Моё сердце принадлежит только тебе

Утренние лучи, проходящие сквозь окна в спальне учителя, красиво переливаются на сонном лице мальчишки, что валялся звёздочкой на двуспальной кровати. Он невольно жмурится, когда солнце попадает прямо на глаза, хмурит брови, бормочет себе под нос что-то непонятное. Когда ему надоедает вертеться и прятаться с головой под одеяло, из под которого он выныривал каждый раз через пятнадцать секунд, ибо там было душно и нечем дышать, он сладко потягивается, разминая руки и плечи, открывает глаза, привыкая к солнечному свету. Испуганно вскакивает с постели, осматривая комнату вокруг, обнаруживает зеркало на шкафу во весь рост и не спеша подходит к нему. Юноша внимательно осматривает себя, свою (не совсем свою) одежду, которая весьма неплохо на нём смотрится, аккуратно касается кончиками пальцев своих губ, вспоминая сегодняшнюю ночь. Помнит всё до мельчайших деталей, включая признание и поцелуй на балконе, объятия на диване. Чёрт, у него ведь всё ещё день рождения. Дверь в комнату слегка приоткрыта, видимо учитель заходил к нему, Серёжа просто надеется, что он в этот момент хотя бы не пускал слюни на подушку, а выглядел вполне приличным спящим человеком. В нос бьёт какой-то приятный запах, исходящий из квартиры, парень ещё раз бросает взгляд в зеркало, решает оставаться в одежде математика и бредёт на запах, потирая глаза ладонями и параллельно собирая волосы в хвост. Он застывает на пороге кухни, предстоящая картина его изумляет и вводит в ступор. Дмитрий Темурович жарит блинчики, стоя за плитой, на телевизоре фоном включен какой-то футбольный матч, сам мужчина одет в футболку со Спанч Бобом и домашние шорты, на ногах тапочки-зайчики, а весь образ дополняет фартук персикового цвета, весьма мило. – О, ты проснулся, – оборачивается преподаватель с деревянной лопаткой в руках и улыбается, – доброе утро, как спалось? – Доброе, – смущённо отвечает мальчишка, разглаживая на себе футболку. – Спасибо, я выспался, – он вертит головой по сторонам в поисках часов. – Десять утра, – осведомляет его учитель, выключая плиту, и ставит на стол целую и горячую стопку румяных блинчиков, не забыв положить сверху кусочек сливочного масла, который моментально тает и вызывает аппетит, хотя Матвиенко думал, что он не голоден. – Пойдём, дам тебе запасную зубную щётку, – командует мужчина, направляясь в ванную комнату. Мальчишка поражается, как так? Его даже не обнимут? Не чмокнут в губы, нос, лоб или не оставят хотя бы лёгкий поцелуй на виске? Нет? Но он молчит, поджав губы, и послушно семенит следом за хозяином квартиры. – Держи, – учитель достаёт из навесного белого шкафчика новую упаковку с розовой щёткой, а парень смотрит на стаканчик с общими щётками и с удивлением обнаруживает там целых три. Дмитрий Темурович отслеживает его взгляд и хмыкает. – Голубая – моя, – комментирует он, а парень искренне пытается сдержать шутку про ориентацию, – оранжевая – Кати, она часто остаётся у меня ночевать, когда приходит в гости. Собственно, как и Арсений, жёлтая щётка его, – с улыбкой поясняет он. Мальчишка облегчённо выдыхает. – Спасибо, – с благодарностью принимает он зубную щётку и настраивает воду, делая комфортную тёплую температуру, пока преподаватель покидает комнату и возвращается на кухню. Вода приятно скатывается каплями по коже, забирая с собой всю сонливость, теперь парень бодр как никогда. Он вытирает лицо чистым махровым полотенцем в радужную полоску, которое ему также дал классный руководитель. Смотрит ещё пару секунд в зеркало, а взгляд каждый раз бросается к надписи на футболке, которая так греет душу. Нужён. По возвращению на кухню, он застаёт спину преподавателя и прокашливается, дабы обратить на себя внимание. – Закрой глаза, – просит он, даже не обернувшись. Но парень послушно выполняет просьбу, с удивлением для себя подмечая, что выполнил бы любое желание этого человека, и эта мысль не пугает, наоборот, интригует. Он чувствует запах гари и успевает на секунду испугаться, но решает полностью довериться мужчине, поэтому ничего не говорит, только лишь мнётся с ноги на ногу, заламывая пальцы на руках из-за нервозности. – Открывай, – тихо приказывают ему и он снова слушается. Перед ним стоит математик с тортом в руках, в который воткнуты восемнадцать свечей, прямо в любимый «Наполеон» парня, мужчина улыбается уголками губ, наблюдая за реакцией именинника, который стоит в приятном шоке и слова вымолвить не может. Он просто счастлив. – Загадывай желание и задувай, – шёпотом проговаривает учитель. Серёжа прикрывает глаза, раздумывая над тем, чтобы ему такого загадать, пускай он никогда и не верил особо в это, но сейчас задумывается об этом всерьёз. Через несколько томительных секунд он задувает свечи, абсолютно все – с первого раза! – Умничка, – хвалит его мужчина и мягко треплет по макушке, – что загадал? – Если скажу – не сбудется, – шкодливо улыбается тот, как довольный кот, и шествует к столу. Математик хмыкает, но вполне соглашается с этим взрослым ребёнком. Отрезает пару кусочков торта и кладёт на блюдце имениннику; достаёт из холодильника клубничное варенье, которое давала летом ещё сестра, и ставит на стол. Ему для этого мальчишки ничего не жалко. Он такой ещё сонный, домашний и уютный, что мужчина приходит к выводу – он хочет видеть этого парня как можно чаще в своих вещах и своей же квартире. Кстати об этом. – Не хочешь поговорить? – ненавязчиво уточняет он, а Серёжа так и застывает с поднесённой ложкой с куском торта у рта, пару раз хлопая ресницами. – Хочу, – выдыхает он и отстраняет от себя ложку, возвращая её на блюдце. – Но боюсь, – он поднимает взгляд на учителя и смотрит так боязливо, будто его в любой момент могут взять за шкирку и выкинуть из этой квартиры. – Чего же? – недоумевает преподаватель, желая поскорее успокоить парня. – Вы сейчас скажите, что всё это было ошибкой и должно остаться строго между нами, – бормочет парень, опустив глаза в пол и перебирая в одной руке браслет. – Так обычно всегда в фильмах и сериалах происходит, – математик негодует после таких слов, поэтому он пересаживается на диванчик к Серёже и теперь они сидят совсем рядышком, прямо как ночью. – Глупыш, – ласково обзывается он, – ты явно пересмотрел фильмов, – Матвиенко поднимает взгляд на собеседника, щурит глаза, явно не веря. – Я ведь не просто так дал тебе эту футболку, – переводит взгляд на надпись, а у Матвиенко скоро сердечко не выдержит и остановится от любых манипуляций этого мужчины. – По началу я даже подумать не мог, что влюблюсь в какого-нибудь ученика, пока в голове у меня не застрял ты, – юноша завороженно слушает математика, – ты просто взял и выкинул все мои мысли, заполнив их только собой. И я боялся привязаться к тебе, потому как, – он прикрывает глаза и куксится, наверняка вспоминая не самые приятные моменты из жизни, – у меня был, так скажем, опыт влюблённости, только не с учеником, а со студентом и ничем хорошим это не закончилось, – признаётся он Серёже, который чуть вскидывает вверх тёмные брови, ожидая продолжения, но мужчина тормозит. – Вы можете рассказать мне, если хотите, – предлагает парень после затянувшейся паузы. Математик пару раз неосознанно кивает, перебирая в голове варианты с чего начать. В любом случае он хочет поделиться своей неудачной историей любви с этим парнишкой, надеясь, что тот выслушает и мужчине станет легче. Единственный человек, знающий об этом всём, был Арсений, поэтому какая-то тяжесть от этой истории оставалась внутри. – Какое-то время я преподавал в институте высшую математику, около, – мужчина задумался, – трёх лет. При чём в том же универе, в котором и отучился. Я, кстати, там же и с Арсом познакомился. – Арсений Сергеевич? – уточняет юноша, выжидающе глядя в карие глаза. – Да, – улыбается. – Я тогда был первокурсником, никого не знал, а сам заговорить с кем-то стеснялся. Новая атмосфера, люди, окружение – я по натуре интроверт, поэтому общение, а тем более новые знакомства мне давались с трудом. Мальчишка кивает в знак понимания, хотя сам он – экстраверт и заговорить с кем-то не составляет особого труда. – Меня заселили в общагу к одному третьекурснику, это и был Арсений. По началу мы даже не здоровались, а потом в какой-то день, когда он собирался рано утром на пары, опрокинул на себя кружку с горячим кофе из-за спешки. Он чертыхнулся, кажется, на всю общагу. Мне стало его жаль и я предложил ему свою рубашку, у меня была запасная. Он тогда хоть и удивился, но с благодарностью принял мою помощь. – Так Вы всегда были таким внимательным и добрым, – подмечает парень, ласково улыбаясь. Мужчина не отвечает на комплимент, смущённо опуская глаза в пол и продолжает: – У меня в тот день не было пар и я сходил в аптеку за мазью от ожогов, положил ему на кровать и ушёл на весь день по делам, а когда вернулся в комнату ближе к вечеру, он сидел на моей кровати, улыбался, держа в руках стаканчик с кофе и пакетик с пончиком. – Больше похоже на начало романтической комедии, – прищурился Матвиенко. – На самом деле нет, – хихикнул учитель, а потом хитро улыбнулся, – но мы как-то целовались по пьяни. Серёжа давится чаем и выпучивает глаза. Математик и физик? Боже. – Вы же шутите, да? – Это было на какой-то общажной вечеринке, там собирались все студенты с корпуса, мы с Арсом напились, ну а потом как-то и не заметили, что переместились в комнату и целовались, сидя на его кровати. У Серёжи внутри вспыхивает ревность, совсем капельку, буквально искорки, но он сейчас явно невзлюбил Арсения Сергеевича. – Не волнуйся, – смеётся старший, глядя как парень насупился. – Мы были молодые и пьяные, и это был единственный раз, потом мы быстро уснули, а утром посмеялись с этой истории и забили. А в тот день, когда он поджидал меня с кофе и пончиком, мы проболтали всю ночь напролёт и утром решили прогулять пары, но зато сдружились, – радостно подытоживает он. – Даже слишком, – фырчит мальчишка. Господи, какой же он несносный. – По окончанию универа он пошёл на учителя, а я, сам понимаешь, доучивался ещё два курса. После выпуска год метался по всяким конторам в поисках работы, кем я только не был, – хмыкает математик. – Банальным рекламщиком, доставщиком, флористом, охранником, барменом, официантом, но я едва держался месяц на этих подработках. Всё что-то было не так: зарплата, график или вообще моё нежелание здесь находиться и работать. Так прошёл год, кошмарный год, – фыркает он, – а потом я как-то шёл мимо своего универа и решил заглянуть. Преподы там не поменялись, поэтому меня узнали, а когда ещё и выяснили, что я не могу работу найти, предложили устроиться прям сюда преподавателем, там как раз требовался по математике. – И Вы пошли? – Естественно, не смог отказаться. Вообще я и не думал там надолго задерживаться, но потом увлёкся, втянулся и так и продолжал там работать. – А потом что-то случилось, да? – подсказывает Серёжа, прерывая затянувшуюся паузу. – Да. Точнее не что-то, а кто-то, – глаза преподавателя потухают, он тяжело сглатывает, не решаясь поднять глаза на мальчишку. Матвиенко безумно хочет услышать эту историю, кто посмел разбить сердце этому прекрасному человеку, но молчит, понимает, даёт собраться с силами и мыслями. Опускает свою руку на плечо математика, мягко поглаживая. Мужчина выдыхает, кажется, ему стало чуть спокойнее, и он продолжает историю: – Эд. – М? – парень чуть выгибает бровь, ожидая подробностей и пояснений. – Его звали Эд. Эдуард Выграновский. На тот момент он учился на втором курсе, ему было девятнадцать, а мне двадцать пять. Он был практически отличником, кроме моего предмета, – усмехается, но Серёжа чувствует горечь в словах мужчины, поджимает губы и продолжает слушать. – В один день я попросил остаться его после пары. Когда все покинули аудиторию, он спустился ко мне и я тогда впервые рассмотрел его вблизи, ведь он всегда предпочитал самые задние парты. Острые черты лица, скулы, чуть вздёрнутый нос, чёрные волосы, хитрый блеск в глазах, пошлая ухмылка и множество татуировок, в том числе и на лице. Парень рядом мысленно рисует его портрет по описанию, которое ему ведает мужчина, и понимает, что он его не привлекает ни капельки. Этот Эдуард, а не Дима. Он бы никогда в своём скетчбуке не нарисовал этого мутного татуированного парня. – Красивый? – Серёжа пытается спросить как бы невзначай, спокойным тоном, будто интересуется как погода, но выходит это паршиво. Позов кидает на него внимательный взгляд, чуть щурится, бегает глазами сверху вниз, словно оценивает, а юноше становится жарко под таким пристальным взглядом, он чувствует, как капелька пота скатилась по спине, но затем мужчина мягко улыбается, вновь смотрит прямо в глаза. – Ты красивее, – самое время покраснеть, что щёки Серёжи и делают, – как внешне, так и внутренне. Юноша не знает как на это реагировать, безусловно, ему приятно и мысленно он поставил 1:0 в пользу себя в соперничестве с этим Выграновским. Не найдя слов, парень быстро чмокает преподавателя в ушко и возвращается на место, показывая, что готов слушать дальше, и откусывает кусочек торта. Дима благодарно улыбается и продолжает уже не так радостно: – Но всё-таки, что-то в нём зацепило меня тогда, но я не придал этому значения. Предложил ему дополнительные занятия совершенно бесплатно, мне было жаль, что у него только с моим предметом проблемы, но он отказался, мол, сдалась мне эта математика, – фыркает оскорблённый учитель. – Но на следующий день он сам остался после пар, я даже не заметил его, пока он не подошёл ко мне со спины и шепнул прямо на ухо, что хочет со мной заниматься. Я не видел его лица, но уверен, что он ухмылялся. От его тона и хриплого голоса шли мурашки по коже, я ненадолго задумался, почему же он поменял своё решение буквально за день, но потом сам же и нашёл ему оправдание по типу «одумался парень, пораскинул мозгами и взялся за голову», ага, – саркастично заканчивает он и вновь повисает неловкая пауза, пока он отхлёбывает уже остывший чай из кружки. Серёжа смотрит на Дмитрия Темуровича, в своей голове он этого Выграновского уже убил трижды, пять раз пропустил через мясорубку и скормил очаровательным зубастым акулам. Ну а что, если этот персонаж такой бесячий. Даже если ещё ничего толком не произошло – Матвиенко уже бесится, но преданно ждёт развития истории. – Первое занятие устроили в этот же день, вечером, после всех пар. Мы сидели за моим столом и я еле высидел тот час. – Он был слишком тупым? – наивно предполагает юноша, зная, что ответ таким не будет. А лучше бы был. – Нет, но, – на секунду он прикусывает нижнюю губу, раздумывая: выговориться или промолчать. – Дмитрий Темурович, – парень берёт его одну руку в свои и крепко сжимает, дабы показать, что он поддерживает его, – пожалуйста, рассказывайте всё как есть. Я выслушаю Вас и пойму. Мужчина смотрит на это чудо с хвостиком и благодарит судьбу за встречу с этим очаровашкой. По сути, спасибо надо говорить Арсу – если бы не он, они бы не пересеклись, возможно, никогда. – В общем, – всё-таки решается Позов, – он начал флиртовать со мной. Вот так просто, в открытую. Приставал, клеился, лип, не знаю. Пока я старательно объяснял учебный материал, он то коснётся моего бедра, как бы случайно, то дышит прямо в двух сантиметрах от моего лица, смотрит пристально, будто кидает вызов, а потом опускает свою руку мне на грудь, опускаясь всё ниже, – закрывает руками лицо. – Отвратительно, – куксится Матвиенко, воображая эту картинку у себя в голове. Искорки ревности вновь загораются в нём, но он тактично молчит и не подаёт виду, потому что сейчас это совершенно ни к чему, совершенно глупо и бессмысленно. – Да, – выдыхает старший. – Я думал сейчас выскажу ему целую лекцию по его поведению, резко обернулся на него и даже не успел вставить слово, как он поцеловал меня, – он морщится, видимо, вспоминая тот момент, переводит взгляд на парня и чмокает его в висок. – Я тогда быстро сообразил и оттолкнул его, на что он только усмехнулся и вышел из аудитории. Весь вечер мои мысли были заняты этим муфлоном, а потом, – он замолкает. Пауза. – Он Вам понравился? Мужчина выразительно смотрит на него, думая про себя, какой он смышленый малый. Далеко пойдёт. – Да, – рвано выдыхает. – Не знаю чем именно, точно не внешностью, скорее всего, харизмой, самоуверенностью, дерзостью – я таким не был в его возрасте, думаю поэтому он приглянулся мне. Эд был моей противоположностью, а как известно... – Противоположности притягиваются, – завершает за него фразу мальчишка. – Да. Мы продолжали занятия, он также открыто флиртовал со мной, но я больше не отталкивал. И с каждым занятием я всё больше погрязал в нём, тонул в этих глазах, где всегда плясали черти. Когда поделился этим с Арсом, – преподаватель хмыкает, – он назвал Выграновского бакланом, который разобьёт мне сердце – хотя мы даже не встречались. И Попов, как всегда, оказался прав. Серёжа не выдерживает, глядя на совсем поникшего мужчину, набирается смелости и аккуратно пересаживается к нему на колени, лицом к преподавателю, обхватывает его шею руками и вдыхает полюбившийся запах парфюма. Он бы мог просидеть так целую вечность, но ему будет жаль ноги учителя. Тот обвивает его талию руками, утыкаясь лбом в грудь. – В один день он перенёс занятие к себе домой, не знаю откуда у него деньги, но он жил не в общаге, а снимал двушку, при чём приличную такую. Я приехал к нему, пока готовился к занятию, Эд достал бутылку виски, на что я удивился. Он предложил немного расслабиться, а на деле больше спаивал меня. – Сука, – шипит Матвиенко, прижимаясь к мужчине теснее. – Через пол часа перед глазами всё поплыло, я ведь никогда почти не пил, разве что пару раз на студенческих дискотеках, да с Арсом. Мне стало так плохо и хорошо одновременно. Он наконец-то поцеловал меня, а потом завалил на кровать. – Блять, – не выдерживает парень и отрывается от шеи, заглядывая в глаза мужчине, – только не говори, что... – Нет, – он накрывает руки Серёжи своими, – хоть я и был пьяный, но всё было по обоюдному согласию. Он везде одинаковый: в жизни, на парах, в постели: дерзкий, опасный и с хитрым блеском в глазах. Тогда он сказал, что любит меня, что набьёт татуировку в честь меня, – математик невесело улыбается. – На следующий день я думал предложить ему встречаться, ведь понял, что влюблён. Посмотрел его расписание и уже поднимался по лестнице к нужной аудитории, но потом остановился, услышав знакомый смех. Его смех. Серёжа напрягается, чувствуя что-то неладное, что-то нехорошее, противное и мерзкое. Он уже ненавидит Эда и кулаки так и чешутся набить ему морду. Заслуженно. – Он разговаривал с несколькими студентами из своей группы и что-то не дало мне себя выдать, поэтому я подслушал разговор. – Что там было? – интересуется парень. В его потемневших глазах метаются молнии, он сглатывает в ожидании ответа, берёт в свои руки лицо мужчины и прижимается губами к кончику носа. Дима сильнее обвивает его талию, выдыхает и завершает свой рассказ. – Это всё было спором. На деньги, – отрывисто выдаёт он и сердце юноши замирает. – Поцелуи, приставания, развод на секс – он спорил со своими одногруппниками на меня. Сможет ли поцеловать меня, поведусь ли я на него, влюблюсь ли, завалит ли он меня в постель, – он прикрывает глаза и немного трясёт головой в стороны, будто пытается прогнать мысли или стереть воспоминания. – С каждым разом ставка повышалась, для него эта была лишь игра, он легко мной манипулировал, а я даже не замечал ничего такого. Влюбился в него, погряз, утонул, как последний баклан, а ему это и надо было. В тот же день я уволился и сразу приехал к Арсу. Рассказал всю правду, как тебе сейчас, и страдал. Не из-за того, что мои чувства были не взаимны или этих споров, а из-за самого факта, что человек, которого я, – он не договаривает очевидное «любил», Серёжа прикрывает на секунду глаза, прокручивая через мясорубку Выграновского шестой раз, – в которого я был влюблён, предал меня. Он выразительно смотрит в карие глаза напротив, будто ищет в них ответ на немой вопрос. Серёжа смотрит в ответ, обдумывая слова поддержки и решается задать ещё вопрос: – Вы страдали? Погоди, – он отрицательно мотает головой в стороны, – не так. Вы долго страдали? Позов всматривается в черты лица мальчишки, поправляет его хвостик на голове, чмокает в центр лба, обводит кончиками пальцев тёмные густые брови, которые парень сейчас чуть хмурит, в ожидании ответа, затем целует в нос, в пухлые губы, двумя руками накрывает его щёки и не может насмотреться на это очарование. Глаза преданные, взгляд уверенный, обнимает крепко, только нервно покусывает губы. – Благодаря Арсению нет. Может, недельку я убивался по Выграновскому, не жалея денег на дорогущее вино, а потом Попову это надоело и он стал вытаскивать меня из этого состояния. Сначала разговорами, душевными посиделками за чаем, вместо вина, потом с собой везде таскал и я ему чертовски благодарен за это. Он был рядом, не давая упасть на дно, во всех смыслах, он...он мой единственный и лучший друг, близкий человек. – Дайте угадаю, Вы устроились в школу тоже благодаря ему? – Верно, – наконец-то улыбается мужчина. – Он описал мне множество плюсов работы учителем, сказал, что будет рядом, в случае чего и любовных проблем со студентами у меня больше не будет, – в конце мужчина хмыкает, издевательски смотря на свою любовную «проблему», хоть и не студенческую. Парень фыркает. – Я не проблема, – гордо заявляет он. – Конечно нет, – посмеивается преподаватель, щёлкая младшего по носу, а потом вдруг становится серьёзным. – Серёж. – Да? – выдыхает в самые губы, но смотрит в глаза. – Ты уверен, что хочешь отношений? Именно со мной? – Да. Только с тобой, – Матвиенко наконец-то переходит на «ты» и по-дурацки счастливо улыбается, будто маленький ребёнок, которому мама купила мороженое. – У нас восемь лет разницы. – И? Ты Галкина с Пугачёвой видел вообще? По сравнению с ними – восемь лет вообще ни о чём. В старости и не заметим вовсе, – хихикает он. – Тем более я совершеннолетний, не понимаю чего ты боишься, – но тут же прикусывает себе язык и в извиняющемся жесте чмокает мужчину в щёку. – Прости, я придурок. Я понимаю, что ты боишься вновь быть обманутым, но, – Дима смотрит на него, проводит параллель с котом в сапогах из «Шрека» и приходит к выводу, что не нашёл ни одного отличия во взгляде, – дай мне шанс. Позволь показать тебе, что такое влюблённость. Искренняя, без всяких дебильных споров на деньги, пошлого флирта и разбивания сердец. Серёжа берёт правую руку мужчины и перекладывает себе примерно в районе сердца, которое сейчас стучит невероятно быстро. Дима смотрит на него выжидающе, с мягкой улыбкой на губах. – Чувствуешь? – кивок. – Моё сердце принадлежит только тебе. Поэтому, позволь мне попасть в твоё, – он аккуратно тыкает пальцем в грудную клетку мужчины, – и растопить там твоё недоверие. Ты мне нравишься, чертовски сильно нравишься. Я хочу быть рядом с тобой, если ты мне это позволишь. Учитель смотрит на него, как на самую драгоценную вещь в мире, а может так и есть. Вникает в каждое слово и сердце готово выскочить из груди прямо в руки этому мальчишке. Мальчишке, который вскружил ему голову, но не так, как Эд. Серёжа – удивительный парень. Невероятно весёлый, с заразительным смехом, со смешными и чуть глуповатыми шутками, с выразительными карими глазами, которые смотрят сейчас в самую душу, в ожидании ответа. И Дима больше не смеет его мучить. – Ты уже давно покорил моё сердце, котёнок, – подаётся вперёд и впивается в желанные мальчишеские губы нежным поцелуем, сжимая его талию в своих руках. Юноша охотно отвечает, тая от этих ласк, плавится, как лёд на жаре. И сам же плавит лёд в сердце мужчины. – Будем вместе? – наконец отрывается математик. – Вместе, – кивает Серёжа, утягивая уже своего парня в новый поцелуй. Они толком так и не завтракают, в основном уделяя внимание друг другу. Серёжа не может поверить в своё счастье, что его чувства взаимны, но он осознаёт это, когда чувствует крепкие руки за своей спиной, утягивающие его в объятия, когда сам мажет языком по чужим губам, пробуя углубить поцелуй, но мужчина не позволяет. Когда-нибудь он расскажет Диме о своём желании, загаданным сегодня. Как только оно исполнится и Серёжа будет в этом уверен. – Кстати, а где Фисташка? – очень вовремя вспоминает Матвиенко о собаке учителя. – У соседки, – невнятно отвечает Позов, пережёвывая кусочек «Наполеона» во рту. – Иногда я оставляю её у соседки из квартиры напротив, когда меня может не быть целый день дома или в моей квартире устраивают праздник для подростков. – Я не подросток, мне восемнадцать! – супится парень, слишком громко делая глоток чая, на что мужчина усмехается. Он было уже хотел что-то ответить, как на всю квартиру раздалась мелодия его телефона, поэтому быстро удалился из кухни. Потерянный гаджет небрежно валяется на диване в гостиной, где спал учитель, а на дисплее высвечивается простое и лаконичное «Катя». С тревожностью жмёт на зелёную кнопку на экране, чтобы принять вызов, ведь позавчера сестру положили в роддом, так как вот-вот начнутся роды, ведь проходил девятый месяц беременности. – Кать? – с нескрываемым волнением берёт он трубку. – Дим, – девушка тяжело и прерывисто дышит, на заднем фоне слышится много голосов, там явно какая-то суматоха, судя по шуму и непонятным звукам. – У меня схватки. – Я еду! – кричит он в трубку, сбрасывая вызов, чуть не ляпнув «никуда не уходи». Он знает адрес медицинского учреждения, ведь сам и отвозил её туда пару дней назад, поэтому мчится к себе в комнату, по пути кидая ничего непонимающему Серёже, чтобы он одевался. Накидывает на себя первые попавшиеся джинсы, тёплый свитер с Дэдпулом и бежит на всех парах в прихожую, где его уже ждал перепуганный, но одетый парень. Видимо мужчина в такой спешке и суете, что не заметил, как тот забрал свои вещи из спальни и оделся быстрее него. Мальчишка послушно торопится следом, пока преподаватель сбегает вниз по лестницам, наплевав на лифт, быстрыми шагами семенит к машине, запрыгивает в неё и через секунду раздаётся хлопок соседней двери – Серёжа на месте. Вставляет ключ, поворачивает, машина заводится, фары загораются. Крепко и уверенно сжимает пальцами руль до побелевших костяшек, губы поджаты, взгляд полный решимости, но в зрачках читается волнение. Выезжает на трассу, выворачивая руль в сторону, парень невольно залипает на то, как его мужчина водит машину, он обязательно позже зафиксирует эту картинку у себя в скетчбуке. Это того стоит. – Катя рожает, – наконец взволнованно выдыхает математик, мельком бросая взгляд на парня, который неотрывно смотрит на профиль учителя и на умелые руки, держащие руль. Серёжа широко распахивает свои глаза, он не знает что нужно говорить в такие моменты. И не будет ли он вообще там лишним? – Я ведь буду мешать, – покусывает губы мальчишка, переводя взгляд на свои конверсы. Учитель кидает на него суровый взгляд с читаемой фразой «ты идиот» в глазах. – Ты никогда мне не помешаешь, – он отрывает правую руку от руля и на мгновение сжимает руку юноши, который перебирал в ней рукава ветровки. – Черт, ты ведь в пижаме, – цокает от своей невнимательности, ведь сам виноват, что не уследил и выдернул мальчишку из квартиры, – прости. – Мне тепло, – оправдывается Матвиенко, не желая расстраивать преподавателя. Ни черта ему не тепло, даже прохладно, но водителю это знать необязательно, тем более в машине пока включен подогрев сидений. Он надеется, что в роддоме будет комфортная температура, чтобы не трястись от холода. – Если ты опять заболеешь, я этого себе не прощу, – выпятив нижнюю губу, бормочет он, вглядываясь в поток машин. Доезжают до пункта назначения в тишине, но она не напрягает, даже комфортно как-то. Где математик, там и уют – приходит к выводу парень, выскакивая из машины. Дима вытаскивает ключ, вылезает, ставит на блокировку и спешит к дверям родильного дома, из которого только что вышла пара врачей. При входе у Серёжи всплывают перед глазами не самые лучшие воспоминания из больницы, он помнит, как навещал каждый день мужчину, каждый раз принося ему апельсиновый сок. Так как это роддом, тут нет специфического резкого запаха лекарств, что несомненно радует. Они проходят к ресепшену, за которым сидит женщина около сорока лет с рыжими волосами и в толстой оправе очков. – Доброе утро, – с фальшивой улыбкой здоровается Позов. Та отрывает взгляд от своего журнала с кроссвордами, смотрит недовольно. – Чего вам? – бегает глазами по двум парням, пытаясь понять, что они забыли в роддоме. – У меня сестра рожает, Екатерина Позова, скажите в какой она палате, – он строит самую очаровательную мордашку из своего арсенала и она действует. – У неё принимают роды, Вам нельзя там находиться, но можете подождать около её палаты на третьем этаже 303, девушку положат потом туда, – на удивление доброжелательно говорит она, равнодушным взглядом окидывая пацанёнка, мнущегося позади мужчины. – Спасибо, – кивает старший, берёт под руку парня и направляется к лифту. Пока ожидает, когда он приедет, прикрывает глаза. Двери открываются, к счастью, там пусто и они заходят, нажимая кнопку «3». Юноша пользуется моментом, крепко обнимает учителя за шею, оставляя поцелуй на мочке уха и шепчет, что всё будет хорошо. Лифт оповещает, что они приехали и до того момента, как двери распахнутся, парень отходит от математика, делая вид, что ничего не было. Если их кто-то увидит, будет не совсем хорошо. «Как же отвратительно, что в этой стране нужно скрывать свою любовь» – сердится в мыслях младший, пока они добираются до нужного отделения больницы. Стены светлые, диванчиков нет, вместо них неудобные холодные стулья, сделанные из железа. Парень присаживается на один из них, прямо напротив белой двери с номером 303, сразу становится холодно и он неприятно ёжится. В коридоре абсолютная пустота, здесь нет снующих туда-сюда врачей и медсестёр, как в больнице, где был Дмитрий Темурович, и это одновременно радует и пугает. Рядом присаживается Позов, ворчит себе под нос про ужасные стулья, жестом показывает Серёже, чтобы тот встал, что мальчишка послушно делает, и хлопает себе по коленям. Матвиенко удивлённо уставляется на него, стоя в ступоре и не двигаясь с места. Мужчина недовольно закатывает глаза, берётся за рукав ветровки парня и дёргает на себя, тот от неожиданности падает прямо на учителя, оказываясь у него на коленях, сидя боком. – Что ты делаешь, – испуганно бормочет юноша, пытаясь выбраться из цепкой хватки, боясь, что их кто-нибудь увидит. – Прекрати елозить своей задницей у меня на коленях, – хрипло отзывается он, направляя строгий взор карих глаз на лицо мальчишки. Тот смиренно притихает, кончики ушей краснеют, и он позволяет себя обхватить двумя руками поперёк торса. Дима утыкается ему куда-то между шеей и плечом, Серёжа чувствует горячее дыхание на своей коже. – Кто должен родиться? – нарушает пятиминутную тишину парнишка, переплетая свои пальцы с пальцами мужчины. Тот крепко их сжимает, целуя костяшки парня, благодаря которому он сохраняет спокойствие. – Девочка, – с теплотой отзывается он и улыбается до ямочек на щеках. Парень не отвечает, лишь отражает улыбку учителя на своих губах. Проходит около трёх часов, Серёжа отлучился к автомату за кофе для себя и мужчины, отказавшись от его протянутых купюр. Вставляет в автомат сто рублей, уменьшает количество сахара, тыкая по кнопкам, и выбирает два капучино – не карамельных, но сойдёт. Через минуту автомат сообщает о готовом приготовлении напитков, парень аккуратно поднимает стеклянную створку и берёт в руки два горячих стаканчика, стараясь придерживать их за края. Бредёт тихонечко вдоль коридора, пытаясь не расплескать жидкость. За всё время мимо прошли два врача и одна медсестра, видимо этот уголок больницы не пользуется спросом, что вполне логично – большинство палат тут свободно. Он возвращается на место, но не застаёт там Диму, хмурится, глядя на пустое место, где сидел тот до этого, а потом слышит шум в палате. Прислоняется к двери, стараясь подслушать разговор, но ничего не выходит, ставит один стаканчик на стул и аккуратно стучит кулаком по двери пару раз, возвращает второй стакан в руку и двери открываются. – Заходи, – тихо говорит мужчина, отодвигаясь в сторону, освобождая проход. Парень осторожно заходит в палату, в глаза сразу бросается девушка, лежащая полубоком на кушетке, а рядом лежит какой-то свёрток цветной пелёнки с рисунками зайчиков. В спину его аккуратно подталкивает учитель, чтобы не стоял столбом, а проходил дальше, и он тихо шагает, стараясь не разбудить малышку. Позова поднимает взгляд на вошедших, останавливаясь на мальчишке с забавным хвостиком, мягко улыбается ему, жестом показывая, чтобы тот сел рядом. Теперь Серёжа вблизи рассматривает девушку, видит залёгшие под глазами синяки, небрежно собранный пучок русых волос, глаза янтарного цвета и, даже не смотря на такой вид, он не может не подметить, что девушка красивая. – Привет, – протягивает она в знак приветствия свою руку, которую Матвиенко по-джентельменски пожимает, а после оставляет невесомый поцелуй, на что девушка улыбается ещё шире. Кожа нежная, словно бархат, а ногти покрашены светло-розовым лаком. – Здравствуйте, – отвечает он, но девушка строит недовольную моську. – Мне всего двадцать два года, прошу тебя, давай на «ты», – ободряюще подмигивает она и парень согласно кивает. – Уже придумала ей имя? – интересуется мужчина, поглядывая на ребёнка. – Савина, – Катя переводит взгляд на дочку и поправляет выпавшую изо рта соску. – Красивое имя, – комментирует Серёжа, ловя на себе одобрительные взгляды. Десять минут парни ещё находятся в палате, Матвиенко даже дают подержать малышку Савину на руках, которая даже не пискнула и не заплакала, вглядываясь в мальчишку напротив. После их выгоняет медсестра, Дима обещает навестить сестру завтра и они наконец покидают душное помещение, оказавшись на улице, с наслаждением вдыхая свежий морозный воздух. Позов настаивает на том, что сам отвезёт парня домой, поэтому младший, минуту сопротивлявшись, садится в тёплую машину, пока не окоченел в домашних штанах и ветровке. Последний поворот и чёрный автомобиль учителя паркуется напротив подъезда парня. На часах почти три дня и юноша вспоминает, что не предупредил маму о своём отсутствии, наверняка ведь родительница уже распереживалась. Одним движением достаёт из кармана телефон и с удивлением видит, что нет ни одного пропущенного. – Она в курсе сюрприза и твоего отсутствия, – словно читает мысли, успокаивает мужчина, заметив изумлённое лицо парня, который теперь ещё и рот приоткрыл от удивления. – Оксана с Антоном ей сказали, так что не переживай, – чмокает он в висок подзависшего парня. Но Серёже этого мало, он смешно вытягивает губы трубочкой, тянясь ближе к Позову, как бы намекая, что хочет ещё поцелуй на прощание. – Какой тактильный, – усмехается Дима, одной рукой обхватывая щёки парня, слегка надавив на них, чтобы он расслабил губы, что мальчишка послушно выполняет, водит носом по щеке, будто просит ласки, и Матвиенко, не выдерживая, первый тянется к манящим губам напротив, прикусив и оттягивая нижнюю. Парень захлёбывается в нежных ощущениях, голова слегка кружится от дурманящих чувств, ему наплевать, что он весь извернулся кренделем и сидит в неудобной позе. Язык мужчины бесцеремонно скользит в рот юноше, который и не думал сопротивляться, проходит по ровному ряду зубов и цепляется со скользким языком парня – выходит неумело, но учитель старается показать как нужно делать правильно, вкладывая в поцелуй всю искренность. Отстраняется Серёжа спустя пару минут, когда в машине из-за работающего подогрева становится жарко, он испытывает целую гамму эмоций от трепета и возбуждения до радости и восторга, получает лёгкий поцелуй в лоб и покидает машину, махая рукой на прощание. – До завтра, – говорит он вслух самому себе, следя как автомобиль учителя покидает двор, выезжая на главную дорогу.