я так соскучился.

проходит суд, и жизнь, кажется, возвращается в привычное русло. теперь все мысли занимает только учёба, и Антон тщетно пытается наверстать упущенное. в один из дней он наконец-то видится с Серёжей. — и что, получается, ты теперь совсем один? — Матвиенко идёт рядом с ним по постепенно зеленеющему парку и хмурится, выслушивая его рассказ. Шастун смолит вторую сигарету за день и грустно улыбается. — ну, не совсем. всё-таки знаешь, мне даже как-то легче стало. не знаю, почему. есть ощущение, что это всё наконец-то закончилось и наступила свобода. — а Арсений? — с Арсом всё в порядке. живу у него. возвращаться домой как-то совсем не хочется, там всё напоминает о… прошлом, — он тушит бычок о ближайший мусорный бак и садится на скамейку. на улице тепло — наступил апрель, снег наконец-то растаял, людей в парке стало намного больше, и сам город оживился, словно пробудился после зимней спячки, — в любом случае, я не знаю, что со мной будет дальше, сейчас буквально решается моя судьба, и я почти уверен, что меня спихнут в детский дом, но думать об этом совсем не хочется. всё-таки через неделю начнутся каникулы, и загружаться этим всем совсем неправильно. я впервые за долгое время не чувствую никакого давления со стороны, учусь, как обычный школьник, и я, кажется, счастлив. не думаю, что мне нужно что-то ещё. будь что будет. знаешь, я и не такое в жизни переживал, — он хрипло смеётся и поправляет изношенную олимпийку, ставшую ещё одной деталью в их с Арсением истории. на шее привычно покоится цепочка — его новогодний подарок. — пиздец, Тох, мне тебя так жаль, — Серёжа продолжает хмуриться, — если честно, не будь мы так хорошо знакомы, я бы и не заподозрил ничего. — я привык смеяться страху в лицо, я привык натягивать улыбку каждый день, привык ко всему этому. неудивительно, что никто не знает обо всех подводных камнях. наверное, если бы не та прививка, ничего этого бы не было. даже как-то смешно, — Антон запрокидывает голову, смотрит на голые ветви на фоне голубого безоблачного неба, щурится от яркого солнечного света, — никогда бы не подумал, что за полгода столько может произойти. всё ведь было нормально, вообще ничего не менялось, и тут вот как. жизнь — такая удивительная штука. наверное, это судьба, — Матвиенко кивает, соглашаясь с его словами, и тоже смотрит в небо, безграничное, бесконечное, яркое. сейчас всё это звучит как какая-то глупость или выдумка. словно всё произошедшее — всего лишь чей-то рассказ, написанный на коленке, напечатанный в книге. — чем будешь заниматься на каникулах? — не знаю. вот совсем. я так боюсь думать наперёд. настрою воздушных замков, а они окажутся из песка, и всё вмиг рухнет. не хочу смотреть в будущее. пускай всё идёт своим чередом. мало ли, какие ещё испытания приготовит мне жизнь. лучше всё на ходу придумывать, чтобы всё спонтанно, не спланированно, интересно. вот отмечу день рождения, а там уже буду смотреть, стоит ли строить какие-то планы или пустить всё на самотёк. что мы всё обо мне? у тебя как дела? я, наверное, столько всего пропустил. расскажи, мне интересно, — Серёжа улыбается и начинает свой рассказ. они смеются, говорят обо всём и ни о чём, шутят, и Антону кажется, что так оно всегда и было, но на самом деле его голову забивают слишком мрачные мысли, с которыми он не может справиться, борется, но безуспешно, и думает о том, что не выдержит. что плотина внутри прорвётся, и с этим нельзя будет ничего сделать. весь день он широко улыбается, но стоит ему вернуться домой, как темнота разливается по венам, добираясь до самого сердца. Арсений целует его, треплет волосы, что-то рассказывает, а он смотрит на календарь, и внутри всё холодеет. ночью он не спит, слишком много думает и уже под утро заходится в истерике. сжимает футболку Попова, небрежно брошенную на спинку дивана, до хруста ткани, и беззвучно рыдает, утыкаясь в неё лицом. его разрывает изнутри, сердце бьётся на мелкие осколки, режет, оставляет глубокие шрамы, которые ничем не залечишь. он вспоминает их первую встречу, первый разговор, первый поцелуй, их совместный новый год, своё нежелание видеться с ним, вспоминает мать и отца. под рёбрами нещадно болит, колет, дерёт. — простите меня, простите, простите, прошу, простите меня, — шепчет, глотая слёзы, руки болят от напряжения, горло сдавливает, ноги совсем не слушаются, то выпрямляются, то сгибаются, простынь под ним превращается в комок. «Антон, у нас в школе отличный психолог, почему бы тебе к нему не обратиться?» «я могу взглянуть на твои руки?» «Антон, я всего лишь хочу помочь.» «где ты живёшь? я тебя подвезу.» «Антон. Антон? что случилось, Антон? посмотри на меня. эй, всё в порядке, слышишь? что у тебя случилось? Антон, всё в порядке. посмотри на меня. я помогу.» «я представляю, как тебе больно. и мне очень жаль. но, пожалуйста, помни, что у тебя всегда есть поддержка в моём лице. хорошо?» «Майя, спасибо Вам за Антона. я сделаю всё, чтобы уберечь его. покойтесь с миром.» «ты молодец. я ещё не встречал людей сильнее тебя.» «в новый год должны исполняться мечты, Тош. я не могу вернуть тебя на десять лет назад, но хотя бы постараюсь сделать тебя чуточку счастливее, хорошо?» «увы, не ко всем судьба добра. но знаешь, есть ещё одна история. про одного храброго юношу, который, несмотря на все невзгоды, всё равно дарил другим людям радость и свою любовь. его не раз пытались сбить с пути, избавиться, как от ненужной вещи, но он не затухал, горел, как вечный огонь, и освещал путь таким же заблудившимся, как он, людям.» «ну что ты такое говоришь, Антон? никогда, слышишь, никогда даже не думай об этом. мы тебя вытащим. всё обязательно наладится. ты слышишь меня?» «Антон, я с тобой, хорошо? я люблю тебя. и не хочу потерять.» «Тош. запомни: каждый имеет право быть счастливым. ты не проблема. ты ведь тоже кому-то приносишь счастье, сам того не осознавая. сейчас ты приносишь счастье мне. и я хочу, чтобы ты это знал. не будь таким жестоким к себе. теперь всё будет по-другому.» «ты не виноват передо мной и никогда не будешь.» «и я тебя люблю, Тош.» «я тебя люблю. правда люблю, Антон. я не смогу без тебя. мне очень жаль.» «все совершают ошибки. на ошибках учатся. мы — не исключение. главное — вовремя всё осознать.» «ты меня простишь? — я прощу, но простишь ли ты себя? никогда.» «я всегда буду рад выслушать тебя.» «— за твоё здоровье? за нашу любовь.» «твоя улыбка — лучший подарок.» «пока что ты со мной. не переживай.» «что будет, то будет. нужно жить дальше.» Антон поджимает ноги, хрипит. он знает, что это конечная. знает, и продолжает извиняться перед пустотой, будто кто-то его слышит. никто его не слышит. он сам себя не слышит.

***

— с днём рождения, — Арсений крепко обнимает его, целует то в макушку, то в висок, то в щёку, и Шастун широко улыбается, обнимая его в ответ, — я тебя очень люблю, очень, очень сильно. — когда-то я ненавидел свой день рождения, но сейчас всё наоборот, — Антон наконец-то выбирается из объятий и принимает подарок из его рук. — говорю сразу: этот подарок не основной, всё остальное ты увидишь вечером, — он снимает упаковку и смотрит на книгу в своих руках. интересный ход. — похороните меня за плинтусом? почему именно она? — я думаю, ты всё поймёшь, когда прочитаешь её. ладно, подарки подарками, но завтракать тоже нужно. пойдём, — на кухне уже всё давно приготовлено, и Антон даже не удивляется этому. они проводят утро за разговорами о планах на лето, о том, как Попов хочет показать ему море, и Шастун держится изо всех сил, чтобы не расплакаться прямо там, на тёплой кухне, ставшей такой родной. ближе к полудню он начинает куда-то собираться, совершенно поникший, молчаливый и напряжённый, — Тош, ты куда? — хочу прогуляться, — он замирает на несколько секунд, а затем подходит к нему, целует в губы, глубоко, с чувством, крепко сжимает его плечо и через несколько секунд едва ли не отталкивает от себя, — я тебя люблю, — голос уже начинает подрагивать, но он поджимает губы и прячет руки в карманах джинс. — и я. люблю больше всех на свете. долго не гуляй, я тебя жду, хорошо? Антон на это «хорошо?» ничего не отвечает и уходит из квартиры, оставив ключи на полке в прихожей. он бегом спускается по ступенькам, закуривает у самого подъезда и широкими шагами идёт в сторону дороги. смотря на проносящиеся мимо автомобили, он закуривает вторую сигарету и идёт по обочине, немного замедлившись. в голове уже нет никаких мыслей. он идёт почти час, не оглядываясь, пока не доходит до протоптанной тропинки, уходящей куда-то в прилесок. по ней он шагает совсем медленно. разум кричит о том, чтобы он развернулся. чтобы подумал ещё сто раз. чтобы вспомнил, чтобы одумался, вернулся домой, но он продолжает идти, пока не видит свой пункт назначения. последняя сигарета из пачки летит на землю. он останавливается в нескольких метрах от нужного ему места и достаёт телефон. руки трясутся, пальцы не попадают по кнопкам.

Антон, 13:18 прости.

Арсений, 13:18 Тош, ну за что ты извиняешься? всё хорошо. ты скоро домой?

Антон, 13:19 прости меня.

Арсений, 13:20 Тош?

Антон, 13:20 прости меня, господи, прости. я так больше не могу.

Арсений, 13:21 где ты?

Антон, 13:23 не жди меня. я не вернусь домой.

он выключает мобильник и кладёт его в поясную сумку, которую аккуратно вешает на ближайшее дерево. сердце стучит так громко, что заглушает все посторонние звуки. он взбирается на небольшой пригорок и оказывается на железнодорожных путях. он слышит приближающийся шум поезда. он сжимает рукой цепочку на шее и закрывает глаза. он не боится. он свободен.

***

Арсений, 13:24 скажи, что ты шутишь. Тош? Тоша? Тошенька, скажи мне, где ты, я тебя заберу. Антон??? господи, нет, Тош, ответь мне. я переживаю, Тош. Тоша. ты ведь шутишь? шутишь?

Антон был в сети в 13:23.

***

входящий вызов: Антон.

Арсений подрывается с места, отвечает на звонок, подбегает к окну с какой-то глупой надеждой увидеть его во дворе. — Арсений? — голос не его. совсем не его, — вы меня слышите, Арсений? — я… я слышу… слышу… — кем вы приходитесь владельцу смартфона? ваш контакт здесь единственный. — что… что происходит? — Арсений, кем вы приходитесь владельцу данного телефона? — я… я… я его п… я близкий друг. что происходит? — Арсений, вы можете подъехать… я вам сейчас адрес пришлю. у вас есть возможность приехать? — что происходит? — он повторяет этот вопрос в попытках услышать ответ. наверное, Антон просто потерял телефон. он уверен. — нам нужно, чтобы вы опознали вещи и… тело. о нём сообщил машинист поезда. вы подъедете? — это ведь шутка? вы можете передать телефон Антону? — мы вышлем за вами машину. назовите адрес. — где он? — Арсений срывается на крик, продолжает смотреть в пустой двор и слушать совершенно спокойный голос на том конце провода. — Арсений, назовите свой адрес, пожалуйста. — хватит надо мной издеваться! дайте мне поговорить с ним! — успокойтесь. мы сейчас вышлем за вами машину… это ваш адрес? — прошу, прекратите. — ждите. через десять минут за вами приедут. звонок обрывается. Арсений смотрит на погасший экран смартфона, кладёт его на подоконник, разворачивается лицом к кухне. тишина. губы предательски дрожат. он делает несколько шагов, и внутри всё ломается. на пол летит вся посуда: стаканы, тарелки, бокалы, рюмки, не начатая бутылка вина, полупустой коньяк. он идёт в гостиную, вертит головой по сторонам, словно что-то ищет. хватает худи Антона с дивана, прижимает к груди, тяжело дышит. глаза застилает пелена. на кухне звонит телефон. неизвестный номер. — Арсений, машина подъехала, вы выйдете? — хватит. хватит! хватит! — под ногами хрустит битое стекло. он продолжает прижимать к себе чужую вещь, будто это может как-то помочь. звонок вновь обрывается. через несколько минут в дверь стучат, но та оказывается незакрытой. ключи Антона так и лежат на полке. — не сопротивляйтесь, пожалуйста, — его выводят под руки из квартиры, сажают в автомобиль. он закрывает глаза и прижимается лбом к сидению спереди. худи лежит у него на коленях, смятая и пахнущая Антоном. он словно сходит с ума. — где он? где Тоша? где мой мальчик? — то, что он видит за деревьями, мгновенно вызывает рвотный рефлекс. это даже не похоже на человека. кровавое месиво. — Арсений, вы узнаёте эту сумку? — сквозь слёзы на глазах он смотрит на найденную вещь и сразу же жмурится, — если вы не в состоянии опознать тело, мы опишем вам отличительные приметы, хорошо? вы меня слышите? чёрные джинсы, красный свитер крупной вязки, ветровка. на шее, кажется, цепочка. серебряная. — Тошенька, — Попов падает на колени, закрывает лицо руками и понимает, что не может даже вздохнуть, — малыш, мальчик мой, солнышко, котёнок, прости меня, прости, это я во всём виноват… это я во всём виноват, я… прости меня, Тошенька. я тебя не уберёг. не смог. прости…

***

Арсений сжимает руль, сосредоточившись на дороге. на фоне совсем тихо играет радио. по лобовому стеклу стучит дождь, который заканчивается через несколько минут. он давит на педаль газа и едет по пустой влажной дороге. небо затянуто тяжёлыми облаками.

«город расколется на мириады зеркал, рвутся в любовных пожарах петарды сердец, стенка за стенкой, душа, за душою тоска, тянет в болотную топь заколдованных мест.»

дворники сметают оставшиеся дождевые капли, он сворачивает на перекрёстке и продолжает свой путь.

«я же тебя никогда никому не отдам, пело сердечко и плакали гордые льды, наши тела бы могли отыскать по следам, если бы мы не забыли оставить следы.»

впереди показывается кладбище. он притормаживает. около могилы уже лежит гроб. закрытый. он на негнущихся ногах подходит к нему и касается рукой. из груди вырывается всхлип. кроме него и нескольких работников здесь никого нет. что при жизни, что после смерти, — совсем никому не нужен. никому, кроме него. — солнышко, — он закрывает глаза и прижимается щекой к холодной крышке гроба, — зайчик мой. я… ты ведь говорил, что любишь. почему ты… — в горле стоит ком, говорить практически невозможно, — я ведь обещал сделать всё, чтобы… прости меня. я не знаю, как вернуть время назад. если бы я только мог… мы ведь хотели с тобой… на море, вдвоём, помнишь? Антош… я ведь не смогу без тебя жить, ты же знаешь. что мне теперь делать? у меня вся жизнь в один миг просто… всё сломалось. всё. абсолютно. я не хочу тебя отпускать… слышишь? я хочу быть рядом. улыбку твою видеть. за руку держать. Фауста с тобой читать. готовить на нашей кухне. хочу ещё раз тебя обнять. поцеловать. хочу прямо сейчас тебя увидеть. живым. здоровым. счастливым. хочу услышать твоё «люблю», Тош. очень хочу. прошу тебя… скажи, что это всё неправда. что я сплю и не могу проснуться.

скажи…

***

— Шастун, — к камере подходит мужчина в форме, — твой сын умер. — мне похуй, — коротко отвечает Андрей, даже не оборачиваясь, — туда ему и дорога.