imagination

Райнер Браун       Райнер не хочет открывать глаза. Это просто-напросто кажется ему бессмысленным и бесполезным, но очень тяжёлым занятием. Он истощен: морально и физически. В лучах закатного солнца он ложится в постель на жёсткий матрац и надеется больше не проснуться.       Сны греют остатки души, закрывают пустоту — это непрошенные воспоминания тех лет, прожитых на Парадизе среди демонов и чудовищ, это больно, это сложно, это радостно.       Во снах-воспоминаниях из Кадетского училища всегда есть она, живая и здоровая, счастливая и беззаботная, идеально неидеальная. Мертвая сейчас и навсегда, но оживающая на короткие мгновения безмятежного небытия.       Т/и Т/ф, можно сказать, всегда была ловкой чертовкой, выживающей в этом мире только благодаря хитрости и случайностям. К сожалению, вступив в Военную полицию, она не думала, что во внутренних землях появится титан, который переломает ей все кости одним мощным движением ноги. Т/и не думала, что этим титаном окажется Энни Леонхарт. Т/и просто предпочитала не загадывать наперёд и жить моментом, пока стены не пали.       Райнер просит небеса, чтобы его не будили. В его снах-воспоминаниях все хорошо. Но иногда они превращаются в кошмары. Бертольд Гувер       У Бертольда чрезвычайно неспокойный сон. И дело не только в необычных позах и странных положениях, в которых парень оказывается раз за разом.       Жан и Эрен смеются словно это происходит впервые.       — Ну да, — хохочет Конни, опираясь рукой на плечо Эрена, почти сгибающегося вдвое от смеха, — говоришь во сне.       — Я когда проснулся, все никак не мог понять, какого черта ты зовёшь Т/ф! — Жан практически катается по полу, заставляя Бертольда игнорировать пылающие щёки и жар, растекаюшийся по шее к лицу.       Бертольд хотел бы не просыпаться этим утром, а ещё лучше не ложиться спать вовсе, чтобы больше не слышать гогот товарищей. Он честно не знал, что говорит во сне. Честно понятия не имел о том, что ему снится. Честно не ожидал, что мимолетные взгляды с Т/и станут чем-то бОльшим. Зик Йегер       Зик точно не ранняя пташка. Встать с утра для него — пытка, самый настоящий ад. Он ненавидит, когда его будят с рассветом. После бессонной ночи за отчётами Зик морально не готов встать так рано: глаза точно сами слипаются, а сознание на прощание машет ручкой.       Он поворачивается на другой бок, когда солнечные лучи начинают пробиваться сквозь узкую щель в шторах, натыкаясь на тёплое тело рядом.       — Ещё пять минуточек, — бормочет Т/и через сон, утыкаясь носом в подушку, когда тяжёлая рука Зика ложится на её поясницу.       Зик притягивает девушку ближе, сонно целует в макушку и надеется не заснуть снова, находясь почти что в самом уютном и тихом месте на свете — в объятиях человека, которого он любит.       — Десять, — возражает он. — Капитан разрешает задержаться. Порко Галлиард       Порко готов поклясться, что никогда в жизни больше не ляжет в одну постель с Т/и. Она пинается, вертится и старается занять как можно больше места. Порко удивлён, что посреди ночи она едва ли не столкнула его с кровати, а под утро умудрилась забрать его одеяло, завернувшись в кокон.       Он не мог заснуть. Просто лежал, глядя в потолок, потрескавшийся от времени, и периодически дремал, пока его не будил резкий толчок или очередной кульбит от Т/и.       — Никогда, слышишь, Т/ф, ты больше не окажешься со мной в одной кровати, — шипит Порко, вытаскивая из-под её тела одеяло и забирая вторую подушку.       Он ложится на пол и искренне верит, что сможет выспаться за оставшиеся до подъема три-четыре часа. Будят его недовольным хлопком по предплечью через час: в этот момент Порко ненавидит свою жизнь, но не свою девушку, обиженно нависшую над ним и сложившую руки на груди, скрытой его рубашкой.       — Почему ты ушёл от меня?       Он прячет голову под подушкой, игнорируя недовольный взгляд Т/и. Пик Фингер       Пик вымоталась. Она засыпает на всех горизонтальных поверхностях в радиусе двух метров от себя, где бы она не находилась. Вертикально она засыпает тоже, и Т/и приходится быть невероятно бдительной и внимательной первые несколько дней после того, как Пик перестаёт использовать свои титанические способности. Т/и ловит её в душе, сползающей по стенке. Останавливает от жёсткого соприкосновения с дубовым полом Штаба. Не даёт спать за кухонным столом, кривя спину под невероятным углом.       — Я так тебя люблю, — бормочет Пик, когда Т/и помогает ей добраться до кровати.       Т/и улыбается, усаживая её на край постели и помогая снять обувь и верхнюю одежду.       — Отдохни ради меня, пожалуйста.       — Если генерал Магат…       — Даже если генерал Магат лично явится, чтобы разбудить тебя, я костьми лягу защищая твой сон.       Пик большего не надо. Впервые за три месяца она засыпает в своей кровати. Энни Леонхарт       Т/и чувствует себя использованной. Не в плохом смысле, нет. Просто Энни Леонхарт, пугающая окружающих одним взглядом ледяных глаз, прижимающаяся к её телу, чтобы согреться, — не то, что она ожидает увидеть, неожиданно проснувшись посреди ночи.       — Не буди меня, — предостерегает Энни, крепче прижимаясь к Т/и.       — Когда я разрешила тебе спать со мной, я не думала, что ты будешь занимать все моё личное пространство.       — Мне холодно.       И это звучит как стопроцентное «смирись». Т/и с этим мирится, раз за разом оставляя Энни место рядом с собой, когда ложится спать.