век скоро кончится, но раньше кончусь я. (Иосиф Бродский)
stairway to heaven — led zeppelin
Посетил ли Прометей Великий Север? Коснулся ли он своим огнём всех тех людей, которые слепо ходили во тьме? Неужели взгляд каждого человека, ступившего на Клондайк непременно однажды будет гореть пламенем болезненной отчуждённости севера и беспринципной уверенности в победе? Новый Бог пришёл и на Аляску, растоптал её грудь и вырвал золотое сердце, освещая им золотоносные пещеры. Каждый человек, осмелившийся впустить великий край к себе в душу, стал Завоевателем Севера. Но неужели можно присвоить себе снег и воду, реку и пустырь, лес и небо? Человек хочет властвовать над природой, но она может смести его одним взмахом пальца, наслав буран или снежную лавину. Перевал Чилкут полон трупов молодых идеалистов, захотевших нацепить на Мать ошейник, а Юкон так и кишит их мечтами о богатстве вместе с их разлагающимися костьми. Природа никогда не выясняет был ли человек плох или хорош, жесток или милосерден — она равнодушна к людям и не стоит ждать от неё благосклонности. Она защищает своё и в этом её абсолютная правда, которую невозможно оспорить ничем. Мать страдает каждый раз, когда очередная кирка вонзается ей в кожу и ещё один промышленник кладёт первый кирпич на землю, где через пять лет будет стоять его завод или фабрика. Она плачет каждый раз, когда рыбак ловит на крючок рыбу, а охотник делает выстрел из ружья. И она злится, вымещая злобу на всех, независимо от их мыслей и намерений. Можно ли встать с природой в один ряд или хотя бы приблизиться к Прометею, чтобы нести пользу и милосердие? Северный край даёт однозначный ответ — да. Здесь живут люди другого сорта и другого склада ума, которым плевать и на Бога, и на Мать. Они сочетают в себе их обоих, совершенно не боясь, что однажды придётся расплачиваться за высокомерие. Маленький мальчик, в детстве поймавший северную птичку, что-то понял именно в тот момент, когда сжимал ладонями хрупкие крылышки — он может повелевать природой, если закуёт её в цепи. Но куда больше власти над Матерью, его интересовала власть над человеком, и он стал расчётливым. Естественный азарт привёл его в абсолютный восторг, а нажива в помешательство, и он стал считать себя высшим созданием, который и течение реки повернёт вспять, если на то будет его воля. Однако на середине своего пути он встретил ещё одного человека, пока не испорченного ни золотом, ни алчностью. Был шанс сохранить его и сберечь от соблазнов края, но север безжалостен ко всем — испортит любого. И тот, другой человек, тоже изменился и растерял в себе всё, что принёс с собой с юга. Теперь на моральном дне они оба, но до конца осознает это лишь один из них. Ранним утром Юкон прекрасен — он величествен и статичен, как древняя скульптура, которую откопали археологи и только дотронулись до неё кончиками своих кисточек. Такие кисточки поработали и над красотой Аляски, разрисовав её в серебряных цветах и посыпав сверху блёстками. Доусон начинал оживать, открывались бары и рестораны, а те люди, что были пьяны, что не успели отойти от ночи, выползали из салунов. В окнах борделей загорался свет и некоторые посетители этих мест судорожно собирали вещи и спешили скрыться. Лагерь старателей ещё спал, но особо амбициозные не прекращали свою работу даже ночью, работая посменно со своими напарниками. Там, сидя в грязи, они работали руками и отмывали песок, надеясь увидеть заветное поблёскивание притаившегося камешка. Старателей не пугала ни зима, находящаяся в самом разгаре, ни режущий щёки ветер. У них была яркая мечта — разбогатеть, первым же весенним пароходом умчаться в большой город и открыть свой бизнес. У Чон Чонгука всё это было уже давно, поэтому он не обременял себя таким жидким понятием, как время. Клондайк опустеет — он поедет в другое место, а потом снова в другое и так до бесконечности. Само понятие бесконечности его совершенно не пугало. Он, окинув взором свои владения, заходит в «Эльдорадо», берёт из бара два стакана и бутылку коньяка, и идёт к своему брату, лежащему в одной из комнат Фин. Они не прояснили некоторые моменты в прошлый раз, и так как Хосоку стало лучше, Чонгук решил с ним поговорить ещё разок. Он открывает дверь плечом и заходит внутрь комнаты, сразу же ставя свою ношу на тумбочку, разливая алкоголь. Хосок лежит с закрытыми глазами и не двигается — как будто спит. Чонгук легко прокашливается и отпивает коньяк. — Я знаю, что ты не спишь, — рявкает он, пихая брата в колено. Тот морщится от боли. — Колено у тебя здоровое, не прикидывайся. — Что тебе нужно? — всё-таки открывает глаза Хосок и приподнимается на локтях. Вид у младшего Чона замученный — Чонгук даже ненароком отводит взгляд в сторону, чтобы не видеть больших фиолетовых мешков, залегших под глазами брата. Ему досталось сильно, Чонгук готов это признать, но извиняться за пулевое ему не позволят ни принципы, ни гордость. — Мы с тобой плохо закончили наш разговор. — И кто же в этом виноват? — вскидывает брови Хосок. — А знаешь, ты всегда был таким. Ты был таким, когда застрелил нашу старую собаку, когда грубил матери и когда начинал своё дело. Чонгук не любит ворошить прошлое, особенно, если ему припоминают детство. Да, он застрелил собаку. Но та была старая, и в тот год у отца улов был совсем небольшой. К чему ещё одна лишняя пасть в доме? А что до грубости к матери… То та просто раздражала его своим пением по вечерам, раздражала, даже когда вязала или крошила салат. Она была слишком доброй для Чонгука и не вписывалась в его картину мира с мягкими поглаживаниями по волосам и бодрым голосом по утрам, который будил их с братом и побуждал проживать ещё один чудесный день. А компания и бизнес — это совершенно другое. Там мягкости не стоит ждать ни от кого. Дашь палец — откусят руку, и это Чонгук понял сразу, решив обзавестись полезными друзьями и знакомствами, которые откусывали бы руки вместе с ним. — Считаешь меня плохим, да? — хмыкает Чонгук. — Правильно считаешь, но и я могу удивить нас обоих. — Это ты про что? Про Тэхёна? — чуть ли не смеётся Хосок. — Но знаешь, что самое ужасное? Даже твоя ненормальная любовь к этому пареньку тебя не спасет! Ты потащил и его за собой, вместо того, чтобы тянуться за ним и становиться лучше. Я же тебе добра хочу. Думаешь, затеял бы я всё это, если бы видел, что компания и вся эта власть тебе не сносят крышу? Конечно, нет. Но ты ещё хуже, чем я думал. — Помнится мне, что пустить пулю в человека и для тебя не составляет труда, — парирует Чонгук. Выросший на севере, Хосок тоже умел стрелять, более того, он любил это делать. Естественное насилие для него было нормой, но когда дело касалось семьи, то тут всё, что он знает и умеет, просто не имело для него веса. Хосок искренне любил Чонгука и дорожил им, как никем в этом мире. Хоть он и был младше, но это Хосок подкидывал Чонгуку незаметно еду в тарелку, потому что брату нужна порция побольше; это он незаметно разбирался с его конкурентами поначалу; и это он таскал Чонгука на своей спине, когда тот напивался вусмерть из-за неудачной сделки или провального проекта. И такое было в карьере Чонгука — не всё сразу спустилось на его голову в красивом конфетном фантике. — Я знаю в кого можно стрелять, а в кого нельзя. — Выделяешь особенных людей? — невесело ухмыляется Чонгук. Хосок громко цокает и отпивает из стакана коньяк. Фраза Чонгука прозвучала действительно честно, но неприятно для Хосока. Он всегда считал себя не таким, как его брат — он был более милосердным, более сострадательным и добрым, но если всё так, как говорит Гук, то он ничем его не лучше. Просто прикрывается ширмой понимания и гуманности, а на деле его рука не дрогнула, если понадобилось бы пустить пулю в Тэхёна или кого-нибудь ещё. — Молчишь? То-то же, — салютует стаканом Гук, громко отпивая алкоголь. — Но ты не думай, что я такой зверь, ты ведь мне брат, а братьям всё прощают, даже самые низкие поступки. Мы из одной мамки вылезли, я тебя на руках нянчил, когда ты только слюни пускать умел, — он задумчиво вздыхает. — Смотрю вот на тебя и вижу беззубое лицо с фингалом под глазом. Вот за это я тебя и ненавижу, Хосок — ты мне о прошлом напоминаешь. — Не строй из себя неженку — ты не такой. Хотя, глядя на то, как ты со своим мальчишкой носишься и пылинки с него сдуваешь… — Хосок знает, куда уколоть брата сильнее. — Смотри сопли не начни ему подтирать. И всё же, однако, я тебя понимаю — будь у меня такой Тэхён, я бы тоже радостный бегал. — Даже имени его произносить не смей, — шипит Чонгук. Тэхён — самая большая драгоценность на севере, так что неудивительно, что его заметили и положили глаз — такой бриллиант пропустить невозможно, если человек не совсем слепец и обладает хоть каплей вкуса. Хосок в поражении поднимает руки вверх, демонстрируя, что сдаётся без боя. Гук зло на него смотрит — револьвер всегда наготове, а в сапогах всегда найдётся парочка ножей, чтобы раскромсать кому-нибудь рот и отрезать язык. — Значит, будешь воевать со мной? — после недолгого молчания спрашивает Хосок. — Если полезешь ко мне или Тэхёну, то буду. Но ты не полезешь — я сошлю тебя в Канаду. Лицо Хосока вытягивается, и он прокашливается. Куда там его Чонгук сошлёт? В Канаду? Что там можно делать вообще, если не сидеть сутками в лесу и не морозить задницу. Чонгук победно облизывается, показывая клыки — Хосока застали врасплох. — Ты не посмеешь, — шепчет младший Чон. — По какому праву? — Открою там филиал компании — назначу тебя туда… Но ты не подумай, что там ты будешь вольничать — мои ребята всегда рядом, поэтому одно твоё движение, один твой чих, и ты размазан по стенке. Чонгук, конечно, может такое провернуть, но Хосок и подумать не мог, что его родной брат с ним так поступит. Хосок сжимает в руке стакан, и тот лопается от напряжения, разнося осколки и коньяк по всей кровати. А Чонгуку-то и весело — сидит, улыбается — реакцию брата проверяет. И она не подвела в своей безупречности. — Силой туда затащишь? — хрипит Хосок. — Если не пойдёшь сам, то затащу силой. Даже с тобой поеду, чтобы удостовериться. — Ублюдок. Чонгук мрачно хмыкает — как его только не называли! Было и похуже, но у него уже давно иммунитет к подобному, так что наплевать. Гук медленно встаёт с кровати, отряхивает колени, оставляет недопитый коньяк брату и хлопает того по плечу. Что же, ещё одной проблемой меньше. Чонгук оказывается крайне удачливым человеком — всё-то ему сходит с рук, неугодные умирают, а угодные влюбляются, да ещё и так кстати продают свою долю золота Фин. Чонгук почти любовно вздыхает, когда думает о Тэхёне — надо бы и его навестить. Он в последний раз смотрит на Хосока, салютует ему и выходит из комнаты, тихо прикрыв дверь. Эпатажность сегодня ни к чему.you and me — lifehouse
Тэхён находит себя сидящим на Юконе уже второй час. Его не отпускало всё то, что успело произойти с ним за последние месяцы тут… И прошлая жизнь на ранчо казалась такой далёкой и совершенно чужой. Тэхён с ужасом осознал, что тут ему нравится гораздо больше, чем в родных пенатах, где солнце светит, а по утрам тебя будит петух своими ранними криками. Теперь он задумывается — может ли он называться южанином, когда сердце своё отдал снегу и, что более важно, северному человеку? На Клондайке с ним произошло много всего плохого, страшного и больного. Умер Чимин, умерла Фрина, умер Юнги. Тиф, огнестрельные раны, голод, холод, золото… Но какая же здесь, чёрт возьми, красивая луна. Её очертания ещё видны на небе, поэтому Тэхён ловит её последние красоты. Тэхён утирает нос рукавом шубы и пару мгновений смотрит на неё. Эта та самая, которую ему притащил Чонгук, когда заметил, что он мёрзнет, а потом ещё признаваться не хотел… Гук такой странный и непонятный для Тэхёна персонаж, что он готов разбирать и раскладывать его по частям бесконечно долго и бесконечно кропотливо. Когда они впервые встретились, Чонгук был для него страшным и строгим старателем, неразговорчивым и тёмным, как сама ночь. Это было правдой лишь для других, но для южанина Чонгук мог переиначить себя и скупить в Доусоне весь шоколад, полезть за ним в холодную воду и быть готовым спасти от волков. Тэхён искренне не понимает, чем всё-таки ему удалось зацепить Чонгука, уж явно не своей внешностью — рядом с Гуком целая куча красивых людей, а он всё равно смотрит только на него. Но каким бы парадоксальным и нелогичным не был характер Гука — Тэхёну безумно нравится, хоть в один из последних разговоров он и наговорил ему всякого. — Замёрзнешь же. Тэхён вздрагивает от тихого голоса рядом с собой, а когда оборачивается, то видит Чонгука, стоящего в тени деревьев. Тот делает шаг ближе и протягивает южанину шоколадку. Тэхён и правда очень голодный — они так давно не ели нормальной еды… Так, чтобы прямо с костра, с дымом и потрясающим сочетанием вкуса и запаха. Тэхён благодарно берёт из рук плитку, но выдернуть руку не успевает — его притягивают за кисть и зацеловывают запястья, а потом перемещаются и на пальцы. Южанин краснеет щеками и робко улыбается, пряча лицо в мехе шубы. — Зачем ты здесь? — спрашивает Тэхён. Чонгук берёт его за румяные щёки и мягко по ним гладит. И этот человек может без промедления пустить в лоб пулю хоть родному брату. Что за шутка судьбы такая, когда плохой человек с другим проявляет нежность, а нежный может проявлять свои дурные стороны и сильнее падать в бездну за первым? — Захотел тебя увидеть. Шепчет Чонгук Тэхёну в губы и накрывает их своими, вовлекая южанина в сладкую негу, которую оба просят не прекращать. Тэхён хватается за широкие плечи и слабо стонет в поцелуй, пока сильные руки лезут к нему под шубу и сжимает его ягодицы. Прошлой ночи Чонгуку было катастрофически мало, как и Тэхёну, только познавшему прелесть интимных отношений. — Ты меня не остановил, когда я продал Фин свою долю, — Тэхён отрывается первым. — Это было сделано в корыстных целях? Чонгук хитро улыбается, оставляя очередной поцелуй на сладких губах. Конечно, он сделал это намеренно. Гук понятия не имеет, зачем Тэхёну нужны деньги, но чётко знает, что южанин ради них готов на многое, и если это шанс задержать его на севере, то Чонгук вряд ли упустит такую возможность побыть со своим снегирьком подольше и попробовать убедить его не уезжать ещё раз. — Ты меня очень сильно обидел, когда сказал, что я тебя не люблю. — Как это связано с моим вопросом? — хмурится Тэхён и морально настраивается на долгий разговор. — Я думал, ты поймёшь, что так я хочу удержать тебя. Тэхён опускает руки вниз и разочарованно отходит от Чонгука на шаг — вот, значит, какая у него любовь. Удерживать рядом? Если Гук только… если бы только сказал, что Тэхён просто нужен ему, то он бы… Южанин поджимает губы, чем настораживает Гука, и тот делает шаг вперёд, хватая Тэхёна за руку. — Ты мной недоволен, — как утверждение говорит Чонгук. — Я разочарован, — тускло говорит Тэхён. — Так не любят. — А как любят? Скрывают от меня свои проблемы и намерения? Пойми, мне плевать на то, кем ты был и чем занимался в прошлом, но оно связано с твоим… нашим настоящим, поэтому чем больше я нахожусь в неведении, тем хуже приходится нам обоим. Тэхён вздыхает, поворачиваясь к Гуку спиной. Уж кто бы говорил такие слова — лжец, который врал о себе. И это только та ложь, о которой Тэхён знает, а ведь он уверен, что есть ещё много всего, о чём он даже и не догадывается. И как после такого доверять Чонгуку? — Хочешь всё про меня знать, да? — с вызовом говорит южанин. — Только то, что позволишь. В голове Тэхён передразнивает Чонгука и отводит взгляд. Не то чтобы ему неприятно говорить о том, какую жизнь он раньше вёл, просто теперь она кажется такой далекой, будто южанин и вспомнить уже не сможет, как жил, что ел и чем дышал. Он пинает камешек под ногами и заламывает пальцы, жалостливо смотря на Гука. Что же, рассказать всё равно придётся, если он не хочет заканчивать с Чонгуком вот так. Тем более что в его существовании нет ничего постыдного, если исключить факт собственной безграмотности, конечно. — Как ты знаешь, — медленно говорит Тэхён, задирая голову вверх, — я не умею ни писать, ни читать. Я родился у прачки и сторожа в одном богатом доме на ранчо — мои родители не аристократы, а обычные рабочие. До семи лет Госпожа Ким — хозяйка ранчо — не трогала меня и работать не заставляла, но потом я вырос… и у меня появились обязанности. Сначала простые, потом более сложные, а потом родители устроили меня садовником. Я очень люблю цветы, они такие красивые и величественные. Тэхён ненадолго замолкает, прерывая свою сбивчивую речь. Чонгук берёт его за руку и пристально смотрит на руки. Все в мозолях. — А что потом? — Потом я стал выполнять ещё и поварскую работу, но мне было не в тягость. У меня были выходные, и я мог отправиться на речку, полежать на пляже и посмотреть на небо. У нас на юге погода мягкая и хорошая, приятная для кожи… — он с сожалением смотрит на свои огрубевшие руки. — Когда мне исполнилось двадцать, из-за границы вернулся сын госпожи Ким — Сокджин. Он старше меня на семь лет и в детстве часто играл со мной… Я считал его таким крутым. И вот, когда он приехал, поначалу всё было хорошо: мы общались с ним, ходили купаться на речку, я готовил ему десерты и всё такое. Но потом я стал замечать, что он странно на меня смотрит… А однажды я проснулся и застал его сидящем на моей кровати и смотрящим на меня. Чонгук зло сжимает кулаки, но отчасти понимает этого Сокджина — как на Тэхёна не засмотреться? Южанин говорит обо всех этих вещах спокойно, видимо, либо это его больше не тревожит, либо он переболел. Гук прикасается своей щекой к его щеке и нежно трется, целуя Тэхёна в нос и вызывая у того очаровательное хихиканье. — Убил бы этого Сокджина. — Верю, — мурчит Тэхён. — Всё стало совсем плохо, когда мне исполнилось двадцать два. Сокджин надумал связать себя узами брака и в качестве пары выбрал меня, — Чонгук тут же багровеет, уже видя, как простреливает Сокджину голову. — Госпожа Ким, как ты понимаешь, была не в восторге от его решения, а про меня и говорить не стоит — мы с ним купались в одной ванне в детстве. Да и сам он как человек очень специфический — у него много дурных привычек и… больше всего на свете он любит себя… Я не прошу меня любить больше жизни, но он так зациклен на себе, что это тяжело. А в последний год от вседозволенности ему совсем голову снесло, и он испортился окончательно. Теперь это лишь тень того Сокджина, которого я знал. — Так ты от него сбежал? Тэхён кивает. — Госпожа Ким хоть и против такого решения сына, но она его очень любит, поэтому готова пойти на любую глупость, так что в итоге она его поддержала. А я понял, что у меня и права голоса-то нет, потому что я всего лишь сын рабочих. — И ты просто собрал вещи и уехал на север копать землю? — Чонгук оборачивает свои руки вокруг его плеч. — Да, стащил немного денег и поехал. Думал, что если разбогатею, то выучусь в университете и стану уважаемым человеком, с мнением которого будут все считаться. — Так тебе для этого нужны деньги? Для университета? — поражённо выдыхает Чонгук. Тэхён тихо угукает. Его причина может многим показаться странной и нелепой, но для него это важно. Он правда хочет выучиться, научиться читать и писать, а потом, может, устроиться на хорошую работу и сделать блестящую карьеру. На ранчо он всегда с завистью смотрел на госпожу Ким, которая проводила вечера за чтением книги. Его мама даже сказок в детстве ему не читала, так как сама была безграмотной, зато очень много пела, и Тэхён теперь гордый обладатель целого скопления песен в своей голове. Он с удовольствием вспоминает, как слушал рассказы только что приехавшего Сокджина о его учёбе заграницей, об иностранных друзьях и о студенческой жизни. Тэхёну так всего этого хотелось, но из мечтаний его постоянно вырывал громкий крик главного повара, зовущего готовить обед или ужин. Когда южанин подстригал цветы или траву, все его мысли тоже были заняты красивыми аллеями при университетах, которые облагораживает уже не он, но другие садовники, а сам он идёт по тропинке и держит в руках кучу учебников. — Я не дам тебе и грамма золота, — серьёзно говорит Чонгук. Тэхён вздыхает и поворачивается к Гуку лицом, кладя ладонь на его шрам. — Я и не прошу тебя. Я попробую снова. — А если не получится? — с плохо скрываемой надеждой в голосе спрашивает Чонгук. Ему бы хотелось, чтобы Тэхён просто попросил его. Пусть попросит — и Гук даст ему весь мир. — Значит, я буду копать, пока мои руки не станут чёрными, а шуба не превратится в грязный мешок. Какой же южанин упёртый. Чонгук берёт его ладонь в свою и целует костяшки. Но он тоже не собирается унижаться ещё сильнее и молить Тэхёна остаться с ним на добровольной основе — не в его природе. Пусть лучше южанин помучается парочку месяцев, а потом, может, и поймёт, что лучше ему быть с Гуком, под его присмотром. — Ты ведёшь себя, как маленький упёртый зверёк. — Я и есть маленький упёртый зверёк, — игриво кусает его за палец Тэхён. — Для меня навсегда, — Чонгук хватает его за затылок и притягивает к себе, крепко целуя. Тэхён определённо точно улыбается в поцелуй и снова играется — кусает Гука уже за губу и лезет пальцами ему под жилетку, нащупывая сильные мышцы груди. Чонгук хватает его руки и целует каждый из пальцев. — Значит, ты остаёшься копать? — Остаюсь. — Тогда идём в «Эльдорадо» праздновать моё найденное золото. Тэхён хмыкает, соглашаясь, и они уходят от Юкона, оставляя великую реку в одиночестве качать на своих волнах золотую пыль.no time to die — billie eilish
Они идут по Доусону в хорошем настроении и любуются на развивающийся город, в котором совсем недавно прошёл очередной спектакль. Маленький городишко стремительно разрастается, но Чонгук и не думает выкупать хотя бы даже одно здание тут. Его чутьё и опыт подсказывают, что когда золото на Клондайке закончится, Доусон опустеет, и место растеряет всех его жителей и посетителей, поэтому вкладываться здесь в недвижимость он не видит смысла. Единственное, что бы он хотел здесь — это быть в доле с хозяином лесопилки — вот уж кто точно тут главенствует и не обнищает, когда город утратит свою привлекательность. Гук про себя улыбается — он уже начинает просчитывать свои дальнейшие промышленные дела и разузнавать — не начинается ли где-нибудь новая лихорадка. У Чонгука как будто в крови заложено быть расчётливым и сообразительным, а также проницательным и чутким к деньгам. Его фабрики приносят хороший доход, но деньги и власть не бывают лишними, тем более что схема, которую он прокрутил в Доусоне, принесла ему за пару месяцев дохода чуть ли не в полтора раза больше, чем одно из его предприятий в Сиэтле. Гук жадный до денег, но теперь на него свалилась ещё одна ответственность, жизнь которой он хочет сделать комфортной и приятной, и эта самая ответственность сейчас идёт рядом с ним и беззаботно накручивает на палец верёвочки от своей шубы. Чонгуку капельку не повезло, когда оказалось, что южанин упёртый, но и сам Гук не первый день на земле, знает, как убеждать людей. Нужно всего лишь немного подождать. — Вся выпивка сегодня за мой счёт! — Чонгук открывает двери салуна и с ходу сообщает приятные новости. В бар уже начали подтаскиваться люди, любившие с утра выпить коньяк и послушать песни куртизанок. Они радостно встречают Гука и жмут ему руку. Весь Доусон уже знает о случившемся и, конечно, поддерживает Чонгука. К середине дня в «Эльдорадо» уже почти не протолкнуться, и каждый старатель желает поговорить и пожелать удачи Гуку. Они ему все завидуют — это бесспорный факт, но не отрицают его превосходства над всеми остальными. И, конечно, Тэхён. Чонгук им очень гордится, а остальные лишь слюни пускают, глядя на то, как чудесно выглядит южанин, переодевшийся в чистую белую рубашку. Чонгук обнимает его за плечи и показательно целует в макушку, чтобы другим не повадно было. Даже Фин сегодня относительно весёлая и с удовольствием петляет между столиком, покуривая сигарету через свой любимый мундштук. — Пойду найду Намджуна, — тихо говорит Тэхён, отрываясь от бока Чонгука. — Он наверняка в комнате Чимина — вытащи его, — пьяно говорит Чонгук, шлёпая южанина по попе и подхватывая заливистый смех старателей. Тэхён долго хмурится — ему неприятно такое обращение с собой. — Будь с ним помягче, когда он выйдет, — сообщает южанин на ухо Чонгуку. — А что его жалеть? — пьяно ухмыляется Чонгук. — Пострадал и хватит. Тэхён стискивает зубы. Он впервые видит настолько пьяного Гука и его из себя выводит такое поведение. Что значит «пострадал»? Для Намджуна это серьёзный удар, как, впрочем, и для Тэхёна, но Гук даже не постарался поговорить об этом с южанином, решив, что всё в порядке, хотя Тэхёну было действительно плохо. Он окидывает Чонгука презрительным взглядом и гордо уходит от него в сторону комнат. Тэхён проходит по коридорам и останавливается у двери Чимина. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он толкает дверь, даже не придумав, что собирается сказать Намджуну. Да так и замирает в дверях, закрыв рот рукой и падая на колени. Слёзы льются сами по себе, непроизвольно. — Нам…джун… — Снегирёк, я хотел… — из коридора появляется Гук, который обрывает свою фразу на полпути, когда бросает взгляд на то, что находится внутри комнаты Чимина. — Фин! Уведи южанина отсюда! Женщина появляется незамедлительно и подходит к Тэхёну с Чонгуком ближе. — Что случилось? Матерь Божья! — она роняет мундштук и быстро хватает Тэхёна за руку. — Пойдём, пойдём отсюда, мальчик. Тэхён поднимается на ноги, хватается за стены и талию Фин и чувствует, что его сейчас вырвет. Фин интуитивно это понимает и выводит его через заднюю дверь. Как только южанин оказывается на улице, его тут же вырывает алкоголем и ещё какой-то едой. Фин стоит за ним и плавно гладит по спине. На её глазах тоже наворачиваются слёзы, но сейчас она понимает, что должна держаться, иначе Тэхён совсем расклеится. Она несёт ему тёплую воду из бара и заставляет сделать хотя бы глоток. Южанина рвёт опять и он падает на колени, заливаясь новыми слезами. Фин присаживается рядом. — Ну же, — она опускает руку ему на голову. — Это был его выбор, ты бы ничего не смог сделать. Это не то, что хочет услышать Тэхён, хотя он и сам не знает, что ему сейчас нужно. Перед глазами стоит висящее на толстой верёвке тело Намджуна, подвешенное к потолку и раскачивающееся вперёд-назад. Тэхён так часто стал терять людей, что, казалось бы, он должен был привыкнуть, но отчего-то всё не привыкалось. Теперь ушёл и Намджун, подвесив себя к люстре и взяв в руку только одну-единственную фотографию Чимина, которую он всегда хранил при себе. — Снегирёк, — из дверей появляется Чонгук, уже совсем протрезвевший. Он кивает головой Фин и та стремительно уходит. — Прогуляемся? Тэхён поднимает на него заплаканные глаза и мотает головой. Чонгук берёт его под локтями и поднимает на ноги, крепко беря за руки. Южанин еле ногами передвигает, но старается идти прямо, чтобы окончательно не повиснуть на Чонгуке. — Я с тобой так и не поговорил по поводу Чимина, — начинает Гук. — Я их с Джуном давно знаю. Такая любовь сильная и редко когда случается, а у них вот так вот вышло. Они друг без друга умирали, но Намджуна грела мысль о том, что Чимин жив и где-то существует, а теперь в его жизни не было смысла. — Вся его жизнь — это любовь к Чимину? — И такое бывает, снегирёк. А уж как Чимин мучался без него, назло ему решил со мной спать, но это чистая договорённость — между нами ничего и никогда не было. Я ему помогал забыться — это было необходимо для Чимина, иначе он бы с ума сошёл. Мы это не проговаривали, но всё и так понятно. То, что сделал Намджун, для меня не стало удивлением. Я, можно сказать, ожидал подобного. — Ожидал и не остановил его? — всхлипывает Тэхён. — Это не тот случай, когда человека можно переубедить, снегирёк. Он жил с этой мыслью уже очень давно, и вот настало время для её реализации. Пойми, в жизни ты потеряешь близкого человека ещё не раз. — А как ты справляешься? Вы же были друзьями. — Я привык, — просто отвечает Чонгук. — Мне был в какой-то степени дорог Джун, но я не привязывался. Я смотрю, как люди, которые меня окружают, постепенно умирают, а сам продолжаю жить. Это не убивает меня изнутри, не делает слабым, но это такое другое чувство, которое и не объяснить. — А если сегодня умру я? — Тогда я умру завтра. Тэхён останавливается и вытягивает руку вперёд. Снег пошёл. Слова Гука плавно скользят сквозь уши, долго не задерживаясь в голове. Тэхён впервые осознал, что он тоже может умереть, что однажды Чонгук не успеет за ним прийти, или он сам растеряется и быстро не среагирует на опасность. И что он вообще забыл в этом месте? Какого чёрта он лезет на верную смерть? Какого чёрта связывается с индейцами? Лезет через реку? Идёт копать золото, зная, что шахты периодически грабят, а старателей убивают? Он любит свою жизнь, так почему же он тут, а не дома у себя на ранчо? Деньги? Допустим. Но ведь есть огромное количество других способов заработать. Например, отправиться в большой город и там поискать подходящее место. Почему его тянет к риску? Почему его тянет к таким опасным людям, как Чонгук? И почему он переживает смерть уже которого человека? Тэхёну впору хвататься за голову, но он пару раз вдыхает воздух и проводит рукой по волосам, успокаиваясь. Прекратить свою жизнь — это было решение Намджуна, но южанин всё равно чувствует себя виновным, ведь если бы Чимин не схватил за него пулю, то не умер бы и Джун. Как справляться с этим? Но ведь подставиться и заслонить собой Тэхёна — это тоже было решением Чимина. Тогда почему так стыдно идти мимо кладбища и смотреть на кресты? Тэхён берёт руку Чонгука в свою и сильно её сжимает. Гук не отпускает Тэхёна в ответ. — Пойдём обратно в «Эльдорадо»? — спрашивает Тэхён. — Пойдём.out of the north — jesper kyd
Не было в Доусоне ещё ни одного дня, когда не приключилась бы какая-нибудь беда. Тэхён с Чонгуком возвращаются в бар и оттуда сразу же направляются в церковь, где уже происходит отпевание. Священник, окинув Тэхёна понимающим взглядом, возвращается к молитве. Казалось бы, что ещё совсем недавно Тэхён был в этой самой церкви с Юнги, а теперь уже стоит над Намджуном. Чонгук просит гробовщиков похоронить тело рядом с могилой Пак Чимина. Тот точно не был бы против, лежи Джун рядом с ним. Тэхён более не плачет, но изредка утирает нос рукавом и поглядывает на прямо стоящего Чонгука. Ему бы его силу, думается Тэхёну. Обряд проходит быстро, и в скором времени все расходятся. Уходят и Чонгук с южанином — последний не в силах столько времени проводить на кладбищах, и они возвращаются вместе с Фин в салун. — Вот так вот и теряют друзей, да? — говорит она, подходя к стенке и протирая от пыли портрет Чимина. — Тебе хотя бы было его жаль? — хрипит Тэхён. — Конечно, он же мой лучший певец, а я всё-таки человек. Мне жаль их обоих. И себя жаль, — добавляет она чуть тише. Тэхён трёт переносицу пальцами. Как же его всё это достало. Чонгук присаживается рядом. Салун после всех событий опустел, оставив лишь редких клиентов, которым было всё равно когда и при каких обстоятельствах пить. — Хозяйка, — в бар заходит новый клиент, но никто на него даже глаз не поднимает. — Налейте мне виски. Фин поднимает со стула и идёт за бар. — Одну минуту. Человек садится за барную стойку и окидывает взглядом салун. — Не густо у вас сегодня. Неужто все разбежались? — Вы, должно быть, только приехали? — спрашивает она, и гость кивает. — Тогда вы должны понимать, что тут каждый день происходят странные вещи, и моя выручка напрямую от них зависит. Так что мой вам совет — держите ухо в остро, иначе следующим, кто умрёт, будете вы. — Сегодня кто-то умер? — заинтересованно спрашивает он. Фин окидывает его оценивающим взглядом. Выглядит, как очень богатый помещик и явно не из этих краёв. Лощёный, пышущий здоровьем, красивый и улыбчивый. Фин такие люди никогда не нравились. Она протирает стакан и плещет туда напиток. — Здесь каждый день кто-то умирает, — со вздохом говорит она. — Церковь уже переполнена трупами — девать некуда. Да ещё и этот тиф, — гость заинтересовано мычит. — Вы откуда к нам? — С юга, — улыбается тот. Фин присвистывает. — Есть тут у нас уже один южанин — ещё одного север не потянет. Человек белозубо улыбается. Фин хмыкает — даже зубы у него идеальные. — Неужели? — давит он в себе смешок. — Тогда придётся забрать его с собой. Фин вежливо смеётся и протестно машет рукой, объясняя, что ничего у этого странного гостя не выйдет. Кажется, его это совсем не обидело, а напротив — очень даже повеселило, от чего он заказал ещё один стакан. — И для чего вы сюда приехали? Копать или поднимать деньги другими способами? — интересуется Фин, поглядывая на Чонгука с Тэхёном. Обычно Гука интересовали новые лица в его городе, а сейчас тот просто сидит с южанином и перебирает его пальцы. — Я приехал за своим, — уверенно говорит клиент, тоже поглядывая в ту сторону, куда и Фин. — И что же у вас отняли? Гость неожиданно встаёт и крутит стакан в руке, медленно проходясь по салуну и нарочно останавливаясь неподалёку от столика Гука и Тэхёна. Фин хмурится — не нравится ей этот человек. Какой-то мутный и непостоянный, да ещё и к Чонгуку лезет. — У меня отняли жениха, — театрально говорит он. — Он взял и уехал пару месяцев назад. Собрал вещи и покинул дом, оставил меня одного! А как уж я убивался и плакал по нему… Кто бы знал, но куда уж ему! У него какие-то глупые мечты, а я его люблю. Готов купить ему что угодно, пусть только покажет своим пальчиком! Правда грустная история? — он вплотную подходит к южанину. — Есть, что сказать в своё оправдание, Тэхён? От собственного имени плечи Тэхёна дёргаются, и он поднимает глаза — Сокджин. Руки южанина начинают идти ходуном, а воздух перестаёт поступать в лёгкие. Чонгук вскакивает со своего места и грозно надвигается на Сокджина. Тот, ничуть не испугавшись, пятится назад, но смотрит Гуку в глаза — он просто не знает, с кем связался. — Кто таков? — грозно спрашивает Чонгук. — Сокджин… — почти пищит Тэхён. Чонгук пристально смотрит на южанина. Это… Сокджин? И он посмел приехать сюда, чтобы забрать Тэхёна с собой? Глаза у последнего выглядят как два блюдца — большие и широкие, бездумно смотрящие на непрошенного гостя. Тэхёну страшно, но страшно ему за Сокджина, ведь злой Гук способен и голову снести не моргнув и глазом. — Пошёл отсюда вон, — Гук достаёт из-за пазухи револьвер и приставляет его к животу Сокджина. Фин удручённо стонет. Опять в её баре намечается перестрелка — сколько можно портить мебель и палить по стаканам? — А ты ещё кто? — ухмыляется он и тоже достаёт револьвер. Чонгук откровенно смеётся над этим. Этот парень выглядит как котёнок, впервые взявший в руки оружие. Да ещё тот явно уступает Чонгуку в комплекции, что выглядит очень забавно. Как будто маленький котёнок угрожает большому и статному тигру. — Если ещё раз подойдёшь к нему, то твоя смерть. — Боюсь-боюсь, — шутит Сокджин и моментально получает коленом в живот. Он сгибается и стонет во весь голос, падая перед Чоном на колени. К Гуку сзади подходит Тэхён, кладёт руку ему на плечо и шепчет тихое: «не надо». Он понимает, что Чонгук убьёт Сокджина, если тот продолжит так себя вести и так с ним разговаривать, а уж если решится подойти или не дай бог коснуться южанина, то его мозги в ту же секунду рискуют оказаться на стене. — Больной! — кричит Сокджин, потирая место ушиба. — Джин, уходи, прошу, — обращается к нему Тэхён, хватая Гука за руку, чтобы тот ничего не вытворил. — Тэ, как ты можешь? — он противно вскрикивает. — Это твой любовник? Я прощу тебе его! — Джин, пожалуйста, уходи, — умоляет его Тэхён. Сокджин сощуривает глаза, глядя на переплетённые пальцы Тэхёна и Чонгука. — Или уж не хочешь ли ты мне сказать, что любишь его? — он прокашливается и выпрямляется в полный рост, презрительно осматривая Гука со всех сторон. — Ты мне предпочёл грязного старателя? Что он может тебе предложить? Однокомнатную халупу или ночёвки в дешёвых отелях? Ты серьёзно? — Сокджин буквально выплёвывает последнюю фразу. — У тебя есть я. Ты должен быть со мной, и я смогу обеспечить тебе хорошую и достойную жизнь — живя со мной ты не будешь ни в чём нуждаться. Он криво улыбается, стараясь схватить Тэхёна за руку. Руку перехватывает Гук и так крепко её сжимает, что Джин не выдерживает и громко вскрикивает. — Ты что творишь? А ну отпусти! Да я могу выкупить тут всё, и Тэхёна в том числе. Южанин устало трёт лоб. Он мог ожидать подобного от Джина, поэтому ни капли не удивлён его цинизму. Но, конечно, выкупить он тут сможет разве что бутылку коньяка, и то, если Гук позволит. — Да неужели? — скалится Чонгук, выворачивая его запястье. — Что ты сможешь тут купить? — Всё могу! Все шахты, все бары, все салуны! Да весь город! — Сокджину всё-таки удаётся вырвать кисть из захвата. — Так что не советую со мной спорить. — Джин, — делает очередную попытку Тэхён. — Уходи, это место не для тебя. Сокджин окидывает его презрительным взглядом, заостряя внимание на побледневшей коже. — Ты думаешь, если твой загар сошёл, то можешь называть себя северянином? Тэ, не глупи, вспомни, как нам было хорошо на ранчо. На ранчо было действительно прекрасно: широкие поля, голубое небо, а воздух чистый и тёплый. Встаёшь рано утром, бежишь на речку, умываешься чистой водой, скидываешь с себя всю одежду и бежишь голый в воду, а потом плаваешь в жаркой воде. А когда выходишь наружу, ложишься на нескошенную траву, рассматриваешь небо и обсыхаешь, кладёшь в рот травинку и свистишь. Потом можешь походить по полям и огородам, сорвать спелые ягодки или даже залезть на яблоню, откусить своё первое яблоко в сезоне. И работа, конечно, тоже приятная. Подстригаешь цветы, поливаешь их, облагораживаешь сад. Потом заходишь в большой каменный дом, туда, на кухню, где орудуют повара и стоит невыносимый жар. Ощипываешь курицу, даёшь её повару и сидишь на печке, ногами болтаешь. Может, одна из поварих пожалует тебе свежую булку или только что приготовленный кисель. А какие на юге вечера! Душные, как перед грозой. Только и делать, что бегать по сену и валяться в нём, собирая волосами все травинки. — Ну, помнишь же? — настаивает Сокджин. Тэхён сбрасывает с себя наваждение. Он искренне любит свой край, его природу и его людей, но там Сокджин, а здесь Чонгук. — Я… — Тэхён неловко оглядывается на Чонгука, — принадлежу этому месту. Гук в открытую усмехается — сказал всё-таки! А так упирался. Лицо Сокджина мрачнеет, и он напористо подходит к Гуку. — Тогда, стреляемся! — уверенно говорит он. — Я не проигрываю в этом деле. Когда я учился во Франции, мы занимались стрельбой каждый день. Чонгук уверенно чешет подбородок. Этот Сокджин учился стрелять во Франции, а Чонгук охотится с детства. Они на разных уровнях. — Тэхён будет плакать, если я тебя пристрелю, — говорит Чонгук. — Так что постараюсь аккуратнее. Не переживай, личико не задену. Сокджин весь багровеет и презрительно корчит недовольное выражение лица. — Победа будет за мной, — уверенно говорит он. — Да и прииски я все тут выкуплю, так что ты заранее в проигрыше.snuff — slipknot
Фин бросает тряпку, которой до этого вытирала столы и встаёт посреди салуна, уперев руки в бока. — Только не здесь, — чуть ли не кричит она. — Идите на пустырь. Чонгук присвистывает — Фин знает, куда посылать людей. Снежный пустырь — это место за Доусоном, где традиционно устраивались такие перестрелки. Всю ситуацию усложнял ещё факт дикого ветра и невероятного холода, пронизывающего до самых костей. Тэхён слышал об этом пустыре пару раз от других старателей, но в глаза не видел. Чонгук усмехается и хватает со стула свой тулуп, потуже кутаясь в него и убирая в штаны пистолет. Сокджин с прищуром смотрит на соперника и тоже поправляет свою одежду — так, для вида. — Фин, подготовь нам собак. Та кивает и вылетает из бара. Тэхён закусывает губу и осторожно подходит к Чонгуку, беря его за плечо. — Не убивай его, пожалуйста, — умоляет Тэхён. Чонгук неоднозначно кидает на него взгляд и выходит из бара. К южанину подходит Джин. — Тэ, — говорит он, пытаясь положить свою ладонь ему на щёку. — Неужели ты правда хочешь быть с ним? Он же кроме своей грязи ничего не видит. Ну же, мама так по тебе соскучилась… Я увезу тебя в Париж, только вернись. Тэхён закатывает глаза. Вот уж кто точно не могла соскучиться по нему, так это госпожа Ким, которая спала и видела, как Тэхён отстаёт от её сына. А Париж Тэхёну не нужен — он всё равно не знает французского. — Ты зря сюда приехал, Джин-и, — он впервые так обращается к нему, да и то потому, что рядом нет Чонгука. Сокджин на такое давнее обращение чуть ли не кидается с объятиями на Тэхёна, готовый заобнимать и зацеловать его всего. Южанин так обращался к нему в детстве, когда Тэхён был похож на маленький комочек с большими глазками, смотрящими с восхищением и уважением на Джина. Последний всегда любил Тэхёна — понял, когда однажды, будучи подростком, Тэхён пришёл к нему ранним утром в комнату и подарил венок из одуванчиков, росших недалеко от ранчо. Джину, которому всегда дарили только дорогие подарки, было в новинку получать столь необычный дар. Но он и был потому особенным, что не похожим ни на коня на его восемнадцатилетие, ни на поездку в Англию на двадцать лет. — Если тебе важно, я могу купить дом тут, — жалостливо смотрит Джин. — Мы сможем приезжать сюда, когда ты захочешь. — Не оскорбляй меня ещё сильнее, — говорит Тэхён, натягивая на себя шубу и выходя из салуна. — Тогда не плачь, когда я убью твоего старателя, — шипит себе под нос Сокджин так, чтобы Тэхён этого не услышал. Когда все выходят наружу, нарты уже готовы. Тэхён залезает к Чонгуку и берёт его за руку, крепко сжимая пальцы. Сокджин скалится на такое действие и недовольно садится к Фин. Она хоть и не любит подобные развлечения, но дела обстоят интересные, так что было бы большой ошибкой пропустить стрельбу. Каюры дают команду, и собаки срываются с места. Они несутся на огромной скорости и скоро Тэхён понимает, что начинает замерзать, да так, что зуб на зуб не попадает. Чонгук оборачивает свою руку вокруг его талии и прижимает ближе к себе, кладя подбородок на голову. Вскоре они подъезжают к притоку Юкона, от которого уже виден ледяной пустырь. Тэхён сглатывает ком в горле — место выглядит зловеще. — Здесь лежит не один старатель, — громко хмыкает Чонгук, слезая с нарт. Южанин мельком смотрит на Сокджина и ужасается — тот почти синий. Тэхён даже не уверен, что тот будет способен держать в руках револьвер — Чонгук-то уже привыкший. Новостью становится и тот факт, что сам он, оказывается, тоже привыкший, так как его совершенно не страшит лютый мороз. — Ч-что же, — пытается говорить ровным голосом Джин. — С-секунданты у нас есть, м-можно и начинать. Т-тэхён, ко мне. Южанин удивляется — он будет секундантом у Джина? Он смотрит на Гука, но тот мелко кивает, разрешая быть помощником Сокджина. Тэхёну даже становится откровенно жалко Джина, когда тот так мёрзнет и заикается от холода. Может, надо было сказать, что северная погода иногда приносит сюрпризы. Новый порыв ветра чуть ли не сметает их всех с ног. На пустыре всегда так — поначалу неплохо, а потом становится всё холоднее и холоднее. Фин пришлось даже заплатить каюрам в два раза больше, чтобы те остались здесь и подождали их. — Тогда можно и начинать, — говорит Чонгук. Противники расходятся по разным сторонам, и первый холодок пробирается и под кожу к Чонгуку, морозя ему пальцы ног и рук. — Ты хоть з-знаешь правила? — ехидно интересуется Джин. — Я-то знаю, а вот ты, вызвав меня на дуэль в такое время суток, явно не имеешь о них представления, — спокойно отвечает Гук, заставляя оппонента покрыться красными пятнами. Джин высокомерно вскидывает голову. — Тогда стреляй, — снисходительно говорит он. Первый выстрел делает тот, кого вызвали на дуэль, поэтому Чонгук направляет револьвер на Сокджина, целясь ему в бок. Тэхён не переживёт ещё одну смерть. Его рука немного дрожит от холода, но промахнуться он не может — стреляет. Через секунду Джин пронзительно кричит и хватается руками за бок, катясь по снегу и окрашивая его в красный. Собаки заходятся лаем, а Тэхён подбегает к Джину, переворачивая его на спину и задирая шубу. — Сильно задел, но жить будет, — скомкано говорит он. — Помогите затащить его, — обращается он уже к каюрам. Те быстро реагируют и подхватывают тяжёлое тело на руки. — Чёрт! — кричит Джин. — Я всё равно тебя заберу! Слышишь? Заберу! Его погружают в сани, и Тэхён лезет следом, качая головой Гуку и Фин. Он должен поехать вместе с Джином. Чонгук ему не препятствует и вместе с Фин забирается во вторые сани.sleepsong — secret garden
Голова Джина покоится на коленях у Тэхёна, и он сам смотрит на южанина замыленным взглядом. — Тэ… — шепчет он. — Не бойся, — южанин проходится ладонью по чужим волосам. — Он тебя не убил, и на том спасибо. А рана пустяковая. Тэхён весь дрожит от холода, но держит лицо ради Джина. — Я не об этом, — голос у Джина слабый и хриплый — наверняка простудился, — я всё равно заберу тебя. Он против меня ничто. Ноль. — Ты просто не знаешь, кто он такой на самом деле. — И кто же? Хозяин грязи? — Сокджин посмеивается. Тэхён смотрит на заснеженную дорогу, а потом на соседние сани. Там сидит Гук и покрепче кутается в тулуп. — Ну, можно и так его назвать, — хмыкает южанин. Они доезжают до Доусона и каюры вновь помогают выгрузить Сокджина и занести его в «Эльдорадо». Фин вызывается самостоятельно заштопать рану, и никто ей в этом деле не препятствует. Тэхён, всё ещё дрожа от холода, подходит к Чонгуку и берёт его за руку. Та ледяная, как сосулька. — Тебе не помешает отогреться, пока его чинят, — иронизирует Чонгук. — Как и тебе, — улыбается Тэхён и тянется губами к чужой щеке с поцелуем. — У Фин есть ванная комната. Пойдём, наберу тебе. Тэхён улыбается и соглашается, следуя за Гуком по коридорам и вскоре заходя в просторное помещение. А он и не знал, что здесь есть такое. Посреди комнаты стоит большая ванна, а рядом всё сплошь уставлено разными баночками. Тэхён быстро скидывает с себя мокрую шубу и раздевается почти догола, пока Чонгук кипятит им воду. Через некоторое время всё готово, и Тэхён первым лезет в ванну, пока Гук поливает его из вёдер, заполняя пространство до краёв. — Ты же присоединишься ко мне? — игриво спрашивает южанин, закидывая ноги на бортик. Чонгук с интересом оглядывает длинные ноги и хватает Тэхёна за лодыжку, ведя ладонью вверх до колена. — Конечно. И скидывает с себя всю одежду, полезая следом. Чонгук устраивается между ног Тэхёна, а тот забирается мокрыми пальцами в пока что сухие волосы. Они лежат в горячей ванне и постепенно согреваются. Южанин физически чувствует, как у него немного оживают пальцы рук и перестаёт покалывать щёки. Он радуется и закидывает ноги Гуку на бёдра с обеих сторон. — Я смотрю, — Чонгук наклоняется вниз и целует коленку, — тебе уже совсем хорошо. Тэхён проводит рукой по мокрой шее и оглядывается. Комната большая такая, чистая и светлая, с окнами, и они одни в глухой тишине. Южанин улыбается своим мыслям, а затем ногтями гладит спину Гуку, постепенно спускаясь ниже и переходя на грудь, массируя её и уходя всё дальше и дальше, пока не натыкается на жёсткие волосы внизу. — Давай? — спрашивает Тэхён на ухо Гуку. — Никогда не откажу себе в таком удовольствии, — урчит Чонгук и поворачивается к Тэхёну лицом. Он берёт его щёки в ладони и оставляет на них по поцелую, а затем расцеловывает губы и кусает за подбородок. Южанин ловко уворачивается и уже хочет игриво вырваться, но его хватают поперёк живота и вытаскивают из воды, хлопая рукой по попе. Шлепок глухо отскакивает от стенок и ласкает уши обоим. Чонгук берёт южанина на руки и несёт к стене, пока тот обхватывает Гука за талию и покрывает поцелуями его плечи. Чонгук сильно впечатывает Тэхёна спиной в стену и врезается в него с жарким поцелуем, поглаживая при этом ему бедра и сжимая ягодицы. Тэхён откидывает голову назад и слезает с Гука. Он разворачивается лицом к стене и прогибается в спине. Чонгук урчит, хватая его за живот и кусая за поясницу. — Ты быстро учишься. Понял, как я люблю, — шепчет Чонгук, разводя половинки в стороны. — Как люблю я, — поправляет южанин и вскрикивает от внезапного проникновения языка в его тело. Он тянет руку назад и зарывается в кудрявые волосы, поглаживая кожу головы и оттягивая кучеряшки назад. — Один раз отдался мне и уже понял, как нравится? — Чонгук с громким чмоком отрывается от своего занятия и выпрямляет Тэхёна, беря в руки свой член и проведя по нему пару раз. — Сам же сказал, что я быстро учусь, — парирует Тэхён и сжимается, когда его в очередной раз увесисто шлёпают. Чонгук рычит ему в шею и пристраивается сзади, вводя сначала пальцы и работая ими быстро и ритмично, вырывая из южанина если не полноценные стоны, то хриплые вздохи. Тэхёну сложно терпеть так долго, особенно, когда каждый раз, когда Гук вводит в него пальцы, его тело дёргается и член ударяется о стенку комнаты. Южанин боязливо оглядывается назад и делает шаг вперёд, чтобы потереться хотя бы о кафельные плитки. Чонгук это быстро замечает и хватает его за шею, разворачивая к себе и рыча в лицо. Но Тэхён делает такое страдающее лицо, что Гук не выдерживает и обхватывает член южанина руками, помогая и ему получить своё наслаждение. — Так плохо, что готов тереться о любую поверхность? — ехидно спрашивает Гук. — Вставь в меня… — пыхтит Тэхён, когда пальцы в очередной раз ударяют по простате. — Твоё желание — закон. И приставляет член ко входу, плавно вводя его внутрь и хватая Тэхёна за соски, пару раз крутя их между пальцев. Когда член входит уже почти целиком, южанин тянется рукой назад и обхватывает чужую шею, притягивая Гука ближе и заставляя его впиться себе в плечо с диким укусом. Тэхён от этого вскрикивает, но боль тут же заглушается наслаждением от того, что Чонгук поместился в нём полностью и начал усиленно толкаться, задавая более быстрый темп, чем когда были пальцы. Южанин стукается лбом о кафельную плитку в порыве страсти и понимает, что его ноги разъезжаются в разные стороны. Он встаёт на цыпочки и разгорячённой грудью прикасается к холодному кафелю. Его буквально вдалбливают в стену. — У-у нас так ш-штукатурка посыплется, — стонет Тэхён. Чонгук берёт его волосы в кулак и оттягивает голову назад, чтобы хоть краем глаза увидеть затуманенный взгляд южанина. Они тут такое творят, а южанина штукатурка беспокоит. Да будь воля Гука, он бы всю штукатурку тут обвалил, лишь бы Тэхён стонал так под ним каждую ночь. Но, думается ему, эта ночь далеко не последняя и не самая жаркая — у них ещё представится возможность раскрыть и разнообразить свою сексуальную жизнь по полной. Гук кусает Тэхёна за ухо, и тот отвечает болезненным вскриком и укоризненным взглядом через плечо. — Не моя вина, что ты выглядишь так, будто я просто обязан вытрясти из тебя всё, что там в тебе есть. Давай, раздвинь ножки пошире. Тэхён с трудом выполняет просьбу и стоит только благодаря тому, что за живот его держит Чонгук. Тело раскаляется до предельной температуры, а голова тяжелеет, и мысли все улетают. Остаётся только концентрироваться на методичных толчках и ощущении чего-то большого и тёплого внутри себя. Тэхёну правда очень нравится это чувство. Он помнит, как в прошлый раз клал руку себе на живот, чтобы почувствовать Гука, поэтому не отказывает себе в этом удовольствии и на это раз. — Я хочу кончить, Гук, помоги… — южанин слабо поворачивает голову к Чонгуку. — Попробуй без рук, — мурчит ему на ухо Чонгук. — Это больно, — хнычет Тэхён от особо сильного толчка. — Помоги, я не справлюсь. Чонгук недовольно цокает, но кладёт руку южанину на член, проводя по нему быстрыми мазками руки вверх и вниз. А потом, когда Гук чувствует, что Тэхён уже совсем близко, то сжимает его и не даёт ничему выйти наружу. Южанин закатывает глаза наверх и чуть ли не падает лицом на кафель. — Малыш, потерпи, мы кончим вместе, — успокаивает его Чонгук. Он берёт Тэхёна за талию и несёт его на небольшой диванчик, но садится сам, а южанина поворачивает к себе спиной и наклоняет вниз. Так открывается чудесный вид на то, как его член входит и выходит из Тэхёна. А тот руками касается пола и стонет ещё сильнее, потому что под таким углом член входит просто божественно. — Нравится такая поза? — спрашивает Гук и откидывается на спинку дивана. — Давай, помоги мне немножко и подвигайся сам. Тэхён с усилием начинает неловко двигаться, а Чонгук кладёт руки ему на ягодицы и мягко массирует их, заставляя кожу южанина краснеть сильнее. Оба чувствуют, что скоро придут к финалу, и Чонгук срывает с себя Тэхёна и пересаживает на колени, обхватывая их члены рукой. Оба кончают в одно и то же время и валятся друг на друга, тяжело дыша. Гук подтаскивает Тэхёна к себе ближе и укладывает на грудь. — Снегирёк, — через время зовёт его Чонгук, — если бы не ты, я бы убил его. Тэхён тяжело вздыхает. — Да знаю я, поэтому и просил не убивать. Чонгук угукает и целует Тэхёна. Они лежат так ещё несколько минут, а потом снова залезают в ванну и смывают с себя пот. Чонгук заботливо натягивает на южанина штаны и застёгивает ему рубашку на все пуговицы. Тэхён жалуется, что очень проголодался, поэтому они оба незамедлительно выходят из ванной комнаты и спешат в бар.begin — jorge méndez
Когда они спускаются вниз в салун, то видят одиноко сидящего Джина, который моментально вскакивает со своего места и горящими глазами пялится на Тэхёна. Растрёпанный вид южанина несколько смущает Джина, и он с подозрением смотрит на Чонгука. — Тэ… — начинает он, — ты что? Ты… Чонгук встаёт между ними и складывает руки на груди. — Да, — уверенно отвечает он. — Какие проблемы? Тебя подстрелили, убирайся. Сокджин сжимает руки в кулаки. — Да даже ребёнок может попасть, если будет стрелять первым, — злится он. Чонгук хмыкает, закрывая собой южанина и доставая револьвер, отдавая его Сокджину. Тот оружие берёт, но смотрит на старателя с недоверием. Чонгук достаёт из кармана часы на цепочке и отходит в конец бара, вытягивая руку в сторону и отпуская часы. — Стреляй, выбей их у меня из рук. Тэхён суетится рядом. — Стойте! — он машет руками. — Не надо. Джин, у тебя травма, просто поезжай домой. Но Сокджин уже заводится и отталкивает Тэхёна в сторону, направляя револьвер в Чонгука. Сердце южанина стучит сильнее. А что, если Джин решит выстрелить в Гука? А что, если даже не решит, но по неопытности промахнётся и всё равно заденет Чонгука? Двое противников смотрят друг на друга, как разгорячённые быки. По салуну раздаётся выстрел, и Тэхён громко кричит. В ту же секунду слышится громкий смех Чонгука — часы так и остались у него в руках, а вот стенку Фин придётся залатать. — Плохо нынче во Франции обучают, — язвит Чонгук, запихивая часы обратно. Сокджин сокрушённо откидывает револьвер в сторону. — Я не уеду так просто, — скрипит он зубами. — Я выкуплю все участки, чтобы тебе негде было работать. Поверь, у меня хватит денег. Чонгук толкает щёку языком и вальяжным шагом направляется к Сокджину. Тэхён бессильно падает на стул, прикрывая лицо рукой. — Что ты там выкупишь? — почти ласковым голосом спрашивает Гук, надвигаясь на Джина большой скалой. Тот сглатывает от испуга слюну и пятится назад, бедром задевая стул. — Все… все участки! Чонгук хватает его за шею и сталкивает их лбами, сильно надавливая друг на друга. В глазах у Гука горит огонь. Сначала он думал, что тот говорит это несерьёзно, но теперь мнение поменялось, и Гук решил раз и навсегда обозначить границы своих владений. Он цокает языком. — Ай-ай-ай, — говорит он. — А у кого выкупать будешь? — У владельца, — испуганно отвечает Джин. — Слышал, что в Доусоне всем заправляет мистер Чон. Тэхён запрокидывает голову наверх. Вот теперь Джина ему совершенно не жалко. Пускай получит парочку раз по голове, может, перестанет быть таким самоуверенным, а то гонор аж из ушей лезет. Сокджину бы надо перестать полагаться на влияние своей матери, а то во Франции проучился, а так до сих пор ничего и не делает, кроме как сидит дома на ранчо и ест спелые персики, кидая косточки в птиц. — Да, — соглашается Чонгук, хватая Джина за волосы. — Мистер Чон правда тут всем владеет. Только вот с тобой дел иметь никаких не хочет, да и денег тебе не хватит, чтобы получить тут всё, над чем он хозяйствует. — Тебе почём знать? — выкрикивает Сокджин, когда его хватают особенно сильно. — Он с такими, как ты, и говорить не станет. Чонгук понятливо мычит. Вот тут Джин очень сильно ошибается — он за милую душу общается со старателями и даже живёт с ними, делит зачастую одну палатку и еду. Что уж там говорить — золотом делится. — Он и есть Чон Чонгук, — устало говорит Тэхён, избавляя Гука от ненужных разъяснений. Сокджин стоит парочку секунд подавленный и не может переварить информацию — как это так? Что вообще тут творится? — Чем докажешь? — уверенней спрашивает Сокджин. Может, они просто блефуют, берут на слабо. Мало ли! Он же тоже может назваться кем угодно, но это не значит, что он является этим человеком. Чонгук усмехается — он никогда и никому ничего не доказывал и доказывать не собирается. Если Джин не верит, то это его право, потом всё равно поймёт, когда захочет связаться с мистером Чоном, тогда Чонгук уже не будет таким снисходительным, как сейчас, а просто открутит голову. Сокджин, видя эту заминку, радуется. — Что? Нечем доказать? Так и знал! А теперь я хочу видеть настоящего Чон Чонгука. Тэхён уже откровенно скулит, а Чонгука вся эта ситуация явно забавляет и он разводит руками. Первым не выдерживает Тэхён и лезет Гуку в карман штанов за документами, а найдя их, тыкает ими Джину в лицо. — Видел? — на нервах спрашивает Тэхён. Сокджин выхватывает документы и пристально их изучает, а когда удостоверяется в их подлинности и правдивости, то чуть ли не падает назад. Он знает этого человека и знает его влияние. По сравнению с ним он и его семья просто бедняки. Наверное, даже сам Тэхён полностью не осознаёт, насколько богат Чонгук. Он богат до неприличия. Чонгук, наверное, может спокойно купить небольшой город со всеми его заведениями и жителями в придачу. Сокджин роняет документы и громко сглатывает, во все глаза смотря на этих двоих. Чонгук достаёт револьвер наставляет его на Джина. — А теперь убирайся. И чтобы я тебя не видел ни рядом с городом, ни рядом с Тэхёном. Особенно рядом с ним. Сокджин кусает губу и молча разворачивается спиной к своим собеседникам. Южанина даже ненадолго колет это действие в сердце — всё-таки они с Джином давно знакомы, росли вместе, а сейчас он поворачивается к нему спиной и уходит. Но оно, конечно, к лучшему. Всё к лучшему. Поэтому, когда сани с Джином скрываются из вида, он выдыхает и подходит к бару, наливая себе в стакан что-то коричневое. Что конкретно — он не выяснял.house of the rising sun — the animals
— Вот и ты уже начал пить просто так, — Чонгук подходит к нему со спины и обнимает. — Да я от нервов, — отвечает Тэхён. — Да и ты всегда пьёшь. — В этом с меня пример лучше не брать, — Чонгук целует его за ухом. Тэхёну хочется сказать, что с него во многом пример брать не стоит, но сдерживает себя и зовёт Чонгука прогуляться. Тот соглашается, но совершенно не ожидает, что его приведут в лагерь старателей. Чонгук непонимающе хмурится, а когда смотрит на Тэхёна и на его глаза, то всё осознает — южанин сейчас принимает важное для себя решение касательно его дальнейшей жизни. Приезд Сокджина на многое открыл его глаза: на его место в мире, на отношение к другим людям и к самому себе. Тэхён берёт Чонгука за руку и ведёт к палатке. — Тут я впервые тебя увидел, — смущается он. — Я принёс рыбу, которую мне дал Дик, а ты пригрозил отрубить мне руки за воровство. — Ты поступил вне наших традиций, — возражает ему Чонгук. — Тогда я не понимал этого, но сейчас думаю, что всё-таки отруби ты мне тогда руки, то поступил бы правильно. Гук удивлённо вскидывает брови. Тэхён тогда и сейчас — это два разных человека, но Гук не может сказать, что ему противны такие изменения. Может, Тэхён и не станет никогда таким, как он, так как южанин на это просто не способен, но теперь он хотя бы понимает Чонгука и мотивы его поступков. Они действительно оба оказались на дне. Точнее не так. Гук потянул вслед за собой Тэхёна. Но останься южанин таким милым и добрым, как в начале, то им было бы с Гуком точно не по пути — они бы не ужились вместе, а Чонгук не смог бы поменяться в лучшую сторону даже ради южанина. Вот и остался один только путь — вниз, и это был путь для Тэхёна. — Говоришь и думаешь прямо как я, — довольно улыбается Чонгук. — Гук, — Тэхён неловко мнётся, — я врал сам себе всё это время. Я хочу остаться здесь, но не потому что мне нужны деньги, а потому что здесь ты. Чонгук рад это слышать, хоть и ожидал подобного. Он треплет Тэхёна по волосам. — И забудешь про университет? Южанин мотает головой. — Нет. Я продолжу копать и искать золото. И однажды тебе придётся меня отпустить ненадолго ради учёбы, — Гук мрачнеет. — Но я найду университет поближе. Чонгук задумывается. Ему абсолютно не хочется отпускать южанина непонятно куда, тем более ему уже претит мысль о том, что Тэхён вновь возьмётся за золотоискание. Гуку хотелось, чтобы южанин жил в его доме, считал это место своим и ходил с ним на прогулки в старости по парку. Чонгук мотает головой — что за мысли пошли… Раньше он бы испугался такого, а теперь вот даже чётко себе картину может представить. Узнал бы Хосок — на смех бы поднял. — Давай так поступим, — начинает он. — Ты учишься на дому — я нанимаю тебе учителя. Ты не уезжаешь с севера, и мы всегда рядом. Южанин сияет — он и не думал о таком варианте, тем более он никогда не был в доме у Чонгука. В том, который он правда считает таковым, а не палатка в лагере старателей. — Твой дом далеко? Чонгук задумывается — у него есть парочка поместий по всей Америке, даже в Канаде имеется одно, но такое, чтобы было дорого его сердцу — пока нет. Он думает, что смог бы построить абсолютно новый дом для него и Тэхёна. Такой, который они бы сами спроектировали и закладывали бы в него первый камень. И там было бы всё, что им двоим требуется. Всё-таки и Чонгук перенял от южанина сентиментальность, которая уже порядком начинает раздражать Гука. — Я бы хотел построить новый дом, где всё было бы сделано под нас с тобой. Тэхён одобрительно гладит Чонгука по руке — он бы тоже хотел такое место, где чувствовал бы себя свободным и спокойным. — Я не против такого плана. Но меня придётся учить всему с нуля. — У тебя будут лучшие учителя. Тэхён искренне смеётся, потому что правда счастлив. Он берёт Чонгука за руку и, смущаясь, целует ему костяшки. На севере они познакомились, чуть не умерли, много ссорились и в итоге полюбили друг друга. Они обходят лагерь старателей целиком, и каждый рабочий снимает перед ними свою кепку в знак приветствия. Гук с Тэхёном наведываются и в шатёр, и в личную палатку Тэхёна, собирая оттуда все вещи и перемещая их в соседнее жилище. Они заходят к Фин и помогают ей с открытием бара, а потом приходят на кладбище и долго стоят возле могил. Тэхён даже плачет, но рука Гука так кстати оказывается рядом, что поток слёз быстро прекращается. Они приходят и на Юкон, непозволительно много времени стоят там и любуются бурными потоками реки, сносящими всё на своём пути. Ночью они приходят теперь в их общий шатёр, и милые приставания со стороны Тэхёна вновь перерастают в жаркий секс, который заканчивается тем, что они лежат на кровати, укутавшись в шкуры и просто переплетают между собой пальцы. Чонгук любуется южанином, его большим носом и крупной родинкой под глазом. Тэхён гладит голую грудь и оставляет ленивые поцелуи, иногда пиная Чонгука ногами. Думать обоим совершенно ни о чём не хочется, что они и делают — в головах пусто. Ранним утром они выходят на улицу и любуются северным сиянием. Тэхён ещё никогда себя таким счастливым не чувствовал. И всё у них будет хорошо. Может, миру пока и не нужен современный Прометей. Может, мир справится сам, своими силами. Вы только помогите ему.