Ступая в темноте...

А может и смерть не такая плохая, Когда разрывается мир наизнанку? И боль твою душу опять истязает, А сердце с умом вновь сошлись в перебранке*…

      Затащить Жарова в клинику оказалось задачей ещё более трудной, чем просто его растормошить. Макс ни в какую не хотел идти к врачу, он считал это пустой тратой времени. Что ему там скажут нового? Ничего. А Лена считала, что, как минимум, после черепно-мозговой травмы надо провериться. Из-за этого они в первый раз после её возвращения сильно поссорились. Точнее…это стало толчком к ссоре. — Макс, ты как большой маленький ребёнок, которого к стоматологу не затащишь! Ну детский сад! — Да не люблю я больницы эти, тем более, ничего принципиально нового мне не скажут, только время потеряем! — Если ты не понял, пойти надо хотя бы ради того, чтобы тебе сказали, что твое сострясение не дало никаких последствий. — Да мне пофигу, Лена! — конкретно закричал Жаров. — Чего ты прикопалась ко мне с этими обследованиями?! Сына своего воспитывай, а меня не трогай! — Прекрати истерику, кусок идиота, — Лена подошла к мужчине, сидящему на диване, схватила его двумя руками за воротник футболки, притянув к себе. — Вот как раз Глеб, в отличие от некоторых, прекрасно понимает значение слова «профилактика»! Так что в воспитании по этому поводу не нуждается! — Колосова, как с тобой с таким характером муж уживался?! Знаешь, я теперь не удивляюсь, что он на работе пропадал сутками, с тобой же жить невозможно! Он и так не выжил!       Что именно сказанул в порыве злости, Макс понял только после того, как закончил говорить. И тут же мысленно себя выругал. Действительно кусок идиота. В другой ситуации он бы любому по лицу заехал, кто сказал бы это Лене. Тут самому себе впору в рожу вмазать.       От молчания в комнате стало очень страшно. Липкий вязкий страх проникал в каждую клеточку и парализовывал тело. Страх, что она уйдет. И будет в этом права. Она уйдет, а он снова останется один. Ну и сам виноват, чертов ублюдок. Думать надо, что говоришь. Желательно головой, а не другим местом.       Лена отдернулась от мужчины, замерла от фразы как от сильной пощёчины. От кого угодно, но не от Макса. Она была готова к его упрямству и злости, была готова к возможным упрекам по поводу сиутации семилетней давности, когда как дура последняя решила сообщить ему в ресторане, что любит и уезжает к Артёму. Она, казалось, была готова ко всему, но не к этому. Не к косвенным обвинениям в гибели Тёмы из-за её характера. Не к тому, что Макс ударит там, где она не ждала этого удара.       Внутри что-то треснуло, губы сжались в тонкую полоску. Снова накатило всё то, от чего она таким трудом избавилась. Снова вернулись убивающие её мысли. Что всё могло быть иначе. В голове сотни картинок и все они связаны с один человеком и сослагательным наклонением «бы».       Тёма, целующий её в кабинете. Тёма, говорящий, что он не может без Мухтара. И без неё. Тёма, танцующий с ней на свадьбе её подруги. Тогда они ещё долго гуляли в парке. Он прижимал её к себе, а ей ничего больше не нужно было в этой жизни. Только он рядом. Вот такой. Тёма, весело шутивший за день до того, как Макс нашел его в парке. Тёма, протянувший ей бархатную коробочку в новогоднюю ночь и сделавший предложение под бой курантов. Её Колосов. — Лен, прости. Прости, ты знаешь, я так не думаю! Прости… — Я была готова ко всему, Жаров. Но не к тому, что ты можешь быть таким жестоким в ответ на простую заботу о своём здоровье. — Я так не думаю, ты знаешь. Я знаю, что ты его любила.       На выдохе. Понимающе. Извиняющеся. Моляще, чтобы его не оставляли. Не сейчас. — Я люблю его, Макс, — рассекла воздух женщина холодным до предела голосом, — в настоящем времени. Уж ты бы должен это понимать.       Максим действительно понимал. Потому что и сам любил Василису. В настоящем времени. — Я понимаю. И пойму, если ты сейчас уйдёшь. — Ну спасибо, Жаров. Мало того, что у меня характер дерьмо, так я ещё в твоем понимании тварь последняя.       Лена осела на диван, вытерла ладонями лицо, поправила волосы. Руки предательски дрожали. Внутри всё разрушалось. Но ему она этого не покажет. — В моём понимании я сам сейчас тот ещё…ублюдок. — Думай иногда, что говоришь. Всё, больше я не хочу это обсуждать. Но к врачу мы сходим.       После той ссоры Лена не могла заснуть ночью. Внутри что-то противно ныло, было предательское ощущение, что над ней посмеялись. Но самым больным было даже не это. А тот, кто это сделал. Лена отчаянно пыталась убедить саму себя: Макс не хотел, это дурацкая вспышка гнева и не более. Не помогало.       Она только-только смогла перестать просыпаться ночью в слезах. Перестать смотреть кошмары. Смогла снова искренне улыбаться. И на неё лавиной обрушили всё то, от чего она, как думала, избавилась, с чем справилась. Опять в голове были бесконечные вопросы. Опять это чувство вины. Опять.       Женщина нащупала телефон на прикроватной тумбочке, открыла галерею. — Больше года прошло, — сказала Лена в пустоту, глядя на глаза, улыбающиеся ей с экрана мобильника, — а я так и не научилась без тебя дышать. Ты слишком рано ушел.       Лена прикусила нижнюю губу в провальной попытке сдержать слёзы. А почувствовав на щеке влагу, даже не стала её убирать. — А помнишь, мы мечтали, как вместе будем приводить и забирать Глеба из садика? А потом ты бы отводил его на секцию. Ты хотел карате, помнишь?       Женщина уткнулась лицом в подушку, прикусив её край, плечи содрогнулись в беззвучном всхлипе. Сил сдерживать рыдания больше не было. Зачем Макс это сказал…зачем он снова окунул её туда, откуда она только недавно выбралась? — Если бы только ты был сейчас рядом, родной… Я знаю, Тём, он не хотел, — шептала Лена, глядя на мужа в телефоне, — но мне всё равно плохо.       Умом она всё понимала, абсолютно. Но ничего не могла сделать со своим сердцем, которое снова пронзили острым кинжалом. Которое ныло и требовало рядом обратно лишь одного человека.       Телефон обратно на тумбочку. Встав с кровати, Лена подошла к сыну, поправила одеяло, поцеловала малыша. Вышла из комнаты. Сна всё равно не было. Мыслей для этого было в голове чересчур много. На кухне налила себе воды, подошла к окну.       Ничего. Она справится. Как обычно со всем справляется. Утром никто и не скажет, что она всю ночь проревела. Значит, такая судьба. Она начала тихонько напевать: На станции разлуки мы с тобой, На станции разлуки дождь стеной, И все затихнут звуки и огни На станции разлуки, на станции разлуки, Разлуки и любви…       Эта песня вышла из её сердца вскоре после того, как Артёма отправили в Бостон. Она перенесла слова на бумагу, а в один из дождливых вечеров подобрала аккорды на гитаре. Это был её способ выплеснуть, выговориться и облегчить душу.       А позже на даче у Жени Шуваловой она пела другую песню. Но с мыслями о том же человеке. Женька всё поняла. Эдик не обратил внимания, а вот она, как и любая, наверно, женщина всё заметила. И то, как Лена пела, и то, каким невидящим взглядом всматривалась в вечернее небо, пока перебирала струны гитары.       Всё, что было с нами, пусть вернется. Двух сердец не разлучить с годами. Как там без меня тебе живется? Милый мой, милый мой, милый мой…       О ком ещё могли быть эти строчки? И только Женька в их последующем ночном разговоре сказала ей, что видела, как больно было Лене, пока она пела. Женя вообще заметила мелочи: интонацию, подрагивающий голос, взгляд, смотрящий куда-то в пустоту. Очень много говорящий взгяд. Эдик все-таки переборщил, когда попросил её спеть. Слишком много в песне было личного.       Лена была благодарна Максу за Тёму, за Мухтара. Они действительно за два с половиной года стали хорошими друзьями. А вот были ли они друзьями сейчас — большой вопрос…       Она уже другая. С ребёнком и трагедией за плечами. Он тоже изменился. Он тоже полюбил и тоже потерял. В этом да, они понимали друг друга. А кроме этого? Лена не знала. Слишком всё сложно. Их многое связывало. Но как будто в другой жизни. В этой жизни между ними пока одна боль на двоих. Отношения, которые ещё распутывать и распутывать.       Внутри снова завязался диалог с самой собой. Обычно так она пыталась разложить все по полочкам.       Господи, Жаров, что ж с тобой так сложно-то всё, а?       А у тебя вообще с кем-нибудь было просто? По-моему нет.       Но и так сложно не было. Мне казалось, я готова к любым заскокам. А выяснилось, что к одному оказалась не готова. Правда…я и не ждала от Макса такого. Лучше бы наорал за ресторан тогда, но не трогал такие вещи.       И что делать с этим будешь? Как теперь с ним разговаривать?       Как обычно. Я не тварь бросать его из-за этого. Просто…надо снова справиться со своим прошлым. Вот и всё…       Вернувшись обратно в кровать, Лена завернулась в одеяло как в кокон, закрыла глаза. Надо немного поспать. Утро вечера мудреннее. Там, глядишь, и легче станет. В конце концов, Макс правда не хотел.