведешь себя в порядок. Послышались громкие нетерпеливые шаги. Не дождавшись ответа, Люциус двинулся обратно в зал. Он пронесся мимо Панси, совершенно ту не заметив. Спустя пару секунд все погрузилось в тишину. Цокот каблуков о дорогой паркет заставил Паркинсон вновь вжаться в стену. Мимо пролетела Нарцисса, свернула от зала в противоположную сторону, на лестницу, и скрылась на ступеньках. Панси поймала себя на мысли, что уже около минуты не дышит. Резко выдохнув, она пошатнулась, схватившись рукой за стену. Он… ударил ее… снова. Паркинсон не была слепой, она прекрасно видела, как мистер Малфой обращается со своей женой, но четких доказательств насилия у нее не было, кроме встречи в ее первую ночь в Малфой-Мэноре на кухне. Но сейчас… Девушка отлипла от стены и бесшумно направилась к лестнице. Кто знает, что творится у Нарциссы в голове после такого: злость, разочарование, отчаяние, обида? Панси не собиралась гадать. Стучащая тяжесть внутри не унималась, гул в ушах стоял адский. Ей стоило просто вернуться к Драко и притвориться, что ничего не произошло. Как это делала Нарцисса все эти годы. Ну уж нет! Нахрен священных циферников, повернутых на крови. Если и есть в жизни что-то важное, что Панси обязана сделать — так это пойти сейчас за ней. Паркет противно скрипел под ногами, но девушка не обращала внимание. Подходя к каждой двери, она прислушивалась к звукам внутри. Миссис Малфой могла быть где угодно. Наконец, в самом конце коридора послышался одинокий всхлип. Сердце Паркинсон пропустило очередной удар. Она не задумываясь открыла дверь, откуда шел звук, и застала женщину в изумрудном платье сидящей с сигаретой в руках на краю огромного супружеского ложа. Она без энтузиазма повернула голову на шум открывающейся двери, явно ожидая увидеть своего мужа… Но опустился бы до такого великий Люциус Малфой? Вряд ли. — Панси, — удивленно произнесла она и отвернула голову в сторону, стараясь незаметно вытереть слезы и потушить сигарету. — Что ты здесь делаешь? — Вы меня пригласили, помните? — хрипло ответила девушка, делая шаг внутрь комнаты. — Да… — голос Нарциссы был блеклым. — Но я имела ввиду что ты делаешь здесь, наверху? Все веселятся в зале. — Мне плевать на всех, — еще один шаг вперед. — Что ж, — женщина встала с кровати, расправляя складки на платье. Если бы Панси не знала, что с ней только что произошло, она бы никогда не догадалась. Только красный след на щеке выдавал мужа-тирана, — примерно это я и ожидала услышать. Думаю, нам обеим пора спускаться вниз. С небес на землю. Нарцисса грустно усмехнулась собственной шутке и направилась к выходу. Паркинсон сделала шаг в сторону в последний момент, преграждая ей дорогу. Теперь они стояли друг на против друга, слишком близко для простой дружеской беседы. — Я все слышала, — прошептала Панси, будто мистер Малфой мог услышать ее и тут же трансгрессировать в комнату. — Я не понимаю, о чем ты, — в глазах Нарциссы блеснуло предупреждение: не влезай, убьет. — Нет, понимаете, — настаивала девушка уже на обычной громкости голоса. — Это неправильно. Женщина была на полголовы выше Панси, а еще старше и мудрее, но даже ее уничижительный взгляд сейчас не подействовал на девушку. — Панси, нас наверняка уже потеряли гости. Нам стоит… — Хватит меня игнорировать! — вдруг крикнула девушка. Миссис Малфой удивленно замолчала. — Я не ребенок, ясно?! И уж тем более я не слепая, или глухая, или немая — я не никто! Я здесь живу, и я забочусь о вас, и мне плевать, если для вас это слишком, но это?.. Он бьет вас! — Панси, тише… — миссис Малфой была обескуражена заявлением девушки, и ей определенно не нравилось, куда идет разговор, но Панси не собиралась останавливаться. — Он бьет вас! — повторила она еще громче. — Уже не первый раз и даже не первый год! Бьет, унижает, оскорбляет! И не нужно притворяться, что все нормально, потому что это нихрена не нормально! Панси еще бы много хотела сказать, в ней накипело столько грязи, что ни одна душа бы не выдержала долго, но воздух в легких иссяк, а девушка забыла как дышать. Она стояла перед Нарциссой, красная и запыхавшаяся, смотрела в ее большие голубые глаза и не находила ответа на свои вопросы. — Я знаю, это и правда кажется плохим, — спокойно произнесла женщина. — Но брак — это немного сложнее, чем может показаться. — Тогда объясните, — Паркинсон все еще тяжело дышала. — Объясните, или я сейчас же пойду вниз и вмажу вашему мужу по морде. Нарцисса уставилась на девушку, будто проверяя на прочность. Действительно ли она готова на это?.. Определенно да. — Как я и сказала, оставаться в браке так долго может быть весьма проблематично. В комнате воцарилась мертвая тишина. Они сверлили друг друга взглядом, как и несколько минут назад, в главном зале, но сейчас вокруг не было ни души. Панси впервые за долгое время чувствовала себя живее всех живых, пока миссис Малфой продолжала умирать изнутри. — Ваш муж — мудак, — наконец произнесла девушка, скрещивая руки на груди. — Панси… — устало одернула ее Нарцисса. — Это правда и я готова сказать ему это прямо в его самодовольную рожу. Вы не заслуживаете такого обращение. Вы… — Паркинсон на секунду запнулась, не зная, как продолжить фразу. В голове было слишком много комплиментов за раз, — вы восхитительная, умная, красивая. — Хватит… — усталость в голосе женщины перерастала в отчаяние. Она опустила взгляд в пол, обхватив себя руками. — Не хватит, — девушка сделала последний шаг вперед, в бездну, оказываясь на расстоянии дыхания от Нарциссы. — Вы мудрая, пунктуальная, ответственная, заботливая. Протянув руки к лицу женщины, Панси мягко развернула его к себе. Паркинсон почувствовала влагу под подушечками пальцев. Дождавшись ответного взгляда, она продолжила: — Вы идеальная, — подытожила девушка. Нарцисса грустно улыбнулась. Она положила свои руки поверх рук Паркинсон на своем лице. Кожа под ними горела. — Спасибо, — одинокая слеза скатилась по покрасневшей от пощечины щеке. Панси нежно провела большим пальцев снизу вверх, вытирая ее. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга, неотрывно смотря в глаза напротив. Взор девушки медленно переместился вниз, на чуть приоткрытые губы. Нарцисса видела этот взгляд, прекрасно осознавая, к чему все идет. Она должна прекратить это, пока не стало слишком поздно. Паркинсон всего шестнадцать, она молода и вспыльчива — нет ничего удивительного в ее горячности. Даже ее влюбленность — лишь веяние возраста. Через пару лет она и думать забудет о ком-то вроде Нарциссы. Найдет красивую молодую девушку и отправится с ней в путешествие по жизни. Женщине там места нет. И все же, она не сделала ничего, чтобы остановить Панси, когда та медленно потянулась вверх. Девушка встала на носочки, чтобы дотянуться до заветной цели. Еще мгновение — и их губы соприкоснулись. Нарцисса не помнила, когда в последний раз целовалась. По-настоящему, а не смазанный чмок в щеку. Хотя и тот случался крайне редко. Второе мгновение спустя Панси отступила, вновь опускаясь вниз. Она не сделала ровным счетом ничего, лишь целомудренно коснулась чужих губ, но от того, что девушка отступила, внутри Нарциссы вдруг все загорелось синим пламенем. Паркинсон смотрела на нее так трепетно и преданно, что даже ледники бы треснули. Ей нужно оборвать ее. Прямо сейчас. Посмотреть так, чтобы дать понять — хватит. Панси уже исчерпала лимит глупостей за вечер. Но она смотрит в ответ и не находит в себе даже крохи раздражения. Или безразличия. Только тепло от короткого соприкосновения губ, такого по-детски невинного. И Панси вновь поднялась на цыпочки, уже гораздо быстрее и увереннее сокращая расстояние. Их губы столкнулись вновь, теперь уже в нежном, тягучем танце. Нарцисса и правда не собиралась отвечать. Честное слово. Но танец — парное занятие, и вот уже рот женщины слегка приоткрывается в ответ на настойчивые движения Паркинсон. Руки девушки плавно перемещаются на плечи и ниже, на талию, обвивая ее, прижимаясь сильнее. Пальцы женщины уже давно запутались в чужих волосах. Им так мало тепла, любви, друг друга, что они теряются. В себе, в партнере, во времени. Мгновения пролетают мимо, как песок сквозь пальцы, и, наконец, танец губ подходит к концу. Они обе тяжело дышат в одном пространстве на двоих, пальцы хватаются за чужую одежду, грудь тяжело вздымается, внизу живота начинают плясать бабочки… — Никогда так больше не делай, — шепчет миссис Малфой, вдруг вспомнив, что она и правда миссис. Она делает шаг назад, наблюдая, как руки Панси бессильно падают вниз. Разочарования в воздухе так много, что можно потрогать. Паркинсон молчит, лишь смотрит все также открыто, но теперь еще и непонимающе. «Все шло хорошо, разве нет?» — читается немой вопрос. Нарцисса отворачивается, не желая на него отвечать. Она вновь оправляет платье от новых складок и неслышно выходит в коридор мимо замершей на месте Панси. Та не в силах пошевелиться, даже обернуться не может, лишь плечи слегка сотрясаются. Когда на лестнице слышен стук каблуков, в комнате начинаются всхлипы.Ребенок ли? (I)
9 августа 2021 г. в 15:53
Лес за окном медленно сменялся бескрайним полем, пока Хогвартс-экспресс возвращался в Лондон. Панси молча смотрела в окно, стараясь ни о чем не думать. Этот год не был самым сложным для Паркинсон, но он определенно был самым непривычным и странным. В обычный ход вещей вдруг вмешалось столько всего, что голова шла кругом.
Вокруг стоял оживленный гул: слизеринцы отмечали конец учебного года. Забини взахлеб рассказывал, как собирается поехать с матушкой на Филиппины, искать фантастических существ; Гойл хвастался билетами на чемпионат по квиддичу под одобрительные возгласы Крэбба; даже Драко, казалось, позабыл на время о своем ненаглядном очкарике, смеясь над шутками друзей.
Панси слушала их вполуха, просто чтобы забить мысли в голове хоть чем-то, что не заставляло ее хотеть опрокинуть остатки алкоголя во фляжке.
— Этим летом мы с родителями тоже полетим на чемпионат, — гордо заявил Драко. — Отец купил билеты неделю назад, достал четыре штуки для каждого.
— Четыре? — переспросил Забини. — Вы что, возьмете с собой твою чокнутую тетку Беллатрикс?
— Ха, обойдется. Психов с собой не берем, — Малфой хитро подмигнул Паркинсон, вновь возвращая взгляд к собеседнику. — Панси поедет с нами. Она у нас каждое лето живет, так что отец сразу же взял билеты на всех.
Паркинсон передернуло. Заметив гримасу ни то боли, ни то отвращения на лице подруги, Драко нахмурился.
— Все в порядке? — заботливо спросил он.
— Да, — голос Панси был болезненно хриплым. — Просто нужно проветриться, — сказала она и быстро вышла из вагона.
Захлопнув за собой дверь купе, девушка бессильно оперлась на нее, стараясь восстановить дыхание. Целое лето рядом с миссис Малфой… Сможет ли она пройти через такое? Нет, конечно же, она и правда уже много лет жила в Малфой-Мэноре вне стен Хогвартса, но теперь?.. Она игнорировала письма Нарциссы весь год, притворяясь, что не отпевает разбитое сердце каждый день, ведь от сов можно сбежать, но что делать, если ты буквально живешь в том же доме?
Нет, нельзя такого допустить. Из этого не выйдет ничего хорошего. В лучшем случае, миссис Малфой притворится, что целого лета бесполезных попыток к флирту не было и что не знает, насколько сильно влюблена в нее Панси. В худшем — девушку ждет холодный взгляд, говорящий о сожженных мостах. И при любом исходе пути назад больше не будет.
Панси ворвалась в купе, словно ураган среди ясного неба.
— Я не могу жить у вас больше, — сказала она, возвращаясь на свое место. — Родители запретили, — ложь слетела с губ быстрее, чем мозг смог ее обдумать. Она вилась стройным узором изо рта девушки, все глубже закапывая ее на дно. — Им не понравилось, что я постоянно отсутствую дома, так что это лето я проведу с ними. Может тоже съездим куда-нибудь типа Филиппин или просто устроим семейное лето в замке.
Паркинсон видела своих родителей в последний раз полтора года назад, когда возвращалась на Рождество домой за забытым учебником. И даже тогда они разошлись на простых деловых фразах о погоде и оценках Панси. Ни единого слова заботы, даже намека на желание узнать дочь получше. Вернувшись в Хогвартс тем же днем, Панси несколько часов проплакала в подушку, успокоившись лишь когда получила очередное письмо от Нарциссы.
Но Драко этого не знал. Он недоверчиво смерил подругу взглядом, явно подозревая неладное во вдруг появившихся чувствах от четы Паркинсон, но спорить не стал. Девушка облегченно выдохнула, весь оставшийся путь до вокзала проведя молча. Она и так уже слишком много всего наговорила.