деньги против вечности! крепкие жернова вечности мелют нескончаемую бумагу иллюзии! (Аллен Гинзберг)
begin — jorge méndez
Глубоким северным вечером по хрустящему белому снегу ступает человек. Его перевязанные муклуки, словно снегоходы, скользят по мерзлой земле. Ветер задувает в уши — погода сегодня чем-то явно недовольна. Хотя на севере не бывало хороших солнечных дней, по крайней мере для Чонгука. Не бывало, пока он не столкнулся с настоящим солнцем, которое грело получше, чем то самое, висящее на небе. Он неслышно подходит к костру и косо смотрит на отливающих золото людей. Пламя отбрасывает тени на их лица, а поленья поскрипывают в глухой тишине. Люди быстро поднимают глаза на человека и показывают на уже отлитые и пронумерованные слитки. Слитков оказывается очень много, и Гук довольно кивает головой — старатели заметно расслабляются, сыскав его снисходительность. — Мальчишка оказался прав, — подаёт голос Дик, поудобнее устраиваясь на ледяном камне. — Золота тут хватит, чтобы век кормить королевскую семью. Фрина сидит, уткнувшись носом в работу, и механически выполняет отточенные действия. Из всего, что они тут добыли, ей лично не достанется и грамма — она помнит их с Гуком уговор. А всё из-за этого идиотского мальчишки, который непонятным образом получил покровительство их главного. Никто не любит любимчиков начальства. Фрина поправляет широкую шубу и смотрит на мужа. Тех денег, что получит Дик, им обоим с лихвой хватит, но в груди сидит чувство, что всё это несправедливо, однако открыто показать недовольство она не смеет — страшно. Чонгук подходит к старателям ближе, заслоняя собой луну. Он знает, что сейчас северянка в гневе и смятении, и кто знает, что она может выкинуть, пока его тут не будет. — Захочешь что-то украсть, — гремит прямо над её ухом Чонгук, — я узнаю и догоню тебя, Фрина, где бы ты ни была. И тогда Клондайк станет для тебя могилой. Дик поднимает голову на Гука. Он зол, что с его любимой женой этот мужчина разговаривает таким образом, и по-хорошему ему бы вступиться, но он прекрасно помнит, как Гук поступает с теми, кто встаёт против него. Пару лет назад Чонгук убил одного из старателей только за то, что тот вовремя не сообщил Гуку о добыче в шахте, поэтому Дику остаётся только сжать зубы покрепче и опустить свой взгляд вниз. Чонгук это замечает и хмыкает. Ему нравится, что все его боятся — повышает самооценку, но и он осознаёт, что ужас — это то единственное чувство, которое должна вызывать его персона у подчинённых. Действовать необходимо жёстко, беспринципно, но не так, чтобы прослыть монстром. — Верное решение, Дик. Чонгук не станет угрожать просто так — он знает цену доверия и связей, но в то же время Гук не гнушался и демонстрировать всем остальным, что он тут главный, и если кто-то решит сказать ему что-то поперёк, то он пойдёт на крайние меры. Показательные убийства тоже были частью его стратегии, но Чонгук умел делать их в самые подходящие моменты: вроде все уже обо всём забыли и начали расслабляться, как тут — бац, и такой номер. Ещё раз осмотрев шахту и быстро движущуюся работу Фрины и Дика, Чонгук разворачивается — здесь его дела закончились. Он шагает по уже протоптанной дороге к саням, которые должны были вывезти его к ждущей у дороги машине. Сейчас подобные механизмы считались диковинкой и признаком высокого статуса человека, поэтому Чонгук просто не мог позволить себе другого. — Поехали, — Чонгук сверкает глазом, раздражённо приказывая каюру дать собакам команду. Гук удобнее устраивается в санях и поворачивает голову вбок, предпочитая созерцать природу севера, но не спину погонщика собак. Нарты уносятся всё дальше и дальше от Доусона на большой скорости, заставляя Гука вцепиться в края саней, чтобы сильно не заносило. Вскоре Чонгук откидывает голову назад и напрягается. На сегодняшний аукцион он задумал нечто в его понимании прекрасное — то, что избавит его от проблем быстро и безболезненно, и не надо лезть вон из кожи, придумывая хитрые планы, — он просто будет рубить с плеча так, как делал раньше. Человек в тюрьме вряд ли заговорит, а тот, чья жизнь висит на волоске, — тем более. — Господин, — спереди раздаётся голос каюра. — Поедем обходными путями. У переезда обвал сегодня вечером случился. Получится чуть дольше. Чонгук машет рукой, позволяя погонщику поступать так, как тот считает нужным.broken vow — harrison craig
Парадные двери раскрываются перед двумя прибывшими гостями, и Тэхён плотно прижимается к Чимину. У последнего на лице нет ни единой эмоции — он всё ещё находится глубоко в себе, и Тэхён не намерен его трогать, но ему сейчас необходима поддержка, которую он ощущает в виде руки рядом. Чимин на автомате протягивает два приглашения дворецкому, который смеряет их обоих подозрительными взглядами и особенно внимательно смотрит на Чимина. Чимин высокомерно глядит в ответ на дворецкого, и тот отводит взгляд, делая шаг в сторону и пропуская их обоих в парадный зал. Тэхён завороженно смотрит на огромную люстру прямо под потолком и не сдерживается от тихого «ах». Публика здесь разительно отличается от той, что гостит обычно в салунах, но оно и понятно — тут собрались предприниматели, многие из которых не обучены должным образом и грамоте, но строящие из себя равных тем, кто занимает аристократическую нишу многие века. Таких людей сразу видно — простоту происхождения не спрятать, одев человека в дорогой костюм и всучив в руку фужер. Тэхён пробегается глазами по молодой даме, переборщившей с духами и красной помадой, а затем смотрит на средних лет мужчину, не удосужившегося снять головной убор за столом. И таких людей тут полным полно — это новые богатые, разбогатевшие если не случайным образом, то посредством стечения и слияния очень многих удачных факторов. — Улыбнись, — внезапно говорит Чимин, когда видит, что к ним направляется какой-то мужчина. — Мой клиент. Тэхён быстро реагирует и натягивает на лицо улыбку, потому что улыбаться этому человеку искренне и приветливо совершенно не хочется. Большой и неуклюжий, больше походящий на медведя мужчина, с отвисшими, как у бульдога щеками, двигается прямо на них. От него веет дешевизной, хотя дорогие часы на запястье кричат об обратном, однако Тэхён обнаруживает в себе поразительную способность за версту ощущать таких людей. Мужчина подходит совсем близко и улыбается весьма приятной улыбкой, беря руку Чимина в свою ладонь. — Рад, что ты здесь, — его голос молодой, но ужасно скрипучий. — А это, я так понимаю, Тэхён. Позвольте… Он протягивает руку и Тэхёну, крепко её сжимая в приветствии. Тэхён ёжится под его взглядом, но уверенно жмёт выставленную вперёд руку. Кожа мягкая, не грубая, но неприятная. Некстати вспоминаются руки Гука, которые хоть и переживают ежедневный тяжёлый труд, но кажутся самыми комфортными и удобными. Мужчина громко разговаривает с Чимином, смеётся и зовёт выпить с собой. Тот механически кивает головой и смотрит на Тэхёна, прося негласного разрешения. Южанину совсем не хочется оставаться одному тут, но он всё же мягко улыбается и шепчет, что Чимин может его оставить, но обещание, что тот вернётся к нему, всё же берёт. Чимин удаляется, а Тэхён неловко стоит посреди зала и оглядывается по сторонам. Решив, что неплохо было бы перекусить, он подходит к столу с закусками, где разложены фрукты и пирожные. — Тэхён? — знакомый голос окликает его, и южанин чуть не роняет только что набранную тарелку. Тэхён поворачивается на голос и расплывается в улыбке, которая тут же гаснет. Перед ним стоит Юнги, но этот Юнги сильно отличается от того человека, с которым он виделся последний раз. У капитана бледная и болезненная кожа, явная сыпь на шее, которую он старательно скрывает за высоким воротником рубашки, пот, проступивший на лбу и угасшие глаза. Юнги замечает изменившееся настроение Тэхёна и вымученно улыбается, от чего южанину становится только хуже. Хочется сказать Юнги, что перед ним нет нужды строить из себя героя. Хоть Тэхён прежде и не сталкивался с тифом, но он прекрасно понимает, что это серьёзная болезнь, и капитану больно и тяжело, наверное, даже стоять. — Ты пришёл, — делает шаг навстречу Тэхён, но Юнги вытягивает руки и не даёт приблизиться. — Не надо, Тэ, — хрипит капитан. — Лучше не надо. Юнги пришёл за двумя конкретными целями: выяснить что-нибудь о мистере Чоне и повидать Тэхёна. Он не собирается расхаживать тут, потому что понимает риски, но не подойти к южанину не может. Тэхён опускает глаза вниз и предлагает капитану поесть, от чего Юнги не отказывается, хотя ему кажется, что его может стошнить, если хоть капля еды попадёт к нему в рот. Но отказывать Тэхёну сложно, особенно, когда он смотрит таким жалостливым и побитым взглядом. Юнги запихивает в себя кусок яблока и чуть не давится, но продолжает улыбаться Тэхёну, который тут же замечает неладное и качает головой, показывая, что мучить себя не стоит. — Удалось что-нибудь выяснить? — интересуется Тэхён, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Юнги отвечает не сразу — стоит, завороженный Тэхёном. В последние месяцы или даже дни жизни хочется видеть именно эту шею и именно это лицо, смотрящее прямо и грустно-апатично. Тэхён погружён в свои собственные размышления. Юнги в который раз в своей голове отмечает, что южанин поменялся в другую сторону. Теперь, встретив его на дорогах Доусона или в салуне, никому и в голову не придёт, что он не из этих краёв. На вопрос Юнги мотает головой — все присутствующие пожимали плечами, как будто были готовы к такому вопросу. В голове капитана не укладывалось, почему ни один из гостей не желал обсуждать с ним господина Чона и умело переводил разговор в другое русло. Простояв так ещё некоторое время, Юнги и Тэхён заметили, что гости оживились. Подняв голову вверх на большую парадную лестницу, они поняли причину общего волнения — в зале появился мистер Ким — хозяин вечера. Это был пожилой мужчина, который под руку держал свою не менее пожилую супругу и смотрел на собравшихся по-доброму, но с заметным превосходством. Его жена казалась более добродушной даже несмотря на то, что рядом с ней сидела огромная собака и чуть ли не пускала на светлый ковёр свои вязкие слюни. На мгновение Тэхёну стало даже весело — из этих двоих получилась бы отличная картина, которую их внуки повесили бы где-нибудь в дальнем коридоре своего особняка, как память об унылой и серой старости. — Дамы и господа, — мистер Ким взмахивает рукой. — Прошу в гостиную. Гости оживились ещё сильнее и нестройной линией начали следовать вверх по лестнице. Домашние аукционы были большим и популярным развлечением у богатых людей, но, как правило, на таких вечерах не продавалось ничего существенно ценного. Такие мероприятия были исключительно для увеселения и для того, чтобы никто не скучал. Особенно остро вопрос скуки стоял на севере, поэтому люди охотно ехали хоть в самую даль, лишь бы немного развлечься. Тэхён ищет глазами макушку Чимина, когда поднимается по мраморной лестнице и замечает того в толпе ещё более подавленного, чем раньше. Его за талию придерживает тот самый покровитель. Юнги прослеживает за взглядом Тэхёна и понятливо закусывает губу. Когда вся немногочисленная процессия оказывается в гостиной, Чимин присоединяется к Тэхёну и капитану, кивая последнему головой. Они усаживаются за дальний диван и ещё целый час слушают унылую классическую музыку, которую любезно согласилась сыграть госпожа Ким. Остальные присутствующие, кажется, тоже не в восторге от умелой игры, но вида не подают — хозяйку обижать нельзя, даже если очень хочется. По окончании музыкальной паузы господин Ким объявляет об открытии аукциона, и на середину залы поочерёдно выходят гости, демонстрируя различные вещи. Некоторые из них даже нравятся Тэхёну, особенно сильно он засматривается на деревянную игрушку прошлого века, выполненную известным итальянским резчиком. — И кто бы такой ужас купил? — шепчет Чимин Тэхёну на ухо, когда одна дама показывает гостям картину своей пятилетней дочери, где на холсте неровными линиями выведены пруд, кувшинки и мелкие птички. Тэхён прыскает в кулак, обращая на себя внимание остальных гостей и быстро затыкается. Капитан стоит чуть поодаль и не может перестать любоваться редкой улыбкой Тэхёна. Как жаль, что ему осталось так мало. Каждый вечер он ходит в церковь и молится, чтобы его болезнь прошла, но уезжать из города не собирается. Им двигают какие-то другие силы. Наконец, с места поднимается низкий и толстый иностранец, щелчком пальцев приказывающий сопровождающим вынести стеклянную коробку. Чимин рядом дёргается — гребень. — Гребень индейцев, — говорит Сэм. — Древняя вещь, начальная цена — тысяча долларов. Чимин скрипит зубами и сжимает кулаки, а Тэхён плавно берёт того за руку, успокаивая. Они наблюдают, как ставки повышаются всё сильнее и сильнее и вскоре доходят до действительно большой суммы, которую заявила чета Миллеров. Тут уж сработал азарт. Понятно, что для Чимина этот гребень бесценный, но по факту он не стоит тех денег, которые за него готовы платить. Мистер Ким хлопает в ладоши, объявляя закрытие официальной части аукциона и ознаменовывая открытие неофициальной. Все перемещаются в другую комнату, где их уже ждут музыканты, готовые развлекать публику современной музыкой. — Всё это оказалось сложнее, чем я думал, — вдыхает Юнги за спиной у Тэхёна. — Никаких зацепок, никакого мистера Чона. Тэхён всё ещё сжимает руку стоящего рядом в прострации Чимина и заторможено кивает. Скрывать нечего — мероприятие красивое, вот южанин и завис, наблюдая, как кружатся в танце пары, выстукивая каблуками ритмы вальса. — Что за шум? — Чимин вскидывает голову вверх, прислушиваясь к звукам. Тэхён оглядывается по сторонам, но ничего не видит, и только через пару мгновений до него долетает топот солдатских сапог со стороны входа. Гости, тоже заметившие неладное, останавливаются, а музыканты складывают инструменты. Юнги с Тэхёном пристально смотрят на закрытую дверь, к которой что-то неумолимо приближается. Воздух застывает в мгновение, а когда на пороге комнаты появляется люди в полицейской форме, снова начинает движение. Капитан невозмутимо смотрит на своих подчинённых и вскидывает бровь вверх. На центр комнаты выходит один из его штаба. — Капитан Мин Юнги, — тонким голосом говорит он. — Вы арестованы за взяточничество. Тэхён, не ожидавший такого, отшатывается, зажимая рот рукой, а из Юнги как будто высасывается вся оставшаяся жизненная сила. Он хрипит «что», и на его вопрос полицейские показывают ему ордер. За спиной чувствуется волнение гостей — не на каждый аукцион приходит полиция и кого-то арестовывает. А вдруг капитан делал вещи и похуже взяточничества, а они тут делят одно помещение. Но признать, что всё это ужасно интересно никто не осмеливается. — Прошу прошения, господа полицейские, — вмешивается мистер Ким, совершенно недовольный тем, что на его вечер заявились такие люди. — Этот человек — мой гость, что происходит? Полицейские переглядываются и смущённо смотрят на мистера Кима. Должно быть, господин Чон не успел его предупредить. Самый смелый из всей бригады прокашливается и выходит вперёд, готовый говорить. Юнги узнаёт в нём одного из своих ближайших товарищей. Тот поправляет бежевый мундир и солдатским тоном чеканит: — Мистер Ким, просим прощения за вторжение, но у нас срочный приказ на арест капитана Мин Юнги, — он смотрит прямо, но не в глаза. — Взяточничество серьёзное дело, которое не терпит отлагательств. Юнги морщится — кажется, он догадался, чьих это рук дело, но этому человеку ещё придётся попотеть, чтобы действительно осудить Юнги. Южанин возмущённо охает и готовится отстаивать честь капитана. — Доказательства? — шипит он, рукой показывая Тэхёну не лезть в это дело и сделать шаг назад. Полицейский вынимает из мундира бумаги и протягивает их вперёд. — Здесь показания свидетелей, а также фотографии, на которых видно, что вы принимаете взятку у высокопоставленных лиц. Юнги берёт в руки документы, читает отчёты сослуживцев и его охватывает ужас. Сколько же денег они получили за враньё? Фотографии оказываются ещё интереснее отчётов — просто удачные ракурсы, где Юнги, как будто что-то принимает из рук. Будучи капитаном он встречался со многими, кто по положению находится выше его, что сейчас играет с ним злую шутку. Юнги сминает бумаги в руках и под оханье гостей почти вплотную приближается к полицейским. — В суде придётся доказать, что это всё не ложь. — Суд назначен через месяц, — ему отвечают, но по факту выносят приговор. Капитан не проживёт месяц, и он это отлично понимает. Понимает, видимо, и мистер Чон, решивший продержать в неволе Юнги, чтобы сильно не мешался. Юнги о большем позоре и думать не может — в глазах горожан и в глазах Тэхёна он умрёт предателем и отвратительным человеком, даже не получив шанс на оправдания в суде. Его гложут эти мысли уже сейчас, а как он протянет ещё месяц? Сил, чтобы открыто бороться у него уже нет. Можно сказать, он сдаётся. Оказался не таким сильным и не таким решительным, как сам о себе думал. — Но вы больны, капитан, — продолжает полицейский, — поэтому будете содержаться в церкви, где лежат все остальные тяжело больные тифом. Какая-то леди сзади охает, только услышав диагноз. Люди вокруг подхватывают это настроение, и в гостиной поднимается шум. Никто никогда не видел живого человека, больного тифом, поэтому их опасения и тревоги объяснимы. Леди хватается за сердце и падает в обморок — по-другому выразить свои чувства она не может. Тэхён ужасается ещё сильнее и начинает закипать. Его не останавливает даже пытающийся схватить его за руку Чимин — сердце южанина требует справедливости, потому что он уверен в капитане, как в себе. — Юнги не может быть виновен! — вырывается у Тэхёна, но на него никто не обращает внимания. Полицейские, надев плотные перчатки, скручивают Юнги. Он почти и не сопротивляется, только смотрит на всё снизу вверх зло и обречённо. Сзади гости подбадривают полицейских и желают капитану поскорее сгнить в церкви. Они, далёкие от жизни в Доусоне, выносят приговоры, даже не разобравшись в сути дела. Юнги даже поражается такому доверию к закону, хотя обычно всё происходит наоборот. Но, богатые всегда поддерживают то, что их кормит и содержит. — Тэхён! — шипит Юнги. — Назад! Он пытается вырваться, чтобы оттолкнуть южанина, но получает сильный пинок в живот и скручивается пополам. Бывшие товарищи обернулись нынешними врагами. Тэхён, видя, как сильно досталось капитану, бросается вперёд, движимый только злостью и гневом на вопиющий абсурд. Он впивается рукой в запястье держащего Юнги полицейского, но тут же отлетает в сторону от сильного удара в бок. К нему мигом подбегает Чимин и кое-как старается поднять южанина на ноги. Огромный полицейский с недобрым взглядом двигается прямо на них и уже замахивается рукой, как его ладонь хватает другой и отрицательно качает головой, предупреждая, что делать этого не стоит. — Мистер Чон просил обойтись без жертв. — Мистер Чон? — хрипит Тэхён. — Так это он всё подстроил? Полицейский подозрительно смотрит на него, но ничего не отвечает, разворачиваясь в другую сторону. — Вы прекратите это? — в действие вклинивается мистер Ким. — Вы заявились на аукцион, напугали гостей, так ещё драку устроили? Быстро уводите этого человека отсюда, чтобы мы продолжили вечер. А вам, молодой человек, — он обращается к Тэхёну, — стоило бы вести себя сдержанней и не прослыть маргиналом, так агрессивно выступая против закона. — Я не… — Молчи, ради бога, — шепчет ему на ухо Чимин. Тэхёну не дают даже шанса поговорить с Юнги, и капитана уводят за двери, а затем и из особняка. Он не смотрит Тэхёну в глаза, предпочитая глядеть в пол, но если ему так легче, то Тэхён может понять. Он решает для себя, что обязательно проберётся в церковь к капитану и скажет ему, что доверяет, чтобы Юнги было легче хотя бы от этого. В это время гости в зале успокаиваются и ещё некоторое время обсуждают сложившуюся ситуацию, а у южанина опять глаза почти в слезах, но плакать он не станет. Его единственное желание — уйти из этого места. Чимин такого же мнения, поэтому они быстро собираются и уже готовы уходить, но радостный голос мистера Ким их останавливает: — А ещё сегодня у нас важный гость! — объявляет он, и все принимаются перешёптываться. — Он приехал сюда позже остальных, чтобы не наделать лишнего шума. — Кто же он? Не томите! — выкрикивает кто-то из толпы. — Вы все его прекрасно знаете, — подогревает интерес хозяин вечера. — Он богат так, как всем нам и не снилось, поэтому я крайне признателен, что он согласился посетить наш скромный аукцион. Мистер Чон Чонгук!the hidden chamber — derek fiechter, brandon fiechter
Тэхёна прошибает холодный пот. Вот так просто? Вот так просто он сейчас встретится с человеком, с которым хотел бы вести борьбу? Который и знать не знает, что есть такой вот южанин, и который может раздавить его, как муху? Чимин рядом хватает его за плечо и крепко сжимает, нервничая. Тэхён думает, что тот просто взволнован скорой встречей с таким человеком, но для Пака это значит нечто другое — полная потеря доверия Тэхёна. Если только тот узнает, если только догадается, что Чимин всё знал изначально, то точно не простит, а, возможно, ещё и обозлится за прошлое. Хоть южанин и говорит, что всё в порядке, но когда-то бомба должна взорваться, и Чимину абсолютно не хочется, чтобы человек, которого он стал считать для себя другом, стал бы его ненавидеть. — П-пойдём отсюда, — сглатывает Чимин. — Не надо это нам. — Ты что? Я же… я же изначально так хотел посмотреть в глаза этому уроду, который ещё и Юнги… — его голос срывается от злости, и он вырывается из захвата Чимина, направляясь обратно. Он не знает, что сейчас будет делать. Конечно, его разум просто кричит о том, что ничего радикального делать нельзя — он не на своей территории, но и вменяемого плана действий Тэхён тоже не может придумать. Он абсолютно не готов к встрече, да и не был бы готов в любое другое время. Даже если бы готовился год, всё равно бы потом стоял и не знал, что делать. Тэхён ступает обратно в гостиную и пытается что-то рассмотреть сквозь толпу народа, которая в бешеном трепете окружила какого-то человека. Видно только аккуратно причёсанную черноволосую макушку, да завихристые пряди. Тэхён подходит ближе и замирает — ноги перестали слушаться, потому что страшно и боязно. Постепенно толпа людей растворяется, рассредоточиваясь по комнате, но не упуская Чонгука из вида. Всем хочется откусить от него кусок побольше. Очертания мистера Чона начинают приобретать контуры его реального владельца — у Тэхёна спирает дыхание. За спиной вовремя возникает Чимин. — Гук… Он шепчет это так тихо, что этого не слышит даже сзади стоящий Чимин. Тэхён поверить не может, что такое возможно — Гук и Чонгук — это один и тот же человек. Но как же так… На такой поворот событий даже и намёка и не было, Гук ведь всегда находился где-то рядом, да и работал со всеми на равных. Неужели все эти люди знают о его двойной личности? Тэхён думает, что вряд ли, иначе это повлекло бы за собой огромный скандал — Чонгук ведь получает прибыль с участков в двойном размере, и узнай об этом хоть кто-нибудь, то давно бы уже поползли слухи, а слухи, как известно, быстрые чертята. Тэхён в немом шоке открывает рот, глазами стараясь поймать взгляд Чонгука, но тот в упор не смотрит на южанина, с кем-то тихо переговариваясь. Тэхён делает несмелый шаг вперёд, а Чонгук, как будто заметив какое-то движение, поднимает глаза вверх и точно сталкивается с взглядом южанина. — Снегирёк… Прочитать это можно только по губам, потому что сам Чонгук не издаёт ни звука. Его единственный видящий глаз загорается искренним удивлением, но отнюдь не страхом. В следующую секунду он уже смотрит серьёзно, немного потеряно, продолжает кивать пожилой даме, разговаривающей с ним, но всем существом он уже не тут, а рядом с Тэхёном. Хочется позлорадствовать и ткнуть южанина в правду, показать, насколько можно ошибаться во всём, что видишь. Чонгук злой человек, поэтому даже сейчас не испытывает жалости к Тэхёну, хотя ещё несколько часов назад с нежностью целовал его губы. Доверять тоже никому нельзя, но в первую встречу Чонгук решил, что Тэхён для него, значит, так и будет. В это время у южанина к чертям летит вторая баррикада, а его сердце как будто каменеет с каждым новым разом. — Чёрт, чёрт, чёрт, — скулит Тэхён и разворачивается спиной к Чонгуку, чтобы не видеть его лица. Чимин пытается его удержать рядом, но южанин вырывается и бежит по длинным коридорам, залетает в ближайшую комнату, плюхаясь на кровать и зарываясь в подушку носом. Он не может поверить, что всё это правда — он отчаянно влюблён в Гука, но яростно ненавидит Чонгука. Что может быть хуже. И это даже не вопрос. Чонгук врал ему. Врал, зная, как тот ненавидит его вторую личность, хотя при таком раскладе Гук делал всё правильно. Меньше знаешь, крепче спишь, — кажется, эта фраза обретает новые смыслы для старающегося не разреветься в голос Тэхёна. Дверь в комнату скрипит, и кто-то мягко присаживается на кровать, зарываясь пальцами в тэхёновы волосы. Молчание смущает Тэхёна, потому что он не хочет разговаривать ни с кем, а желает лишь выпустить гнев на подушке и крепко уснуть. — Тэ, — это Чимин, голос которого звучит уж слишком виновато для человека, который к этой ужасной ситуации уж точно не имеет никакого отношения. — Ты мог в это поверить? — он поднимается и садится на колени. — Ты мог поверить, что Чонгук и Гук — это один человек? Он всех нас обманывал, но теперь у тебя есть шанс отомстить… — Тэ… — Нет-нет, слушай меня, — у южанина глаза красные, уставшие и злые. — Ты можешь разрушить его жизнь… А я… я не смогу, даже после всего этого… не смогу, но ты, Чимин… Чимин протягивает к нему руки и обнимает. Как теперь сказать ему, что он обо всём в курсе и точно не собирается ничего предпринимать — шкура дорога, ведь Чонгук умеет пугать и доходчиво объяснять, что делать стоит, а что — нет. Видно, что Тэхён держится из последних сил, чтобы не зареветь, но слёзы вот-вот да и скатятся по щекам. С одной стороны, Чимин не был обязан ему ничего рассказывать, как правильно Тэхён недавно заметил, они не близкие друг другу люди, но Пака всё равно гложет чувство вины. Он же видел, что происходит между ним и Гуком, но ничего не сделал: продолжал спать с Чонгуком, покрывал его, хранил тайны. Слишком много чести для одного человека выходит. — Тэхён, я должен сказать… — Чимин сглатывает ком. — Я знал обо всём и знал очень давно. Тэхён замирает, рушится третья баррикада, превращая его в песочного человека, с которого всё сыпятся и сыпятся мелкие камушки, оставляя после себя пустоту. Южанин уже и слова сказать не может — апатично кивает. А что тут скажешь? Кричать не стоит и топать ногами не хочется. Чимин на миг замирает и удивляется такой реакции — лучше бы орал или кинул в него подушку. Тэхён падает назад на кровать так и не проронив ни слова. — Тэхён, прости меня. Южанин сглатывает ком нервов в горле, чтобы сказанная фраза звучала более или менее по-человечески, а не была мычанием. — Уходи. Чимин трёт пальцами лоб, ненадолго задумываясь. На них обоих свалилось за эти два дня слишком многое, чтобы оставались силы ещё и на ссору друг с другом. Чимин тихо встаёт с постели и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя Тэхёна одного рассыпаться на песчинки на белоснежных простынях. Иногда людей стоит оставлять одних, не трогать, не разговаривать с ними — просто уйти. Тэхён не знает, о чём и думать — лучше бы он вообще сидел на месте на своём ранчо и кормил лошадей. Зачем он задался целью приехать сюда и разбогатеть, думая, что всё это будет слишком просто если не физически, то хотя бы психологически. Дурацкое золото, дурацкие деньги и дурацкий Чон Чонгук. Время течёт медленно, как в вакууме, поэтому, когда дверь снова открывается, Тэхён почти не замечает этого, и только родной голос возвращает его на землю: — Остыл?while your lips are still red — nightwish
Чонгук стоит близко к кровати, сунув руки в карманы классических брюк. Сейчас он не выглядит как старатель, как аристократ и успешный промышленник — да. Тэхён приподнимает голову и даже Чонгуку становится не по себе от выражения лица южанина — холодное и безразличное. Ужасно красивое. Чонгук смотрит ниже лица на ключицы, на широкие плечи и снова поднимается взглядом на глаза. Тэхён абсолютно точно готов — он опустился до уровня Чонгука, и это видно. Они не могли быть вместе, пока южанин был хорошим человеком, добрым и отзывчивым, но теперь, когда и Тэхён дьявол, они составят друг другу отличную партию. — Ты жестокий. — Твоя красота кажется мне ещё более жестокой. Тэхён невесело хмыкает. Он тут про серьёзные вещи, а этот за старое. — Это ты подставил Юнги? — шепчет Тэхён. Чонгук разводит руками и сочувственно улыбается. Он, кто же ещё, но если играть, то играть до последнего, а у него отличные способности в актёрстве. — Я лишь обнажил его натуру. Кто знал, что он такой продажный? Тэхён вскипает: встаёт с кровати, подлетает к Чонгуку и встаёт рядом с ним почти лицом к лицу. Гук наклоняет голову вбок и открыто рассматривает южанина, любуясь тем, что с ним стало. Природу человека не поменять, но можно изменить его восприятие окружающей жизни, и у Тэхёна точно что-то поменялось в мировоззрении. Минимум, он давно уже не боится смотреть Гуку в глаза, дерзить ему и кидать вызовы, как сейчас. Чонгук тянется рукой к щеке, но его ладонь жёстко отбивают. — Юнги бы никогда не стал, и ты это знаешь. Он хороший человек, который по твоей милости теперь будет гнить в церкви. Чонгук чуть ли не в ладоши хлопает. Тэхён прекрасен в своём гневе на него, но это быстро пройдёт — Гук уверен. — Гнить в церкви нельзя, так что я его ещё спасаю — он умрёт в святом месте, и раз уж он такой хороший человек, то точно попадёт оттуда прямиком в рай. Тэхён стукает его по груди, опуская на неё свою голову. Чонгук прижимает его ближе к себе, поглаживая пальцами по шее. Южанин глубоко выдыхает, собираясь с мыслями, но рядом с Чонгуком это сложно, он же его… любит. Даже после всего, что Гук натворил, после всего вранья… Тэхён его любит и… понимает? Ужасная мысль озаряет голову — он его понимает! Новый он признаёт, что Гук поступает правильно для себя, но другой он, тот, что старый, всё равно борется и старается воскреснуть и осудить Чонгука за всё. Но если размышлять рационально, то тот делает так, как будет выгодно только ему. Да, южанина север переделал, а, может, и сам Чонгук. — Я же вижу, что ты меня не осуждаешь, — Чонгук наклоняется к макушке и вдыхает запах волос Тэхёна. — Перестань себе противиться, и давай вместе пропустим тот этап, где ты себя не принимаешь, осуждаешь, страдаешь, пытаешься идти против меня и всё подобное. Потому что мы оба знаем, что в конечном итоге ты сдашься и останешься со мной. Это не обсуждается. Тэхёну хочется бороться с собой, но в глубине души он чувствует, что всё будет так, как сказал Чонгук. Этот ублюдок всегда оказывается прав. Южанин хватается за свои плечи и вскидывает голову вверх, упрямо стоя на своём. — Даже если есть крохотный шанс не прогнуться под тебя, то я буду за него хвататься. Чонгук закатывает глаза — он видит сценарий, как будто сам его пишет. Сейчас Тэхён будет строить из себя мученика-детектива, постарается поставить ему палки в колёса, потом Гук ему всё доходчиво объяснит, и тот оставит свои попытки что-то изменить. Потому что менять южанину уж точно ничего не надо — Гук прав — Тэхён не осуждает. — А если так? И толкает его на кровать, параллельно забираясь широкой рукой под тонкую рубашку. Тэхён валится на простынь и взвизгивает, пытаясь уйти от прикосновений. Руки оглаживают незащищённые участки тела и немного давят для остроты ощущений. Гук желает надавить в другое место. Он наваливается сверху и придавливает Тэхёна собой, носом упираясь тому в шею и ведя по ней языком. Контраст горячего языка и холодной кожи током ударяют Тэхёна, и тот закусывает губу, которой посвящает своё пристальное внимание Чонгук. Давно же он их не целовал. — Ты что удумал? — рычит Тэхён, но запрокидывает голову вверх. Чонгук урчит ему в ключицы, пальцами гладя слишком исхудавший живот и полностью выправляя рубашку из брюк. У Тэхёна прекрасная фигура, которую тот совсем не ценит, раз допустил у себя такой худой живот. Отчасти в этом виноват Чонгук, но он будет исправляться и доставлять Киму так много еды, чтобы тот откормился до нормального состояния. Южанин не знает куда себя деть — раньше они просто целовались и не заходили дальше, но теперь — это что-то другое, и что-то другое, к стыду, Тэхёну нравится. Чонгук отвечает не сразу, кусая кожу и думая, как завораживающе будет смотреться южанин, если его повернуть боком, обхватить руками талию и под бедром, немного его приподнять и войти, ощущая узость тела и зная, что Тэхён от этого млеет. — Доказываю, что передо мной ты бессилен, — шепчет Чонгук в ухо. — Как и я перед тобой. Сильный человек признаётся в своих слабостях, и это не может не льстить, но Тэхёну не до лести. Он уже ощущает, как пальцы пробираются к его заднице и гладят половинку, крепко сжимая ту в ладони. Чонгук умеет работать руками, и он ещё покажет, на что способен его язык, и тогда южанин будет извиваться дугами под ним, пока Чонгук будет лежать, утыкаясь лицом в самые интимные места. Тэхён не сдаётся больше для вида, потому что ему приятны подобные прикосновения, приятен низкий шёпот на ухо и эти сильные руки у него на попе. Чонгук прекращать не собирается и наседает сильнее, сминая в руке ягодицу и губами следуя от ключиц к груди, зубами вырывая пуговицы и отбрасывая те в сторону. Изо рта Тэхёна звучит первый стон, греющий самолюбивые уши Гука. «Что и требовалось доказать», — хочется ему сказать, если бы рот не был занят облизыванием другого рта. — Говоришь ужасные вещи, — Тэхёну удаётся оторваться от Чонгука и вымолвить фразу, которая тут же тонет в очередном поцелуе. Чонгук, совершенно не стесняясь, обнажает животную сторону своего характера и краем мозга думает: «А сможет ли Тэхён вообще его выдержать?». Даже Чимин после ночи, проведённой с ним, долго не мог отойти, ещё некоторое время не имея возможности заниматься сексом. А тут Тэхён: худющий, на северной диете потерявший весь вес, лёгкий и ломкий, как веточка. Чонгук будет стараться делать всё крайне аккуратно, плавно и неспешно, но он так никогда не делал, поэтому не уверен, что у него получится. Гук пальцами считает рёбра и гладит грудь, спускаясь губами к животу и кусая за бок, от чего южанин всхлипывает и дёргается навстречу ощущениям. Чонгук опускается совсем низко и оказывает лицом к лицу с пахом, и Тэхён нервозно сводит ноги вместе. Гук не позволяет этого сделать и раздвигает колени шире, кладя ладонь на выпирающую часть штанов. — Ты уже намок для меня, — Чонгук проводит носом по паху и снизу вверх глядит на Тэхёна. Тот закрывает пылающее лицо руками и смущённо взвывает. Если Чонгук продолжит говорить так грязно, то он точно отдастся, потому что терпеть сил нет. Только Гук тянется к штанам, чтобы стащить их, как южанин собирает всю свою волю в кулак и лягает Чонгука в грудь, заставляя если не отшатнуться, то остановиться и хмуро на него взглянуть. Тэхён отворачивает голову и закрывает грудь порванной рубашкой. Чонгук не реагирует на такой выпад, но в комнате холодеет на несколько градусов. — Я бы мог сделать тебе так хорошо, что ты после меня никого бы не захотел, — монотонно говорит Чонгук, слезая с кровати. Раз нет, значит, — нет. Рано или поздно это всё равно произойдёт, потому что Тэхён уже готов, но пытается казаться тем, кем уже не является. Быстро запихнув рубашку обратно в штаны, Тэхён раздражённо встаёт с постели и подходит к Чонгуку, заглядывая ему в глаза. Тот снисходительно смотрит на южанина, готовый выслушивать претензии — виноватым он себя не ощущает, да и должен ли вообще? Просто скрыл правду, которую вообще никому знать не обязательно, а тут, когда в дело вмешались чувства, оказалось, что он что-то кому-то обязан. — Не собираюсь принимать твой грязный член, — по злому отвечает Тэхён, тыкая в грудь Чонгука указательным пальцем. — Смотри, как заговорил, — ухмыляется Гук, обхватывая его палец ладонью. — Или пару минут назад не ты так сладко стонал подо мной, когда мои пальцы ласкали твоё тело? — Оставь такие фразы для Чимина. О, а вот это укол в сердце. Жаль, что Чонгук ничего не почувствовал. Он лишь потянул кисть Тэхёна на себя и притянул её к лицу, принимаясь рассматривать сбитые от ручной работы костяшки и стараниями Чимина вычищенные ногти. Южанин руку не вырывал — буравил Гука глазами и выжидал. А тот неожиданно взял, да притянул Тэхёна к себе за талию и поцеловал ладонь, бережно её погладив, а потом и вовсе приложил чужую руку к своей щеке и потёрся об неё, прикрыв глаза и что-то промурчав. Южанину не нравились такие резкие смены настроения у Чонгука, поэтому он разозлился ещё сильнее и болезненно вырвал ладонь из захвата. — Чимина я трахаю, — не стесняясь в выражениях, говорит Гук. Тэхёну совершенно не хочется спрашивать напрашивающийся вопрос, но Чонгука не интересует его мнение, и он говорит: — А тебя ласкаю. — Я не котёнок, чтобы меня ласкать. Чонгук опускает руку подбородком, поиграв там с кожей, а потом перемещает кисть к волнистым волосам, схватывая их в короткий хвостик. Ну какой из южанина котёнок? Разве что когти отрастил. Возможно, в глазах других он теперь и лев, но для Гука… — Не котёнок — снегирёк. Тэхён вертит головой — договориться с Чонгуком сложно — он будет гнуть своё. Тэхён делает шаг назад, сглатывая ком — говорить придётся, раздирая лёгкие. — Я засажу тебя за решётку. За всё, что ты сделал или ещё успеешь сделать. Гук усмехается — так он и думал. Тэхён ужасно предсказуемый. — Тебе потребуется много денег, чтобы это сделать. Чонгуку смешно слушать этот лепет. Тэхён уже его, он уже на его стороне, и он уже подобен ему. Почему продолжает хвататься руками за старые черты характера и за старые устои, когда новые гораздо более привлекательны и лучше. Видимо, необходимо южанина ещё немного подпортить, чтобы полностью истребить всё хорошее в нём. Он должен разочароваться ещё сильнее, чем раньше. — Благодаря тебе я получу золота в два раза больше, — самодовольно говорит Тэхён, а потом настораживается: — Или ты соврал? Чонгук вскидывает бровь — к деньгам он относится серьёзно — у него всё по распискам, чтобы не упустить даже мелочь, и если уж он решил сделать жест доброй воли, то всё перенёс на бумагу, поставив печать и закрепив договор. Он тянется рукой во внутренний карман пиджака и достаёт оттуда лист помятой бумаги, вручая её южанину. Тот с подозрением смотрит на протянутую вещь, но всё же берёт ту в руку и вопросительно смотрит на Чонгука, ожидая от него объяснений. — Читай, — тот кивает головой, приказывая Тэхёну. Тэхён закусывает губу и закатывает глаза. — Ты всегда с собой это таскаешь? Не буду я это читать, знаю, что там, — его голос слегка дрожит от волнения, но Гук этого не замечает. — Так сильно доверяешь мне? Доверяет, и уже давно понял, что это так. Ему нет необходимости читать всё, что там написано, чтобы знать, что Гук его не обманывает, а тот и доволен таким доверием. Но вопрос остаётся без ответа, и Тэхён пихает лист Чонгуку обратно в руки. — У меня будет достаточно денег, чтобы это сделать. — Южанин, чтобы засадить меня за решётку, тебе понадобятся все деньги из шахты, да и то не факт, что хватит. Чонгук пока не собирался говорить Тэхёну, что сегодня Фрина с Диком нашли золото и успели к этому времени отлить уже, наверное, все слитки. Такой расклад событий подразумевался, как сюрприз, чтобы обрадовать главного добытчика, но теперь Чонгук из принципа не хочет ничего рассказывать Тэхёну — пусть побесится тут немного, а когда отойдёт, придёт на участок и хоть немного порадуется. Может, это его задобрит и на Гука снизойдёт его благосклонность. Южанин в ответ на реплику Чонгука глубоко задумывается, задрав высоко нос, не желая признавать поражение. Подумаешь, может, в шахте столько золота, что и его доли хватит на задуманное. — Буду стараться, — надменно говорит Тэхён. — Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты обо мне. Что ты вообще про меня знаешь? Чонгук складывает руки на груди. Против фактов не пойдёшь. Кто такой Тэхён? Что он здесь делает? Какие у него цели? Никто про него не в курсе, кроме того, что он аристократ с юга, да деньги ему нужны зачем-то. Срочно и очень большие. Гук сужает глаза, сканируя Тэхёна пристальным взглядом. Тот разочарованно опускает взгляд, когда понимает — Гук никогда не интересовался ничем, что было бы связано с тем, кто он есть. Это расстраивает, но, с другой стороны, он сам никогда не был в восторге, когда его допытывали. — Меня не интересует твоё прошлое, — бросает Чонгук. — Будь ты хоть кем — всё равно. Ты в любом случае останешься со мной. В первую очередь, потому что сам желаешь этого. Напоминание об этом злит, поэтому Тэхён чуть ли не топает ногой и разворачивается к двери, бросив через плечо: — Я постараюсь этого избежать. И уходит, хлопнув дверью. Чонгук остаётся один в комнате, глубоко вздыхает и подходит к зашторенным окнам, раскрывая их и впуская в помещение свет луны. Южанина не видно у ворот особняка, поэтому Гуку страшно интересно, как он поедет назад, ведь путь отсюда до Доусона неблизкий, но помогать он не станет — раз Тэхён такой гордый, пусть сам разбирается с проблемами. Потом, когда поймёт, где он должен находиться, Чонгук ни за что не оставит его, и проблемы южанина автоматически станут проблемами Гука. Не позволит в одиночку ни страдать, ни выпутываться из неприятностей — всё вместе. А пока этот мальчишка ещё не набрался ума, Гук вернётся в зал к гостям, толкнёт какую-нибудь речь и, наконец, выпьет, чтобы отдохнувшему вернуться туда, где его истинное место.slow motion — kalandra
Светать ещё даже не начало, но Фин уже на ногах: сидит на высоком стуле, постукивает длинным ногтем по барной стойке и скучающе смотрит в окно. Делать нечего, а её мучает бессонница — даже пила какой-то отвар, чтобы крепче спалось, но без толку. В её личной комнате спит Намджун — она не могла оставить его без помощи — вот такая вот она женщина. Иной раз посмотришь на неё — сущая ведьма, а под другим углом глянешь — так ангел во плоти. Не хватает нимба над головой, чтобы потолки скрести и светить им себе ночью на заснеженные дороги. Судьба у Фин тяжёлая, наверное, поэтому и выросла такой. Родители воспитывали только до семи лет, потом отдали в богатый дом, где та всю молодость работала прачкой, потом она удачно вышла замуж, ведь так твердили ей с детства — женщина в этот век может быть либо проституткой, либо хорошей женой. Фин удивила всех. — Снова ты, — она уже спиной чует, кто пришёл. Хосок останавливается позади неё, чем-то шебурша, и Фин заинтересованно поворачивается. Тот не удостаивают её приветствием, лишь как-то надменно улыбается. О, Фин нравится такой взгляд — точно сулит нечто хорошее. — Что там у тебя? Не томи, — говорит она. Хосок протягивает ей документы. Сегодня у младшего Чона удачный день — в отсутствии брата, а что самое главное, в отсутствии его главного секретаря, который, как самое доверенное лицо торчит в его кабинете сутками напролёт, Хосок смог вдоволь разгуляться и перерыть в кратчайшие сроки последние папки с документами. Он уже достаточно продолжительное время лазает у Чонгука в кабинете в те недолгие полчаса, когда кабинет пустует (человеческий фактор — секретарь всё-таки не механизм, запрограммированный на охрану) и ищет хоть что-нибудь, что смогло бы разрушить компанию брата. Фин пробегается по тексту. — Этого будет мало, но мы посеем смуту в кругу его акционеров, — Фин довольно улыбается. — Он хочет принять такой бюджет, который даже ему не покрыть. Пусть это и всего лишь разработки, но от таких перспектив акционеры не будут в восторге. — Если у него, конечно, нет плана, как этот бюджет покрыть, — Хосок ерошит на затылке волосы. — Не имеет значения — у большинства появятся сомнения, а это уже не очень хорошо для него, но просто прекрасно для нас. Эти толстосумы могут смести нашего дражайшего друга с поста. Всегда есть люди посильнее и побогаче, а у Чонгука и тех, кто будет ему готов помочь нет. Все будут счастливы, если его не будет. У Фин поднимается настроение, и она в порыве чувств даже обнимает Хосока. Чон устало улыбается и хлопает женщину по плечу. — Всё идёт отлично — скоро мы будем у цели, — шепчет она. Всю жизнь она только и хотела, что денег и хорошее существование, и вот сейчас чуть-чуть осталось. Она готовит план, она мечтает, как взойдёт на вершину компании Чонгука и будет там править, купаясь в том, чего у неё не было всю жизнь — в деньгах. Желание нормальное и даже здоровое, но вот методы — жёсткие. — Ты знала, что Чонгук удумал арестовать Юнги? — флегматично бросает Хосок, поджигая сигарету прямо в помещении. Фин достаёт свои и просит прикурить. Они соприкасаются сигаретами, и Фин глубоко вдыхает воздух, тут же выпустив его из лёгких. Сегодня без мундштука, можно и по-обычному покурить. — За что же? — Подделал пару фотографий, подкупил бывших сослуживцев и обвинил во взяточничестве. Теперь капитан будет умирать в церкви. — Красивая смерть, — мечтательно вздыхает Фин. Но ей бы не хотелось умирать в таком месте — уж слишком много всего плохого она делает. Они с Хосоком сидят ещё некоторое время, слушая, как в щели салуна завывает ветер, и только они собираются расходиться по своим делам, как двери «Эльдорадо» открываются, и на пороге появляется Дик. Он весь красный и запыхавшийся, со сбитой на бок шапкой и расстёгнутой шубой. Лицо у него помятое и сонное, видимо, только что встал и прибежал сюда. Он бешеным взглядом окидывает салун и останавливается на Фин и Хосоке, разочарованно цокнув. Не их он тут хотел видеть. — Где Гук? — выпаливает он. — Он не в городе, — отвечает Фин. Она не в праве рассказывать, где сейчас Чонгук, хотя ей тоже кажется странным, что уже утро, а он так и не вернулся. Возможно, что-то его задержало, а, может, он уже в пути. — Что-то стряслось? Дик в панике срывает с себя шапку и садится за стол, опустив голову на руки. Узнай Чонгук, что случилось, он голову ему открутит в лучшем случае, а в худшем будет долго и медленно пытать. Видя состояние старателя, Фин быстро встаёт и идёт за барную стойку, наливая тому водку. Дик благодарно кивает и выпивает всё залпом, прокашливаясь и раскрывая рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, но из глотки вырываются лишь бессвязные всхлипывания. Такого Дика что Хосок, что Фин, видят впервые. Страх перед Чонгуком у того зашкаливает. Когда Дик всё же собирается с силами, то от услышанного хмурятся все: — Кто-то обчистил шахту. Она пустая — всё золото вынесли. Хосок напрягается — злость Чонгука по этому поводу может довести до очень плачевных событий. Фин до этого всего дела особо нет, а вот младший Чон, который должен был получить с участка долю, крайне недоволен и обескуражен таким поворотом событий. Однако сейчас главный вопрос — кто? — Где твоя жена? Что вы оба делали? — рычит Хосок, подлетая к Дику и тряся его за воротник шубы. — Я уснул — была моя смена сторожить, — хрипит он, — а она пошла в Доусон, в баню. Хосок отпускает Дика и падает вниз, потирая виски пальцами. Уснул, пока сторожил шахту? Этот старатель вообще соображает, что делает? Они были там вдвоём, могли вообще озаботиться безопасностью шахты? — Где сейчас Фрина? Дик чешет подбородок. Фрина не возвращалась из бани до его пробуждения. Он, только проснувшись, сразу побежал искать Чонгука и, не найдя его в лагере, отправился в «Эльдорадо» к Фин, а тут, как назло, оказался ещё и младший Чон. Хотя его Дик боится гораздо меньше, но всё же боится. — Она в бане, — он сглатывает ком. — Ещё не приходила назад. Хосок сжимает кулаки. Как они оба могли допустить подобное, только… только если это не Фрина украла все деньги, пока муж благополучно спал. Нашла момент, зараза. Но рано ещё что-то говорить — необходимо провести расследование и попытаться уладить это дело до прихода Чонгука, иначе вся Аляска окажется в затруднительном положении. Чонгук никого не оставит в покое — он за свои деньги будет грызть глотки, а уж с вором расправится в своих лучших традициях садиста. Хосок кусает губу, не имея возможности сейчас выплеснуть свой гнев. — Что за сборище? Дверь в «Эльдорадо» отрывается, и на пороге появляется Чонгук. Как не вовремя тот вернулся. Фин тянет тихое «у», уже предвкушая длительные разборки и предусмотрительно принимается прятать все дорогие вина, стоящие на баре. Хосок обречённо смотрит на сжавшегося в ком Дика и мотает головой — Чонгук его прибьёт. И вот как теперь вообще сказать Гуку, что золота нет? Наверное, стоит его вывести на улицу от греха подальше. А тот стоит себе в своей обычной одежде — шерстяных штанах, мокасинах и вязаной жилетке — и морщит покрасневший от мороза лоб. Он, ещё ничего не подозревая, проходится вглубь салуна в гробовой тишине и наливает себе водку. — Гук… — начинает Фин, видя, что остальные воды в рот набрали. — У вас неприятности. Тот флегматично крутит стакан в руке и вопросительно вздёргивает бровь. Конечно, он заметил подозрительный настрой всех вокруг, но предпочёл игнорировать. Молчание ему не нравится, особенно напряжённое. — Из шахты… Ей не даёт договорить вновь распахнувшаяся дверь салуна. «Эльдорадо» сегодня принимает подозрительно много гостей, и каждый из них круче предыдущего. На пороге появляется Фрина: её волосы слегка влажные, она очень напугана, а главное, из стороны в сторону она размахивает листом бумаги, на котором ровным почерком выведена какая-то фраза. Она врывается моментально и сразу же в тяжёлой одышке падает руками на ближайший стол, указательным пальцем тыкая на бумагу: — Южанин вынес всё золото!🪙🪙🪙
Тэхён тащит на себе огромный и тяжёлый мешок. Он пробирается по нерасчищенным дорогам через сугробы, каждые пять минут останавливаясь, чтобы отдышаться. Нести такой ценный груз на себе невероятно сложно, но он отчаянно идёт вперёд. Благо на улицах начало светать, и он может видеть всё, что происходит на дорогах. Дойдя до своей конечной цели, он ставит мешок на землю и через окно пробирается внутрь помещения. Главное, чтобы его не заметили, но сейчас ранее утро, поэтому бдительность у всех усыплена. Здание оказалось старым, требующим ремонта и ещё тут отвратительно пахло сыростью. Кое-где даже видны дыры в стенах, и Тэхён морщится. Его окружают звуки кашля и шуршание старых тканей. Он вглядывается в темноту, но особо ничего не видит, а когда из глубины доносится хриплый голос, то улыбается: — Принёс?