Плачь и танцуй одновременно

      То, что я услышала казалось мне абсолютным бредом, услышанным в порыве страсти и возбуждения. «Он не мог такого мне сказать,» – почему-то точно знала я. Дамиано все ещё напористо целует меня, а я пытаюсь вернуться к реальности. Его признание унесло меня в какую-то совершенно другую реальность, в которой все словно поменялось местами, привычное стало совсем новым и неизведанным, а не загаданное безумно притягивало и желало камбэка. Какая-то часть меня перестала вовсе чувствовать Дамиано тактильно. Стараюсь справиться с легкой дрожью, усталостью и каким-то помутнением. Тянусь связанными ремнём ладонями к лицу Дамиано и неистово целую в губы. Я не должна выпадать из реальности в то время, как он, почти голый передо мной, да и я перед ним тоже. Выдыхаю прямо ему в губы, опускаю руки с его плеч на спину, чувствуя под пальчиками каждую напрягшуюся мышцу. Он обрывает поцелуй и очень тяжело дышит, почти задыхается, в то время как я боюсь открыть глаза. Боюсь раствориться в сознании, во сне. Боюсь проснуться и не обнаружить его со мною рядом. Прижимаю к себе ещё крепче, чувствуя как горят глаза, и по щекам текут слёзы. — Я тоже тебя люблю, — страстно шепчу я и все же разлепляю глаза. Он улыбается. Широко, по-настоящему, счастливо. Так, как делал это мне всегда. Дамиано обнимает мою скулу ладонью и стирает большим пальцем слёзы. Я была безумно счастлива. Ещё вчера мне казалось это полным бредом и абсолютной невозможностью, а сейчас я лежу под его горячим телом и просто не вижу другого исхода. У меня были уже к нему чувства ранее, но тогда мы были ещё, можно сказать, малышами. Он всегда выглядел старше, лучше, краше, умнее, мне хотелось быть похожей на него в плане творчества, энергетики, харизмы, выдержки. Воздух режет звук опускающейся вниз собачки на молнии моих джинсов. Дамиано медленно запускает руки под плотную ткань и тянет вниз, скользя все такими же горячими ладонями по моим бёдрам. Закусываю губу и наблюдаю за ним. Дамиано также освободил от брюк себя. — Привстань и повернись спиной, — шепчет он и кусает мой сосок. Тот, что с пирсингом. И я делаю это. Поворачиваюсь спиной и сажусь на колени. Дамиано берет мои руки, перекидывает через голову и оставляет на пояснице, так чтобы я совсем не имела возможности ими шевелить. Стягивает ремень покрепче – я чувствую легкую боль и прогибаюсь в спине. Дамиано довольно улыбается, кладя подбородок в ямку моей ключицы. Замираю и перестаю дышать, когда он прижимает меня к спинке кровати и ведёт ладонями по моим рукам, опускается на живот и ведёт ниже, к бёдрам. При этом наблюдает за всем этим. Наблюдает за моими лицом, за моими чувствами, за моим поведением. Стараюсь не дышать и не сводить глаз с его сильных, горячих рук, которые уже нащупали резинку моих трусиков. Проводит ровно по шву, оттягивает и опускает руку. Кусаю губу и сдавшись, опрокидываю голову назад, расположив её на плече Дамиано. Он смотрит мне в лицо и ведёт ладонью дальше, глубже. Раздвигаю ноги шире и закрываю глаза. Знаю, что начнёт меня мучить, дразнить, издеваться надо мной. Ну и пусть. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Не хочу отпускать его, не хочу освобождаться от его поцелуев, рук, от его тела, чувств и любви. Мне в копчик упирается его член, слегка поддаюсь и нащупываю связанными руками, точнее пальцами, его сквозь ткань боксёров. Дамиано слегка дернулся, опустил голову и стал покрывать мою шею новыми поцелуями, впиваясь в каждый сантиметр кожи, исследуя языком каждую пульсирующую жилку. Тяжело дышу, кусаю губы, глубже и быстрее вожу пальцами по его выпирающему члену, когда он резко сдергивает мои трусики и вводит в меня два пальца. Это было настолько резко, что я оказалась чисто физически не готова. Комнату заполнили мои глухие стоны. Мы были так близко, но в тоже время так далеко друг от друга. Мне хотелось быть ещё ближе к нему, слиться с ним полностью, раствориться, потерять остатки сознания, исчезнуть под властью его горячих рук и губ. Так хочу сжать его руку и вставить пальцы глубже, снять эти долбанные боксеры и взять его член в рот. Рядом с ним просыпается какая-то другая часть меня. Совершенно мне непонятная, неизвестная и немножечко сумасшедшая, с определенной перчинкой, с чрезвычайной смелостью и раскрепощённостью. Нет, я не делаю из нас извращенцев. Просто мне ещё никогда и ни с кем не удавалось ощущать и чувствовать то, что я чувствую с Дамиано. Он горячо дышит в шею, целует её и еле-еле проталкивает в меня пальцы. Я бы назвала это роковым искушением. Именно искушение – все его ласки, касания, поцелуи, укусы, засосы. Роковое – потому что, какое-то запретное, незаслуженное, незаконное, как мне кажется. Наверное, он думает по-другому. Дамиано спускает слюну на мою грудь, которая стекает по животу и ниже – туда, где соприкасаются его сильные пальцы и мой пульсирующий от возбуждения и влажности клитор. Новый стон и поцелуй. Не могу больше терпеть это! Раздвигаю ноги ещё шире, слегка опускаясь. Так, что его пальцы входят до конца и заполняют меня полностью. Выдыхаю и почти смеюсь от кайфа и бесстыдства. Дамиано высовывает пальцы и водит ими по моему телу, постепенно добравшись ко рту. Покорно открываю его, начиная облизывать и сосать их. В это время он быстро освободил себя от боксёров и отпустил пальцы. Водит ладонями по моей холодной и вспотевшей спине, шепчет что-то горячее и наверняка возбуждающее. Нагибает меня вперёд. Так, что моя щека полностью упирается в холодную стену, грудь слегка касается спинки кровати и все самое интересное оказывается позади меня. Дамиано водит ладонями по моим бёдрам, по ягодицам и резко, за секунду, входит полностью. Глубоко вдыхаю и жмурюсь. Это очень приятно, тем более, что мы оба давно горим и хотим этого. Слышу его тихий, сорванный стон и удовлетворенно улыбаюсь. Сначала он медлил, но с каждым толчком возбуждение накрывало все больше и больше, и ему быстро надоело. Я двигалась ему в такт и стонала, что были силы. Он же крепко держал меня за бёдра, стараясь доставить нам обоим максимальное удовольствие. Да, черт подери, мне безумно нравится, как он трахает меня, буквально вдалбливает в эту чёртову стену! И пускай об этом знает весь отель, пускай на нас посыплется с потолка штукатурка, рухнет кровать, и соседи вызовут нам полицию за нарушение тишины в столь поздний час! Я не собираюсь останавливаться, да и Дамиано тоже. Комната горела под гнетом наших тел, нашего слияния и такта, стонов и пота, поцелуев и различных жидкостей. Когда наши движения, стук кровати о стену, шелест белья, мои стоны в перемешку с его стонами достигли максимальной отметки из разряда децибелов, я почувствовала изнуряющую, гнущую к полу, будоражащую все тело, волну оргазма. Она прошлась по венам, вместе с кровью и стекла вниз, к затёкшим ногам. Я громко простонала и спустилась по стене. Дамиано довольно усмехнулся, отпуская мои бёдра, по которым стекала его сперма. Пытаюсь отдышаться и расшевелить затёкшие руки. Дамиано освобождает их от ремня и швыряет его куда-то на пол. Я поворачиваюсь к нему и целую в губы. Ещё раз. Глубоко, горячо, пуская язык и слюни ему в рот. — Наверное, сегодня я добился самой главной победы в моей жизни. — Лыбится он, прикуривая сигарету. — Тебе удалось это задолго до сегодняшнего… сегодняшней ночи. — Поправляю вспотевшую челку и устраиваюсь рядом с ним. Он обнимает меня одной рукой и прижимает к себе крепче. — Скажи, что все это ни сон, ни сказка, ни пьяный бред, ни бред сумасшедшей. Скажи прямо сейчас, громко и четко. Я чувствую себя умалишённой, Дамиано. Рассматриваю разбросанные вещи на полу, измятую постель и смахиваю со лба пот. Вспоминаю как билась головой о стену, как стонала и ощущала его в себе. Все это – звуки, запахи, ощущения сливаются в одно месиво и накрывают меня с головой. Принимаю их и наслаждаюсь этим, пытаясь снова не выпасть из реальности, в которой, кажется, долго не задержусь и просто провалюсь в сон. — Не могу этого сделать, потому что сам чувствую тоже самое. — Почему? Почему это происходит с нами? — Я не знаю. Это все любовь, чувства, какая-то тяга друг к другу. Это самая сложная химия. Настоящая химия, которой не стоит увлекаться настолько… — И это мне говоришь ты? — Громко смеюсь, разглядывая его уставшее, но все такое же безупречное, как и всегда, лицо. — Почему ты винишь только меня? Ты, между прочим, как оказалось, тоже та ещё горячая штучка. — Дамиано! — Задыхаюсь от смеха. — Что? — Горячей я становлюсь лишь с тобой, точнее из-за тебя. Из-за твоих рук, губ и ласок. Ей богу, я сойду с ума. — Заправляю прядь волос за ухо, кокетливо глядя на его блестящие губы. — Ну подумаешь, сойдёшь – ничего страшного же не случится. — Эй! То есть, тебя не волнует благополучие нашей группы? — Кроме нашего общего дела и тебя меня мало что волнует. — Сбившись, говорит мне прямо в губы. — Во всяком случае на пару свободных людей в мире станет меньше. Почему ты вообще начала говорить про группу? — И почти поцеловав, резко отодвигается. Ну блин! — Просто понимаешь… да, у меня были чувства к тебе ещё задолго до сегодняшнего секса. Просто мне приходилось скрывать их. Я не хочу выставлять это напоказ, давать поводы для слухов и притягивать к нам грязь. Это не нужно ни тебе, ни мне, ни тем более парням. Ты же знаешь какие СМИ чудовища, настоящие монстры, и напишут бог весь знает что о нас! Я лишь хочу жить в безопастности и дарить любовь. Тебе, себе, Итану и Томасу, своим друзьям и близким. Понимаешь? — Тебе не стоит чего-то бояться или скрывать. Я тоже не хочу грязных слухов и глупых домыслов. Но тем не менее они и без того давно распространяются, расползаются, как настоящие змеи. Лучше поставить точку, нежели отмалчиваться, отшучиваться или переводить тему. — Ты прав, но думаю, мы поспешим, если откроемся прямо сейчас. Счастье любит тишину, я с этим согласна. Давай пройдёт хотя бы день, неделя, месяц? Тогда, я клянусь тебе, мы все всем скажем. Не нужно особо торопиться в этом плане, мы не должны ошибиться.