Жених поневоле

      Наступил день коронации. С самого утра вокруг Урсулы и Ричарда вилась прислуга — наряжала их, причёсывала и пыталась скрыть неровности кожи белилами. Больше внимания, конечно, уделяли Урсуле — всё-таки именно она готовилась стать королевой. Ричард же был всего лишь её супругом — личностью важной, но всё же на вторых ролях.       В какой-то момент Урсула отогнала от себя фрейлин и прислугу, и вместо них в комнату вошли сёстры Урсулы. Они окружили будущую королеву и принялись разглаживать складки на её платье и укладывать косы в причудливую причёску. Однако Урсула собрала их вовсе не для этого.       Урсула хотела в первый раз в жизни поговорить с сёстрами по душам, хотела узнать, что они на самом деле думают о ней, узнать, почему они решили помочь ей:       — Мне всегда казалось, что вы меня ненавидите, но теперь я понимаю, что это не так. Или просто вы ненавидите Тобиаса ещё сильнее, чем меня… Иначе зачем вам мне помогать?       Сёстры Урсулы несколько опешили от такого вопроса. Первой нашла, что сказать, Тереза:       — Не знаю, как остальные, но я всегда тебе завидовала. Ты — единственная из нас, кому, как я раньше думала, никогда не пришлось бы выйти замуж по расчёту. Правда тебя, в результате, всё-равно выдали замуж против твоей воли… Но всё же тебе повезло больше, чем мне — меня-то отец выдал за старикашку.       — А я на тебя злилась, — хихикнула Серения. — Злилась, но не ненавидела. Меня раздражало то, что ты не можешь выполнить свой долг перед отцом и королевством, но при этом продолжаешь жить в замке и пользоваться всеми благами нашего происхождения. Мне казалось это жутко несправедливым. Но теперь-то я вижу, что ты способна сделать для королевства намного больше, чем все мы вчетвером вместе взятые.       — А мне всегда было тебя жаль, — заговорила Анна. — Мне казалось, что из-за твоей… Твоих особенностей тебе не суждено будет познать настоящей любви. Да, нас выдавали замуж по договорённости, но я солгу, если скажу, что не люблю своего супруга всем сердцем. Конечно, не всем везёт так, как мне, но кому-то всё-таки везёт.       Последней из сестёр о своих чувствах решила рассказать Виорика — самая старшая и самая мудрая из них:       — Возможно, это прозвучит смешно, но я всегда думала, что ты совершишь что-нибудь великое. Я точно знала, что ты куда более достойна управлять королевством, чем Тобиас. Правда, я не думала, что ты устроишь государственный переворот — я всё-таки была уверенна, что ты сумеешь найти способ управлять Тобиасом, а значит и королевством, из тени. Может, мы и относились к тебе несколько предвзято, но у каждой из нас были на то причины. Теперь ты их знаешь. Надеюсь, что ты сможешь простить нас за все несправедливые слова, когда-либо произнесённые нами в твой адрес.       Урсула счастливо улыбнулась:       — Вы уже прощены. Если бы не ваша поддержка, то этот день никогда бы не наступил. И я рада, что мы поговорили и всё выяснили. Но сейчас я хотела бы попросить вас уйти. Я жду ещё одного важного для меня посетителя.       Сёстры Урсулы с пониманием отнеслись к этой просьбе и, склонив головы в вежливом поклоне, удалились.       Через некоторое время в комнату, вместе с парой гвардейцев, вошла Кэтрин. Урсула обратилась к солдатам:       — Можете оставить нас. Всё будет в порядке.       — Но Ваше Высочество, — возразил старший из гвардейцев. — Эта девушка — убийца. Она убила вашего отца. Что, если она захочет уничтожить ещё одного носителя королевской крови?       — Не захочет, — твёрдо, но в то же время с уважением возразила Урсула. — Оставьте нас. Всё будет в порядке. А если нет, то меня есть, кому защитить — здесь всё-таки мой супруг.       Гвардейцы удалились, хотя явно беспокоились — всё-таки если с Урсулой что-то случится, то их, в лучшем случае, отстранят от службы, а в худшем — казнят.       — Ваше Высочество, я уже говорила, что готова понести любое наказание. Если вы решитесь казнить Тобиаса, то казните и меня тоже. Это будет справедливо, — смиренно произнесла Кэтрин фразу, которую говорила уже много-много раз.       Урсула таинственно улыбнулась:       — Признаюсь — сначала я хотела казнить Тобиаса, но потом поняла, что моё желание основывается не на тяжести его преступления, а на всех тех обидах, что он нанёс мне за жизнь. Поэтому я придумала кое-что. Я накажу вас одинаково. Только Тобиас едва ли выживет, а для тебя всё вполне может обернуться благополучно. Конечно, сначала будет сложно, но я уверена, что ты справишься.       — Ваше Высочество, вы не должны искать лазейки в законе, чтобы спасти меня. Я виновата и должна понести наказание.       — Ты и так понесёшь наказание. Просто не такое суровое, как заслуживает Тобиас. Я обязана наказать вас одинаково, чтобы мой народ не заподозрил меня в предвзятости. И я нашла способ наказать Тобиаса, но при этом пощадить тебя. И, в конце концов, совсем скоро я сама стану законом, моё слово станет законом. Я уже всё решила, и мои решения не должны обсуждаться. Иди и ничего не бойся. Ты будешь жить.       Кэтрин ушла. Совсем скоро за Урсулой и Ричардом пришли, чтобы сопроводить их на церемонию коронации.       После того как на головы Урсулы и Ричарда возложили короны, они, как новые правители, должны были выйти на балкон, под которым их ждал народ. Конечно, люди ждали Урсулу и её решения относительно Тобиаса и Кэтрин. И они услышали его:       — Я знаю, что все вы очень любили старого короля, любили моего отца. И вас, конечно же, разозлило известие о том, что он умер не из-за болезни, как вам говорили раньше. Конечно, вас разозлил тот факт, что его убили. И я решила дать вам возможность отомстить. Я отпущу преступников к вам. Вы сможете отомстить им за свою боль.       Восторженных возгласов не последовало. Напротив, кое-кто недовольно зароптал:       — Это вы, значит, преступников на свободу отпускаете?!       — Да! А если они опять убивать начнут?!       — Не начнут, — твёрдо возразила Урсула. — Без власти мой брат ничего не сможет сделать. А Кэтрин и не захочет — она, конечно, немного наивна и когда-то её легко было обмануть, но, я думаю, что она кое-чему научилась. Иначе она бы не призналась в своём преступлении.       Простые люди смолкли, но теперь ропот послышался со стороны знати:       — То есть вы хотите, чтобы над преступниками совершили самосуд? Не слишком хорошее решение. К тому же, это развяжет людям руки — что, если они решат, что могут не руководствоваться буквой закона, что можно полагаться только на свои силы и делать то, что сами считают справедливым?       — С чего вы взяли, что я отдаю преступников на самосуд? — искренне удивилась Урсула. — Я просто хочу, чтобы люди, привыкшие жить в замке, в довольстве и роскоши, пожили среди тех, у кого забрали любимого короля. Им будет сложно привыкнуть к такой жизни, а если жители деревень не станут им помогать, то будет ещё сложнее. Если кто-то причинит моему брату или Кэтрин вред, то будет осуждён так, как того требует закон.       Урсула не хотела больше слушать возмущений — оно приняла решение, и оно не изменится.       Урсула покинула балкон и вошла в замок. Там одними из первых её встретили Тобиас, Кэтрин и приставленные к ним гвардейцы. Конечно, преступники слышали свой приговор. Тобиас был недоволен, а вот Кэтрин готова была броситься к Урсуле и заключить её в объятья, но её не пускали гвардейцы — всё-таки преступница. Тогда Урсула сама подошла к Кэтрин и обняла её — действующей королеве гвардейцы не могли этого запретить. Урсула зашептала Кэтрин на ухо:       — Помнишь ту женщину, у которой мы остановились в деревне? Ну ту, у которой сын служит в королевской гвардии? Ты можешь пойти к ней, она тебя примет. Как только всё уляжется, я верну тебя в замок.       Когда Урсула и Кэтрин разомкнули свои объятья, Тобиас мерзко усмехнулся:       — Насколько я понимаю, я должен сказать «спасибо» Кэтрин за жизнь. Ты ведь казнила бы меня, если бы не была вынуждена казнить нас с Кэтрин одинаково?       — Да, именно так я бы и сделала, — спокойно ответила Урсула. — Я бы травила тебя тем же ядом, которым ты травил отца, чтобы ты умирал медленно и мучительно.       Лицо Тобиаса расплылось в злобной улыбке:       — Всё-таки не зря мы родственники — ты такая же, как и я. Такая же жестокая и жадная до власти. Пока что ты смогла притвориться добренькой и хорошей, но рано или поздно твоё нутро вылезет наружу.       — С чего ты взял, что я притворяюсь добренькой и хорошей? Что такого было в моём решении?       — Ты запретила людям устраивать самосуд. Какое-то излишнее сочувствие к преступникам, не находишь?       Урсула удивлённо вскинула бровь:       — Я никому ничего не запрещала. Я просто сказала, что преступления против вас с Кэтрин будут караться. Но скажи- вернуться ли к тебе здоровье и жизнь, если твоего обидчика накажут?       Тобиас замер. Теперь он всё понял. Кэтрин едва ли тронут — она призналась в своём преступлении и помогла свергнуть тирана, тем более, она находится под протекторатом Урсулы. А вот в случае с Тобиасом найдётся много тех, кого не напугает наказание. А если учесть тот факт, что Урсула показала себя противницей смертной казни, то и его недоброжелатели будут надеяться на снисхождение.       Убедившись, что Тобиас испугался, Урсула повернулась на каблуках и пошла вглубь замка. Сейчас её ждал пир, а уже завтра — принятие новых решений, возможно, даже более сложных, чем принятое только что.