Просыпается Матвиенко под ужасную трель будильника, раздающуюся по всей комнате. Попугай по традиции уже вовсю кутит по клетке. Парень откидывает в сторону одеяло и, не умываясь, берёт спрятанную пачку сигарет от родителей и подходит к окну, открывая створку.
Щелчок зажигалки. Вдох полной грудью дыма. Наслаждение. Выдох.
Он думает о математике, о предстоящем разговоре и о том, что учитель за него переживал. Как и друзья, но юноша о них сейчас не думает. Прикрывает глаза и представляет Дмитрия Темуровича в домашних штанах и футболке, ходящий по квартире туда-сюда, измеряя шагами комнаты и нервно набирает номер мальчишки снова и снова, нервничает, думает о том, что у него случилось и переживает.
Парень резко распахивает глаза, быстро мотает головой в стороны, пытаясь остановить воображение. Безуспешно. Он наспех делает ещё пару затяжек, выбрасывает сигарету на улицу, предварительно потушив, и практически бегом направляется в ванную, чтобы умыться прохладной водой, в надежде остудить свои мысли.
Сегодня он не завтракает. Так нервничает, что забивает на приём пищи, быстро кидает в рюкзак учебники и пару тетрадей, выбегает из квартиры, чуть не забыв закрыть дверь. Сам не знает, почему так спешит в школу. Хочется просто увидеть карие глаза напротив и тёплую улыбку. В груди разливается тепло, на которое парень старается не обращать внимание.
«Просто он классный учитель. И человек. И красивый. Так, стоп»
В школе оказывается за двадцать минут до начала урока, облегчённо выдыхает и сбавляет скорость. Вспоминая, что не помнит какой сейчас урок, подходит к школьному расписанию. Ставит палец на текущий день недели, ведёт до отметки 11А и останавливается, затая дыхание.
Алгебра.
Это судьба.
Чем ближе парень к кабинету, тем быстрее начинает стучать его сердце и он не в силах это объяснить. Пару секунд гипнотизирует дверь, шумно выдыхает и пару раз стучит кулаком по деревянной поверхности. Услышав мужской голос «Входите» Серёжа на секунду замер, осознав что звучит это довольно двусмысленно, но зашёл в кабинет, прикрывая за собой дверь.
– Здрасьте, – он мнётся у двери, не решаясь пройти за свою парту и посмотреть учителю глаза, поэтому метает взгляд по всем кабинету – шкафу, окнам, стульям, полу, учительскому столу и, наконец, натыкается на сложенные две руки учителя.
– О, Матвиенко, – на этот раз он не улыбался так солнечно, как обычно. – Присаживайся, поболтаем, – на лице проскочила саркастичная ухмылка, но ученик решил не обращать на неё внимание, и так понятно, что хорошего в этом разговоре ничего не будет.
Парень робко прошёл к своей парте, кинув рюкзак на пол, затем поднял его, чтобы достать необходимые учебники для урока. Он услышал тихий скрип стула, но всё также не решался поднять взгляд на учителя, сунул руку в рюкзак, вытаскивая её вместе с учебником, но тут его руку накрывает ещё одна – Дмитрия Темуровича. Парень замирает, как статуя, не в силах пошевелиться, а тем временем правая рука учителя мягко обхватывает подбородок и слегка приподнимает вверх, заставляя посмотреть в глаза.
– Серёж, – тон учителя звучит уже не так саркастично, здесь чувствовались нотки сочувствия, мягкости и
нежности (?). – Можешь, пожалуйста, рассказать мне, что с тобой вчера было? – голос звучал волнующе.
– Я, – сглотнул, – просто дома...проблемы...небольшие, – он выдавливает из себя каждое слово и еле сдерживается, чтобы не отвести взгляд и добавляет уже тише, – всё хорошо, правда.
На последних словах математик чуть приблизился к его лицу, чтобы получше расслышать что говорит ученик. Во всяком случае, так себя убеждал Серёжа, отбрасывая остальные глупые варианты.
– Не хочешь со мной поделиться? – он убрал руку с подбородка мальчишки и присел на край стола. – Или с психологом. Мне говорили, что в этой школе он вполне неплохой специалист и...
– Нет, – строго и резко, – я же сказал, что в порядке! Не нужен мне ваш психолог, – с каждым словом голос становился всё громче, в уголках глаз начинали скапливаться слёзы и парень прикладывал максимальные усилия, чтобы не устроить здесь истерику и не зарыдать учителю в плечо.
– Если ты боишься осуждения от одноклассников, то они не узнают. Твои проблемы, переживания и мысли останутся только в кабинете психолога. Даже родителям ничего не скажут.
При упоминании родителей парень всё таки не выдержал и вскочил на ноги, больно ударившись коленками об парту.
– Мне не нужен долбанный психолог, просто отстаньте от меня! И родителей у меня больше нет, точнее, – первый поток слёз скатился по щекам, – есть, а семьи нет, – совсем шёпотом.
Мужчина внимательно следил за эмоциями на лице парня, смотрел сочувствующе. Он молча подходит к ученику и мягко обнимает его за плечи, притягивая к себе. Серёжа на эмоциях уткнулся ему в шею, шумно всхлипывая. Сейчас ему не было стыдно за свою слабость, это было необходимо.
Математик осторожно гладил волосы юноши, стараясь не задевать его забавный хвостик. Ему хотелось просто взять этого несчастного котёнка на руки, завернуть в тёплый, мягкий плед и крепко-крепко обнимать. Хотелось его защитить и больше никогда не видеть слёзы на этих милых щёчках, как у хомячка (в хорошем милом смысле).
Неизвестно, сколько они бы ещё так простояли, если бы не резко распахнувшаяся дверь в кабинет. Парень не видел кто зашёл, но ему это было неважно, кто бы то ни был, увидев такую картину, заподозрил бы явно что-то неладное, поэтому парень резко отстранился от учителя, рукавом кофты вытер остатки слёз и обернулся на входящего.
– Привет, Дим.
– Привет, Арс.
По голосу Матвиенко распознал учителя физики – Арсения Сергеевича.
– Здравствуйте, Арсений Сергеевич, – с небольшой улыбкой на губах, красными от слёз глазами, проговорил Серёжа, повернувшись вполоборота к физику.
– Привет-привет, – он кивнул головой, а затем переместил взгляд на своего коллегу, загадочно улыбнувшись, кивнул головой на дверь, видимо намекая на то, что им нужно поговорить вдвоём. Уловив этот тонкий намёк, Матвиенко направился к выходу из класса, пробормотав что-то вроде «япойдупрогуляюсьвыговоритенебудумешать» и выскочил за дверь, как в жопу ужаленный, математик даже возразить ничего не успел, а хотелось.
– Чего зашёл? – обратился он наконец к своему давнему другу, с которым они познакомились в универе и жили в одной общажной комнате, таская друг у друга еду.
– Да вообще хотел спросить, как тебе на новом месте работается, но теперь меня волнует кое-что другое, – широко улыбнулся он, облокотившись бёдрами о парту.
– Что? – недоумённо посмотрел на него Дима.
– Поз, не строй из себя дурачка, я-то тебя знаю, – он подошёл ближе, останавливаясь в полуметре, – запал на этого парнишку?
– Не говори ерунды, никто ни на кого не запал.
– Да-да, – вновь усмехается, – именно поэтому у тебя сейчас щёки красные и голос дрожит.
Математик повернул голову влево, туда, где было зеркало с раковиной и, глянув в отражение, убедился в правоте Арсения. Он красный, словно синьор-помидор. Или влюблённая пятиклассница. Или...
– Ау-у, – физик щёлкает пальцами перед лицом Димы, – Дим?
– Просто он...
– М?
– Просто у него проблемы и я его поддержал. Всё.
– Всё?
– Всё, – но чуть позже ещё добавляет, – ну и он довольно милый и забавный.
– Милый и забавный значит, – хмыкает педагог, – ясно всё с вами, Дмитрий Темурович. Снова на те же грабли, да?
Внутри учителя всё в момент обрывается. Смущение мигом проходит, глупая улыбка спадает с лица, взгляд становится отстранённым и чуть осуждающим, но с толикой печали. Нет. Это не те же грабли. Нет. Он пытался себя в этом убедить. Пустота, наполненная болью, заполняет всё пространство вокруг, противно напоминающая о прошлом, уносит туда, заставляет всё вспомнить.
– Нет, – твёрдо, решительно, уверенно и громко. – Нет, Арс. Между нами ничего нет, если ты мог так подумать, а ты мог – я знаю, – ловит усмешку друга, – я...я не знаю, он просто очаровательный парнишка с забавным хвостиком.
– Боишься снова влюбляться?
Молчание.
Ничего не говорит, потому что знает ответ.
Боится.
Арсений словно прочитал всё в глазах коллеги, понимающе кивнул и тепло улыбнулся, смотря своими двумя океанами в глаза. Он плохо поддерживал на словах, но когда улыбался, создавалось ощущение, что он делиться своей уютной атмосферой, поддержкой и пониманием. Одни глаза чего стоят, наполненные такой дружеской любовью и теплотой.
Всю атмосферу разрушает школьный звонок в коридоре и через секунду заходящие в кабинет ученики. А точнее, залетающие. Физик быстро ретировался за дверь, попутно здороваясь с ребятами. На выходе он столкнулся с Серёжей, который шёл последним, быстро пробежался по нему взглядом, одарил улыбкой,
«но не такой светящейся, как у Дмитрия Темуровича», и окончательно вышел из кабинета.
Парень прошёл к своей парте. За это время он умылся прохладной водой и более менее привёл себя в порядок. Он надеялся, что со стороны выглядит прилично и краснота глаз спала.
Математик посмотрел на него, вопросительно вскинув брови, мол, спрашивая, всё ли в порядке, на что ученик кивнул и одарил учителя улыбкой, получив взаимную в ответ.
~•~
От вылавливания пельмешек из кастрюли Серёжу отвлёк звук уведомления телефона. Он бы не обратил внимания, если бы не увидел sms от Дмитрия Темуровича. Положив ложку на стол и забив на пельмени, он разблокировал телефон, открывая диалог с учителем.
Дмитрий Темурович, 15:39.
Как ты себя чувствуешь?
На лице парня расцвела мягкая улыбка. Утренние воспоминания сами всплыли в голове. Тёплые объятия, успокаивающие поглаживания по голове – и правда помогли Серёже прийти в себя. Но вместе с этим мысли об учителе стали посещать его ещё чаще. И об ориентации тоже. Он не мог просто взять и смириться с этим, даже при поддержке друзей, перед которыми он, кстати, сегодня извинился после уроков и угостил булочками с корицей в буфете.
Юноша набрал ответ, но не решался его отправлять, задумавшись: стоит ли? Но судьба-злодейка видимо решила сделать всё сама, именно поэтому палец Серёжи случайно соскозльнул на стрелочку и сообщение мгновенно доставилось адресату.
Вы, 15:42.
После объятий стало лучше, спасибо.
– Вот чёрт, криворукий ты долбак! – ругнулся вслух Матвиенко. Благо он был один в квартире и подзатыльник от мамы за ругательства ему сейчас не прилетит.
Ответ не заставил себя долго ждать.
Дмитрий Темурович, 15:43.
Объятия порой лучшие лекарства. Обращайся ;)
Серёжа почувствовал, как горят его щёки. Он неосознанно (ага, конечно) приложил экран телефона к своей груди, прикрывая глаза и представляя, что он снова в тёплых объятиях
своего учителя. Это успокаивало. Заставляло сердце биться чаще и сильнее. Практически, как попугай, мечущийся по всей своей клетке взаперти, только в раз в сто сильнее.
Он бы хотел, чтобы эти объятия не заканчивались. В них слишком уютно, тепло и спокойно, нет никаких проблем.
Парень вспоминает о пельменях и тут же оказывается у плиты, возобновляя своё интереснейшее занятие. Серёжа думает, если бы были соревнования «кто выловит двадцать пельмешек быстрее всех» он бы проиграл даже там.
~•~
Следующие недели учёбы проходили довольно спокойно. С Дмитрием Темуровичем они только улыбались друг другу, на объятия никто не решался, хотя Серёжа замечал пару раз, как тот хочет к нему подойти ближе, но в эти моменты им кто-то да мешал. Только дома не было всё спокойно. Развод сильно влиял на состояние мамы: частые истерики из-за пустяков, ночные рыдания в подушку, разорванные в клочья совместные фотографии.
Серёжа старался всегда оказывать поддержку, когда видел, что это необходимо, хотя ему самому было хреново на душе. Но с каждым днём становилось лучше, этот факт надо признать. Тёплая солнечная улыбка математика будто исцеляла, забирая всю боль из души, заполняя пустоту уютом и поддержкой.
В очередной вечер парень находился на кухне, готовил жареную картошечку к приходу мамы с работы. Масло со сковородки видимо решило устроить бунт на корабле (ха-ха), поэтому брызгало на Серёжу, шипя. На что парень только «ай-кал» и «ой-кал», принимая поражение в этой битве.
По всей квартире раздалась приятная короткая мелодия – звонок в дверь. Оставив своего врага жариться на сковородке, парень бегом двинулся к входной двери. Обычно, мама сама открывала ключом, но иногда легче было позвонить в звонок, чем искать их на дне женской сумочки, в которой есть всё: от антисептиков и конфет до фена и расчёски. Зачем? А вдруг пригодится!
– Привет, мам, – здоровается первым мальчишка, звонко чмокая родительницу в щёку и тут же бросая взгляд на женские руки, держащие три огромных пакета, видимо, с продуктами. – Господи, куда ты столько накупила, – стал отчитывать он, принимая пакеты из рук, – на две недели вперёд хватит.
– Привет, сынок, – она улыбнулась, но в голосе были нотки волнения, это было заметно.
– Всё нормально? Пойдём на кухню, иначе наш ужин превратится в угли.
Мама послушно последовала за сыном и присела на кухонный диван.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, Серёж.
– Да-да? – парень обратил свой взгляд на неё. – В магазине не было моего любимого йогурта с персиком? – юноша хотел перевести тему разговора, предвидя что-то нехорошее.
– Купила, – радостно заявила женщина, – сынок, мне...в общем мне на работе предложили пойти на повышение.
– Повышение? Вау, мам, это офигенно, – он улыбнулся и хотел было потянуться с объятиями и поздравлениями к родительнице, но она предупреждающе выставила руки вперёд, давая понять, что не договорила. – Что такое?
– Не всё так просто. Чтобы было повышение, необходимо повысить классификацию, а для этого..., – она замялась и слегка прикусила нижнюю губу, – нужно уехать на две недели во Францию. На курсы.
Серёжа застыл на месте с деревянной лопаткой в руках.
– Франция? Две недели?
– Извини, – она вскочила на ноги, – я не поеду, так и думала, что ты так отреагируешь.
– Что? – мальчишка непонимающе уставился, глядя в глаза, а потом обнял женщину, скрещивая руки на шее, – мам, нет! Ты должна поехать, ты что. Я просто, это, это неожиданно, но я искренне рад, езжай!
Мама смахнула подступающие слёзы с лица и мягко улыбнулась, в глазах блистала надежда и риторический вопрос: «правда?». Она обняла сына в ответ.
– Ты так думаешь?
– Я так считаю! И ты отвлечёшься, сменишь обстановку, и от меня отдохнёшь. А тут я справлюсь, даже не переживай об этом.
Они прообнимались ещё с минуту и за это короткое время Серёжа словил себя на мысли, что обнимашки с Дмитрием Темуровичем ему нравились больше и от воспоминаний по телу разливалось тепло.
Вкусно поужинав, каждый отправился к себе в комнату: мама – собирать чемодан, ведь вылет уже послезавтра; Серёжа – валяться на кровати, прокручивать ленты социальных сетей и думать о том, что в ближайшие две недели ему предстоит жить одному. Он метнул взгляд на календарь.
24 сентября.
Мама уедет уже утром 26 и вернётся не раньше 12, и то, если не будет задержек. Балдёж. Можно будет позвать друзей и Дм...Нет. Его нельзя. Хотя Серёжа уже представлял, как они вдвоём пьют зелёный горячий чай на кухне, такой же горячий, как и учитель математ...Чш. Нет, мыслишки шалят.
Серёжа бы хотел стать ближе к учителю. Чтобы обниматься можно было, когда захотели, а не только в знак поддержки.
Несколько дней Матвиенко заглядывался на девочек из класса, из параллели, да даже на молодую учительницу по химии, смотрел видео на сайтах с определённой возрастной категорией, просматривая десятки различных, но ничто и никто не западал ему в сердце и в душу. В отличие от математика.
Серёжа всего один раз задумывался о том, что с каждым днём он всё больше влюблялся в преподавателя, но тут же отбросил эту мысль. Что-то тянуло к нему, словно магнитом. Хотелось быть ближе, видеть чаще и дольше, чем сорок минут урока. Хотелось видеться не только в школе, но и за территорией учебного заведения. Например, случайно столкнуться в торговом центре, как в их первую встречу, заболтаться, пригласить сходить прогуляться вместе или сгонять в кафешку.
Эх, мечты, мечты.
Хотя...звучит как план?
