Целую, Мама.»
Юноша грустно улыбнулся. Он так хотел проводить родительницу, поцеловать в щёку, обнять на прощание и пожелать удачного полёта. Даже лёг гораздо раньше обычного, но, увы, уже ничего не изменишь. Отложив бумагу в сторону, он отправился в ванную для выполнения всех утренних водных процедур, заранее включая кофемашину. Теперь он будет постоянно просыпаться в одиночестве, как минимум, две недели. Сегодня пятница, парень неспеша шёл по направлению к школе, слушая музыку в наушниках. Настроение было такое же, как погода, солнечное. Он широко улыбался прохожим, на что получал странные и косые взгляды в свою сторону, но ничто не испортит сегодня его настроение! Правда ведь? Зайдя в школу и закинув в гардероб куртку, парень быстро поднялся по лестнице, заранее зная, что сейчас будет биология. Он внимательно всматривался в лица первоклашек, таких маленьких, ещё ничего не понимающих в этом мире, но выглядят под конец первого учебного месяца уже не так радостно, как на линейке первого сентября; учеников средней школы, у которых были жуткие мешки под глазами и ни капли намёка на улыбку; учителей, снующих туда-сюда со стопками тетрадей, классных журналов, ещё успевая параллельно общаться с другими коллегами и изредка здороваться с учениками. Один Матвиенко ходит весь и светится, чёрт возьми, как будто выиграл миллион баксов в лотерее, или двухнедельную путёвку во Францию, или выпил карамельный капучино с шоколадным круассаном, а ещё лучше если бы он выпил его с Дмитрием Темуровичем. «Интересно, он пьёт сладкие напитки или отдаёт предпочтение строгой классике по типу американо? А может он вообще кофе не пьёт? Нужно будет узнать...» Отвлёкшись на свои мысли, парень и не заметил, как оказался в кабинете биологии уже сидя за своей партой в абсолютно пустом классе. Он резко дёрнулся, как от удара током, и принялся доставать необходимые учебные пособия для урока, когда по кабинету раздался негромкий стук об пол. Матвиенко знал кто это. – Здравствуйте, Ирина Александровна, – обернулся парень, обаятельно улыбнувшись женщине средних лет, учительнице биологии, которая ходила с палочкой из-за больной ноги. – Серёжа, – удивлённо произнесла она, – как ты рано сегодня. Чего весь светишься? Соскучился по биологии? – с сарказмом произнесла она, присаживаясь на своё законное учительское место. – Настроение хорошее, – пожал плечами парень. – Рада за тебя, – Серёжа любил эту учительницу, одну из немногих, она искренняя, любит иногда поболтать на уроках на отвлечённые темы, не касающиеся учёбы, и невероятно добрый человек. Проверено самим Матвиенко, когда он стоял у доски, в попытках ответить какую-то там тему десятого класса, уже готовясь получить заслуженную двойку, но Ирина Александровна попросила поучить получше к следующему уроку. Они несколько раз пили чай в небольшой комнатке, также находящейся в кабинете, где были различные учебные пособия. – Можно тогда попросить тебя сбегать в учительскую за вашим журналом? Я бы сама сходила, но... – Конечно, – перебил её юноша, – уже бегу, – и выскользнул из кабинета за несколько секунд добираясь до учительской. Небольшая светлая комнатка, в середине которой стоял круглый стол, а у каждой стены шкафчики и полки, оказалась пуста. Ученик подошёл к полке с классными журналами, ища глазами «11А». Увидев его, он схватил в руки, уже собираясь покинуть учительскую, но тут кто-то в неё зашёл. – Доброе утро, – громко здоровается Матвиенко при виде математика. Видимо настолько громко, что от неожиданности кого-либо здесь увидеть, Дмитрий Темурович уронил огромную стопку тетрадей какого-то класса прямо на пол и удивлённо посмотрел на мальчишку, стоящего в полутора метрах от него, приняв неловкий вид от этой ситуации. – Напугал, – вместо приветствия выдает учитель, наклоняясь собирать упавшие тетради. Парень тоже принялся помогать и тут же вспомнил, как они уже не так давно сталкивались в коридоре, оказавшись в похожей ситуации. Серёжа берёт в руки последнюю тетрадь какого-то Абрамова Ивана из 8Б класса одновременно с математиком. Они вновь касаются кончиками пальцев друг друга, замирая так на мгновение. В этот раз Серёжа не дёргается, а также, как и учитель, смотрит на мизинцы, едва касающиеся друг друга, но это касание такое нежное, хрупкое и правильное, что на лице расплывается глупая улыбка. – Простите, – смущённо извиняется юноша, будто очнувшись, и перекладывает тетрадь на уже собранную стопку в руки учителя, поднимаясь с пола. – Сам виноват, – произносит с улыбкой математик, но Серёжа смотрит ему в глаза и не видит в них всей радости, которая была у преподавателя все эти дни. – Вы в порядке? – взволнованно вопрашает парнишка, но он искренне интересуется и хочет услышать правдивый ответ на заданный вопрос. – Я..., – учитель на миг теряет улыбку и самообладание, неожидавший такого вопроса, но берёт себя в руки, – да, конечно, всё в порядке. – Врёте, – не спрашивает, а говорит факт, даже каким-то слегка обиженным голосом, мол «зачем вы мне врёте?». Учитель молчит, пытается приподнять хотя бы уголки губ, чтобы образумить ученика и сделать вид, что всё правда хорошо, но выходит весьма фальшиво и паршиво, так что он быстро оставляет эти слабые попытки и сдаётся, глядя в эти завораживающие карие глаза напротив. – Ничего особенного, – с тоской произносит он, – просто навалилось много работы на этой неделе, такой завал, что я сплю по три часа в сутки, а сегодня вообще уснул за столом, когда проверял вот это, – трясёт тетрадками 8Б в руках. Он проходит мимо парня и садится за учительский круглый стол, делая повороты головы в стороны, и ученик отчётливо слышит хруст шеи. – Позвольте я помогу вам, – с уверенностью отчеканивает младший и встаёт позади учителя, игнорируя его вопрос «что?». Он кладёт свои руки на напряжённые плечи мужчины, начиная их мягко массировать. Математик вздрогнул от неожиданности, но не сказал ни слова, позволяя делать ученику уже то, что тот задумал. Серёжа тем временем выполняет лёгкие массажные движения ладонями вдоль шейно-воротниковой зоны. Круговыми движениями с помощью пальцев массирует мышцы учителя, который кажется уже расслабился, полностью отдавшись в процесс расслабления и откинув голову назад с закрытыми глазами, едва не мурча от удовольствия. Серёже нравится делать приятно людям. Нет, не в том смысле в котором вы могли подумать. Он любит делиться своим солнечным настроением с близкими людьми. Погодите-ка...когда это математик стал уже близким человеком? Нет. Он просто учитель. Внезапно открывшаяся дверь учительской отрезвляет парня, он оборачивает на неё взгляд, не убирая рук с плеч учителя, и видит там Арсения Сергеевича. Математик, кажется, чертыхнувшись, резко встаёт со стула, так, что Серёже приходится убрать свои руки. К сожалению. – Привет? – неуверенно спрашивает Попов, глядя на этих двух, но на своего друга с ухмылкой и взглядом, в котором так и читается «я вам помешал?». – Здрасте, – быстро бросает юноша и, хватая журнал на пути, покидает учительскую, чувствуя, как щёки заливаются краской, как будто их застали за чем-то интимным. Хотя это был обычный расслабляющий массаж, которым хотел позволить учителю небольшой отдых. «Надеюсь, ему было приятно...» подумал юноша, уже вернувшись в кабинет биологии и направившись к своим друзьям, которые увлечённо болтают о чём-то друг с другом.~•~
– Я слушаю, – Попов садится напротив Димы, положив свои руки на щёки, и смотрит с таким неподдельным детским интересом, что математик на секунду умиляется, задумавшись, как в тридцать лет можно быть таким милым. – Мы случайно тут пересеклись, – сдаётся учитель под пристальным взглядом голубых глаз спустя несколько секунд молчания, – я пожаловался на большое количество работы, а он потом сделал мне массаж, – спокойно отвечает преподаватель, как будто это обычное дело, но щёки предательски начинают заливаться краской, как всегда невовремя. Попов округляет глаза и пару раз глупо хлопает ресницами, смотря на друга, как на дурачка. – Ты так спокойно об этом говоришь? – А что мне надо станцевать тебе сальсу с оркестром и сорока слонами? – Было бы забавно, – улыбается Арсений и о чём-то задумывается. Заметив, что физик улетучился куда-то в свои мысли, математик решает уточнить всё ли в порядке. – Эй, ты чего? – Сначала обнимашки в кабинете, – медленно произносит тот, поднимая взгляд на Позова, – теперь массаж в учительской...Что дальше? Свидание в кафе за чашкой кофе? В ответ ему прилетает чёрный маркер. Удар прилетает в область сердца. – Ах, – Попов, который когда-то служил в театре, как истинный актёр прикладывает одну руку ко лбу, а вторую кладёт на место «удара» и вздыхает. – Не говори глупостей, Арс. – Ну, – ухмыляется он, – это мы ещё посмотрим, кто из нас глупости говорит, – и быстро выбегает из учительской, видя, как тот уже собирается запустить в него нечто тяжелее маркера.~•~
До окончания русского языка, последнего урока пятницы, остаётся десять минут. Матвиенко честно на протяжении всего дня пытался включиться в учебный процесс, усваивая материал и внимательно слушая учителей, лишь бы не вспоминать утреннюю встречу с математиком, от воспоминаний которой сердце учащало пульс, по непонятным Серёже причинам, соответственно. Но на русском он окончательно сдался, отдавшись своим мыслям об учителе. Хотелось проводить с ним больше времени помимо школы, получше узнать его, как человека, пообсуждать новые новинки кино, смеяться с глупых шуток друг друга и просто прогуливать по прохладным улицам Петербурга со стаканчиком кофе в руках. Как этого добиться? Именно об этом и думал Серёжа уже пол часа. Мельком глянув на Павла Алексеевича, который что-то старательно выводил на доске мелом, он развернулся к своим друзьям, сидящим позади него на второй парте. – Как сблизиться с человеком? Шастун и Фролова уставились на него, переглянулись между собой и снова уставились на Матвиенко, ожидая пояснений. – Я хочу узнать одного человека поближе, но не знаю как это лучше сделать. – Позови Дмитрия Темуровича в кафешку, угости кофе, – улыбнулась Окс и принялась снова записывать материал с доски. – Откуда ты... – Знаю? – закончила подруга за него. – Элементарно, Ватсон. Твоё поведение изменилось, ты стал задумчивым, краснеешь, когда речь заходит о математике, да и вообще, вроде бы мы выяснили твою ориентацию север, – хихикнула она. – Фролова, Матвиенко, – строго окликнул их директор, – до конца урока осталось пять минут, ради всего святого, обсудите всё после него. – Простите, Павел Алексеевич, – одновременно произнесли ученики, принимаясь за работу, а Шаст только посмеялся над ними, получив справедливый удар локтём в бок от боевой соседки по парте. «Пригласить в кафе? Это будет выглядить как свидание! Так не пойдёт. А что я ему скажу? Хей, Дмитрий Темурович, пошлите со мной в кафе, угощу вас кофе с круассаном? Никогда такого не скажу в своей жизни»~•~
– Дмитрий Темурович, – бодро произносит Матвиенко, наконец-то дождавшись окончания рабочего дня математика, – вы...заняты? Сейчас. – Нет, – удивлённо смотрит тот на своего забавного ученика, который стоял у входа школы на улице с розовыми от холода щеками и очаровательно приподнятыми уголками губ. – Тогда..., – парень на секунду замялся, опустив взгляд вниз, но моментально исправился, не зря же он, в конце концов, около двух часов ошивался вокруг школы после уроков. Как говорится: была не была. – Я бы хотел пригласить вас с собой в кафе, тут неподалёку, на чашечку кофе. Если вы не против конечно, и если у вас нет дел, там, или вы... – С удовольствием, – широко улыбается преподаватель. Он смотрит в эти карие глаза напротив и ловит себя на мысли, что мог бы смотреть на них целую вечность, как минимум. Парень, кажется, не верит своим ушам, а потом расплывается в ответной улыбке. До кафе они доходят за десять минут, по пути особо ни о чём не переговариваясь. Только обсудили пару школьных вопросов и учитель сообщил, что сегодня ожидается дождь, когда речь зашла о погоде, поэтому предусмотрительно захватил с собой зонтик. Заходя в кафе юноша медленно выдыхает, ощущая тёплый воздух в помещении, приятный аромат кофейных зёрен, который ты чувствуешь за километр, и доброжелательных официантов. Они проходят к крайнему столику, который находится в углу здания. Рядом стоит напольная вешалка для одежды, куда математик уже повесил своё пальто, а Серёжа предпочёл остаться сидеть в куртке. – Добрый день! Что желаете? – тут же подскочила к ним миловидная брюнетка с бейджиком «Анастасия». – Можно мне карамельный капучино с шоколадным круассаном? – попросил юноша, кидая взгляд на своего учителя, как бы спрашивая «а что будете вы?». Видимо он понял этот читаемый в глазах вопрос, ответив: – То же, что и ты, – милая улыбка. Господи, у него губы не болят столько улыбаться? Просто невероятно солнечный человек. Солнышко, не иначе. – Тогда два карамельных капучино с шоколадными круассанами! – счастливо сделал заказ мальчишка. – Будет сделано через пять минут, – ответила девушка и тут же направилась к барной стойке. – Не ожидал, что вы любите сладкий кофе, – честно признался парень. – Я ещё не решил: нравится мне или нет, – хитро улыбнулся он, – пробую по твоему совету. – Но я вам не давал совет! – возмущённо пробурчал тот, похожий сейчас на обиженного котёнка. – Ладно-ладно, шучу, – посмеялся математик, – просто хочу узнать твои вкусы. – Правда? – Правда. Внутри Матвиенко где-то что-то ёкнуло. Вроде в районе сердца. На душе стало так тепло, словно сейчас самый разгар лета, а не депрессивная осень за окном. Парнишка отдал бы всё, чтобы сидеть так с учителем каждый день, и эта мысль начинает уже не на шутку пугать его. Он постоянно одёргивал себя от своих раздумий по типу «я гей», «у меня встёт на парней», «мне нравится математик». По просту не давал этим мыслям развиваться, хотя, быть может, стоило бы? – М-м-м-м, – вырывает его из своих задумок протяжный звук, похожий на мурчание кота. – Это просто очуметь как вкусно! – делится математик своими искренними эмоциями, опустошая чашку принесённого официанткой кофе. И когда она только успела? – Ты чего завис? Пей. – Я? А, да, – он берёт в руки тёплую чашку кофе, делая глоток, и чуть ли не мурлыкает от удовольствия, когда чувствует тепло, протекающее по горлу. – Мой любимый. – Заметно, – мягко кивает Дмитрий Темурович, нацеливаясь своим взглядом на следующую жертву: шоколадный круассан. Он горячий, поэтому преподаватель берёт в руки бумажную салфетку со стола и оборачивает её вокруг хлебобулочного изделия. Когда кусочек теста с шоколадной начинкой внутри оказывается во рту мужчины, он не сдерживается и стонет от удовольствия, ведь круассан буквально тает во рту. – Это божественно, – официально заявлет он. – Это факт, – удовлетворённо кивает парнишка, осознав, что у них с математиком совпадают вкусы. Он берёт свою порцию в руки, но тут же бросает обратно на блюдце, быстро и резко дуя на свои пальцы – обжёгся. – Ауч. – Боже, ну он же горячий, видно же! – цокает старший. «Как и вы» – Дай сюда, – он перехватывает руки ученика в свои, крепко их сжимая и...аккуратно вытянув губы в форме буквы «о» тихонечко дует на ожёг парнишки. У Серёжи внутри всё переворачивается от этого жеста, сердце сделало тройное сальто с переворотом, бабочки порхают в животе так, что вот-вот грозятся вылететь наружу, честное слово. Он замирает, не в силах отдёрнуть руку и отвести взгляд от мужчины. Но мир окончательно рушится, когда мужчина чуть хмурит брови, а потом прикладывает губы к пальцам, задерживаясь так дольше положенного. – Да ты у меня сейчас тут в ледышку превратишься, – возмущённо бормочет он, вставая из-за стола. Матвиенко уже хочет спросить, мол, вы уже уходите, когда преподаватель снимает с вешалки пальто, но боится. Он зажмуривает глаза, отказываясь верить в то, что мужчина сейчас уходит, но как он удивляется, когда ощущает приятное тепло где-то на своих плечах. – Грейся, – поясняет математик, накидывая своё пальто на ученика. Ему бы хотелось его сейчас ещё и обнять, но это был бы перебор. Точно. Пора бы уже отбросить это глупое желание. А Серёжа, тем временем, превратился сейчас во влюблённую школьницу, которая вот-вот станет лужицей и утечёт под стол. В голове слишком много вопросов, ответы на которые парень дать просто не в силах. Почему он так реагирует на преподавателя? Это же обычные жесты заботы, нет?..Это ведь совершенно нормально и обычно относится так к своему ученику, правда? Серёжа более, чем уверен, что с любым другим учеником у Дмитрия Темуровича сложились бы такие же тёплые отношения, и от осознания этой мысли внутри становится неприятно. Хотелось, чтобы математик проявлял заботу только к нему. Просто хотелось быть особенным. Они сидят в кафе ещё около получаса, обсудив все части «Пиратов Карибского моря» (просто произведения искусства, а не фильмы), сошлись на том, что обоим нравится Джонни Депп, учитель поделился парочками забавных историй, которые случались с ним в прошлом – Матвиенко от души посмеялся. Ему было так хорошо в компании мужчины, это казалось таким правильным, будто они знакомы уже лет пять и сейчас сидят мило болтают о том, о сём, как старые друзья. Серёжа хотел бы, чтобы Дмитрий Темурович считал его своим...другом. Да, другом. Для начала. Парень махнул официантке рукой, показывая, что можно принести счёт, та кивнула и через минуту подошла к столику. – С вас 600 рублей. Будете оплачивать наличными или по карте? – По карте, я плачу, – резко выпалил юноша, уже видя, как мужчина начинает доставать свой кошелёк. Он пригласил его сюда – он и платит. – Я бы мог оплатить, Серёж, – начал возмущаться математик после оплаты счёта и ухода официантки. – Бросьте, – улыбнулся парень, – я говорил, что угощаю. Надеюсь, – на секунду замялся ученик, – вам...было хорошо? Мужчина по-доброму рассмеялся, когда они уже вышли из кафе, и склонил голову чуть набок, разглядывая мальчишку. С забавным хвостиком на голове, красивыми карими глазами, милым носом, слегка пухлыми губами, с одним проколотым ушком, в котором была серёжка с крестиком – очаровашка. Математик впервые думает о нём не как о своём ученике, а как об обычном парне. И этот обычный парень был вовсе не обычный: красивый, по-своему смешной, смеётся так залививсто и искренне, отчего внутри разливается тепло. – Очень хорошо, Серёж, – наконец-то отвел он, – кофе – потрясающий, круассан – просто восхитителен, а ты – чудесный собеседник. Идеальное комбо. Юноша ничего не ответил, лишь смущённо улыбнулся, опуская взгляд на свои ноги, краснея, и тут же почувствовал как что-то мокрое капнуло на него. И ещё раз. И ещё. Он поднял голову и увидел огромную хмурую тучу. – Кажется дождь начинается, – цитирует он Поросёнка из мультика про Винни-Пуха. – Как я и говорил, – кивнул математик, забавно хмуря брови. – У тебя зонт есть? – Нет, – юноша отмахнулся, – я добегу, недалеко живу здесь, – он обернулся к учителю, будто собираясь что-то сделать но не решался. Учитель заметил его смятение, улыбнулся, подошёл вплотную к ученику, обнимая его обеими руками, укладывая свой подбородок на голову ученика. Серёжа простоял секунд десять, как статуя, а потом медленно уложил свои руки на спину преподавателя. – Спасибо тебе, – и чуть позже добавил, – за всё. «За чудесный кофе, расслабляющий массаж в учительской и просто за то, что неожиданно появился в моей жизни, придавая ей ярких красок, создавая приятные моменты и тёплые воспоминания. Спасибо» – мысленно добавил про себя математик. Парня отпускать не хотелось от слова совсем, но усиливающийся с каждой секундой дождь был настроен явно против желания мужчины. Мальчишка отлип первым. – Я побежал, – быстро попрощался Серёжа, убегая по направлению к своему дому с румянцем на щеках: в этот раз не от мороза. Мужчина раскрыл зонт, но продолжал стоять на месте, рассматривая убегающего юношу. В голове крутился сейчас только один вопрос, не дающий покоя с самого начала их совместных посиделок в кафе. Это было свидание?