In Need of Sunshine

— Мне просто нужна маленькая услуга... — сказал Чан на их родном языке, стараясь вести себя как можно слащавей, чтобы заманить Феликса согласиться. Феликс встал лицом к Чану, скрестив руки на груди, чтобы придать себе более суровый вид. Несмотря на то, что на самом деле это была жалкая попытка физически защитить себя от чар Чана, он бы все равно проиграл в конечном итоге. — Ага, я так и понял, — Феликс фыркнул. — В прошлый раз меня исключили на два дня за то, что я пришел в школу в костюме пингвина. Так что... — он пожал плечами, как будто этот анекдот был достаточной причиной, чтобы не позволять Чану делать все, что он хотел. Чан расхохотался и кивнул, вероятно, вспомнив знаменитый инцидент с пингвинами, о котором говорил Феликс. Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем он, наконец, успокоился, вытерев слезу из уголка глаза. Феликс изо всех сил старался не рассмеяться вместе с ним при этом воспоминании. — Да, это был хороший день.. — сказал Чан, в его голосе все еще слышались нотки смеха. — Но на этот раз никаких пингвинов, клянусь, — быстро добавил он, поднимая правую руку, как будто давал клятву. Их разговор, казалось, привлек внимание остальной группы. Все участники смотрели на них с разных концов комнаты, вероятно, ничего не понимая, так как они разговаривали по-английски, и только Джисон, казалось, достаточно хорошо владел языком. — О чем они говорят? — Хенджин прошептал, не слишком тихо, Джисону, наклонившись к нему. — Что-то о... пингвинах? — ответил Джисон, получая сомнительные взгляды от остальных. Он покачал головой. — У них такой сильный акцент, что я почти ничего не понимаю — оправдался он, пожав плечами. — Может быть, это секретный код... — предположил Чонин, прежде чем все снова сосредоточились на Чане и Феликсе. Все это время Чан смотрел на Феликса с дружелюбнейшей улыбкой на губах, сложив руки в молитвенном жесте и глядя на него щенячьими глазами. — Чего ты хочешь?.. — вздохнул Феликс, улыбка Чана стала шире. — Ну, видишь ли, дело в том.. Мне правда.. Ну, дело в том, что нам... — Чан изо всех сил старался сформулировать свое предложение правильно, чтобы максимально увеличить свои шансы на согласие Феликса. — Выкладывай, Кристофер. Чан усмехнулся, услышав, что Феликс назвал его полным именем. Однако, прежде чем ответить Феликсу, его взгляд на мгновение метнулся в сторону звукозаписывающей кабины, и именно тогда Феликса осенило. Он начинал догадываться, о чем Чан пытался его попросить. — Нет. Ни за что, — быстро отказался он, отрицательно покачав головой. — Послушай.. — Я не пою, — отрезал Феликс — Не говори бред! Я знаю, что... — вспылил Чан, прежде чем осознать кое-что, тут же оборвав себя. — Это было очень давно. Сейчас.. Я не... — он вздохнул. — Я не такой, как вы, — он неопределенно обвел рукой комнату, чтобы показать, что говорит не конкретно о Чане, а о других парнях тоже. Вокруг них тишина в комнате была такой громкой, что можно было услышать, как упала булавка. Никто не понял, что было сказано, и все равно все они ловили каждое слово, слетавшее с уст Чана и Феликса, наблюдая за ними по очереди, как будто они смотрели особенно интересную дораму. — Что он сейчас сказал? — Хенджин спросил Джисона опять. — Я думаю, Чан просит Феликса пойти с ним на свидание... — сказал он, преувеличенно поводя плечами. Он очень хорошо знал, что это не так, но, будучи единственным, кто понимал по-английски, он хотел поддразнить остальных, особенно Хенджина. — Что?! — громко воскликнул Хенджин, широко раскрыв глаза. — Тссс! Сынмин, Чанбин, АйЭн и даже Минхо зашикали в унисон, приложив указательный палец ко рту, когда они жестом приказали Хенджину заткнуться, чтобы они все могли снова сосредоточиться на том, что происходит между Чаном и Феликсом, которые оба были слишком поглощены своим разговором, чтобы заметить происходящую сцену вокруг них. Хенджин скрестил руки на груди и надулся, глядя на двух друзей с гораздо меньшим энтузиазмом, чем раньше. — Не говори бред.. — Чан собирался настаивать на своем, но вздохнул, прежде чем закончить предложение. В прошлом ему никогда не удавалось заставить Феликса поверить, что он талантлив, и здесь у него тоже не получится, поэтому вместо этого он сменил стратегию. — Послушай.. Это только один раз. Ты мне действительно нужен... Пожалуйста? — У тебя есть целая группа, я не понимаю, почему тебе нужен именно я... — заметил Феликс, сбитый с толку тем, почему Чан вообще тратит на это свое время. — Мы уже пробовали с другими. Эту часть песни нужно петь баритоном, и никто не может опуститься достаточно низко, даже Чанбин, а ты... ну, ты знаешь, — объяснил он, указывая в конце на Феликса, как будто этого было достаточно для объяснения. — Я даже не являюсь частью группы.. Как я могу просто вклиниться в вашу песню... — Феликс попытался сохранить здравомыслие. — И я, вероятно, испортил бы всю песню.. — добавил он, слегка сокрушенно пожав плечами. — Ты... — вспылил Чан, повысив голос и слегка нахмурившись. Но он передумал читать лекцию Феликсу о его неуверенности и остановил себя. — Это одноразовая акция. Никто не узнает, что это был ты, клянусь. Если будет звучать не очень, мы откажемся от этого, и я придумаю что-нибудь еще, так что... просто попробуй.. Пожалуйста? Для меня? И снова Чан посмотрел на Феликса своими щенячьими глазками, одарив его той легкой, полной надежды улыбкой, которую Феликс так ненавидел, просто потому, что ему это нравилось. И потому что, когда Чан делал такое лицо, Феликс знал, каким слабым он всегда становился. И, несмотря на его желание стоять на своем, его беспокойство и неуверенность во всем происходящем, сегодняшний день не был исключением из этого правила. — Я ненавижу тебя... — пробормотал он, громко вздыхая. — Ладно… Но только один раз, и все! — быстро предупредил он, указывая на Чана. Как только Феликс сказал "хорошо", все лицо Чана засияло чистым счастьем и волнением, а на губах появилась широкая улыбка. Он быстро схватил лицо Феликса обеими руками и наклонился, чтобы запечатлеть сильный, влажный, громкий поцелуй на лбу блондина. — Люблю тебя! — воскликнул он слишком радостно, естественно переходя обратно на корейский. — Да, да, я знаю.. — Феликс тихо рассмеялся, отодвигая от себя лицо Чана. — Давай просто покончим с этим, хорошо? Чан нетерпеливо кивнул и, схватив Феликса за руку, уже тащил его к кабинке звукозаписи, не обращая внимания на остальных членов группы и ничего им не объясняя по поводу всей ситуации. — Неужели он?.. Неужели они только что...? Что происходит?! — Хенджин заикался, его глаза расширились от шока, когда последние секунды их разговора наложились на предположение Джисона. Минхо пожал плечами, слегка покачав головой - безмолвное "понятия не имею" в ответ на беспокойство Хенджина. Все участники группы следили за Чаном и Феликсом, видя, как первый втолкнул второго в кабину звукозаписи, показав ему два больших пальца вверх и оставив его там, чтобы сразу вернуться за свой микшерный пульт. — Подождите, что за..? — спросил Чанбин, сбитый с толку и очень удивленный таким поворотом событий, как и все они, поскольку Чан никому из них ничего не объяснил. Чан дал ему свой телефон с отображенными на нем текстом песни, кратко объяснив ему, какую часть он должен был спеть и что чем глубже он сможет опустить голос, тем лучше, прежде чем оставить его одного в кабинке. Феликс был так увлечен своим спором с Чаном, стараясь не поддаваться его щенячьим глазам, что на мгновение забыл, что остальные тоже находятся в комнате. На самом деле, когда он по глупости принял просьбу Чана, он все еще не думал, что это будет означать петь перед всеми, а не только перед Чаном. И теперь, когда он был в кабинке, именно тогда он вспомнил. Именно тогда тревога начала по-настоящему овладевать им. Он позволил себе краем глаза взглянуть на остальных парней и тут же пожалел об этом, обнаружив, что все они смотрят на него со смущенным и удивленным выражением на лицах. Он быстро перевел взгляд обратно на Чана, уже готовясь сказать ему, что передумал. Но его друг выглядел таким счастливым, все еще взволнованным, стоя за своим микшерным пультом, что Феликс не смог заставить себя испортить ему настроение. Неважно, насколько сильно он собирался опозориться перед всеми. Его руки слегка дрожали от волнения, Феликс поднял наушники, чтобы надеть их на голову, как, как он видел, делали другие до него, Чан наблюдал за ним, ожидая, когда он будет готов. Сделав глубокий вдох и мысленно отругав себя за то, что все же согласился, он молча кивнул Чану через стекло. Просматривая текст, который дал ему Чан, оказалось, что ему нужно было спеть всего несколько строк, и к тому же это был самая первая партия в песне. Через несколько секунд музыка наполнила его уши. Он закрыл глаза, пытаясь успокоить дыхание, пытаясь забыть устремленные на него взгляды, забыть годы неуверенности и самокритики по поводу своего голоса и помнить только о том, что он делает это ради Чана. Пытаясь вспомнить, что он чувствовал раньше, когда пел со своим лучшим другом, когда они были не более чем двумя глупыми подростками с большими мечтами, валяющими дурака. Наличие ритма, на котором можно было сосредоточиться, несколько помогло, и вскоре он уже слегка постукивал ногой по земле, следуя мелодии, которая звучала у него в ушах. Партия, которую он должен был спеть, приблизилась быстро, поэтому он заставил себя открыть глаза, снова сосредоточившись на словах, написанных самым банальным шрифтом в мире и смотрящих на него с телефона Чана. Один глубокий вдох спустя, и его время пришло. Феликс наклонился к микрофону и открыл рот. Звук, исходивший от него, был таким глубоким, что никто не мог ожидать, что он исходит от кого-то вроде него. Когда он говорил, у него был от природы глубокий голос, и это само по себе часто удивляло людей из-за его маленького роста и симпатичного лица. Но когда он пел, его голос становился еще ниже, почти больше походя на рычание, чем на настоящие слова, если он неправильно их произносил. Его партия была с медленным темпом, так что на самом деле он наполовину читал рэп, наполовину говорил. Это подходило к темпу начала трека, а также почти идеально подходило к голосу Феликса. Не то чтобы он сам мог это осознать. С каждым словом, слетавшим с его губ, Феликс вспоминал о том, как сильно он любил музыку помимо танцев. Он мог в мельчайших подробностях вспомнить тот раз, когда они с Чаном впервые пошли в караоке, что привело к тому, что Чан обнаружил талант Феликса. Он мог мысленно представить себе все те времена, когда они запирались в комнате Чана или в подвале Феликса, писали песни, создавали хореографию и репетировали до поздней ночи, чтобы развлечь только себя. И он должен был признать, что, как бы он ни волновался, как бы ни был уверен в том, что его пение прозвучит абсолютно ужасно для всех, все же музыка приносила облегчение. Это было приятно, хотя и продолжалось очень недолго. Слишком быстро на его вкус, но он дошел до конца своей партии, и вскоре после этого музыка в его ушах стихла, что было знаком того, что он закончил и может покинуть кабинку. Медленно сняв наушники, он поднял глаза на Чана. Его друг буквально сиял от гордости и неподдельного счастья. Но он боялся не реакции Чана. Одной рукой он положил наушники обратно на микрофон, откуда он их взял, и отошел, открывая дверь и выходя из кабинки. Только тогда он, наконец, поднял глаза и встретился взглядом с шестью парами глаз, уставившихся на него в полном шоке. Даже Сынмин, который обычно выглядел спокойным, всегда с этим понимающим блеском в глазах, шокировано открывал и закрывал рот, не находя слов. — Что... ЭТО было!? — внезапно воскликнул АйЭн после долгого, неловкого молчания, в течение которого все просто смотрели на Феликса, почти не мигая. — Извините, это, наверное, прозвучало плохо... — Феликс заставил себя улыбнуться, несмотря на беспокойство, и почесал затылок. — Это была идея Чана, но я не... — начал он, чувствуя, что ему нужно дать объяснения, почему он так опозорился. — Это было... — Сынмин прервал его. — Как ты... — попытался сказать Чанбин. — Я не знал... — воскликнул Джисон. — Я думаю... — Минхо открыл рот, чтобы сказать. Они все начали свои предложения одновременно, но все быстро замолчали, чтобы дать возможность остальным продолжить, в результате чего в комнате снова воцарилась тишина, все взгляды по-прежнему были прикованы к Феликсу, никто, казалось, не брал на себя инициативу закончить предложение полностью. — Ух ты... — Голос Хенджина, наконец, эхом разнесся по комнате. Он просто стоял там, свесив руки по бокам, слегка приоткрыв рот и глядя на Феликса со смесью удивления и неподдельного изумления. Внезапно Хенджин позволил себе упасть на подлокотник дивана позади него, как будто ему нужно было присесть после того, чему он только что стал свидетелем. И, все еще храня молчание, остальные просто синхронно кивнули в ответ на заявление Хенджина. — Верно!? — внезапно воскликнул Чан, подбегая к Феликсу. Он врезался в него без всякого стеснения, широко раскинув руки, чтобы обнять его сбоку, улыбаясь своей широкой улыбкой. Феликс подумал, что только ради этой улыбки оно того стоило. Даже если, по какой-либо случайности, его запись в конечном итоге прозвучала как говно, или другие участники в конечном итоге скажут ему, что он ужасный певец, то, сделав Чана таким счастливым, оно того стоило на сто процентов. Так что, наконец, его беспокойство немного улеглось, и он смог искренне улыбнуться своему лучшему другу. Это, казалось, положило конец оцепенению, в котором пребывали другие участники, потому что, прежде чем он смог по-настоящему осознать, что происходит, его объятие с Чаном превратилось в массовое групповое объятие, каждый обнимал его и людей вокруг, громко подбадривая, слова становясь одним большой какофонией звуков. Феликс почувствовал, как его тело значительно расслабилось. Они не смеялись над ним, не находили это недостойным, они не говорили ему, что он никогда больше не должен петь. Вместо этого они подбадривали его, крича, как потрясающе звучит его голос. И хотя Феликс не мог поверить в эти похвалы, того факта, что они были произнесены вслух, было достаточно, чтобы он почувствовал себя счастливым. Искренне, целиком и беспредельно счастливым. Таким, каким он редко бывал раньше. Хаотичное объятие продолжалось несколько минут. Постепенно ребятам начало надоедать кричать и прыгать вокруг, и, наконец, все разошлись, рассаживаясь на диване и креслах. Минхо и Джисон сидели в одном кресле, Джисон непринужденно закинул ногу на бедро Минхо, не встречая сопротивления. Чем больше Феликс проводил времени в общежитии, тем больше он начинал понимать, что эти двое казались почти неразлучными. Сынмин сидел во втором кресле, Чанбин рядом с ним, на подлокотнике, его рука небрежно перекинута через спинку. Чонин сидел на полу, скрестив ноги, лицом к дивану, рядом с ним лежал закрытый ноутбук. Феликс занял место на диване, Хенджин слева от него, а Чан сел на подлокотнике дивана справа от него, мягко положив одну руку на плечо Феликса. — Итак.. Ты был певцом там, в Австралии? Ты должен был сказать нам! — воскликнул Джисон. — Вовсе нет... — Феликс усмехнулся, качая головой. Ему было трудно понять, почему другой парень вообще мог так подумать. — Значит, танцором? — спросил Хенджин. Он был единственным, кроме Чана, кто видел, как танцует Феликс, так что вопрос немного застал остальных врасплох, но они все равно с любопытством ожидали ответа Феликса. Феликс не думал, что у него есть навыки, необходимые для того, чтобы быть тем или другим. Даже через миллион лет не появятся. Но было действительно лестно, что другие участники, казалось, думали об обратном. Феликс не мог отделаться от мысли, что они преувеличивают, пытаясь быть милыми. Но все же, когда его хвалили и поощряли за его музыкальное мастерство, это было такой редкостью и чем-то чуждым в его жизни, что он все еще чувствовал безмерную благодарность им за комплименты. — Нет.. Я был студентом юридического факультета, — пожал он плечами. — Юриспруденция... — начал Чонин, останавливаясь, чтобы недоверчиво покачать головой. — Почему? Феликс снова пожал плечами в ответ. Это была длинная и запутанная история, в которую он не хотел ввязываться. Все из-за мировоззрения его очень строгих родителей. Множество раз они угрожали вышвырнуть его, если он не подчинится, критиковали его музыку и танцы до тех пор, пока ему почти не промыли мозги, заставив думать, что все это глупо и пустая трата времени, несмотря на то, как сильно он это любил. И годы, которые он провел, ненавидя свою жизнь и самого себя с каждым днем все больше, все это время не отставая от учебы и множества занятий, на которые его посылали, в надежде, что он наконец сможет порадовать своих родителей.. Пока что всего этого было слишком много, чтобы делиться. Чан был единственным, кто знал обо всем этом. И он, должно быть, почувствовал дискомфорт Феликса, потому что мягко сжал его плечо пальцами, прежде чем заговорить тем твердым голосом, который, казалось, использовал, когда играл свою роль "Лидера". — Оставьте парня в покое, — усмехнулся он. — И в любом случае, вы все упускаете важный момент! — Какой именно? — спросил Джисон. — У нас есть новая песня! И на этот раз, когда все зааплодировали, Феликс присоединился к ним. Для него это было одноразовым занятием, это стало ясно, когда он согласился для Чана. Он не был певцом, он бы только опозорил их, если бы действительно был включен в их группу. По крайней мере, так он думал, зная, что его навыки были посредственными по сравнению со всеми остальными. Но в этот единственный раз он мог гордиться тем фактом, что его голос был частью одной из песен Stray Kids. Поэтому он кричал и аплодировал вместе со всеми, позволяя себе быть таким же громким, как они. И всего на несколько секунд он представил себя частью группы, наслаждаясь этим чувством сопричастности настолько, насколько мог, прежде чем реальность обрушится на него, напомнив, что он всего лишь сторонний наблюдатель.