Факел, луна или тайно сбежать

Элени поворачивает голову, стараясь избавиться от назойливых лучей солнца. Каждая мышца её тела ноет, умоляя её сменить положение. Лёжа под толстым одеялом, она ведёт плечами, стараясь ослабить напряжение в мышцах, но это несильно помогает. С неохотой открывая глаза и моргая от яркого света, она машинально тянется за телефоном. Его отсутствие вызывает удивление, но ровно до тех пор, пока Элени не осознаёт, что она абсолютно не знает, где находится. Стены, белые и холодные, слепят глаза, отражая солнечный свет. Взгляд скользит по выложенному ёлочкой, деревянному полу, натыкаясь на носки чёрных сапог. Девушка резко садится, прижимая к себе одеяло, как будто оно способно защитить её. Окутанный лучами света, Беззвёздный святой выглядит скучающе. Глядя в окно, он слишком контрастирует с просто обставленной комнатой, вынуждая Элени напомнить себе ещё раз, что это происходит на самом деле. — Ты наконец очнулась, — он отстранённо смотрит в окно, как если бы говорил сам с собой. — Позволь признаться, твоя недавняя схватка с Друскелле была зрелищна. Ты проявляешь удивительную способность адаптироваться к новым... обстоятельствам. Элени открывает рот, чтобы ответить, но слова словно застревают в горле. Небрежное упоминание о её ужасной встрече заставляет девушку замереть, будто внутри неё что-то обрывается. Её голос едва превышает шепот, словно каждое слово дается ей с трудом. — Это не было зрелищем. Это был кошмар, который я пережила только из-за Вас. — Вас... — он едва заметно усмехается. — Формальность, в которой нет необходимости, когда мы наедине, Азапа. Выдуманное имя отзывается в голове зловещим эхом. С замиранием сердца, девушка пытается собрать воедино мысли, разгадать, как он мог узнать его. Возможно, тени, оживающие в его присутствии, не просто тени – возможно, они умеют слушать. Или Йоан, вернувшись в лагерь, стал их добычей. Дрожь охватывает её тело, и Элени обнимает себя, пытаясь обрести хоть каплю утешения в этом ужасе. Дарклинг медленно оборачивается к ней, слегка хмурясь. Его внимательный взгляд, словно проникает в сознание, ищет ответы, только на ему известные вопросы. Он медленно направляется к ней. Каждый его шаг усиливает напряжение. Тело Элени предательски дрожит в ожидании его действий, будто она стоит на краю пропасти, с которой в любой момент рискует упасть. Но Дарклинг останавливается, сохраняя дистанцию. — Твоя внутренняя сила намного значимее тех чувств, которые ты испытываешь сейчас, — его голос мягок, но в нём чувствуется некая строгость. — Этот мир, твоя новая реальность, он полон возможностей. Это шанс переосмыслить себя, стать частью наследия, выходящего за рамки обыденности твоего прежнего существования. — А если моя жизнь, какой бы обычной она ни была, мне нравилась? — она опускает взгляд, не решаясь посмотреть ему в глаза. — Если у меня нет желания начинать всё заново? Её вопрос висит в воздухе, словно тяжёлая завеса. Дарклинг ведёт плечом, и в тот же миг тени начинают оживать, расползаясь пятнами по полу, будто они обладают собственной жизнью. Он раздражённо вздыхает, массируя виски. — Твои желания ничтожны, — произносит он холодно. На мгновение в его глазах мелькает что-то похожее на усталость, но это быстро исчезает, как и тени. Элени смотрит, на пол, ощущая, как холод пробегает по коже. Она убеждает себя, что это всего лишь игра света, ей только показалось. Бросая на него испуганный взгляд, девушка ищет подтверждение этому. Однако его глаза не дают ответа. Что могут хотеть двое самых могущественных заклинателей теней от человека. Опыт? У них он значительно больше. Знания? За их плечами столетия. Взгляд со стороны? Для этого можно взять любого человека. — Зачем я здесь? — ощущая себя как никогда хрупко и беззащитно, она всё же ждёт ответов. — Ты, моя дорогая, предназначена для важной роли. Куда более важной, чем та, что сулила тебе прежняя жизнь. Считай это своеобразным повышением. Его равнодушие сквозит от расслабленной позы и даже, пусть и умело сказанных, но совершенно бездушных словах. Она чувствует, как сердце замирает от ужаса, от одной только мысли, что ей придётся здесь остаться, Элени охватывает паника. Она смотрит в одну точку, стараясь сдержать слёзы, но они бессильно скатываются по её щекам. Всё внутри неё отказывается принимать этот страшный сон. — Я этого не хочу... Я не могу... — она взглядывает на Дарклинга с мольбой в глазах. — Пожалуйста, просто позвольте мне вернуться домой. Беззвёздный святой на мгновение замирает, а на его лице мелькает раздражение. — Пути назад нет. — Должен быть способ, он всегда есть... — Азапа, — он прерывает её, и каждое новое слово как удар. — Твоя прежняя жизнь закончена. Чем быстрее ты примешь это, тем быстрее исполнишь своё предназначение. —Предназначение... — она качает головой. — Стать куклой в твоих руках? Усмешка, больше походящая на тень, скользнула по лицу Дарклинга. — Это только если хорошо попросишь, — мрачно подмечает он. —Пока прими, что у тебя есть роль, которую нужно играть. Внутри Элени зарождается тяжёлое чувство. Будет ли конец этим загадкам? Если он надеется, на её покорность, пусть знает, она не собирается сдаваться. Она обязательно найдет способ вернуться, независимо от желаний Дарклинга. — Что это значит? — настаивает она. — Это значит, что твоя прошлая личность теперь бесполезна. Ты должна стать тем, кем я тебя сделаю. — Новая личность? — её голос дрожит, но в нем впервые проскальзывает тонкая нить возмущения. Он протягивает ей свиток, и в момент, когда их пальцы касаются друг друга, Элени ощущает неожиданный прилив холода, словно она стоит на морозе. Это ощущение настолько внезапное и в то же время тревожное, что она резко отдёргивает руку. Краткий проблеск удивления мелькает и на его лице. Девушка испуганно сжимает свиток в руках, её пальцы неуверенно касаются старинной печати на пергаменте. Элени не сводит с предмета взгляд, но колеблется, не решаясь развернуть его. Указывая на свиток в её руке, Беззвёздный святой отвечает на заданный прежде вопрос: — Здесь содержатся детали того, кем ты теперь являешься, твоё выдуманное прошлое, твоя новая жизнь, — он говорит так, словно она всего лишь очередная шахматная фигура в его игре, которую он ставит на нужное ему для победы место. — К чему всё это? Зачем менять кем я являюсь, если меня здесь даже никто не знает? — Подумай сама, — Дарклинг сохраняет непроницаемое спокойствие, но слова звучат резче. — Твоё происхождение и то, как ты сюда попала, делают тебя желанной трофеем. Чтобы выжить, чтобы избежать охоты, тебе придётся сделать так, как я говорю. Она пристально смотрит на него, впервые не отводя глаз. Безумная мысль, что она должна стать чем-то большим, чем собой, бьёт под дых. Она не Алина Старкова, она не выдающийся гриш, она простой человек. — Я не буду этого делать, — слова Элени звучат твердо. Она глубоко вздыхает, пытаясь усмирить внутреннее беспокойство. В ее сердце тлеет маленький огонек надежды, который она пытается удержать. Элени должна хотя-бы попробовать отвоевать себя. Своё право на существование. Дарклинг внимательно наблюдает за ней. Он словно пытается разгадать, сколько в ней силы и упорства, сколько воли к сопротивлению. В его глазах читается холодный расчет, словно он решает, действительно ли стоит Элени того, чтобы вложить в неё своё время и усилия. — Ты еще не поняла своего положения, Азапа, — его голос звучит спокойно, но в нем скрыта угроза. — Ты не можешь просто отказаться от того, что тебе предначертано. — Я не стану инструментом в ваших планах. Я не могу... просто стереть свою личность. — Рассматривай это как своего рода эволюцию, — твёрдо продолжает Дарклинг. — Ты становишься частью чего-то гораздо большего. Ты должна принять это, нравится тебе или нет. — Я не просила об этом. Я не хочу иметь ничего общего с этим 'предназначением', чтобы это ни было! — отчаянно срывается она. Беззвёздный святой склоняется ближе. — Милая Луна, — начинает он насмешливо. — Твоё нежелание понятно, но оно неважно. Со временем ты поймёшь это, — его глаза темнеют, на губах ироничная усмешка. — Кто знает? Может быть, тебе даже понравится твоя новая роль больше, чем тебе бы того хотелось. — А если я откажусь? — выпаливает она. — Отказаться? Как мило и наивно, — его голос понижается до угрожающего шёпота. — Адаптируйся или прими последствия. Сердце Элени опускается в пятки, когда она осознаёт глубину его слов. Кто сказал, что она нужна ему здоровой или тем более на пусть и относительной, но свободе? Она чувствует, как последние иллюзии о противостоянии исчезают, словно туман, рассеянный солнечным светом. Реальность её положения — кошмар, из которого она не может проснуться. И всё же она отказывается сдаться. — Я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть, — едва шепчет она. — Это ещё предстоит увидеть, — насмешливо вторит он. — Багра сегодня же начнёт твою подготовку, поэтому я настоятельно рекомендую запомнить содержимое свитка. Она не будет так... терпима к неповиновению, как я. Он поворачивается и направляется к дверям. Они распахиваются перед ним, словно кто-то подгадал время. Девушка примечает подол красного кафтана. Сердцебит просто услышал стук его сердца, услужливо открыв дверь. — Не делай глупостей, — бросает он напоследок и не дожидаясь ответа выходит. Он оставляет Элени одну со своими мыслями и страхами. Она для себя отмечает, что понятие глупости весьма растяжимое, но если он включает в это попытку побега, то Дарклинг может быть спокоен. Ей некуда идти. Элени крепко сжимает свиток, чувствуя, как её пальцы белеют от напряжения. Тяжесть новой реальности, в которую девушка погружается, начинает безжалостно сдавливать её; это не просто о принятии новой роли. Её превращают в инструмент, в пешку в чужой игре, в средство для достижения целей, суть которых ей пока не понятна. Элени ещё с пару секунд смотрит на закрытую дверь. В этот раз девушка хотя бы не связана, и это уже что-то. Воспоминания о тугих узлах верёвки, что крепко стягивающих её тело, внезапно нахлынули на неё, настолько реальными и живыми, что она инстинктивно вскакивает с кровати. Её руки дрожат, но она видит, что кожа цела, без единого пореза и ссадины. Она нажимает на те участки кожи, где должны быть гематомы. Но боли нет. Бросаясь к зеркалу, задирает нелепого вида сорочку, осматривая плечи. Как она сумела остаться такой целой после всего? Элени почти не верит собственным глазам. Тому может быть единственное объяснение — это работа Целителя. Наверняка того же, что был в ущелье. Это значит только одно… Незнакомый мужчина видел её в самом уязвимом состоянии, прикасался к её ранам. Мысль о том, что её переодевали и кто знает, сколько людей видели голой, вызывает отвращение. Элени борется с нелепым желанием содрать кожу. Снять, как маску. Ища утешение в привычных вещах, она обводит взглядом просторы помещения, но всё ей кажется чуждым и отталкивающим. Письменный стол у окна, кровать, шкаф и зеркало, выполненные из светлого дерева, хоть и гармонично вписываются в бедный интерьер, но создают ощущение холодности и отчужденности. Здесь нет ни одной личной вещи, которая могла бы напомнить Элени о её прежней жизни. Нет книг, которые она так любила читать, нет цветов, которые приносили ей радость. Стены голые, без украшений или картин, которые могли бы хоть как-то разбавить эту тоскливую атмосферу. Каждый предмет, каждый уголок комнаты напоминают ей, что она пленница в этом мрачном доме. На стуле висит зеленое платье, цвет которого Элени кажется самым отталкивающим из всех, что она когда-либо видела. Подходя к платью, она ожидает ощутить грубый материал, но на удивление ткань мягкая и приятная на ощупь. Элени внимательно изучает его простой, но элегантный крой. Скорее всего, что-то похожее носят зажиточные крестьяне. Но этот цвет... Её внимание привлекает мерцание света. Она возвращает платье на место, осматривая стол. Из аккуратного деревянного стаканчика виднеется что-то металлическое. Затаив дыхание, Элени вытягивает искусно сделанный нож для бумаги. Сложно поверить, что Дарклинг настолько опрометчив. Неуверенно держа нож в руках, она изучает его узоры. Рукоять из слоновой кости украшена тонкой гравировкой оленя. Она осторожно касается его, следуя по изгибам рогов. Ей стоит усилий оторваться от столь захватывающей работы, но она кладет нож обратно на место. С тяжестью на сердце Элени возвращается к кровати, где все еще лежит нетронутый свиток. Слегка желтоватый оттенок пергамента притягивает ее внимание, и она, глубоко вздохнув, берет его в руки. Каллиграфический почерк смазан в нескольких местах. Она вчитывается в текст, прыгая взглядом от строчки к строчке. Тот, кто писал это, проделал великолепную работу. История о девушке из деревни, потерявшей семью, могла бы тронуть Элени, если бы она сама не являлась этой незнакомкой. Девушка кидает бумагу обратно, отходя на шаг назад. В голове прокручиваются слова, порождая образы. Она глупо мотает головой, силясь их выбросить, но то ли их нелепость, то ли правдоподобность въедается в сознание. Покачиваясь, Элени забирается под одеяло, укрывшись с головой, плотно закрывает глаза. Она старается думать о другом, вспоминает дом и родителей, но становится только хуже. Если она действительно умерла, придут ли они её хоронить? Она отчётливо видит, как мать поджимает губы, заслышав новость, а отец берётся за бутылку. Разочарование — вот что вызовет её смерть. Куда больше, чем горечь. Она всхлипывает, утыкаясь лицо в подушку. Кто возьмет на себя организацию? Скорее коллеги, чем родные, и от этой правды хочется выть. Это не так режет душу, как признание себе, что там она никому не нужна. Безликий текст — единственное, что помогает забыться. Она вдумчиво перечитывает содержимое пергамента, теряясь во времени. Мысли успокаиваются, оставляя после себя звенящую тишину. Старательно игнорируя это, она принимается шептать текст, переставляя его местами. Повторяет, как молитву. *** Громкие звуки и возгласы выдёргивают девушку из забытья. Двери распахиваются, и на пороге появляется древняя. Белые волосы туго стянуты в строгий пучок, это делает черты лица ещё острее. Натянутая, как струна, она проходит вглубь комнаты. — Проснулась, — в каждом её слове звучит упрек. — Дезертиры лучше выглядят, чем ты. Элени устало садится, смахивая с щёк слёзы, тут же ловя презрительный взгляд женщины. Багра неспеша проходит к окну, небрежно скидывая платье на стол. Вытягивает стул на середину, усаживаясь на него. Её черные глаза сужаются, разглядывая гостью. — Что в одеяло вцепилась? Вставай, да поживее, — поджав губы, древняя нетерпеливо взмахивает рукой. — Одевайся. Элени прикусывает щёку до боли, стараясь отрезвить себя. Ощущая вялость во всём теле, она всё же с трудом поднимается и неуверенно подходит к столу. В глубине души Элени понимает, что спорить с Багрой бессмысленно; старуха вряд ли учтет её пожелание остаться наедине с собой. Элени бросает быстрый взгляд на пергамент, стараясь скрыть своё отвращение к прочитанному, которое кружит в её голове, вновь и вновь напоминая о неприятной реальности. — Вы бы не могли отвернуться? — неуверенно просит Элени, бросая косой взгляд в сторону древней. — Ещё чего. Думаешь, я с тобой стану возиться? Думаешь, твоё положение делает тебя особенной? Издевательский тон заставляет сжать платье, комкая ткань, но девушка усердно молчит. Да, её положение однозначно делает её особенной. Очевидно, Багра одна из тех, кто должен знать об этом. — Кто ещё знает правду? Когда меня нашли, там было трое… — Им не надо знать, чтобы выполнять свою работу. Эти Гриши готовы есть с рук мальчишки. Жалкое зрелище. Элени поворачивается, внимательно рассматривая женщину. Девушка не знает никого из них, но фраза, брошенная столь пренебрежительно, задевает её. После стольких лет борьбы за свободу Гришей, Дарклинг добился для них безопасного места. Каким бы монстром он ни был, его люди имеют право относиться к нему с почтением. — Нет ничего плохого в преданности. — Есть в слепости. — Они следуют за идеалом. — Что ты знаешь об идеале? — её голос пугающе низкий. — Они умирают, так ничего и не добившись. Жалкие, как и само их существование в вечных поддакиваниях и поклонах. — Позвольте не согласиться: если человек следует за своей целью, то жизнь его никак не назовёшь жалкой. — Ты не слушаешь, — она наклоняется вперёд, пренебрежительно осматривая Элени с головы до ног. — Надеюсь, твои мыслительные способности развиты лучше. Девушка поджимает губы. Если столетия так притупляют чувства, то это не дар, это проклятье. Она цепляется взглядом за нож для бумаги, замирая. Багра перехватывает взгляд. — Хочешь взять, так не медли. Вскипая внутри, Элени отпускает ткань, подбирая нож. Холодная ручка из кости впивается узорами в ладонь, приятно холодит кожу. Древняя откидывается на стуле, вперив в неё скучающий взгляд. — И что теперь? Попробуешь меня убить? Возьмёшь в плен? Это звучит настолько пренебрежительно, что всего на секунду девушка серьёзно обдумывает её слова. — Я хочу уйти. Слова встают поперёк горла, но Элени гордо вскидывает голову. Багра насмешливо фыркает, словно это самый очевидный поворот в фильме, который её, мягко говоря, не удивил. — Как далеко собираешься? — Так далеко, как смогу. — Не дальше порога этой комнаты. Девушка вспоминает Сердцебита за дверью, догадываясь, что он должно быть приставлен следить за ней. Если бы в её планы входил побег, она бы согласилась в разумности слов. — Всё же я готова рискнуть. — И куда же ты побежишь? — насмешливость в голосе древней только подстёгивает уверенность в правильности своих намерений. — В лес, чтобы сдохнуть в канаве? Или в деревню, чтобы за гроши раздвигать ноги? Элени усмехается, качая головой. Если здесь действительно есть магия, она должна работать в обе стороны. Она пытается не думать о возможных последствиях, план до безумия глуп. Девушка облизывает пересохшие губы, прежде чем приставить нож к своему горлу. — Домой. Древняя замирает, пристально разглядывая девушку, словно впервые видит. Её фигура натягивается, но она не делает никаких движений. Не решаясь сделать надрез, Элени всё же прижимает лезвие сильнее к горлу. Не оставляя свободного пространства, комнату сдавливает тишина. — Перерезанное горло отправит тебя разве что в могилу. — Почему я должна Вам верить? Я умерла в своём мире, чтобы попасть сюда, так? Значит, умерев здесь, я могу вернуться. — Глупая девчонка. Сядь, — она резка, но неожиданно звучит почти озабоченно. — Садись! Сбитые с толку, пусть и незначительной, но переменой в поведении древней, страхи девушки атакуют с новой силой. Она крепче вцепляется в ручку ножа, но всё же присаживается на край стола. — Слушай внимательно. Неважно, веришь ли ты мне, исход будет один. Твоё тело сгниёт здесь. Я лично смешала твой прах с Равиканской землёй. Ты принадлежишь только мальчишке и этому миру. Элени упрямо качает головой. — Должен быть способ вернуться. — Его нет, — неожиданно резко, она снова поджимает губы. — Режь уже себе горло и заканчивай со своей никчёмной жизнью. Одной проблемой меньше. Девушка тяжело дышит, стараясь совладать с паникой. Она не хочет верить, но слова Багры — единственное, что у неё есть. Элени отчаянно роется в памяти, стараясь припомнить всё, что она знает о женщине. Древней нет смысла врать, а Элени просто хочется домой. — Я не хочу умирать. — Тогда перестань заниматься ерундой! — женщина почти шипит, тут же вытягиваясь и начиная громко. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать, — ложь слетает с её губ мгновенно. Элени замирает, поражённая легкостью своего ответа. Неужели, она настолько не хочет признавать своё существование здесь, что так просто выдала придуманную дату? Написанное на пергаменте - не её жизнь. Однако девушке проще сказать эту ложь, чем признать правду. — Откуда ты? Живее! — Деревня Черницын, в северной Цыбеи. — Кто ты? — Равиканка, дочь Агафьи и Тимофея. — Твоё имя? Элени прикрывает глаза, прежде чем осторожно положить нож на стол. Она устало качает головой, обнимая себя за плечи, и покорно повторяет: — Азапа Сафина. *** Сидя в тёмной комнате на кровати, девушка напряжённо вглядывается в темноту. Она сбилась со счёту, сколько раз ей мерещится движение в углу. Элени старательно убеждает себя, что это просто разыгравшееся воображение. И чтобы не сойти с ума, забившись в угол, она повторяет придуманную жизнь, как мантру. Азапа Сафина, деревня Черницын, девятнадцать лет. Она напряжённо оглядываясь по сторонам, силясь не закрывать глаз. Но сон неизбежно настигает Элени. Ей кажется, что за ней вот-вот придут, она с ужасом распахивая глаза, дёргаясь всем телом. С замиранием сердца она снова смотрит в темноту, стараясь избавиться от воспоминаний. Смерть — вот что она видит. Девушка закусывает щёку, заглушая всхлипы. Ошмётки мяса, лужи крови и, кажется, даже металлический запах преследуют её. Элени отчаянно хочется смыть с себя это или хотя бы оказаться на свежем воздухе. Попытка выйти из комнаты безуспешна. Как и следовало ожидать, у дверей её сторожит Сердцебит. Мрачного вида, он простым языком намекает девушке, что покидать комнату ей не велено. На просьбы сходить с ней отказал. Хоть и в тактичной, но не терпящей непослушания форме. Подогнув под себя ноги, Элени снова натыкается взглядом на стол. В темноте не разглядеть ножа, но даже одна мысль вызывает тревогу. Неужели она действительно могла себя убить… Элени не знает. Здесь нельзя доверять никому, включая себя. Горькая правда. Зажимая рот рукой, девушка снова тихо плачет. С чего она взяла, что это сработает? С чего решила, что это вернёт её домой? Чувствуя себя самой несчастной на свете, она возвращается к повторению истории. От внезапного чужого касания Элени шарахается в сторону. Пожилая женщина отдёргивает руку, удивлённо уставившись на девушку. Видимо, в какой-то момент Элени всё же снова провалилась в беспокойный сон, задремала, уронив голову на плечо, так и оставшись сидеть. — Время завтракать, мисс. Я помогу Вам с нарядом. — Не стоит, — девушка слишком поспешно поворачивается, вызывая боль в шее. — Вы бы не могли, пожалуйста, подождать за дверью? Я сейчас выйду. Старуха приподнимает бровь, однако, легко склонив голову, спешит на выход. Элени подмечает её белый наряд. Он прост и совершенно ей не к лицу. Девушке думается, что это, должно быть, служанка, а значит, дом не такой маленький. Крошечная надежда на библиотеку вызывает грустную улыбку. Поиск информации — это хорошо, однако было бы ещё лучше проснуться у себя в кровати. Понять, что это бесконечно длинный кошмар, который со временем затеряется в памяти. Нехотя спускает ноги на прохладный пол и, с трудом поднявшись, она плетётся к столу. Здесь успел появиться гребень, кувшин с водой и таз. Прежде чем потрогать в кувшине жидкость, девушка её нюхает, убеждаясь, что это просто вода. Настолько холодная, что Элени решает обойтись и без умывания. Страха снова быть увиденной обнажённой не даёт ей продохнуть. Прикрыться здесь негде и постоянно оглядываясь, она быстро стягивает сорочку, влезая в смятое платье. Никто не тревожит её своим появлением, что хоть немного успокаивает. Одежда приятно льнёт к коже, и Элени с облегчением подмечает, что оно, как и подобает в средневековье, весьма закрытое. Подобрав гребень, тащится к зеркалу, но, подходя, с ужасом замирает напротив. Она касается лица, не веря, что этот двойник с тяжёлыми синяками под глазами — её отражение, цвет наряда лишь подчёркивает болезненный вид. Дорога и кошмары явно не идут ей на пользу. Девушка глубоко вздыхает, прежде чем приняться за дело. Сперва расчёсывает свои длинные волосы руками, впервые задумываясь отрезать их, причём прямо сейчас, злосчастным ножом для бумаги. Она злиться, что не выходит быстрее, и в спешке рвёт рыжие локоны. Гребнем проходится в самом конце, но и то не без труда. Одёрнув платье, она с досадой вспоминает цивилизацию, где утюг есть у каждого. Руками старательно разглаживает ткань, очевидно, безрезультатно. Ей бы провалиться от стыда под землю, всё лучше, чем показываться в таком виде. Она прикрывает глаза, считая до пяти, прежде чем поспешить на выход. Дверь распахивается прямо перед ней, пуская в небольшой коридор. Такой же безликий, как и её комната. — Доброе утро, — девушка неловко приветствует Сердцебита, получая в ответ сдержанный кивок головы. В очередной раз учтиво кланяясь, служанка спешно поглядывает в конец коридора. Она явно торопиться. И Элени надеется, что старухе ничего не будет за столь долгое отсутствие. — Я покажу Вам обеденную, мисс. — Конечно, — девушка спешно следует за ней. Они торопятся по коридору, выходя к лестнице. Элени отмечает, что мёртвой здесь выглядит не только её комната, но и весь дом, словно это муляж. На ум приходят декорации казино, вызывая уныние. Она обнимает себя руками то ли от холода, то ли от безысходности. Идти приходится недалеко. На последней ступеньке служанка, склонив голову, останавливается. Элени растерянно останавливается с ней рядом. — Вам сюда, мисс. Проходите, — старуха показывает направление рукой. Понять куда несложно. У дубовых дверей стоит ещё один Сердцебит. Девушка стыдливо опускает взгляд, узнав в нём Ивана — одного из самых верных прислужников Дарклинга. Он был той ночью в ущелье и видел её дикой и обнажённой, отчего становится тошно. Она не уверена стоит ли ей говорить ему что- либо, однако, к её облегчению, Сердцебит уже открывает двери, пропуская её внутрь. Из обеденной доносится недовольный голос Багры. Он звонко отражается от стен, разносясь по комнате. — Девчонка не моя проблема, или думал спихнуть её на меня? Робко сделав шаг, Элени замирает в дверях, не уверенная, что делать дальше. Просторная комната залита утренним светом. Багра приветствует её мрачным взглядом, сидя спиной к камину. Дарклинг вполоборота стоит у накрытого стола. — Доброе утро, — Элени трёт запястья, надеясь, что говорит достаточно громко. Медленно повернувшись, Беззвёздный святой окидывает её хмурым взглядом. Обрывки фразы похожи на склоку, и всё же девушка должна признать, что предпочла бы это послушать, нежели обрывать. — Азапа, — он кивает, делая шаг в сторону, отодвигает ей стул. — Садись, ты, должно быть, голодна. Галантный жест Дарклинга не больше, чем попытка контроля, думается ей. Он диктует ей, кто она, как себя вести и даже где сидеть. — Спасибо, — едва слышно отвечает она, заняв уготованное ей место. Аромат свежей выпечки скручивает живот, но Элени не спешит притрагиваться к еде. Стол сервирован на шестерых, а значит, к ним могут присоединиться другие. Элени неуверенно оглядывается. Было бы некрасиво начать без остальных. Возможно, к ним присоединятся Гриши. Ещё из книги девушку удивило, как близко Генерал общается со своими солдатами, должно быть они сейчас подойдут. — Мы никого не ждём? — она всё же решается спросить. — Уже дождались, — каждый раз, когда Багра подаёт голос, Элени хочется, чтобы древняя больше не открывала рта. Недвусмысленный намек на её опоздание. Девушка сжимается, чувствуя себя крайне неуютно. Что она должна была делать? Позволить служанке переодеть себя? Элени уверена, что это не сильно бы ускорило процесс. — На данный момент к нам никто не присоединится, — Дарклинг даже не поворачивает головы в сторону древней, полностью игнорируя её замечание. — Как ты провела ночь на новом месте? Напряжённо. Страшно. Отвратительно… — Хорошо, спасибо. — Твоя вежливость никому не сдалась, — древняя принимается за еду, снова раздражаясь. — Открой глаза, девчонка словно вылезла из могилы. Каким-то образом девушка точно знает ответ Дарклинга. Эта часть её новой истории жизни, ей нравится не больше, чем пребывание здесь. Родители погибли, а бедная Азапа нашла их тела. Хоть Женя Сафина и не видела своей сестры много лет, она посчитала своим долгом просить у короля местечко при дворе для любимой сестры. Вторя мыслям, Дарклинг подтверждает её догадки. — Она выглядит подобающе своему положению. У неё погибли родители. — А вместе с ними и клетки мозга. Элени замирает, поддаваясь плохому предчувствию. Всегда острая на язык, Багра может выдать что угодно. Дарклинг откидывается на стуле, прожигая собеседницу взглядом. Он проводит рукой по волосам, смахивая их назад. — Уверен, Азапа весьма сообразительна. — Было заметно, особенно когда вечером девчонка пыталась перерезать себе горло ножом для бумаги. А вот и оно. Элени хочется забыться, стереть всё это из памяти. Однако она скорее сердится на бестактность древней, словно та поклялась сохранить это в тайне. Девушка буравит взглядом стол, чувствуя тяжесть воздуха. Всё снова темнеет, и в этот раз энергия его силы ощущается на кончиках пальцев, проходясь дрожью. — Ты сделала что? Голос ровный, но внутри от него всё сжимается. Элени прикусывает губу, борясь с подступающими слезами. — Это не так, я просто подумала… — она начинает оправдываться, но обрывает себя. Девушка вскидывает голову, оценивает реакцию Дарклинга. Его челюсти плотно сжаты, натянутый до предела, он облокотился на стол, нависая над ней. Очевидно, что её слова не смягчат произошедшего. Элени разрывает отчаянье, и она меняет тактику, переходя в наступление. — Откуда мне знать, как это всё работает? Никто не объяснил мне, что происходит, где я, как сюда попала. Конечно, я хочу вернуться домой. — Ты не вернёшься назад. Кажется, я ясно дал тебе это понять. — Вы вырвали меня из моей жизни. Я не могу взять и забыть двадцать четыре года своего существования! Он поджимает губы, и за его плечом клубится чёрный дым, приобретая форму. Элени в ужасе задерживает дыхание, не веря своим глазам. Туман рассеивается так же быстро, как и в прошлый раз, только теперь, девушка уверена, что чуть не встретилась с Ничегоем. — Тогда позволь объяснить тебе ещё раз. За твоё пребывание здесь заплачена высокая цена. Покончив с собой, единственное, что ты увидишь — это вечную тьму. Тебе понятно? — нервно сглатывая, она быстро кивает. — Где нож? — На столе в комнате, — тело колотит дрожь, она в страхе опускает голову. — Такого больше не повторится. — Конечно нет, — его голос угрожающе подрагивает. Беззвёздный святой переводит взгляд на Багру. — Поверить не могу, что ты оставила его там. Древняя гордо вскидывает голову. Сверкнув глазами, она чуть наклоняется вперёд, чтобы выплюнуть: — Нянчиться с ней будешь сам. — Мы это ещё обсудим, — его голос пропитан ядом, но пугает до жути только Элени. Когда Дарклинг снова переключается на неё, она сжимается сильнее. — Сегодня, я проявлю к тебе милосердие, в связи с твоим… состоянием. Запомни это. Такого больше не повторится. — Я сделаю всё, как надо. — Я на это очень надеюсь, ради твоего же блага. Угроза, которая совершенно реальна. Она в его власти, и Элени засовывает все свои чувства подальше, абсолютно не желая проверять, насколько может быть больной фантазия Чёрного Еретика. Багра же снова наседает. — Лучшее, что ты можешь сделать - это запереть девчонку. — Довольно! — за властными словами, следует звенящая тишина. Беззвёздный святой склоняет голову, явно борясь с собой, но через пару мгновений берёт эмоции под контроль. — Сегодня начинается твоя подготовка к жизни во дворце. Докажи мне, что способна хоть на что-то. А теперь, прошу меня извинить. Он быстро выходит, оставляя Элени наедине с Багрой. — Если ты решила, что практичнее заморить себя голодом, смерть не из самых приятных. Элени так и не притронулась к еде. Девушка прикрывает глаза, стараясь унять дрожь. Как бы ей не нравилась древняя, с ней приходится согласиться. Она неуверенно тянется к уже остывшей выпечке, проталкивает в себя куски. Не имея возможности посмотреть время, Элени кажется, что они сидят здесь бесконечность, когда из коридора доносится заливистый смех. Он совершенно инородный для этого богом покинутого места, и девушка хмурится, уставившись на дверь. Она распахивается, возвращая слегка улыбающегося Дарклинга, словно недавно он не пытался сдерживать ярость. Следом за ним его спутница. Внутри у Элени всё обрывается. — Азапа, это твоя наставница. Она даст тебе все необходимые знания для жизни во дворце. Знакомься, — он гордо улыбается, глядя на новоприбывшую. — Зоя Назяленская.