север вызывает в человеке те смелость и решимость, которые никак не проявляются в более тёплом климате (Джек Лондон)
stairway to heaven — led zeppelin
клондайк. ноябрь 1897 года Собачья упряжка неслась вверх по течению реки Юкон и в скором времени должна была достичь Доусона. Тэхён, натягивая на лоб шапку из бобрового меха, стучал зубами и оглядывался назад на каюра, в надежде вглядываясь в его красное от холода лицо и желая получить от него добрые вести о незамедлительном прибытии в город. Но тот лишь сурово глядел вперёд и подгонял собак. Непонятно, что хотел разглядеть этот Завоеватель Севера в беспросветной белой метели, но его голубые горящие глаза светили отблеском азарта и большими перспективами на жизнь. Тэхён задумывался — неужели и его взгляд подобен взгляду этого каюра, пестрящий болезненной отчуждённостью севера и беспринципной уверенностью в победе? Экономические рамки современных реалий загнали людей в алчность, но дали свободу действий и толпами погнали на Аляску. Первобытный огонь жажды жизни в глазах сменился первобытной жестокостью и жадностью, вместо мечей и копий люди взяли в руки лопаты, а набедренные повязки и шкуры сменились волчьими шубами и мокасинами из меха лося. Охота и собирательство ушли на второй план, теперь в приоритете «гроссбух» и акции. Однако одно без другого не существует. Чем охота на золото отличается от охоты на кабана? Мир нуждается в современном Прометее, который вместо огня вручил бы людям карты золотых жил, научил бы ими пользоваться и, как все былые мученики, получил бы за содеянное наказание, а люди, забыв все его добрые дела, виртуозно присвоили бы себе его достижения и гордились бы собственной волей и силой человеческой мысли. Современный Прометей не пришёл, но явился новый Бог, проповедующий новую экономику, толкающую народ Америки копать, копать и ещё раз копать, добывать золото и мастерить капитал. Так появились первые монополисты и промышленные магнаты, не читавшие в своё время Адама Смита, но действующие удачливо и интуитивно. На своём пути эти люди сметали древнейшие аристократические роды, разоряли компании и занимали новые ниши экономического поля. Вот он — новый Бог. Не человек, не книга, не поэзия или проза — золото. Северный край поклоняется одному ему, жадно ищет и пытается найти доказательства его существования, пишет о нём труды, становится его адептом, а человек, самый удачливый и старательный, возносится до ранга апостола. — Долго ещё? — перекрикивая шум, интересуется Тэхён. Каюр переводит на него полный азартного бешенства взгляд и обнажает жёлтые зубы. Они некрасиво блестят от слюны и слишком сильно выбиваются на фоне белого безмолвия. — Почти приехали. И вновь смотрит вдаль, разглядывая непонятные Тэхёну пейзажи. Все, кто с севера, были сроду чужды для южной души Тэхёна. Откровенно говоря — он их боялся, ведь кто знает, что на уме у этих диких варваров. Тэхёну ближе его родной южный Арканзас, родительское ранчо, коровы и куры, тёплый климат и размеренный темп жизни. Тут, на севере, всё как будто парадоксально быстрее, суровее и жёстче. — Слезай. Доусон, — над ухом Тэхёна раздаётся скрипучий голос каюра, и парень крупно и заметно вздрагивает. Мужчина это не оставляет без внимания и выразительно смеётся. — Тридцать долларов. Тэхён возмущённо смотрит на человека, но тянется в карман дублёнки и нехотя протягивает деньги каюру. Обдирательство чистой воды, но что Тэхён может сделать? Учинить скандал в первый же день? И что тогда? Город золотоискателей маленький, и слухи расползаются быстро, Тэхён не хочет в первый же день прослыть скандалистом и невеждой. Тем более мужчина раза в два крупнее его самого — повалит на мёрзлую землю и не заметит. — Таким, как ты, тут не место, — напоследок говорит каюр. — Знаешь, сколько таких молодых искателей приключений я перевёз? — Тэхён отрицательно мотает головой. — Больше сотни, и представь себе — половина из них погибла на Чилкуте, четверть унесло течением Юкона, а остальные либо вернулись домой ни с чем, либо были убиты за золото. Так что мой тебе совет — уходи отсюда, я даже тебе скидку сделаю — и перевоз обратно будет стоить тридцать пять долларов. Тэхён хмурит чёрные соболиные брови. — Было же тридцать. Завоеватель Севера густо смеётся. — Тариф повысился. Тэхён в сердцах топает ногой и под непрекращающийся смех каюра разворачивается и несётся вглубь города. Слова мужчины его не напугали — он знал, на что шёл, но вот грубая бестактность и пренебрежение его личностью сильно задели. Может, он не такой сильный и крупный, как северяне, может, его кожа смуглая и обласканная южным солнцем, может, его характер мягкий и не закалённый суровыми зимами, но он человек. И, как любой другой на этой планете и в этом городе, он человек с большой буквы. Тэхён втягивает носом свежий запах морозного утра и под аккомпанемент хрустящего под мокасинами снега направляется в торговую гильдию, чтобы зарегистрировать себя под именем промышленной компании мистера Чона. В этих краях её не знает разве что пещерный человек, ведь именно мистер Чон буквально спонсирует город и потакает золотоискателям, предоставляя им еду и кров, а взамен получая огромный процент с их участков. На Аляске мистер Чон подобен Богу: расчётливому, но милостивому, жёсткому, но справедливому. У него своё правосудие, которое он обманом вверяет в руки жителям Доусона, имитируя демократию, но правит этой землёй единолично и своевольно, наказывая неугодных и поощряя выгодных. Он уже давно подкупил конную полицию, присланную государством, чтобы предотвращать разбой и проституцию. Игорное дело тоже процветает в Доусоне, поэтому город золотоискателей — это рай для всякого рода авантюристов, заядлых игроков, проституток и жиголо. Стрельба почти никогда не прекращается, и залпы слышны даже ночью. Особенно ночью, когда всё становится проще и свободнее, хотя в последнем мистер Чон почти никогда и никого не ограничивает. Лишь бы играли по его правилам. Доподлинно известно имя этого загадочного Бога — Чонгук, хотя тут он подобен призраку. Все слышали и знают, но никто толком не видел. Лишь слух ходит, что рост у этого человека — два метра, глаза — чёрные и жгучие, волосы — тёмные, а шрам, что полосует грудь, — получен в тяжёлой схватке с гризли. Тэхён особо не верит россказням, да ему и всё равно, по сути, на этого человека. Ну какая к чёрту разница, кто тут главный? Тэхён не намерен ни играть в карты, ни пользоваться различными ночными услугами, ни конфликтовать с кем бы то ни было. Он тут по своей собственной воле и по своим умыслам, толкнувшим его к лёгким деньгам. Хотя можно ли назвать золотоискание лёгким заработком, когда этот наркотик убивает людей и поселяет в их душах самое мерзкое, что вообще может там поселиться? Тысячи людей гибнут в этой битве за богатство, тысячи людей ищут, но не находят, а глава всего этого, скорее всего, сидит в своём большом особняке и получает проценты, вырванные у смерти этими людьми кровью и потом. Это, пожалуй, единственное, что не нравится Тэхёну, с детства привыкшему к тяжёлому труду на ранчо. Южный мальчик попал не в те края, не в те руки и не в те условия. Ему бы жить спокойно у себя дома, заниматься лошадьми и выращиванием овощей. — Ким Тэхён, — Тэхён опирается рукой о стойку и смотрит серьёзно на сидящего за ней уморенного бумажной волокитой человека. Секретарь поднимает на него усталый взгляд и протягивает какие-то документы, которые Тэхёну непременно нужно подписать. Тот наугад ставит в пустом окошечке крестик и протягивает их обратно. Секретарь забирает бумаги и ничего не говорит, лишь вымученно смотрит на этот злосчастный крестик. — Куда мне идти? — с детской наивностью спрашивает Тэхён. Северянин вновь смотрит на него. — Куда хочешь, тут мамки нет, чтобы следила за тобой и жопу подтирала. Тэхён сконфуженно смотрит в пол, смущённый своей неприспособленностью и хлёсткими изречениями этого мужчины. Но тот, как по щелчку, добреет и смягчает взгляд. — Ладно, — вздыхает секретарь. — Тут у каждого свои деньги, но два раза в день приезжают сани с сухим пайком. Они останавливаются на главной площади — это от мистера Чона, как ты можешь догадаться. Жильё бесплатно только первый месяц, потом нужно будет платить — тысяча долларов в начале месяца и ещё тысяча в конце, но ты можешь жить в лагере, если тебя пустят туда по доброй воле и если ты покажешься им полезным. Но учти, я тебе ничего не гарантирую — могут заставить и платить, а с твоей внешностью возможны и варианты этой платы. Он выразительно оглядывает фигуру Тэхёна в волчьей дублёнке и заостряет взгляд на миловидном лице. Тот сначала непонимающе уставляется на мужчину, а потом, когда до него доходит суть дела, стремительно краснеет и отводит взгляд. — Две тысячи мне не по карману, — бурчит Тэхён. Он ушёл из дома, имея лишь четвёрку, и тратить её на кров не намерен. — Можешь испытать удачу в «Доме солнца», — отвечает секретарь, а потом, видя непонимание на кругленькой мордашке, продолжает: — Игорный дом, там каждый вечер играют — ставят в основном на скот и соль, они тут в дефиците, но ты можешь и на золото, оно дёшево стоит, — он замолкает. — Или попробовать поиграть на себя, уверен, будет много желающих. Тэхён кривится, в возмущении смотря на мужчину, который второй раз указывает на его внешность и на способы её использования. Он не то чтобы сексом не занимался, он себя-то особенно никогда и не трогал, только если по острой нужде, и каждый раз безумно смущался своих действий и стонов удовольствия, что получал, как ему казалось, незаслуженно и неправильно. — Ладно-ладно, — секретарь поднимает руки вверх. — Не сердись, обычно тут все проще относятся к подобному, а ты какой-то нежный цветочек. Откуда ты? Вижу же, что не отсюда. Тэхён потирает замёрзшие руки и удивляется, как этому человеку здесь не холодно сидеть. На улице же минус сорок, если не больше, а помещение продувается, и по гильдии гуляют холодные ветра. — Я из Шервуда, Арканзас. — А-а, южанин, значит. Нелегко тебе будет, — посмеивается секретарь. — Яйца хоть ещё не отморозил? Тэхён опять возмущённо смотрит на мужчину, но уже менее агрессивно. Похоже, это у них тут такой стиль общения — беспринципный и открытый. — Не смотри на меня так, я, можно сказать, пекусь о самом важном, — и громко смеётся, удовлетворённый собственной шуткой. — Ладно, иди, у меня дел по горло, некогда возиться с южными дурачками. На это Тэхён лишь вздыхает и выходит вон из гильдии. Главное сделано — он зарегистрирован и введён в основной курс дела. Тэхён идёт по Доусону и озирается по сторонам. Ещё пару лет назад тут не было ничего — лишь одна единственная палатка первого золотоискателя, который пришёл в Клондайк, спустившись с Купола Царя Соломона и проложив дорогу через перевал Чилкут, а впоследствии и через более безопасный канадский Эдмонтон. Этот первый человек, разбогатевший до неприличия, положил начало великой золотой лихорадке, когда на корабле мистера Чона, бывшего всегда открытому к новому и неизведанному, выгрузил в ближайший портовый город несколько тонн золота. Уже на следующий день сотни человек пустились в погоню за богатством, а через время Доусон разросся от одной палатки до приличных масштабов поселения со своим укладом и порядком. Американцы ликовали, в то время как канадская сторона была крайне недовольна ещё большим размытием границ и использованием американской валюты на спорной для двух стран территории. Топот копыт сбивает Тэхёна с мысли и заставляет обратить внимание на четырёх лошадей, несущихся прямо на него. Южанин оторопевает, а затем замечает человека, стремительно бегущего на него и прижимающего к груди свёрток. Тэхён замирает на месте, не зная, в какую сторону ему податься. Прыгнуть влево — значит напороться на оставленные старателями инструменты, вправо — упасть на группу людей, замерших в ожидании разрешения погони. — В сторону! — кричит бегущий на него человек и буквально сбивает с ног. Тэхён падает на колени и сквозь пелену в глазах видит приближающиеся копыта лошадей. Успев уже попрощаться с позвоночником и посетовать на свою неосмотрительность в первый же день, Тэхён ощущает сильную хватку на загривке — и его, как котёнка, дёргают вверх, укладывая себе на тёплую грудь. Они, очевидно, тоже скачут на лошади, потому что Тэхён чувствует мучительную тряску и виртуозные манёвры человека, определённо точно понимающего, как правильно сидеть в седле и управлять животным. Они проскакивают ещё несколько метров и резко разворачиваются под громкие вздохи и аплодисменты толпы.you and me — lifehouse
— Что ты за дурак такой? — над ухом Тэхёна разносится яростное негодование. Южанин сжимается, не смея посмотреть в глаза своему спасителю, но через секунду всё же робко разворачивается в кольце обнимающих его рук и поднимает взор. На него смотрит молодой мужчина в заячьем тулупе и кожаной кепке с меховыми ушами, лицо его строгое и неподвижное, с раскосыми азиатскими глазами и злым раздражённым взглядом, который тут же меняется, стоит Тэхёну напугано на него посмотреть. У мужчины светлая, выбеленная морозами кожа и тонкие черты лица, что зачастую не свойственны северным мужчинам, но сам он крупный, хоть и не выше Тэхёна. Южанин пытается пошевелить заледеневшими губами, но у него ничего не выходит, и звуки вырываются обрывочными и ломкими. — Тише, — мужчина ближе подтаскивает Тэхёна к себе за талию и восхищённо заглядывает ему в глаза. — Всё хорошо, тебе нечего бояться. Откуда ты тут взялся, прелесть? Тэхён надувается, словно шарик, от такого обращения, но мужчину не винит. Дерзить своему спасителю — это последнее, что он сейчас хочет. — Я… просто шёл… по дороге, — всё ещё тяжело дыша от пережитого шока, лепечет Тэхён. Мужчина ему мягко улыбается, и Тэхён чувствует, что, будь его воля, он погладил бы Тэхёна по спине в успокаивающем жесте. Спаситель возвышается над ним, как божество возвышается над смертными, и смотрит так снисходительно, как смотрела бы мать на своего нашкодившего ребёнка. Они сидят так несколько секунд, пока загадочного человека не окликают. — Юнги! — к ним подходят ещё четыре всадника. — Мы его упустили, и всё из-за этого недомерка, не смотрящего по сторонам. Один из этих людей тыкает в Тэхёна указательным пальцем. Руки Юнги крепче сжимают его поперёк талии. — Заткнись! — рычит тот, пугая Тэхёна своей агрессией. — Это вам следует смотреть по сторонам и не наезжать на прохожих, — уже мягче добавляет Юнги. — Но, капитан… — Вы меня услышали, — отрезает Юнги и переводит взгляд на Тэхёна. — Тебе что-то нужно? Где-то болит? Тэхён отрицательно мотает головой и просит спустить его вниз. Первым слезает Юнги, а затем подаёт руку и южанину, аккуратно подхватывая его и приземляя на землю. Тэхён ступает на снег и уже спешит вырвать руку из захвата, но его лишь сильнее удерживают и дёргают на себя. Тэхён впечатывается в чужую крепкую грудь и охает. Поза не самая приличная: запыхавшийся и раскрасневшийся Тэхён всем телом вжимается в едва знакомого ему мужчину и горячо дышит тому в шею. — Отпустите… — скулит Тэхён, и его на удивление слушаются, продолжая выжигать масляным взглядом. — Я очень благодарен, как я могу отплатить за своё спасение? Безукоризненные манеры и природная мягкость не позволяют Тэхёну вести себя грубо и дерзить при первом же знакомстве, поэтому он вежливо опускает глаза вниз и теребит мех по краям своей дублёнки. Юнги как-то мечтательно вздыхает и подходит ближе, пальцами цепляя точёный подбородок и заставляя Тэхёна посмотреть на себя. В глазах напротив южанин высматривает какое-то обожание и восторженность, которые не должны появляться при первой встрече. Но Тэхён мало что об этом знает, поэтому и не расценивает эти взгляды как что-то такое, из-за чего любой другой человек сгорел бы от стыда. — Я живу неподалёку, — начинает Юнги и рукой машет на ближайшие дома. — Ты мог бы зайти ко мне в этот вечер. Тэхён вскидывает на мужчину полные непонимания глаза. — Зачем? — наивно спрашивает он. Юнги немного мнётся и улыбается сконфуженно. — Я буду очень рад, если такая прелесть посетит мой дом и скрасит унылый вечер. Тэхён решительно ничего не понимает. Зачем этот человек приглашает его в свой дом и как это поможет Тэхёну расплатиться за спасение — тоже. Но одно он знает точно — подобные обращения не для него. — Прошу, не называйте меня так. — А как я могу тебя называть, прекрасное создание? Раздражение накрывает Тэхёна с головой. Да за кого этот Юнги его принимает? Тэхён не прелестный, он, конечно, создание, как и все тут, но точно не согласен с эпитетом «прекрасный», ему сгодится даже «южный дурак» или «недомерок», но никак не это, по его скромному мнению, уничтожающее его достоинство. — Меня зовут Ким Тэхён. Юнги снова тянет уголки губ вверх и протягивает Тэхёну руку, чтобы в следующую секунду схватить длинные тонкие пальцы и оставить на них короткий поцелуй. На это южанин совсем выходит из себя и резко выдёргивает поцелованную севером руку. — Не щетинься, — по-доброму усмехается Юнги. — Меня зовут Мин Юнги, и я капитан конной полиции, а тот идиот, что снёс тебя с ног, — это вор, укравший из игорного дома соль и золотой песок. Сегодня мой первый рабочий день — меня недавно направили сюда, а уже такие события. И приятные сердцу встречи. Тэхён отряхивает с бобровой шапки снег и подозрительно смотрит на капитана. Юнги не внушает доверия, но и опасности от него южанин не чувствует. Как будто этого человека нужно просто хорошо узнать, чтобы понять, что на самом деле он хороший и просто такой день, и просто так сложились обстоятельства, и что Тэхён может даже обрести друга в лице Мин Юнги. — Мне тоже приятно с Вами познакомиться, — уже миролюбиво отвечает Ким, и капитан расплывается в довольной улыбке. — Так что ты скажешь по поводу вечера? — настаивает на своём Юнги. — Порадуешь меня этой ночью? — Я совсем не понимаю, как моя компания может скрасить Ваше времяпрепровождение. Юнги сужает глаза и смотрит на Тэхёна подозрительно. Какой-то непонятливый ему попался в руки. Может, новенький или просто смущается, хотя при такой профессии это, скорее, минус. Но ничего, Юнги даже нравится, когда немного ломаются. — Я думаю, ты лучше меня знаешь, как удовлетворить одинокого мужчину. Тэхён хлопает длинными заледеневшими на морозе ресницами, а потом, когда понимает, за кого его приняли, покрывается красными пятнами и прижимает ладони ко рту, испуская вздох, насквозь пропитанный возмущением. Да как так? То секретарь предлагает ему расплачиваться за кров телом, то этот благородный мужчина принимает его за жигало. — Я не! Я не такой! — порывисто вырывается из Тэхёна. — Боже! Как Вы могли такое подумать? Я старатель! Теперь настала очередь Юнги шокировано хлопать ресницами. Такого он не ожидал, да и кому бы пришла в голову мысль, что этот нежный южанин на самом деле золотоискатель? Юнги прижимает руку к сердцу и чуть ли не падает перед Кимом на колени. — Прошу прощения за мою ошибку, — искренне говорит капитан. — Я и подумать не мог, что с Вашей внешностью… То есть, конечно, я не тот человек, который судит по внешности, но Вы… То есть, я хотел сказать, что с Вашей внешностью всё в порядке, даже больше — Вы прекрасны, как первые цветы, но… О нет, не сочтите сказанное за грубость, но я… Тэхён пытается выловить из этого потока слов хоть что-то, но у него не выходит, и он лишь чуть поднимает руку вверх, говоря этим Юнги остановиться. — Я понял, что Вы сожалеете, но на будущее советую Вам относиться ко всем с тем же трепетом и уважением, с каким сейчас Вы отнеслись ко мне, только узнав, что я не тот, за кого Вы меня приняли по ошибке. Получается на удивление жёстко и хлёстко, чему поражается и сам Тэхён. Он никогда никого не осуждает, но мужчины, пользующиеся услугами этих несчастных людей, закинутых в суровые рамки жизни и вынужденных торговать своим телом, ввек не вызывали в Тэхёне и капли уважения. Для него это синоним насилию, пусть и завуалированному под красивую декорацию добровольности и согласия. — Вы благородный человек, Тэхён, и в Ваших глазах я уже потерял то уважение, которое, возможно, было вначале. Я бесчестный подлец, Тэхён, и я сильно сожалею, что не смогу вернуть себе Вашу снисходительность ко мне, но позвольте загладить свою вину и пригласить Вас сегодня в кабак. Прошу прощения, если это место не отвечает Вашим стандартам, но это всё, что можно найти в Доусоне. Тэхён смотрит на капитана с подозрением, пытаясь выяснить — есть ли злой умысел в словах Юнги, но ничего там не находит и мелко кивает. Его небольшая голова слабо трясётся, и капитан находит это крайне очаровательным, особенно когда густые тёмно-русые волосы немного пружинятся при движении и касаются едва заметного открытого участка загорелой шеи. Пройдёт совсем немного времени — и, Юнги уверен, кожа Тэхёна потихоньку начнёт светлеть и терять свою прелестность. Капитану безумно хочется отвести южанина к родному солнцу, чтобы солнечный юноша получил свою долю наслаждения, купаясь в солнечных ваннах, и Юнги непременно бы за этим наблюдал, ласкал Тэхёна своим взглядом и говорил приятности. Южанин ведь волшебный — выбивается из общего пейзажа яркостью внешности и непосредственностью характера, оттого и привлекает внимание. Капитан не слепой — видит, как на него смотрит толпа. Когда Тэхён поднимает взгляд, каждому хочется, чтобы взор этих чарующих глаз был адресован ему. — Сочту за честь, капитан, — всё же произносит слова Тэхён. Юнги готов вечно слушать его голос, пусть только говорит. Говорит о чём угодно, Юнги всё выслушает: пусть южанин вещает об экономике, золотоискании, книгах, если тот их любит, — а капитан уверен, что с такими блестящими манерами Тэхён прочитал не одну — пусть щебечет о любви, морали — Юнги обо всём будет рад услышать, если это будет Тэхён. — Тогда жду Вас вечером в «Эльдорадо», это тут за поворотом, — капитан машет головой вправо. — Позвольте сопроводить Вас до дома. Тэхён тушуется — у него же и дома-то ещё нет, он приехал в Доусон всего пару часов назад. Юнги подмечает это смятение и вопросительно смотрит на южанина. — Я хочу попробовать жить в лагере, — тихо говорит Тэхён и уводит взгляд в сторону. — Мне сказали, что я могу там жить, если меня сочтут полезным. Юнги долго хмурится. Знает он этих старателей, живущих в палатках, — ужасные животные, которые с потрохами сожрут Тэхёна. Капитану не хочется отпускать южанина туда, но он и не имеет права что-то ему указывать. — Тогда я доведу Вас до лагеря? — с надеждой в голосе просит Юнги и облегчённо выдыхает, когда Тэхён робко кивает головой.sunday morning — the velvet underground, nico
Капитан отдаёт коня своим сослуживцам, а сам, едва удерживаясь от того, чтобы схватить Тэхёна под руку, медленно идёт рядом с юношей, подстраиваясь под его мелкие, но быстрые шаги. Капитану так много всего хочется спросить у южанина, но слова не говорятся, а вопросы чётко не формируются в голове. Ситуацию спасает сам Тэхён. — Как Вы оказались в Клондайке? — Тэхён чуть поворачивает голову к Юнги. До капитана не сразу доходит смысл вопроса — он слишком засмотрелся на родинку на выразительно крупном для такого аккуратного лица носу. — Я канадец, — отвечает Юнги. — Американская сторона не сильно заботится о порядке на этой территории, а вот Канада очень обеспокоена вопросом границ, поэтому и посылает сюда тоннами таких, как я. Дома у меня никого нет, никто не греет мне постель и никто не ждёт, поэтому север — идеальное место для одиночек. Вы тоже одиноки, Тэхён? Южанин не упускает эту сквозящую надеждой интонацию в голосе и слегка съёживается. Он не тот человек, который будет откровенничать с первым встречным, но и врать капитану он тоже не хочет. Тэхён немного молчит, обдумывая свой ответ, а Юнги уже пугается, что своим вопросом отпугнул Тэхёна. — В Арканзасе у меня есть родители. Тэхён отвечает максимально честно, упуская лишь самую малость информации. — Значит, у Вас нет любимого человека? — напирает Юнги и своим напором совершенно отталкивает от себя Тэхёна, хоть тот и понимает, что капитан не намерен причинять ему вред. — Любимого человека нет. Зато есть нелюбимый. Тот, от которого непременно захотелось сбежать в такую холодную и мёрзлую даль. — Не сочтите за грубость, но зачем Вы стали старателем? — аккуратно интересуется Юнги, а южанин в этот момент даже немного умиляется этой милой осторожности в голосе человека, который хочет знать чуточку больше. Эта тема ещё больше неприятна для Тэхёна, а Юнги в этот момент ожидает услышать удивительную историю. Капитан понимает, что будет очень разочарован, если южанин скажет, что всё это просто ради денег. Возможно, Юнги удовлетворил бы ответ о том, что Тэхёну нужны деньги не для себя, а для, например, разорившихся родителей или для друзей, попавших в большую беду. Капитан сделал всё неправильно — стал идеализировать Тэхёна и влюбляться в его образ благородного, честного и порядочного дворянина. — Мне нужны большие деньги, а это самый простой и относительно быстрый способ разбогатеть, — уклончиво отвечает Тэхён, улавливая разочарование в глазах Юнги. Ему ни к чему удовлетворять фантазии этого человека, поэтому Тэхён не чувствует себя виноватым или пристыженным. Здесь почти все именно из-за этих целей, а для некоторых это ещё и стало формой зависимости. Лихорадка на Аляске — это не первое золотое безумие на планете, до этого уже были вспышки, и южанин уверен, что добрая половина всех старателей здесь ищет золото не в первый раз. Так, медленным шагом они доходят до окраины города, где уже видны жилища золотоискателей. Тэхён восхищённо вздыхает: всё это выглядит потрясающе — муравейник палаток плотно облепляет заснеженную землю вокруг реки, а несметное количество людей шныряет туда-сюда. — Дальше я сам, — поворачивает голову к Юнги Тэхён и делает свой голос жёстким и не терпящим возражений. — Большое спасибо, что согласились проводить меня. Юнги ворчливо выдыхает, но суровый блеск в глазах напротив не сулит ничего хорошего, поэтому капитан конной полиции отступает в поражении. — Будь осторожен, не дай им себя задеть и задавить. Не показывай своего смущения и нервозности — это как корм для них, — капитан норовит схватить тонкую руку в свою, но южанин плавно отскакивает в сторону. — До встречи сегодня вечером.out of the north — jesper kyd
Тэхён сдержано кивает и стремительно двигается по направлению к лагерю, оставляя Юнги далеко позади себя. Всё тут кажется ему большим и страшным: котлы, висящие над кострами на толстых ветках деревьев; припасы, разбросанные то тут, то там; суровые северяне, ходящие в тёплых шубах и держащие за поясом ножи, — всё это производит сильное впечатление на южанина, кутающегося в свою шапку и шубу почти по самый нос так, что видны только красные щёки. — Эй! — кто-то окликает Тэхёна. — Кто такой? К южанину подходит высоченный мужчина и возвышается над его телом, как исполинская сосна. На человеке были туго перевязанные муклуки, штаны из непонятного меха, и, как и все здесь, он был в огромной шубе, придающей его фигуре ещё большую стать и порядок. Тэхён не был приверженцем деления людей на классы, но в голове всё равно строилась чёткая иерархия. Например, есть женщины с севера, а есть с юга; те, что с юга, — низкие и тонкие, у них подвижные лица и гибкий подстраивающийся характер, но те, что с севера, совершенно другие: их лица более тяжёлые и застывшие, они выше и мощнее, а характер у них холодный и отстранённый, абсолютно под стать климату. С мужчинами Тэхён немного видоизменил теорию, подгоняя её под архетипические консервативные догмы. Южные мужчины — свободные мужчины с гуляющим в волосах ветром, с душой, носящейся верхом на коне по прериям, с ловким вертлявым телом и рвущимся наружу характером. Северяне же в голове Тэхёна представлялись такими, как этот мужчина напротив него, — с грубо сколоченным лицом, с глазами, в которых волнами плыла тоска, с мощным телом и нутром, сидящем глубоко внутри, но при нужных обстоятельствах взрывающимся, подобно вулкану. Тэхён не думал о правильности или неправильности своих суждений, он строил теорию, основываясь на древних врождённых архетипах, и, конечно, он никогда не задумывался о причислении себя к какой-либо группе. Ведь он — это он — Ким Тэхён из Арканзаса, а это про других, не про него. Обобщение всего на свете и стирание границ между понятиями «толпа» и «личность» были, пожалуй, главной проблемой южанина, поэтому сейчас, стоя перед северным мужчиной, он чувствовал страх, потому что видел не человека, а собирательное понятие, сформированное в его же голове. Тэхён резко отшатывается, задирая наверх голову, и силится открыть рот. — Я… я пришёл просить жильё, — лепечет Ким. — Чем ты можешь быть полезен? — сурово спрашивает старатель и скрещивает руки на груди. Враньё — признак большого ума и изворотливости. Тэхён вызубрил правило с детства, хотя ненавидел это дело, но, когда обстоятельства становились выше него, он предавал свои принципы. — У меня чутьё на золото, — совсем тихо бормочет Тэхён, вызывая утробный смех у золотоискателя. — Мы не можем это проверить, что-то ещё? Тэхён прикидывает в голове варианты, которые успел накидать за время пребывания в Доусоне, и выдаёт: — Я неплохо готовлю. Дома, на ранчо, я постоянно этим занимался. Северянин вскидывает бровь вверх, и его белое лицо как-то мигом добреет. — Ранчо? Южанин, что ли? — мужчина понижает голос. Смотря на этого мальчишку, сердце сразу как-то теплеет. Может, потому что этот парнишка с юга? — Эй, Фрина, тут южанин. Говорит, готовить умеет и что чуйка у него на золото. Поди, погляди. Из ближайшей палатки раздаётся раздражённое кряхтение, и через секунду на улице показывается фигура женщины. На вид ей лет тридцать пять, и она полностью соответствует представлениям Тэхёна о северянках. У Фрины высокий рост, широкий разворот плеч, а ещё левое ухо порвано в форме буквы «V». Она важно и статно двигается к Тэхёну и смеряет его оценивающим взглядом. «Опасность», — вот что думает Тэхён, едва только завидев эту женщину. — Дик, опять ты тащишь к нам всякие пропащие души, — зло выплёвывает она. — Ты посмотри на него — кожа да кости, он не переживёт зиму, а мне не охота возиться с трупами. Тэхён пугливо прячет взгляд, а Фрина, довольная реакцией, высокомерно смотрит на южанина. — Знаешь что, твою стряпню я уже не могу терпеть, может, этот готовит лучше, — взрывается Дик и с вызовом смотрит женщине в глаза. Фрина тянется за пояс и дерзко достаёт оттуда пистолет, направляя его прямо на Дика. Мужчина не медлит и выуживает из муклуков нож. Тэхён хлопает ресницами, не в силах что-либо сделать или сказать, но одно он знает наверняка — препятствовать он точно не будет, а то немудрено и под горячую руку попасть. — Столько лет устраивало, а как появился смазливый мальчишка, так сразу я не нужна стала? Видимо, комментарии Дика про стряпню сильно задели достоинство этой благородной северянки. — Я такого не говорил, — рычит мужчина и уже стоит на низком старте, чтобы вонзить нож Фрине в плечо. — Может, этого южанина ещё и в постель нашу затащишь, а? А то вдруг и там я не так хороша! Глаза женщины горят адским огнём, и Тэхён понимает, что стал свидетелем сильной семейной ссоры. Но эта ссора заканчивается так же внезапно, как и началась, и вот двое уже убирают оружие. — Пусть остаётся, но к Гуку сам его поведёшь, не хочу получить от него пулю в лоб за этого пацана, — Фрина прячет пистолет за пояс и разворачивается, направляясь обратно к палатке. — Эй, южанин, имей в виду — не понравишься Гуку — попрощаешься с жизнью, — кидает она через плечо и скрывается за плотным занавесом своего жилья. Дик устало трёт лоб указательным пальцем и в следующий момент хватает Тэхёна за дублёнку и тянет на себя. — Она права — скажешь что-то не то, как-то не так посмотришь, просто взбесишь его одним своим видом — и твои мозги окажутся на снегу, так что решай. Ну как, пойдёшь со мной? Тэхён, всё ещё шокированный подобным выяснением отношений, хватается за держащую его руку и слабенько отталкивает её. А разве у него есть выбор? Разве он, насквозь пропитанный страхом, может сейчас здраво рассуждать? — Я хочу жить здесь, — настаивает на своём Ким. Дик трясёт мальчишку за плечи и взглядом говорит следовать за ним. Раз хочет — ничего не поделаешь.the swarming — sarah schachner
— Итак, смотри, — Дик дёргает его за руку и меняет их курс направления, следуя вглубь лагеря. — Ты наших обычаев не знаешь, поэтому на первый раз помогу, — он хватает с ближайшего костра ещё неприготовленную рыбу и пихает её в руки Тэхёна. — Когда приходишь о чём-то просить, то следует сделать подношение — это его задобрит. — Гука? — догадывается Тэхён и вопросительно смотрит на Дика. Тот кивает головой. — Его самого. Он тут главный, — отвечает Дик. — У старателей обычно нет никакого предводителя, но когда появился он, то всем стало жить намного легче. Мы признали его силу и мастерство, и он встал во главе всех золотоискателей. Он жёсткий человек, настоящий Завоеватель Севера. У таких, как он, один разговор — на кулаках и ножах. Знаешь, сколько он наших повалил, когда кто-то пытался протестовать против его верховенства? Мне с ним не тягаться, а тебе и подавно, так что лишний раз в глаза ему не смотри — он сочтёт это за вызов; говори, только когда позволит, и соглашайся на все условия, что он перед тобой выдвинет. Тэхён прижал к груди связку свежей рыбы и уже с большей опаской засеменил за старателем. Через пару метров Дик остановился напротив огромной палатки, больше напоминающей шатёр, и кивнул Тэхёну. Тот выдохнул, снял шапку и отодвинул полы клеёнчатой ткани. Когда он вошёл внутрь, его тут же охватил аромат заморских специй, приятный и не режущий глаза полумрак обволок сознание, а в груди стало так жарко, что южанину пришлось расстегнуть первые пуговицы тёплой дублёнки. — Гук, — раздаётся над ухом голос Дика. — Мальчишка хочет жить в лагере, говорит, у него чутьё на золото, и он даже согласен нам готовить. Тэхён весь съёживается, не смея поднять взгляд. Он слышит, как в палате стихли голоса и по твёрдым доскам внизу кто-то начал глухо ступать. Южанина накрыла большая тень, а в нос забился крепкий запах тяжёлой работы и зимнего леса. — Подними глаза, — совсем рядом послышался низкий завораживающий бас, такой, который мог бы встречаться у гипнотизёров. Словно по приказу, Тэхён робко поднял голову и встретился взглядом с чёрными спокойными омутами, светившимися мудростью и вихрящейся силой. Эти глаза были большими и немного навыкате. Мощное и неподвижное лицо было исполосовано глубокими шрамами поперёк глаз и носа, доходящими до губ и уходящими вниз к подбородку. Густые смоляные волосы были убраны в небрежный короткий хвост, а мочки ушей пробиты маленькими серебряными кольцами. Гук смотрел на Тэхёна сверху вниз, и всё в этом человеке кричало о его невероятной силе. Широкий разворот плеч и плавно вздымающаяся грудь источали опасность и могущество так, что маленький южанин на его фоне весь сжимался, но не смел отвести взгляд. — В следующий раз я не посмотрю на то, что ты с юга и не обучен нашим правилам, и отрублю за воровство руку, — он кивает на связку рыб в руках Тэхёна. Дик позади Тэхёна нервно мнётся с ноги на ногу. Гука не проведёшь, уж больно он догадливый. И про рыбу, и про то, что пацан из других краёв. Тэхён чуть не роняет дар, но вовремя подхватывает его и по неосторожности путается в ногах, чуть не падая на колени перед мужчиной. — Если ты не умеешь крепко стоять на ногах, то как ты собираешься работать? — Гук вскидывает голову вверх, но в его взгляде нет и капли высокомерия. — Я не потерплю на своей территории бездельников, выезжающих за счёт других… — Я не бездельник! — тут же выкрикивает Тэхён и уже жалеет об этом, потому что глаза мужчины наливаются кровью и кипят, как вода в котле. — Я не разрешал тебе говорить, — повышает тон Гук, наблюдая, как южанина от его голоса бьёт, как от тока. Тэхён мгновенно затихает и спиной чувствует, как напрягся Дик. Мужчина обходит его кругом, и у Тэхёна только сейчас выдаётся возможность осмотреть палату и её внутренности. Честно говоря, южанин ожидал увидеть тут роскошь и богатство, но Гук, очевидно, живёт в аскетизме, потому что, кроме предметов первой необходимости, он тут не замечает ничего, что бы указывало на высокий статус этого человека. Немного погодя, Тэхён замечает ещё одну личность, находящуюся в шатре — за столом сидит мужчина, некоторыми чертами лица поразительно похожий на Гука, отличает его только пышущая молодостью внешность, в то время как первый мужчина выглядит уже повидавшим жизнь, о чём говорят мелкие и немногочисленные морщинки в районе глаз и лба. Тот смотрит на Тэхёна с неприкрытым интересом и удивительным добродушием в чёрных глазах. — Говоришь, золото чувствуешь? — хмыкает Гук и наклоняется прямо к лицу Тэхёна. — Знаешь, сколько таких ясновидцев сейчас в Клондайке? Они требуют огромные деньги за свои услуги, но все их попытки найти золотую жилу оказываются тщетными. Мужчина выразительно смотрит на южанина, позволяя ему сказать. — Я не прошу денег — лишь место, где смогу спать, — шепчет Тэхён, боясь отводить взгляд от гипнотического мужчины. Гук размышляет пару мгновений. — Так и быть, — выпрямляется он во весь рост. — Я дам тебе крышу над головой, но если через месяц ты не найдёшь жилу, то лучше тебе не знать, что я с тобой сделаю. Больше всего на свете я не люблю, когда мне врут. Дик облегчённо выдыхает, тут же хватая южанина за руку и уже таща того к выходу. — Будешь жить в соседней палатке, чтобы я мог тебя постоянно контролировать, — напоследок бросает старатель и окидывает Тэхёна взглядом. — Но не надейся на мою благосклонность к тебе из-за этого. Южанин лепечет тихое «спасибо» и со всех ног выбегает из шатра, до смерти напуганный мужчиной.sleeping sun — nightwish
— Почему ты не отрубил ему руки за украденную рыбу? — тихо интересуется у Гука человек, всё это время сидящий за столом. Гук молчит, делая суровое лицо, которое определённо точно не напугает брата, но покажет ему, что отвечать на вопросы он не намерен. — Чонгук, я с тобой разговариваю. Двуликий Янус гордо молчит, делает отстранённое лицо и садится за рабочий стол, принимаясь что-то писать на листах бумаги. — Ты его видел — он создаст нам проблемы. Давай я его убью, пока не поздно, — звучит слишком жестоко для того, кто обладает столь добрым взглядом. Чонгук сжимает перо в руке и переводит на брата бешеный взгляд. — Если ты коснёшься его хоть пальцем, то я переломаю тебе ноги, — адресат злится, потому что доподлинно знает, что это не пустые угрозы. Но он лишь беспечно хмыкает, стараясь скрыть за этим смешком весь страх, который только что поселился в его душе. — Я не шучу с такими вещами, и ты, Хосок, это знаешь. Хосок примирительно кивает. Его обычно немногословный брат сегодня прямо-таки одаривает его длинными речами. — Знаю, раз ты решил его оставить, значит, он будет нам полезен, — Хосок складывает руки за спиной и шагает по комнате. — Надеюсь, что полезен не в том плане, о котором подумал бы любой мужчина, коего одарил своим взглядом этот южный мальчик. Перо ломается в сильной хватке истинного Завоевателя Севера. Чёрные жгучие глаза буравят улыбающееся лицо напротив и желают выжечь на нём глубокие шрамы. Такие, как и на лице самого Гука. «Была бы отличная месть», — думается мужчине. — Да, я так решил, Хосок, — сквозь зубы говорит Чонгук. — Мои решения не оспариваются, не подвергаются сомнению и уж точно не будут преданы тобой. Если я хочу его оставить, значит, точка, а уж для каких целей — для себя или для работы — тебя не касается. Хосок мнёт пальцы на руках и щурится. Его брат расчётливая сволочь, поэтому этому южанину не позавидуешь, если Чонгук решил, что он «для себя». — Всё ещё сердишься из-за своего лица? Надо сказать, моя лучшая работа. Настолько отчаялся, что собираешься держать пацана подле себя силой? Хосок откровенно играет с огнём, ступает по очень тонкому льду, играет в русскую рулетку, где весь барабан полный. Но это ведь и есть отличительная черта рода Чон — безрассудство и бешенство. — Не выводи меня. Пожалуй, тогда был единственный раз, когда Чонгук кому-то проиграл, больше такого не было, и после этого ещё бесчисленное количество раз мужчина ставил брата на место, но то поражение, отразившееся на лице, — как штамп позора и слабости для Гука. — Знаешь, какие слухи ходят о твоих шрамах? Говорят, что ты получил их в схватке с гризли. Благородно, не правда ли? Кто бы знал, что этот «гризли» — это восемнадцатилетний мальчишка с шиповым кастетом, который… По помещению раздаётся выстрел, и Хосок истошно кричит, хватаясь за голень. Он истекает кровью, прижимает к ране ладонь, а Чонгук лишь протирает платком револьвер и убирает его обратно в кобуру. — Ты безумен, — хрипло смеётся Хосок, обнажая белые зубы и скалясь от боли. — В родного брата… Чонгук, не желая слушать сумасшедшие речи, встаёт из-за стола и двигается к выходу, параллельно набрасывая на себя меховую накидку. Ему нет дела до раненого брата, тот не маленький — сам разберётся со своей проблемой, тем более что Хосок сам виноват, а значит, — заслужил. Любая форма насилия в голове Чонгука может быть оправдана, его брат того же мнения, поэтому не держит сильного зла. — В город прибыл новый начальник конной полиции, так что, как подлатаешь себя — разберись с ним, — бросает через плечо Чонгук, уже отодвигая шторы палаты. — Хотя нет. Я сам к нему наведаюсь, слышал, он сегодня играет в «Эльдорадо». И скрывается на холоде, оставляя Хосока валяться на мёрзлом полу. Чонгук ненавидит ложь, но это понятие у него обособлено от себя самого. Другим врать не позволено, но ему можно. Потому что во благо, потому что он обманывает, делая жизни других лучше, даря им свободу, хоть и мнимую. Он управляет этим городом из тени, помогает жителям, но в корыстных целях. Современный Прометей всё-таки явился, но уж в больно извращённой форме. — Я тебя уничтожу, братец, — по шатру раздаётся гулкое шипение.give a little bit — supertramp
Тэхён облегчённо выпускает пар изо рта и отбрасывает злосчастную рыбу в сторону. Дик кладёт тяжёлую руку ему на плечо и несильно толкает южанина в лопатку. — Ты хорошо держался, — говорит мужчина, подбирая со снега связку. Всё-таки тут так с едой не обращаются. — Он одобрил тебя и даже позволил жить с нами — это о многом говорит. Тэхён разворачивается лицом к Дику. — О чём? — О том, что он признал в тебе старателя. Не кухарку, не ясновидца — одного из нас, — Дик благосклонно улыбается, направляясь прочь от палаты Гука. Тэхён семенит за ним. — Но он выдвинул мне условия. — Да, но ты же ему не солгал о своих талантах? — лицо северянина вмиг мрачнеет. Тэхён громко сглатывает и спешит отвертеться от лжи. Он ещё толком не продумал, как точно собирается искать золотую жилу, но в планах у него за этот месяц всё-таки что-нибудь да найти и убраться поскорее из этого жуткого места. — Значит, это не должно стать для тебя проблемой, — продолжает Дик и тащит южанина на отшиб лагеря. — Обычно все ограничиваются пайком, присланным мистером Чоном, или едой из ресторанов, но те, кто проиграл или пропил своё состояние, — охотятся. Сюда они складывают добычу, — Дик кивает рукой на телеги с мёртвыми животными. — Готовить особенно никто не хочет, да и не умеет, поэтому теперь это на тебе. Работы не так много, как может показаться на первый взгляд, как я уже сказал раньше, старатели — не дикари и предпочитают трапезничать в городе. Тэхён осматривает немногочисленных зайцев и уток и кивает головой. На ранчо ему приходилось уже общипывать птиц, так что и с более крупными животными он разберётся. — А чем старатели занимаются в свободное время? — интересуется Тэхён. Дик смеётся на этот вопрос. — Большую часть времени мы развлекаемся в кабаках и борделях, — он поправляет шубу. — Недавно тут даже театр открыли, но это для уж больно изысканных и привередливых. Тэхён кивает головой, давая понять Дику, что он принял во внимание эту информацию. Однако сам он не собирается прожигать драгоценное время в салунах, слушая местных звёзд эстрады. Он прибыл сюда за золотом, с золотом и уедет. — Ну что, южанин, оставляю тебя, — бормочет Дик. — Мне ещё нужно со своей воительницей помириться, — в голове Кима всплывает образ Фрины, и он незаметно ёжится, когда северянин уже поворачивается к нему спиной. — Как тебя хоть звать-то? Дик вдруг вспоминает, что даже понятия не имеет о том, как зовут нового члена их общества. Тэхён гасит в себе короткий смешок от этого. — Меня зовут Ким Тэхён. Мужчина смотрит на него недвижимым взглядом, что-то шепчет себе под нос и машет на прощание рукой. Странный он, этот Дик, но Тэхёну понравился, ведь если бы не он, то ещё неизвестно, что бы случилось с южанином в лапах Гука, да и вообще — Дик сильно помог ему разобраться во всём происходящем. Пока на пути Тэхёна попадаются спорные, но приятные люди, например, такие, как этот старатель или капитан конной полиции. Южанин дёргается, когда вспоминает о Юнги — он же сегодня вечером обещал ему встретиться в «Эльдорадо», а на улице уже как раз темнеет. Решая разобраться с провизией завтра, Тэхён со всех ног несётся к Доусону, по памяти огибая улочки и в скором времени достигая главной площади. На улице темнеет рано, спасают только яркие огни кабаков с красочными вывесками. Тэхён замирает в смущении, пытаясь угадать, в какой именно бар ему нужно. Мыслительный процесс прерывается галантной рукой, мягко огибающей талию. — Ты пришёл, — звучит радостный голос, и Тэхён даже совсем не против наглой руки на пояснице. Он в какой-то степени сейчас просто очень рад видеть и слышать капитана, потому что тот не такой устрашающий, как тот же самый Дик, Фрина или, не дай бог, Гук. Юнги, хоть и с севера, но всё же что-то в нём заставляет Тэхёна чувствовать себя как дома, как будто капитан солнце, но не греющее, не южное. А может, просто не для него. — Я держу обещания, — отвечает Тэхён, и они заходят в бар. В голове у себя южанин делает пометку, что третий кабак от главной улицы — это «Эльдорадо». Салун оказывается вполне себе приличным местом, сконструированным в духе родных американских пабов: с небольшой сценой для выступления, на которой уже играют музыканты, с длинной барной стойкой и чёрными бархатными креслами, кое-где отделанными кожей. Юнги подходит к бару и щёлкает пальцами. — Фин, виски для меня, а для моего прекрасного друга… — Водку, — быстро вставляет южанин и уже чуть тише добавляет: — Если можно. Не успевает Юнги удивиться, как из подсобки появляется туловище женщины, и если Тэхёна попросили бы описать её одним словом, то из-за крайней ограниченности языка он не смог бы подобрать такой эпитет, который в полной мере объяснил всё то, что выражала эта дама в одной своей походке, развороте плеч и плотно сжатых тонких губах. Говорить «прекрасная» казалось непозволительной пошлостью, потому что эта женщина являла собой нечто большее, чем человеческое определение красоты. — Давно не виделись, малыш, — она прикладывает к губам мундштук и выпускает прозрачные клубы сигаретного дыма. — Что за благородный мужчина рядом с тобой? Фин смотрит чётко на Тэхёна, и в её голосе нет насмешки. Юнги похлопывает по плечу южанина и удовлетворённо смеётся. — Тэхён. Старатель, — отвечает за него капитан. Фин кивает и снимает с себя длинную перчатку, протягивая Тэхёну бледную руку. Южанин незамедлительно обхватывает её и оставляет невесомый поцелуй возле костяшек. — Я уверена, что ты сможешь добыть много золота, — она разливает по стаканам заказ и толкает его к гостям. — Прошу меня простить, я скоро вернусь к вам, но сейчас мне нужно подготовить к сцене моего мальчика. Она легко кивает головой и скрывается за шторами, оставляя после себя никем не тронутое очарование и волшебство. Тэхён протяжно выдыхает и расслабляет плечи. — Впечатляет, не так ли? — обращается к нему Юнги. — Когда я её увидел в первый раз, то и слова не мог сказать. Тэхён молчит, хватает стакан и залпом выпивает содержимое, даже не поморщившись. От большой практики или шока — непонятно. — Кто она? — хрипит Ким. Юнги болтает в стакане виски и не торопится отвечать. — В Доусоне Фин фигура знаменитая, по большей части из-за слухов, витающих вокруг неё. Одни говорят, что раньше она танцевала в кабаре, другие верят, что она держала картель, но сейчас она владеет этим заведением и, как ты можешь понять, всеми людьми, что тут выступают, — Юнги говорит тихо и размеренно, как будто задумавшись. — Раньше это место принадлежало её мужу, но он умер год назад при непонятных обстоятельствах, что совсем не портит её репутацию, лишь наоборот — добавляет пикантности. Многие считают, что в этом деле помог ей сам мистер Чон, хотя какая ему с этого выгода… Ну, впрочем, есть парочка теорий об их особой связи. Тэхён трёт виски, стараясь переварить услышанное. — Смотрю, старатели тут только и делают, что пускают и обсуждают слухи, — южанин говорит это с осуждением в голосе. Юнги громко ставит стакан на стол, поворачиваясь к Тэхёну. — Послушай, тысячи людей едут сюда в поисках золотой жилы, но лишь ничтожно маленькому проценту удаётся её найти. Люди приходят в Клондайк не только за золотом, но и от скуки, а здесь всегда весело.can`t help falling in love — elvis presley
Внезапно в кабаке гаснет свет, и на небольшую сцену выходит салунный певец чуть старше Тэхёна. Он ярко накрашен, а копна его светлых волос мягко струится по шее, чуть завиваясь на кончиках. Он одет в строгий чёрный костюм и действительно поражает своей красотой. Но глаза… глаза такие грустные и буквально застывшие в мольбе о помощи. Когда начинается музыка, он берёт в руки микрофон, а сердце Тэхёна бьётся в болезненной жалости к этому человеку. Он такой прекрасный, но такой несвободный. Как птичка в золотой клетке. Жизнь в салуне застывает, преклоняясь перед голосом этого юноши. Тэхён замечает Фин, незаметно стоявшую у сцены и удовлетворённо смотрящую на своё творение. Жестокая женщина. Южанина обволакивает музыка, и он бросает взгляд на выход. Там, в тени, стоит высокий человек и взглядом прожигает его, Тэхёна. В этот раз на Гуке не обычная форма старателя, не длинная шуба, а чёрная кофта, поверх которой накинута тонкая жилетка из меха соболя, на голове привычная для этих мест кожаная кепка, а ноги обтянуты плотными чёрными брюками. Гук пришёл с мороза и принёс в пропахший алкоголем бар аромат свежести леса, свои красные скулы и жестокий выжигающий взгляд. На певца он даже не смотрит, всё его внимание сосредоточено на Тэхёне. Гук делает шаг вперёд, и Тэхён интуитивно жмётся к Юнги, завороженно слушающему песню. Завоеватель Севера подходит слишком близко к ним, обдавая жаром своего тела замёрзшего южанина. — Слушай его внимательно, — Чонгук заговаривает первым и кивает на певца. Тэхён не смеет отвести взор — он слишком сосредоточен на Чонгуке и на его лице, чтобы хоть допустить мысль о том, что можно сейчас отвернуться. На счастье, песня заканчивается, и зал взрывается в громких аплодисментах. Печальный певец кланяется и спускается со сцены, где его ловит Фин и крепко целует в щеку, беря за руку и ведя к барной стойке. — Чимин сегодня снова блистает, — обращаясь к Гуку, говорит женщина. — И ты снова пришёл его послушать. Она подходит к старателю и протягивает тонкую руку. Совсем не свойственно себе, Чонгук мягко берёт ладонь и, как это делал некоторое время назад Тэхён, целует её, не отрывая взгляд от южанина. По коже Тэхёна бегут мурашки. — Чимин заслужил того, чтобы его слушали. Юноша отводит глаза, а Фин затягивается дымом и тыкает мундштуком в Юнги. — Знакомьтесь, это новый начальник конной полиции — Мин Юнги, — она указывает на капитана. — А это главный из старателей — Гук. С Тэхёном вы, как я понимаю, уже знакомы. Гук протягивает руку Юнги. — Рад познакомиться, — весело говорит капитан и вкладывает свою ладонь в чужую. — Надеюсь, мне не придётся Вас арестовывать. Он крупно смеётся, и Фин подхватывает его шутку, но по совершенно другой причине. — О, — Гук метает взгляд в капитана, — Вам точно не придётся этого делать, поверьте мне. Юнги беспечно улыбается, толкая Тэхёна в бок. — Юнги, Вы играете? — интересуется Чонгук, получая положительный ответ. — Тогда я бы очень хотел поприветствовать Вас в моём городе и предложить игру. Капитан заинтересованно глядит на старателя. Фин хищно улыбается, скашивая глаза на Чимина. Когда-то она тоже играла и даже получила замечательный приз, приносящий сейчас её бару львиную долю дохода. — Каковы ставки? — Юнги встаёт, поправляя одежды. Чонгук смеряет нечитаемым взором южанина, отчего тот спешит быстро отвести взгляд. — Власть, — Чонгук смотрит в глаза Тэхёна, — уважение и почёт. Если выигрываю я, то Вы закрываете глаза на всё, что творится в этом городе, если же Вы, то не будет и раза, когда я пойду против Ваших порядков. Юнги отпивает ещё виски и снисходительно смотрит на Чонгука. — Какой мне с этого толк? Власть в городе принадлежит не Вам, а мистеру Чону. Чонгук подходит почти вплотную. — Мистер Чон уже давным-давно не интересуется делами Доусона. Он предприниматель, а не жандарм. Капитан чешет подбородок. Предложение заманчивое, но недостаточно сочное. — Тогда маловато будет, для ставки-то. — Тебе ведь нравится южанин? — Гук кивает на Тэхёна, который вздрагивает, стоит только втянуть его в этот неприятный диалог. — Вижу, что нравится. Если проиграешь — больше не подойдёшь к нему. Тэхён уже готовится раскрыть рот, но неожиданно сильная хватка руки Фин на плече останавливает его. Женщина качает головой, советуя сейчас не влезать в разборку. Тэхён видит, как загораются злостью глаза капитана. — И наоборот? — сквозь зубы шипит Юнги, получая от Гука кивок. Тэхён, совершенно обескураженный, слышит позади себя тихий смешок Чимина. — Привыкай, Тэхён, — шепчет он ему на ухо. — Такие, как мы, тут разменная монета. Тэхёну хочется спросить — «такие», это какие? Слабые? Красивые? Не имеющие пока вес в их общине? Что Чимин имеет в виду? — Позвольте мне самостоятельно выбирать, к кому приближаться, а к кому нет, — чуть ли не пищит от страха Тэхён. — Ваши разборки меня не касаются. Полиция на то и полиция, чтобы следить за порядком. Вы подумали о людях, которые действительно нуждаются в защите, или Вам плевать? — у южанина трясутся руки, когда Чонгук прожигает его суровым взглядом. — Я не побоюсь и к мистеру Чону пойти, чтобы рассказать, что творится в его городе. Гук недобро ухмыляется и делает шаг к Тэхёну. Тот отскакивает, но спиной вжимается в барную стойку, наблюдая, как Чонгук нависает над ним сверху и буравит взглядом. Северянин наклоняется к уху Тэхёна близко-близко и обдаёт кожу жарким дыханием. Южанин почти не дышит, но смело поднимает глаза. — Ты в моей власти, мальчик, — Чонгук немного отстраняется, едва касаясь носом носа Тэхёна. — Я принял тебя к нам, а значит, взял контроль и над жизнью. Смирись. Сильные руки опускаются с двух сторон от тела Тэхёна, окольцовывая его и завлекая к себе без шанса вырваться. Гук наклоняется ниже к самой шее и еле заметно ведёт носом по смуглой коже, вдыхая чистый запах южанина. Что творит — сам не понимает, но ему определённо хочется, а уж отказывать себе — это последнее, что Чонгук будет делать. — Да и что же ты скажешь мистеру Чону, южанин? Думаешь, кто-то поверит тебе? Тэхён всё-таки зажмуривает глаза, не выдерживая такого напора. Если бы Гук его не держал, то он наверняка бы уже сломался. — Если бы мистер Чон не отсиживался в тени, а был вовлечён в жизнь города, за который он взял ответственность, то мне не пришлось бы даже и думать о том, чтобы к нему ходить и что-то объяснять. Над ухом раздаётся звериный рык — северянин в бешенстве. Он хватает Тэхёна за волосы на затылке и вскидывает его голову. Юнги, перепугавшись такой смены настроения, тянется за револьвером, но Фин яростно заслоняет картину своим худеньким телом. Обстановка накаляется, но Доусону не привыкать к такой форме разборок. Тут всегда случаются удивительные вещи. Тэхён мотает головой в попытке высвободиться из захвата и даже не замечает, что Чонгук не использует и трети вложенной в него силы. Пальцы сжимают волосы грубо, но щадяще, простые люди назвали бы это мягкостью. — Осуждаешь? — рычит мужчина, с удовольствием наблюдая за изменениями на лице Тэхёна. Чонгука никогда не учили, как правильно обращаться с людьми, а с такими хорошенькими — тем более. — Осуждаю, — пищит Тэхён. — В городе царит разбой и торговля людьми, — на этих словах плечи Чимина дёргаются, — а благородный мистер Чон закрывает на всё глаза, присылая два раза в день провизию, думая, что это его искупление. Чонгук усиливает хватку на волосах и подтаскивает к себе несопротивляющегося пацана, обдавая чужие губы своим дыханием. — Я простил тебе дерзость в первый раз и закрыл глаза на украденную рыбу. На второй раз не буду — ты неделю и грамма не получишь из той еды, которую предоставляют остальные старатели. Чем быстрее ты поймёшь, что идти наперекор мне не стоит, тем лучше. Поглядим, как ты будешь выживать на сухом пайке. На чужих глазах выступают кристальные слёзы, и Гук уже обо всём жалеет, отчаянно желая забрать слова назад, чтобы нежное и слабое сердце не раскалывалось в его руках и на его глазах. Чонгук спиной чувствует нарастающий гнев Юнги, но этот мужчина никак его не волнует, всё, что сейчас по какой-то причине тревожит его сердце, — это слёзы южанина, что тот проливает по его вине. — Животное, — выплёвывает капитан. — Я сыграю с тобой только для того, чтобы выиграть и обезопасить Тэхёна от тебя. Чонгук жёстко отталкивает от себя южанина, и тот чуть не валится с ног. Гук страшно зол на себя, но срывается на нём. Ужасная черта характера любого существа. Чонгуку ещё учиться и учиться, чтобы носить гордое наименование — человек. Тэхён зажимает лицо руками и ощущает лёгкое прикосновение к своей спине. Чимин мягко обволакивает его своим теплом и непрерывно гладит по лопаткам. — Не думай, что он плохой человек, — шепчет певец. — Он поставил на тебя — это да, однако сам Гук тебе об этом никогда не скажет, но эта игра — простая формальность. Он бы не сделал ставку, если бы не был уверен в победе. Может, Гук и страшный, но уважает любого человека, просто не умеет говорить об этом словами. Это у него метод такой. Гук уже выиграл. Тэхёну от этого не легче. На него поставили, и точка. Им пренебрегли, и всё тут. А неловкие попытки Чимина оправдать мужчину смешны. Методы такие? Да на кой чёрт они сдались Тэхёну, и как это поможет облегчить его терзания от осознания того, что им распорядились как вещью? Ким же всегда считал себя человеком, личностью, самостоятельной единицей, хоть про других особенно так и не думал, спихивая всех в общую массу. А тут вот как — урок от жизни подъехал. Однако даже это не умаляет мерзкого факта всего происходящего. На севере и законы строже, и люди одичалее.house of the rising sun — the animals
Чонгук снимает с головы шапку и пальцем подзывает к себе Фин, прося ту принести карты и в дальнейшем следить за ходом игры. Фин скрывается в подсобке и уже через несколько минут возвращается с картами и бутылкой виски. Небольшой круглый стол выдвигается на середину салуна, чтобы все желающие смогли насладиться игрой. А желающих много, тем более что играют сегодня такие важные люди. Тэхён ни жив ни мёртв; он плюхается на стул чуть поодаль, рядом место занимает Чимин, всё такой же грустный и апатичный. — Какой бы исход у этой игры ни был — я всё равно буду в чём-то ограничен, — отрешённо вещает Тэхён в пустоту. — Не думай об этом слишком много, — отвечает Чимин. Тэхён поворачивает на него голову и раздражённо выплёвывает: — Тебе легко говорить — ты и так несвободен, — и быстро прижимает руку ко рту, поняв, что перешёл границу. Взгляд певца становится совсем стеклянным. — Прости, я сказал не подумав. Чимина это уже очень давно не трогает, поэтому он молчит на выпад и не принимает извинений. Чонгук в это время садится на деревянный стул и раскидывает карты. Юнги отпивает из стакана и мелко смотрит на Кима. Ему абсолютно не нравится ход событий, но в данный момент они выше него, и тут ничего не сделаешь. Фин возвышается над столом и зорким взглядом следит за махинациями, намеренно пропуская мимо глаз мошенничество Чонгука. Ну как в такой ситуации не помочь старому другу, тем более что тот обязательно ей хорошо отплатит за пособничество? — Первый кон за Гуком, — объявляет она. Юнги бешено глядит на стол, не в силах понять произошедшее — все карты были у него на руках, откуда у Чонгука оказались тузы в рукаве? Тэхён опускает голову ниже, видимо, поняв, что Чимин не соврал насчёт победы Гука, тем более уж слишком уверенно мужчина садился за стол и как-то беспечно играл, даже не смотря на карты капитана. — Если ты грязно играешь, то я об этом узнаю, — шипит Юнги, беря в руки вторую раскладку. Чонгук не отвечает, переводя тяжёлый взгляд на Тэхёна. Гук законченный эгоист и просто алчный человек — всё для него, всё ему одному, ни с кем делиться не намерен, а о праве южанина на свободу даже не задумался. Певец был абсолютно прав, когда говорил, что северянин уважает всех людей. Чонгук считает, что любой может быть полезен, и из каждого он способен вытянуть нужное, поэтому со всеми людьми стоит обращаться аккуратно и с уважением — вдруг пригодятся. Даже нового капитана конной полиции он не собирается уничтожать — возможно, они проникнутся когда-нибудь друг другом и будут обоюдно полезными, кто знает. И именно из-за этих причин Чонгук смог сколотить огромное состояние к своим годам — к каждому человеку знал подход и каждого уважал, что не входило в его голове в резонанс с порой чудовищной жестокостью его действий. Но высшее уважение к человеку он проявлял, когда ставил под удар его жизнь и свободу, потому что таким образом доказывал, что тот ценен и достоин его борьбы за него. — Второй кон тоже за Гуком, — смешливо говорит Фин. — Проклятие! — в сердцах вырывается у Юнги. Он в гневе сметает со стола все карты и бутылки, яростно смотря в глаза хладнокровному Чонгуку. Там он не находит удовлетворения от победы — лишь стальную уверенность во всём, что он делает. Капитан лишился власти в городе и потерял Тэхёна, и последний факт переживается более болезненно, чем первый. — Я выполню условия и не приближусь к Тэхёну, — Юнги тянется к револьверу, — и не буду вмешиваться в твои дела в Доусоне, — дуло смотрит чётко на Гука, — но если ему будет угрожать опасность или я почувствую, что ему плохо, то я тебе обещаю, что мой палец сорвётся. Салун замер в ожидании разрешения ситуации, но Чонгук лишь молча сидел и буравил взглядом капитана. Стояла такая тишина, что было слышно поскрипывание снега от ног прохожих на улице. И эту тишину разорвали громкие хлопки. — Браво, капитан, — Гук бесстрашно встаёт и берёт со стола шапку, быстро надевая её и разворачиваясь к выходу. Слова, брошенные случайно, осели в сознании Юнги, поселяя в нём ужасное предчувствие чего-то давящего и непременно плохого. С этих слов началась новая история Доусона, и было совершенно неизвестно, что она сулила Клондайку, но одно было ясно как день — бесстрашный южанин, всю жизнь купающийся в солнце и не знающий пока другой жизни, держащий маленькое сердце в большой ладошке, был в эпицентре событий, происходивших на дальнем севере в ноябре 1897 года. — Подождите, — уже на улице Чонгука кто-то окликает, хватаясь за край его жилетки. — Это всё так несправедливо! Северянин смотрит сверху вниз на Тэхёна, но не спешит отдирать его от себя, желая послушать, какую дерзость на этот раз скажет ему Ким. Но южанин молчит пару мгновений, завороженный снежинками, опускающимися на голову старателя. — Я… приехал сюда разбогатеть, а не голодать или сидеть на цепи, — шепчет Тэхён. — США свободная страна, и я, как её гражданин, тоже. Чонгук щурится и всё-таки смахивает назойливую руку с себя. — Здесь действуют другие законы, — припечатывает он, разбивая последнюю надежду в чужих глазах. — И тебе никто не запрещает охотиться самостоятельно. Тэхён сдерживает слёзы от подобных слов. — Вы же… — чуть всхлипывает он. — Вы же знаете, что я не смогу… Это так жестоко, — Тэхён смаргивает влагу. — Вы надели на меня ту самую цепь с металлическим шаром и говорите, что я волен делать что-то самостоятельно… Но это неправда… Вы сами сказали, что я в Вашей власти, но будьте хоть раз человеком… Отпустите… Поток слёз льётся из глаз, и Чонгук звереет, глядя на них. Он хватает южанина за подбородок и тянет на себя, зло смотря тому в скривившееся лицо. — Не думай, что ты можешь вить из меня верёвки и вертеть как хочешь, только потому что красив, — в его чёрных глазах бушуют северные бураны. — Я не посмотрю в твою сторону, но и другим не дам. За эту жалкую попытку поменять моё решение ты будешь не только неделю голодать, но также лишён всякого общения, а на севере это страшнее мора. Южанина пугают эти речи, пугают Гук и этот край. Он старается вертеть подбородком, но его опережают и отпускают, разворачиваясь и уходя к лагерю. Тэхён одиноко стоит на заснеженной улице и утирает замерзающие слёзы. Он часто плачет и не видит в этом ничего стыдного или недостойного, но тут, похоже, люди лишены этой базовой эмоции. — Ни себе, ни другим? — жалобно прилетает Чонгуку в спину, как стрела. Северянин замирает, стискивая зубы. Он уже совсем не уверен в собственных словах, но дать слабину для него равносильно поражению. Ужасный парадокс сильного человека. «Ты со всеми так жесток?» — хочется прокричать Тэхёну, раздирая на морозе глотку. Потому что если со всеми, то он даже готов это принять, но если дело касается его одного, то Ким просто не понимает причины. Он же хороший человек, никому зла не сделал, жил тихо и мирно, пришёл в лагерь и чуть ли не на коленях умолял принять его. Южанин не заслужил плохого к себе обращения. — Ни себе, ни другим, — в пустоту отвечает Гук, но Тэхён его прекрасно слышит. Новый поток непонятных слёз накрывает его с головой. Отчего они? Оттого, что другой человек к нему слишком жесток, или оттого, что это Чонгук? Где мера понимания слабости и силы? Где граница милосердия и естественного насилия? Людям так больно, потому что они воспринимают всё целиком или потому что их ранят действия определённых людей? Обобщая человечество, можно прийти к простым и сложным истинам, но если рассматривать каждую частную жизнь, то не хватит и вечности, чтобы хоть на километр приблизиться к тем нормам и границам морали, которые были выставлены перед людьми много веков назад каким-нибудь философом-моралистом, сумевшим убедить всех остальных в своей правоте. Бог. Современный Прометей. Чонгук. Цепочка следует от большего к меньшему, потому что так заведено, но некоторые предпочитают мыслить наоборот. Возможно, именно такие люди правят миром, добиваются успеха и вершат личное правосудие. Но что произойдёт с тем, у которого в жизни появится что-то более важное, чем собственные амбиции?