sireenin arvoitus

      Сонхва знал, что жизнь на корабле была очень шумной и трудной для экипажа, но он даже не предполагал, насколько это было тяжело и выматывающе. Он не раз и не два плавал на корабле, поэтому своими глазами видел, как команда постоянно что-то делала, мыла палубу, проверяла паруса, таскала какие-то доски, откачивала воду из трюма. Боцман что-то кричал юнгам, капитан постоянно заходил к послам и министрам, спрашивая о том, как у них дела, штурман денно и нощно стоял около штурвала, будто бы ему и не требовался сон. Сейчас Сонхва понял, что в большинстве своём это были показательные выступления для знати, чтобы экипаж лишний раз не трогали и не пытались дать им ещё какие-то задания как, например, увеселение плывущих. Сонхва это понял, потому что работал он всего несколько часов в день, но чувствовал себя так, словно не спал много дней, а то и недель. Если бы те юнги и правда работали так каждый день, они бы умерли почти сразу.       Работы на корабле хватало, особенно для Сонхва. Минки и Чанбин всегда находили для него что-то интересное. В первый день он отделался тем, что драил с юнгами палубу, а после помогал коку Уёну чистить овощи. Помогал не очень долго, потому что неумелый принц только мешал, и Уён с криками прогнал его. На этом день закончился, и Сонхва, только уронив голову на мягкую капитанскую подушку, заснул. И спал он так сладко и крепко как никогда. Утро следующего дня, правда, было не настолько приятным. Разбудил его, как ни странно, Чанбин, грубо тряся за плечо.       — Утро наступило, принц. — сказал он, считая, что этого было достаточно для того, чтобы Сонхва понял: пришло время работать.       Второй день был немногим лучше первого. Больше всего Сонхва понравилось то, что подзатыльников, пинков и пощечин стало меньше. Данную ему работу он всё ещё выполнял ужасно, но, похоже, Минки и Чанбина это мало волновало. Либо капитан приказал им не сильно давить на принца, который ни разу в жизни не драил палубу, не чистил картофель и не лазал по реям на корабле.       На реях он познакомился с Саном. Ловкий и болтливый мастер парусов очень понравился Сонхва. Он не видел его в первый день пребывания на корабле, поэтому очень удивился, когда перед ним появились лисья улыбка, почти как у Чонина, и хитрый прищур. Он бы даже спросил, не были ли они с Чонином братьями, но предыдущий день преподал ему отличный урок: рот лучше всего держать на замке. Даже на двух или трёх. Хотя Сан был неплохим парнем. Для пирата, конечно же. Он довольно тепло его принял и помог забраться на самую нижнюю рею, следя за тем, чтобы Сонхва не дай Бог не свалился и не разбил себе голову или не сломал что-то. Такая забота грела, ведь после вчерашнего случая с волосами Сонхва старался не разговаривать с Чонином и Ёнбоком. Их детские забавы и желания принесли ему только боль и сожаление.       Сан же оказался одного с ним возраста. Месяца и числа рождения он не знал, как и своих родителей, но ему нравилось думать, что он родился в жаркий июльский день.       — Мне это подходит. — сказал он. — Пока они все как тараканы разбегаются по каютам в жаркие дни, я сижу здесь. Иногда меня Уён просит спуститься, чтобы голову не напекло, но мне тут нравится. Тихо, немного сухо и солнечно. Я люблю солнце.       — Это видно. — отметил Сонхва, пытаясь ухватиться за рею, чтобы не слететь на палубу.       — Правда? — Сан протянул ему руку и уверенно подтянул Сонхва вверх: силы ему было не занимать. — Это потому что я смуглый, да?       — Да.       — А ты белый. Прям как чайки. — он взял чужую руку и приложил к своей, сравнивая цвет. — Ты похож на молоко, а я на… Ну, знаешь. Напиток такой. Не чай, горький какой-то. Капитан однажды принёс его нам, маленький мешочек стоил дороже нашего корабля! — восторженно рассказывал Сан, широко улыбаясь и показывая свои ямочки. — Ну, знаешь же, принц! Вы же богатенькие все его пьёте.       — Кофе?       — Да! — он вскрикнул, и Сонхва испугался, что Сан сейчас свалится. — Вот его мы и пили. Отвратительный. Лучше бы я рыбу сырую съел. Она и то на вкус приятнее, чем этот ваш… кохве. Так что ли? А к чему это я говорил? А, точно. Так вот ты молоко, а я кохве. Ну, ты не переживай, тоже скоро такой будешь. Посидишь со мной тут денёк, и всё. Быстро загоришь на солнышке. Будешь красивый, а не бледный как смерть. Красиво это, что ли? Я вот думаю, что нет. А ты?       — Принцам и принцессам нельзя гулять в солнечные дни.       — Это как? На замок вас, что ли, запирают?       — Мы и сами не ходим. — сказал Сонхва и посмотрел вниз, чувствуя, как земля ушла из-под ног: хотя какая земля, толстую рею сложно было так назвать.       — Эй, принц. Ты стал белее. Ты чего?       — Высоко… — пискнул Сонхва, крепче хватаясь за рею, на которую успел сесть. — Тут слишком высоко.       — Боишься, что ли?       — Боюсь… Только не говори…       Но Сонхва не успел попросить не говорить Минки и Чанбину. Если они узнают, что Сонхва испугался высоты, то все эти полторы недели будут отсылать его именно сюда, даже если никакой работы не будет. Он был уверен в этом.       — Минки! — крикнул Сан. — Ты, что ли, с ума сошёл? Он же высоты боится. Сейчас упадёт и расшибётся. И будет у нас не принц, а скат. Больной совсем?       — Сам ты больной! — рыкнул снизу Минки, зная, что не достанет хамоватого Сана, даже если сильно захочет. — Боится, и что теперь? Мне вам сплясать, чтобы работалось легче? Работайте!       — Я понимаю, что в голове у тебя рыбий жир, но ты попробуй им подумать. — Минки крикнул что-то в ответ, но Сан только хихикнул: вспыльчивого боцмана было легко разозлить, и Сан, похоже, любил этим пользоваться. — Он у нас умный очень. — тихо сказал Сан. — Только вот иногда слишком злой, чтобы нормально думать. Забирай его отсюда! — ответил он уже Минки. — Не нужен он мне тут. А капитану не нужен принцевский труп. Забирай, кому говорю. Я нянька, что ли?       — А я нянька? — огрызнулся Минки, помогая Сонхва, который уже успел спуститься.       Он и сам не заметил, как оказался на нижних реях, а потом и на руках Минки, который помог ему встать на палубу. Он почти замахнулся, чтобы оставить звонкую пощечину, но его отвлёк крик Сана.       — Да не трогай ты его, изверг. Он тебе сделал что-то, что ли?       — Не твоё дело.       — Ты и так ему волосы отрезал. Лицо-то хоть целым оставь, а то скажут, что это не их принц, когда будем отдавать.       Минки, на удивление Сонхва, опустил руку и только зло глянул на него. Сонхва посмотрел ему в глаза, на что Минки только усмехнулся, хватая за руку и утягивая куда-то в каюты. Это напугало не на шутку. Капитан чётко сказал, что его не интересует Сонхва, но Минки такого точно не говорил. Да и вчера он довольно долго мял в руках лицо Сонхва, соглашаясь с Чонином, что принц был довольно-таки красивым.       Но, к счастью Сонхва, в тот день Минки не потащил его в каюты для того, чтобы предаться утехам. Он заставил его убираться. Конечно, Сонхва знал это слово, но не совсем понимал, что включалось в него: просто положить все вещи на место или же ещё что-то? Горничные каждый день протирали большие окна и мыли полы в его комнате, занавески стирались каждый месяц, огромный гардероб содержали в чистоте слуги, которые также отвечали за состояние одежды и одевание Сонхва по утрам. Складывать вещи Сонхва не умел, чистить сапоги уж точно. Он только научился мыть полы, но этого от него, похоже, не требовалось.       — Ты должен вытряхнуть все подушки и проверить не завелись ли там клопы. А ещё проверь, есть ли плесень. — сказал Минки. — Приду и проверю. Если не будет сделано, получишь подзатыльник. Тут тебя Сан уже не защитит. — это он повторял после того, как давал любое задание, но почему-то ещё ни разу не ударил Сонхва, хотя палуба вчера была помыта просто ужасно.       — Вытряхнуть… Как мне это сделать? — спросил Сонхва, а Минки закатил глаза.       Тогда день закончился так же быстро, как и первый. Спал Сонхва ещё крепче. Знакомый лавандовый запах успокаивал, хотя он совершенно не понимал, откуда ему было тут взяться. Но Сонхва был благодарен, что хотя бы какая-то частичка напоминала о родном доме, по которому он скучал.       А скучал ли он?       Наверное, нет. Он, скорее, боялся за свою жизнь и просто хотел поскорее сбежать с пиратского корабля. Что в замке, что в обществе пиратов он чувствовал себя ничтожеством и бесполезным слизняком, но дома никто не пытался его ударить или же убить. Никто не отрезал его волосы, просто потому что хотел себе такие же. Никто не заставлял его выполнять тяжёлые задания и работать до мозолей на пальцах. Никто не кричал на него и не унижал. Его не любили и презирали, но хотя бы делали это за спиной, а не в лицо.       Сонхва почувствовал, как снова начинает плакать. За последние три дня он выплакал слишком много слёз. Ему стоило бы прекратить, потому что пить давали только один раз в день, а слёзы вытягивали последнюю жидкость из организма. Он вытер глаза ребром ладони и уткнулся лицом в подушку, пропитанную лавандовым запахом. Сонхва стоял рядом с капитаном всего несколько раз, но не заметил, чтобы тот пах именно так. Хоть от пиратов и не тащило гнилью и нечистотами, чем-то приятным они тоже не пахли.       Сан пах потом и солёной водой, даже немного древесиной, из которой были сделаны реи. Руки Минки пахли порохом и металлом, словно он сам был целиком металлическим. Ёнбок и Чонин пахли одинаково: потом и плесенью. Хотя руки Чонина, как и руки Минки, пахли ещё и порохом. Только намного сильнее. Мальчишка держал оружие при себе и иногда игрался с ним, пока Сонхва драил палубу и пытался сдержать слёзы из-за обрезанных волос. Уён пах едой: солёным мясом, сухарями и фасолью. Хоть кухня и была подобием ада, в котором уже давно не убирались, запах еды и специй перебивал зловоние наполовину вымытых чеплашек и кастрюль. Ёсан пах травами и чем-то сладким, из-за чего рядом с ним было приятно находиться. Он единственный, от кого не пахло порохом и вообще чем-то отталкивающим. Было видно, что Ёсан из знатной семьи, лекарями не становились дети крестьян и ремесленников. Но если он был аристократом, то как попал на корабль? Этот вопрос Сонхва не мог ему задать, потому что Чанбин и Минки словно специально не подпускали его к Ёсану. От Чанбина пахло так же, как и от Минки. Они вообще были довольно-таки одинаковыми, не считая внешности и роста.       От капитана же… От него пахло опасностью и смертью. Хонджун не подходил к нему и не разговаривал с ним после того, как надел на него рубашку, поэтому Сонхва оценивал лишь по первому впечатлению. Грубый, жестокий и нахальный капитан пиратов очень пугал: на его лице всегда сияла улыбка, только вот она была настолько неискренней и отталкивающей, что смотреть на него не хотелось. Его смех был довольно высоким, но таким едким и липким, что хотелось закрыть уши, когда он проходил мимо, что-то бормоча юнгам и хихикая. Хонджун был похож на большого кота, только не на домашнего, а скорее на дикого: Сонхва читал о них в книгах и видел картинки.       Если бы его попросили описать капитана одним словом, он бы сказал «тигр». Элегантная походка, вечная ухмылка и прищур, сабля, висевшая на поясе, была его когтями, а острые зубы, видневшиеся при улыбке, — клыками. Крохотный и слабый на первый взгляд Хонджун представлял наибольшую опасность, по мнению Сонхва. Сложно было понять, что таилось у него в голове и что он мог сделать в следующую секунду. Его действия невозможно было прочитать, а взгляды понять.       Хоть он и не подходил слишком близко, Сонхва иногда ловил его взгляд на себе. На пятый день пребывания на корабле ему стало казаться, что в нём скоро появится дырка: капитан не сводил с него глаз и о чём-то разговаривал со штурманом, которого звали Юнхо. Это ему рассказал Сан, после того дня постоянно липнувший к Сонхва.       Что хотел от него капитан, Сонхва не понимал. И он уж точно не знал, что они обсуждали с Юнхо, смотря в его сторону и перешептываясь. Хонджун как ребёнок покачивал ногами, сидя на перилах, а после хищно скалился. И всё это буквально за минуту, будто что-то щёлкало у него в голове, и он решал показать клыки. Сонхва даже думал, что Хонджун пытался запугать его, но Сан и Чонин сказали, что это нормальное поведение капитана.       — Ёсан говорит, что лицо у него… Движительное? Так что ли?       — Подвижное. — поправил его Чонин. — Он у нас любит всякие гримасы. Чаще всего очень страшные.       — А ты чего спрашиваешь, принц? Страшно, что ли? — Сан прищурил глаза, и Чонин последовал его примеру: они будто два лиса уставились на него, ехидно улыбаясь. — Боишься капитана?       — Боюсь. — честно ответил Сонхва, пытаясь убрать волосы с лица.       Из-за того, что Минки остриг их, они теперь постоянно лезли ему в глаза и щекотали шею. По привычке Сонхва пытался убрать их за ухо, но ничего не получалось. В хвост их собрать уже было невозможно, поэтому Сан предложил постричь ещё короче. Но на такие жертвы Сонхва не был готов, поэтому продолжал слепнуть от волосков, падающих на глаза.       — Я бы на твоём месте его тоже боялся. — сказал Чонин. — Ты же принц. А он всех знатных не любит. Уж тебя-то, наверное, ненавидит.       — Ещё как ненавидит. Люди с материка для него мусор.       — Так ты же тоже оттуда. — заметил Чонин. — Тоже мусор?       — Подраться, что ли, хочешь? — спросил Сан, толкая младшего. — Сейчас подерёмся, и я тебя выкину за борт, мелочёвка.       — А тебе капитан потом шею свернёт. Раз — и будешь курицей с переломанной шеей.       — Ты мне, что ли, угрожаешь?       — Что ли да. — повторил за Саном Чонин и показал язык. — Ты-то пистолет в руках держать не можешь. Если ты скинешь меня, то вы останетесь без стрелка.       — Сынмин отлично стреляет! Сынмин, а ну иди сюда.       И тогда Сонхва познакомился с Сынмином. Парень был примерно одного возраста с Ёнбоком и Чонином, довольно тихий и спокойный, если сравнивать с Саном. Он нехотя подошёл к ним и уставился на Сана так, что у Сонхва дрожь по телу пробежала: если Хонджуна он называл тигром, то Сынмин был похож на дракона. Такой серьёзный и спокойный, очень взрослый рядом с остальной командой. Сонхва даже удивился, что Ёнбок постоянно ходит с Чонином, когда рядом был Сынмин.       Пять дней пролетели как один, и Сонхва даже начал привыкать к жизни на пиратском корабле. Пощечины всё же входили в его расписание, но уже не так часто и не очень сильные. Команда медленно, но верно знакомилась с ним, молодые юнги даже начали относиться к нему более дружелюбно: Чонхо, Хёнджин и Хан, которые сторонились его в первое время, увидев, что Сан и Чонин постоянно крутятся рядом с Сонхва, тоже захотели с ним познакомиться и поговорить. Хан и Хёнджин были похожи своей живостью и задорностью на Сана и Чонина, в то время как Чонхо больше походил на тихих и молчаливых Ёнбока и Сынмина. Но это не значило, что он не интересовался и не задавал вопросы Сонхва: после третьего дня он стал постоянно крутиться рядом и задавать совершенно странные вопросы, на которые Сонхва иногда не знал ответы.       Оказалось, что все юнги были не старше восемнадцати лет. Самым взрослым был Чонхо, а самым младшим, как и предполагал Сонхва, — Чонин. Он ведь сам сказал, что ему всего-то шестнадцать лет.       На пятый день Сонхва впервые поговорил с Минхо. Он уже видел его вблизи, но тогда первый помощник лишь потешался над ним, а на пятый день разбудил вместо вечно хмурого Чанбина: его, наверное, и самого не радовал такой ранний подъём, но приказ капитана он оспорить не мог. Минхо мягко потрепал его за плечо, что-то бормоча под нос, и всунул в руки сухарь, который был завтраком, что отчасти радовало Сонхва: он был не вкуснее каши, которую готовили в замке, но всё же лучше, чем ничего. Тогда же Минхо что-то сказал ему про волосы и пообещал постричь поровнее. Сонхва не понял, для чего это было Минхо, но перечить не стал, хотя и боялся, что в итоге останется совершенно лысым.       Под конец пятого дня Сонхва оказался у Ёсана. Все эти дни Минки и Чанбин пристально следили, чтобы они ни за что не оставались наедине, будто капитан что-то прознал и приказал им не подпускать врача к Сонхва. Только вот под вечер, когда юнги и старшие пираты выпивали, Ёсан смог выманить Сонхва. Как он оказался в его каюте, Сонхва уже не помнил: он только испугался, что, если Минки и Чанбин нигде его не найдут, им с Ёсаном влетит очень и очень сильно.       — Не беспокойтесь, Ваша Светлость. Пока они выпивают, им будет всё равно на Вас. — тихо сказал Ёсан, вежливо предлагая Сонхва присесть на подвесную койку. — Я хотел с Вами поговорить.       — Ты единственный, кто называет меня «Ваше Высочество» и обращается на «вы». Ты ведь с материка, верно? — спросил Сонхва и внимательно посмотрел на Ёсана, ему хотелось иметь хоть кого-то похожего рядом с собой.       — Да, Ваша Светлость.       — Ты из знатной семьи, я ведь прав?       — Да, Ваша Светлость.       — Ты можешь называть меня по имени. Я здесь для всех лишь потешная игрушка. — усмехнулся Сонхва. — Даже немного непривычно слышать, когда так обращаются. Мы не в королевстве, так что можно даже на «ты».       — Хорошо. — Ёсан кивнул и продолжил. — Я хотел сказать, что… Я думаю, капитан знает всю правду о Ва… О тебе.       — Правду?       — Принц Кристофер — невысокий молодой человек с короткими кудрявыми волосами и крупным носом. Именно это я рассказывал, когда они по пьяни решили спросить меня о королевской семье. — Ёсан посмотрел на Сонхва. — Капитан знает, что Вы… Простите, я не могу говорить с принцем неуважительно. Он знает, что Вы — не наследный принц, ведь я рассказывал им об этом. Капитан не глуп, а Юнхо особенно. Хоть Минхо и главный помощник, всё же советчиком капитана можно полноправно считать Юнхо.       — Штурман — его главный советчик?       — Он самый старший и умный среди всех пиратов. Они уважают и слушают его. Я уверен, что Юнхо уже вспомнил мои слова и доложил об этом капитану.       Сонхва испуганно посмотрел на Ёсана.       — Но если он знает… Он обещал убить меня, если я совру.       — Вероятно, Юнхо убедил его этого не делать. — Ёсан подсел ближе к Сонхва, почти шепча. — Он имеет сильное влияние на капитана, так что тот часто к нему прислушивается. Наверное, они всё ещё хотят получить за Вас золото. И, как мне кажется, это вполне вероятно. Вы ведь принц…       — Ты ведь знаешь, что я последний в очереди на престол. Я не нужен отцу.       Сонхва никогда не говорил с кем-то о своём отце. Во дворце никто и ни за что не захотел бы обсуждать короля с каким-то там принцем, на которого даже его собственному отцу было всё равно. Друзей у Сонхва тоже не было. Отец, конечно, пытался подослать к нему детей своих приближённых, но Сонхва отталкивал их, зная, что любое сказанное слово будет передаваться отцу и играть против него. Проще было существовать одному, иногда встречаясь на балах с благородными молодыми людьми и вести с ними пустые светские беседы. О новых романах, музыке, девушках и войнах. Ни у кого из них и в мыслях не было открываться друг другу и делиться потаёнными секретами души, которые порой могли тревожить их всю жизнь.       Возможно, разговор с Ёсаном был единственным шансом Сонхва выплеснуть все накопившиеся эмоции и наконец выкинуть из головы мысли, отравлявшие его столько лет и мешавшие спокойно существовать. Через несколько дней Сонхва вернётся в замок и навсегда забудет время, проведённое с пиратами. А Ёсан уплывёт, забрав все тайны и похоронив их глубоко в море.       — Отец никогда не любил меня. — начал Сонхва. — Он никого из нас не любил. Даже Чан для него — глина высшего качества, из которой он может вылепить красивый горшок. Такой, чтобы понравился именно ему. Но это ведь вполне нормально для королевской семьи. — он пожал плечами и посмотрел на Ёсана, чтобы убедиться, что он его слушал. — Так как я последний в очереди на престол, во дворце со мной никто не считается. Даже слуги иногда шепчутся за спиной, потому что знают, что я ничего им не сделаю. Так что предположение о том, что за мной придут… Я не могу с ним полностью согласиться.       — Но ведь…       — Но есть одна причина, по которой за мной могут прислать корабль и выкуп.       — Женитьба.       — Да, ты прав. — Сонхва грустно улыбнулся, пытаясь смахнуть волосы с глаз. — Я и моя будущая жена должны родить ребёнка, которого выдадут за сына наследника престола. То есть Кристофер станет его отцом.       — А как же принц Ёнджун? — спросил Ёсан. — Он ведь всё ещё во дворце.       — Ты не знаешь Ёнджуна. — Ёсан в ответ почему-то усмехнулся, но Сонхва не придал этому значения. — Он ни за что не отдаст своего ребёнка кому-то. Скорее, закончит жизнь на виселице.       — Да… — Ёсан плотно сжал губы, сжимая руки и перебирая пальцы, будто нервничал из-за их разговора. — Да, понимаю. Тогда… Корабль и правда должен приплыть за Вами. Но… Вы хотите возвращаться туда?       Сонхва уже и сам задавал себе этот вопрос, но, услышав его от кого-то другого, впал в ступор. Во дворце с ним никто не считался, там он был марионеткой отца и министров, но и на корабле дела обстояли ещё хуже.       — Вы можете остаться с нами, если…       — Нет, Ёсан. Я не могу остаться с вами.       — Но почему, Ваша Светлость? — Ёсан схватил его руки, смотря прямо в глаза. — Это ведь Ваш шанс начать новую жизнь. Однажды… Мой близкий друг сказал мне, что всё бы отдал, только бы вылететь из своей золотой клетки. К сожалению, у него не было возможности. Он не я. Но Вы… Сейчас Вы можете сделать выбор.       — Ваш капитан ни за что не оставит меня на корабле. Всё же четыре сундука золота лучше, чем бесполезный принц.       — Убить кучку королевских идиотов не проблема для нас.       Сонхва и Ёсан одновременно повернули голову к двери, где стояли Чонин и Ёнбок. Они не знали, как долго юнги были там и сколько смогли услышать. Сонхва испугался, вцепившись в руки Ёсана, а тот в свою очередь закрыл телом принца.       — Что вы слышали? — спросил Ёсан, нахмурившись.       — Всё, начиная с того, что наш принц — младшенький. — спокойно ответил Ёнбок, проходя вместе с Чонином в каюту и закрывая за собой дверь. — Думаю, нам всем стоит поговорить.