мальчик сломал мою палочку пополам;
мужчина поглотил мой камень;
женщина в черном разорвала мою мантию;
и я покинул их.
***
Это не больно. Гермиона приготовилась к этому, находясь в пустых, выгоревших останках старой Визжащей Хижины. Зубы были стиснуты, мышцы напряжены — готовы к любой боли, которая могла разорвать ее за то, что она посмела обмануть законы времени. Но это был всего лишь легкий ветерок. Легкая струйка пробежала по плечам, другая пересекла линию груди, когда ее магия откликнулась на нити, опоясывающие комнату вокруг нее. Паутина сотканной магии, украденная, разорванная и вновь сплетенная для отчаянной цели, а затем — унесенная, словно одуванчик на ветреной вершине холма, мягко струящийся туда, куда решила судьба, чтобы прорасти зеленым и, возможно, создать что-то новое. Один вдох, и она оказалась в почерневшей оболочке дома; один выдох, и она оказалась в пыльной, но крытой прихожей. С тусклыми паркетными полами, обоями в цветочек, слегка облупившимися по краям, и богато украшенным креслом, нелюбимым и покинутым предыдущими владельцами. Пылинки, потревоженные ее внезапным появлением, заплясали в лучах света, льющихся из теперь уже не заколоченных окон. Люстра в коридоре была бережно выкована, когда дом только построили, но теперь осталась забытой, как и все остальное в нем. В доме пахло пустотой, не Смертью, а просто заброшенностью, и чувство надежды, такое острое, что стало почти больно, поднялось в ее груди, пока она не начала задыхаться. Гермиона рассмеялась. Она засмеялась! Это было безумно, и, вероятно, обеспокоило бы ее, если бы она была объективна, но она не была, потому что кого это волновало? Какая разница! Она сделала это. Ее не разорвало пространством времени. Не разбросало на все четыре стороны. Она была в не-Визжащей Хижине, казалось, пятьдесят лет назад. Сначала были эксперименты с заклинаниями, а затем — намеренное создание правильной рунической формулы для путешествия через грани пространства времени. Она была так называемой самой яркой ведьмой своего возраста, и наконец-то, наконец-то, сделала что-то важное. Самое сложное уже сделано, не так ли? Ей практически уже удалось спасти мир. На мгновение это показалось блаженством. Хихиканье вырвалось из нее с невероятной легкостью, от радости у нее почти закружилась голова. Она рассмеялась. Она смеялась до тех пор, пока слезы не потекли по лицу. Пока у нее не перехватило дыхание и руки не начали дрожать. Пока мысли не закружились в ее голове слишком стремительно, чтобы их можно было поймать и удержать, пробегая сквозь нее, словно зайцы, слишком быстрые для капкана. Неужели она вот-вот сломается? Это отнимет немного времени, хотя лучше покончить с этим раньше, чем позже. Подождите, нет, лучше позже. Когда она будет знать, что находится в безопасности. Это неизвестное время с неизвестными опасностями; ей нужна бдительность. Гермиона сделала вдох — достаточно глубокий, чтобы у нее заболели ребра — и задержала его. Камень. Мантия. Палочка. Была цель. План. Ей нужно подумать. Ясно. Она привела свои мысли в рабочее состояние, медленно успокаивая дыхание. Верно. Перво-наперво разведай место. Гермиона вытянула шею, посмотрев на еще не разрушенный, а потому сравнительно безупречный дом. Дверь обрамляла пара тусклых стеклянных окон: с одной стороны арка, ведущая в другую комнату, с другой стороны — обшарпанная лестница, ведущая на второй этаж. В задней части был единственный коридор, который, как она предположила, вел на кухню. Вечный голод, сильный и бессмысленный, пронзил Гермиону до костей, поставив ее на колени. Она согнулась пополам и схватилась одной рукой за живот, пытаясь удержать голову, когда тошнота волна за волной накатывала на нее, а зеленая желчь подступала к горлу. Чт…? Что это было? Ее мысли были мягкими, словно губка, неспособными застыть. Голод пронзил ее желудок еще сильнее. Она схватила сумку, перекинутую через плечо, и дрожащими пальцами вытащила палочку. Ее магия была напряженной и хрупкой: такие путешествия оставляли ее катастрофически слабой, но у нее осталось достаточно сил для одного или пяти мощных заклинаний. Лучше бы сегодня все обошлось без драки. Сатуро. Ее магия ослабла, когда она произнесла его, но заклинание все равно сработало. Гермиона на мгновение легла на прохладный пол, пытаясь отдышаться. Ее руки все еще дрожали, и потребовалась секунда, чтобы зрение сфокусировалось, и, черт возьми, она была голодна; но она больше не являлась недееспособной. Она уже и забыла, каково это, когда голод так изнуряет. Когда она ела в последний раз? Ей здесь понадобится еда, не так ли? Она тяжело вздохнула, все еще лежа на полу и поднимая в воздух серебристую пыль. Поддержание тела не должно слишком сильно влиять на планы. Еды здесь было в изобилии, даже в условиях рационализированной Британии. Однако голод изменил сиюминутные приоритеты. Заклинание насыщения продлится около часа, а затем она вернется к уничтожению собственных органов. Значит, сначала Аберфорт? Он предлагал еду в своем пабе, верно? Она могла бы подобрать соответствующую эпохе одежду в городе после того, как поест. А потом написала бы письмо и приступила к раб… У нее заурчало в животе. Хорошо, сосредоточься. Еда. Она оставила свою сумку в маленькой, пустой, с большим и пыльным эркером комнате рядом с входом и вытащила маленькую ручную сумочку. Она не хотела носить с собой что-то настолько современное в тихой маленькой волшебной деревне. Не говоря уже о более незаконном грузе, который у нее был. Она смогла применить только одно защитное заклинание на сумку, после чего вышла через парадную дверь. И резко остановилась. Вместо того чтобы встретить яркую зелень, какой она должна быть в разгар шотландского лета, маленькая деревня Хогсмид была покрыта выжженными красными пятнами осени. Вот дерьмо. Как далеко она оказалась? Предполагалось, что это будет август. Какое сейчас число? Ей нужен «Пророк». Что случилось? Какая руна не сработала? Или произошли помехи с места посадки. Луна предположила, что в переплетении магии может появится шум, если она отправится в место, наполненное магическим сопротивлением. На что Британия в середине войны, безусловно, претендовала. Гермиона же утверждала, что магия имела постоянную плотность и только люди конфликтовали. Но была ли Луна права? Была ли магия… В животе у нее заурчало громче. Гермиона громко вздохнула, наложила на себя заклинание не-обращай-на-меня внимания — ее грязная мантия была изодрана и слегка испачкана, но она все равно сморщилась от магии — и начала короткую прогулку по тропинке в Хогсмид.***
Было около полудня. Яркие облака над головой, красные листья, шуршащие под ногами. Гермиона украдкой огляделась, войдя в деревню. Несколько взрослых ходили по магазинам, а рядом с почтовым отделением снаружи пара пожилых ведьм (в излишне экстравагантных шляпах) болтали. Она не видела никого в накрахмаленных белых рубашках и галстуках. Гермиона надеялась, что это означало, что сегодня будний день, и она случайно не столкнется со студентами, выглядя, как истощенный оборотень. Она свернула на первый перекресток, и в ее поле зрения попала «Кабанья голова». Битумная черепица выглядела немного новее, а древесина не была такой гнилой, но все равно паб был таким же неопрятным местом. Невольно на лице Гермионы появилась искренняя улыбка. Комфорт можно найти в привычном, независимо от того, насколько оно приятно. Две ступеньки перед входом заскрипели в том же месте, что и через полвека; она сдержала улыбку и открыла дверь. Внутри оказалось пыльно, душно так, как в заброшенном доме. Должно быть, на помещение были наложены какие-то чары. Нужно проверить эту теорию, как только ей не придется довольствоваться своим ограниченным колдовством. Паб был грязным, а не неиспользуемым. В нем оказалось несколько разбросанных потертых столов с разномастными деревянными стульями и грязная барная стойка в задней части с целым зверинцем из неровных табуретов. Справа находился один-единственный посетитель, сидящий в самой темной части паба и изо всех сил старающийся проспать весь день. Он был слегка полноватым, в сильно залатанной темной мантии и остроконечной шляпе. Перед ним был «Пророк». Гермиона тихонько подкралась. Она не стала бы тратить магию на это. Ее туфли были мягкими, и она провела достаточно времени в этом заведении, чтобы знать, где находились скрипучие доски. На нее все еще действовало заклинание не-обращай-на-меня-внимания; это просто дело ловких рук. Кроме того, она просто одолжит его на минутку. В животе у нее непристойно заурчало. Глаза мужчины резко открылись и поймали ее; чары не-обращай-на-меня-внимание сломались под тяжестью того, что ее заметили. Она покраснела, сама того не желая. Было ли это от смущения из-за ее громкого живота, раздражения из-за того, что ее поймали, боли от отскока заклинания или страха перед тем, что ей действительно придется общаться с другим человеком — она не могла сказать. Но с ней все должно быть в порядке, верно? Она сталкивалась с чем-то похуже, чем просто с… мужчиной. — Ты голодна, девочка? — он оглядел ее с ног до головы, разглядывая порванную одежду и тонкие черты лица. — Э-э… да. Вы знаете, кто управляет пабом? — спросила она хриплым надтреснутым голосом. Когда она в последний раз разговаривала с другим человеком? С Невиллом, верно? Когда он узнал, что она сделала, и попытался убить ее? Она была потрясена тем, что ее язык помнил, как складывать слова. Откашлявшись, она посмотрела в заднюю часть бара: — Кажется, там никого нет. — Старый Эбби наверху, — сказал он, вставая. Гермиона отошла в сторону, когда он прошел мимо, направляясь к лестнице. Он рявкнул: — Эбби! — он сделал это так, вероятно, как делал тысячу раз в своей жизни. И все ее тело, готовое убить его, напряглось. Он стоял к ней спиной — это было бы так же быстро, как подмигнуть. Палец дернулся на палочке, и она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы помешать своему мозгу завершить заклинание. Он вел себя мило, пытаясь помочь ей. Она в безопасности. Ей не нужно злиться на него за то, что он такой громкий. Она в безопасности. Ей не нужно беспокоиться о привлечении к себе внимания. Здесь не было никакой опасности. Она. В. Безопасности. — У меня здесь голодная малышка. Принеси ей немного супа, хорошо? — он прошел обратно с лестницы на свое место, ничуть не смущаясь того, что кричал на весь дом, и жестом приглашая сесть на стул рядом с ним. Она надеялась, что в ее глазах не было паники. Гермиона нервно сглотнула. — Что? Что ты там болтаешь, Сэм? — Гермиона вздрогнула, услышав голос сверху, вырвавший ее из круговорота, в который она попала. Это был, несомненно, голос Аберфорта. Возможно, не такой хрипловатый, но с тем же тенором. Гермиона села. Если этот Сэм близок с Аберфортом, она могла бы использовать дружбу с ним, чтобы укрепить доверие к Аберфорту. Все станет намного проще, если он начнет доверять ей. — Вы обычно так себя и ведете? Кричите друг на друга с разных этажей? — она попыталась заговорить, но вышло немного сдавленно. Она почувствовала вкус крови. И тут же проглотила ее, не желая пугать своего первого собеседника. — Только в рабочее время, — похоже, он этого не заметил. Или был очень вежливым. — Я посредник. Держу под контролем шумных посетителей, — он резко открыл «Пророк». На середине. Она не смогла увидеть дату. — Если бы я оставил это место без присмотра, он перестал бы мне платить. — Я все равно тебе не плачу. Ты можешь уйти в любое время, — донесся мужской голос с лестницы. Аберфорт оказался высоким, широкоплечим, с нечесаными волосами, в простом сером жилете и рубашке, и, прищурив глаза, смотрел на нее. — Добрый день. Что ты здесь делаешь? — Эбб-и, — Сэм проскулил второй слог. — Не называй меня так, — огрызнулся Аберфорт. — Она просто голодна. Найди ей немного еды. — Я могу заплатить, — вставила она. Нехорошо строить свои отношения с Аберфортом с того, что он посчитает ее мошенницей. Она порылась в сумочке в поисках нескольких сиклей. — Я имел в виду, — выдавил он слова, пристально глядя на нее; Гермиона постаралась не закатить глаза, — что девушка, голодная и выглядящая, как после рейда Министерства, делает в моем пабе, когда существует более приятное место: «Три метлы», которое находится совсем рядом? Ах, Аберфорт был одним из основателей Ордена, ведь так? Невозможно создать тайное общество без здоровой паранойи. Интересно, что погасило бы это любопытство? — Просто ищу немного еды, — это не было ложью. — Здесь? «Три метлы» находится прямо за станцией. Зачем ты проделала весь этот путь на другой конец города? — Я остановилась в доме на холме. На самом деле это место ближе, — сказала она, посмотрев на свою одежду, и поморщилась. — И… эм… Я подумала, что появление в «Трех метлах» в таком виде, — она указала на свои изодранные плащи, — может создать мне нежеланную репутацию. Сплетни маленького городка и все такое. — Понятно, а почему ты так выглядишь? — У меня еще не было времени переодеться, — огрызнулась она слишком резко. Гермиона знала, что вела себя грубовато, но она устала, проголодалась и не очень хорошо справлялась с этой ролью. Боже, она скучала по Рону и его непринужденной приветливости. Кроме того, она не могла выболтать правду при первой встрече. Аберфорт либо решит, что она лжет, и убьет ее за то, что она была шпионкой Грин-де-Вальда, либо поверит ей и убьет за попытку заполучить Дары. Ей нужно ухаживать за ним, как за дикой кошкой: медленно, осторожно и с большим количеством лакомств. Она не могла дождаться того момента, когда он смягчится через несколько десятилетий. Он хмыкнул, посмотрев на нее сверху вниз: — Присматривай за ней, Сэм, — и повернулся, чтобы подняться обратно наверх. — Я думал, что могу уйти в любое время? — крикнул Сэм ему в спину. Аберфорт впился в него взглядом и пошел дальше. В животе у нее яростно заурчало. Оба мужчины уставились на нее на мгновение, прежде чем Аберфорт вздохнул, щелкнул пальцами, и перед ней приземлилась миска с дымящимся горячим супом. Он исчез на лестнице. Раздавшийся грохот снова заставил ее тело резко напрячься, но запах горячей пищи заставил так же быстро расслабиться. Мерлин, она умирала с голоду. Она даже не подумала сказать «спасибо», а просто начала есть. На вкус это было похоже на лук, картофель и соль. Это лучшее, что она когда-либо ела. Возможно, это лучшее, что кто-либо ел. Она должна спросить рецепт у Аберфорта. Он не мог сказать «нет», верно? В конце концов, она похвалила его стряпню. И тогда могла бы приготовить это. Черт возьми, она могла приготовить еду сама! Когда в последний раз у нее был доступ к свежему картофелю? Который она могла есть? Черт, она могла есть картошку! — Не нужно плакать, девочка. Суп не может быть таким уж и плохим, — тихо сказал Сэм, с беспокойством глядя на нее. — Э-э… — она вытерла щеки и руки вмиг стали влажными. Черт. Ей не нужно, чтобы нервный срыв случился именно здесь. Она пыталась произвести впечатление на Аберфорта своей компетентностью. Плохо, если его друг увидит, как она разбивается, словно чайная чашка, из-за вкусного, аппетитного супа. Она сделала прерывистый вдох и собралась с мыслями. — Ох. О нет, все в порядке. Я в порядке. — Да? — он посмотрел скептически, но продолжил: — Не обращай внимания на старого Эбби. Он просто беспокоится из-за войны, вот и все. Он знает некоторых людей на фронте. Беспокоится о них. — Конечно. Есть новости? — Гермиона указала на бумагу в его руках. Он протянул ей газету. — Взгляни сама. Наконец-то. Она перелистнула на первую страницу. Понедельник, 4 ОКТ, 1943 год Ну и черт с ним. Она отстала на пару месяцев, но, по крайней мере, не совсем пропустила все. Похоже, вычислить точную магию, необходимую для соединения двух моментов времени — в одном из которых магия была нестабильна и в лучшие времена, а в другом совершенно неизвестна, да еще и в разгар войны — было задачей, которая ей не по зубам. Ей пришла в голову дикая мысль сделать несколько замеров, вернуться назад и сделать перерасчеты, чтобы появиться в августе. Ошибки были не просто рискованными, они могли привести к катастрофе. Мысль о том, чтобы вернуться снова и поменять себя… Нет, она могла бы просто остаться и продолжить работу в октябре. Но ей нужно стать лучше. Совершенство обязательно. Она прочитала заголовок. Грин-де-Вальд Снова Наносит Удар! Континент в ужасе! Спенсер-Мун отказывается от комментариев. Забавно, но чувство теплого уюта и близости вернулось. На этот раз с легким оттенком горькой ностальгии. По крайней мере, «Пророк» всегда был еще той газетенкой. Она ела свой суп, просматривая газету, больше от жажды чтения, чем от реального интереса к статьям. О, один из Гринграссов устроил вечеринку, но не пригласил старого друга из-за пролитого напитка на свадьбе два года назад? Как это возмутительно. Послушайте, «Сладкое королевство» презентовало новую очаровательную сладость, которая заставляет забыть самое неловкое воспоминание. Какая новизна! Она улыбнулась газете, и все ее тело расслабилось, словно грязный шелк, скользящий в теплую воду. Нет большего утешения, чем беспокойство о мелочах повседневной жизни. Никогда в жизни Гермиона не думала, что у нее закружится голова, когда она прочитает пустые сплетни. Но после того, как каждый день она сомневалась, доживет ли до следующего, подобные мелочи были желанной отдушиной. — Значит, для тебя хорошие новости? — спросил Сэм. Гермиона подняла глаза. — Любые новости — это хорошие новости. Сэм выглядел немного смущенным и открыл рот, чтобы сказать что-то еще, когда она вернула ему газету и горсть сиклей, которые достала из сумочки. — Спасибо за газету и суп, — сказала она. Гермиона все еще была голодна, но сомневалась, что могла получить еще одну миску от Аберфорта прямо сейчас. Первоначальный контакт был установлен; его просто нужно развить. Месяц или два — и она сможет завоевать доверие Аберфорта. Она встала из-за стола и направилась к двери. — Я пойду, у меня есть кое-какие дела. Увидимся! — В любое время, милая, — отозвался Сэм, махнув рукой.***
Гермиона произвела на Аберфорта несколько неприятное впечатление, но знала, что это можно исправить, если она правильно представится. Может быть, потерянной сиротой, жаждущей отомстить Грин-де-Вальду за разрушение ее дома? Потянуть за сердечную струнку, оставляя при этом четверть правды. Или же образ опытной бывшей воительницей, готовой использовать любые необходимые средства, сделал бы ее более подходящей для работы. Она обдумала бы это. Использовать Аберфорта для получения информации о Грин-де-Вальде было на самом деле его собственной идеей. Они заговорили об этом, как только все действительно развалилось. По-видимому, в сороковые годы он занимался собственными поисками и мог бы предоставить ей информацию. Впрочем, много ей не удалось бы из него вытянуть. Единственная проблема заключалась в том, чтобы заставить его довериться ей. Аберфорт посоветовал ей быть честной, но без излишней откровенности. Ну, им удалось обменяться всего тремя фразами. Значит, она правильно поняла последнюю часть. Шаг второй: одежда. Здесь имелся магазин, обслуживающий студентов, которым нужна была дополнительная одежда, и магазин, более посещаемый жителями Хогсмида. Гермиона подошла к последнему. Даже если это был будний день и вероятность столкнуться со студентами была низкой, она не хотела рисковать. Гермиона направилась к главной дороге, опустив голову, и бросила на себя еще одно не-обращай-на-меня-внимание, несмотря на то, что немного пошатывалась, все еще измученная путешествием во времени. И она была одета в странную и потрепанную одежду: ей не стоило привлекать лишнее внимание посреди спокойного октябрьского дня. Сплетни, хоть и вызывали ностальгию, все равно доставляли неудобства. Она проскользнула в «Шапку-невидимку», а после вышла оттуда с парой темных невзрачных мантий, пятью платьями с воротничками и нижним бельем сороковых годов. Это все, что ей было необходимо, но женщин в шляпах много, поэтому она добавила к куче вещей простую темно-бордовую шляпку. На прилавке оставила стопку галеонов, и ушла, не сказав ни слова. Выйдя из магазина, Гермиона надела простую черную мантию и темно-бордовую шляпу, а остальное запихнула в сумку: ей нужно слиться с толпой для выполнения последней задачи, а не-обращай-на-меня-внимание спадет, как только она с кем-нибудь поздоровается. Четырьмя зданиями ниже находилось почтовое отделение. Она сделала глубокий вдох. Ее первый разговор с Сэмом прошел не так уж плохо. Разговор с Аберфортом был неловким, но не безнадежным. Все пройдет гладко. Когда она вошла, колокольчик громко зазвонил. Это заставило ее стиснуть зубы. Почтовое отделение Хогсмида было почти таким же, как и любое другое почтовое отделение. С сотней сов, порхающих вокруг, как конфетти на параде, сотней домиков, построенных до самых стропил, в половине которых жили птицы, в остальных же — лежали письма. Найти что-либо можно было только с помощью магии. Высокая женщина в зеленой мантии сидела за прилавком у входа, сортируя почту. Перед ней стояла табличка с надписью Стерлинг Баттонс. Справа стояли два маленьких письменных стола. Она села, чтобы написать свое письмо. Уважаемый директор Армандо Диппет, Вы меня не знаете, но я надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии. Я пишу, чтобы узнать, могу ли я посещать вашу школу в этом году. На континенте, как я уверена, вам известно, нарастают проблемы, и для магглорожденных в южной Франции больше небезопасно. Моему ковену удалось тайно вывезти меня с целью, чтобы я провела шестой и седьмой год обучения в Хогвартсе. Единственным доказательством моего утверждения является моя палочка, которую вы найдете в конверте, и рекомендательное письмо от главы моего ковена — Миллисент Каррел. Я понимаю, что она сама была выпускницей Хогвартса, и ее имя все еще может быть достаточно известным, чтобы придать некоторую значимость моей просьбе. Я надеюсь, что это достаточное доказательство моей состоятельности, поскольку у меня не так много магических связей по эту сторону пролива. У меня есть средства, чтобы оплатить любые расходы на обучение и необходимые принадлежности, и я была бы рада пройти академическое тестирование или другие практические экзамены, необходимые для посещения занятий в вашем уважаемом учебном заведении. Если нет, я была бы признательна, если бы мне вернули мою палочку. Искренне, Гермиона Дж. Грейнджер. Боже, как же легко солгать в письме. Подделка рекомендательного письма была достаточно легкой. Официально Каррел была архивариусом независимого ковена и оставила после себя огромное количество документов. Гермиона часами упражнялась над почерком в пустом особняке в Париже. Чары почерка можно найти даже с помощью простейшего обнаруживающего заклинания. Что более важно, Каррел была шпионкой французского министерства, последний контакт с которой состоялся 27 августа 1943 года, когда ее послали на разведку в Австрию. Некому подтвердить историю Гермионы, но и некому поставить ее под сомнение. Она делала ставку на беспорядки войны, чтобы, по крайней мере, пробыть месяц или два в замке. Минута наедине с Волан-де-Мортом — и первая часть будет закончена. Гермиона положила свою палочку и рекомендательное письмо внутрь. Небольшое заклинание защиты от несанкционированного доступа запечатало конверт, гарантируя, что только его предполагаемый получатель сможет открыть письмо. Силы на заклинание были потрачены не зря, но ей чертовски нужно вздремнуть. Она поправила шляпу, чтобы та закрывала лицо — она все еще выглядела дерьмово — и подошла к стойке. — Мисс Баттонс? Я здесь, чтобы отправить письмо, — она протянула указанное письмо, улыбнувшись сквозь остатки заклинания не-обращай-на-меня-внимания. — У вас есть свободные совы? Она внутренне съежилась. Конечно, здесь есть совы. Их буквально сотни. Ей действительно нужно попрактиковаться в общении с людьми. — Э-э-э… Да, конечно, — Баттонс повернулась к ней, проведя пальцами по волосам и изображая улыбку. — Кому вы хотите его отправить? — Армандо Диппету. Директору Хогвартса. — Точно, — она выглядела сбитой с толку, вероятно, потому что думала, что Гермиона была студенткой и могла легко связаться с ним. Она выглядела достаточно молодо для этого. Баттонс свистнула, а после крикнула: — Юбилей, — коричневая сова размером с малиновку спустилась с одного из домиков. Она закрепила конверт на ножке ленточкой. — Как ваше имя? — Гермиона Грейнджер, — не было смысла говорить фальшивое имя. Очевидно, что она магглорожденная: на ее руке было вырезано «грязнокровка». Ее история прикрытия была простой, но хрупкой, и пристальное внимание, которое привлекло бы добавление чистокровного имени, разорвало бы ее в клочья. Кроме того, она не пробудет в Хогвартсе настолько долго, чтобы это имело значение. И она просто не хотела этого делать. Это было ее имя. Баттонс пристально смотрела на нее, явно чего-то ожидая, натянув улыбку. Гермиона уставилась на нее в ответ, потеряв навыки общения с людьми, чтобы их понимать. — А обратный адрес? — спросила Баттонс спустя время. — Эм… — черт. Был ли на доме номер? — Я точно не уверена. Я только что переехала в старый дом выше по дороге. На холме. — Старый дом мисс Флокс? На холме? Вы член семьи? Блядь. Годы подготовки, месяцы изучения людей сороковых годов, а Гермионе никогда не приходило в голову, что у этой не-Визжащей Хижины мог быть предыдущий владелец. Что глупо, потому что, конечно, так оно и было. Это обычный дом. — Нет… — боже, она такая ужасная лгунья. — Я… Я просто… Я купила его на аукционе, — это та ложь, которую она действительно хотела озвучить? — Я имею в виду продажу недвижимости! Был аукцион по продаже ее имущества. Я… моя семья купила его, — заткнись, — вы знаете, что континент опасен, и мне показалось хорошей идеей иметь запасной вариант на случай, если все пойдет дерьмово, — пробормотала она. Баттонс выглядела ошеломленной. Гермиона покраснела. Ох, это ведь сороковые годы — ругаться не вежливо. — Я имею в виду, если все пойдет плохо с участившимися нападениями, вы понимаете? Баттонс отчаянно закивала, пытаясь избавиться от неотесанной ругающейся ведьмы в ее почтовом отделении. — Правильно! Дом Новеллы. Я пришлю сову, как только придет ответ. Да. Спасибо вам! Проклиная себя, Гермиона выскочила из почты с красным лицом. Она должна была изучить историю Визжащей Хижины до Люпина. Она должна была, по крайней мере, придумать убедительную ложь, чтобы скрыть, почему она там осталась. Ей не следовало ругаться в присутствии незнакомки. Это 1943 год и нужно лучше сливаться с толпой. Не стоит привлекать к себе излишнее внимание, а небрежно ругающаяся ведьма определенно бросалась в глаза. Если идеал был невозможен, она могла хотя бы попытаться проявить компетентность.***
На обратном пути к дому она заглянула в бакалейную лавку, купив продукты и десерты из сезонных гранатов. Ремонт кухни не займет много времени. И как бы сильно ей не нужно было развивать свои отношения с Аберфортом, чтобы заставить его доверять ей, она не хотела проводить каждый прием пищи в «Кабаньей голове». Не зависимо от того, сколько времени потребуется, чтобы поступить в Хогвартс. Если ее не примут в середине семестра, то, возможно, года будет достаточно для ремонта дома. И прошло ужасно много времени с тех пор, как ей удавалось оставаться на одном месте дольше, чем требовалось для сна. Поднимаясь обратно к дому, Гермиона рассматривала его. Он был совершенно беззащитным. Одинокий на вершине холма, он резко выделялся на фоне мягкого серого неба. Короткий забор и маленькие ворота не обеспечивали особой безопасности. Его легко можно окружить антиаппарационным барьером и уничтожить. Это место на какое-то время станет ее убежищем, поэтому ему понадобится несколько сильных оберегов. А также кухня. Она втащила свои продукты, достав запасную палочку из сумки в соседней комнате, и начала создавать импровизированный холодильник. Она могла бы сделать его завтра, но молоко могло испортиться уже сегодня. Заклинание было похоже на вырывание окровавленного зуба. Это того стоило.***
На следующее утро сова влетела в окно запасной спальни, когда Гермиона вытирала пыль. Птица неуклюже приземлилась на пол и вытянула ногу, ожидая, когда ее освободят от ноши. Это было маленькое письмо. Гермиона взяла его и прочитала. Дорогая мисс Гермиона Грейнджер, Что-ж, вы определенно привлекли мое внимание. Немного безрассудно посылать свою палочку в конверте, не так ли? Идет война, и мне бы не хотелось оставлять вас беззащитной. Мой кабинет будет открыт для посетителей сегодня в три часа дня, надеюсь, вы не откажетесь выпить чаю. Искренне, Директор Армандо Диппет. Палочки при письме не оказалось.