Волчья стая

18 декабря Девушка бежала по полю высокой травы. В лунном свете на ее спине обретал очертания огромный темный след, напоминавший волка. Но не волк гнался за ней. Она обернулась — оборотень почти догнал ее. Несколько быстрых шагов — и он ее атакует. Она слышала его шумное дыхание, чувствовала, как из-под огромных лап летят в стороны комья черной, пахучей земли. С играми пора заканчивать. На бегу она обернулась и вдруг резко остановилась и вскрикнула: «Прекрати!» Оборотень сначала замер, недоверчиво посмотрел на нее. Она повторила просьбу: «Перестань!». В ее глазах была видна решимость, которая жила у нее в сердце. Ей не было страшно. Она знала, что он послушается ее — и он тихонько сел у ее ног. «Вот так, Волчонок, у нас уже почти получается», — мысленно сказала она своему любимому. Ей хотелось похвалить его, но она сдержалась: было бы неуместно хвалить его так, будто он не человек. Вместо этого она улеглась рядом, отдышалась и сказала ему телепатически: «Почти получается, Волчонок. Ты, наверное, все равно недоволен. На утро будешь ругать меня за мою безалаберность. Но ты совсем не жуткий. Ты наверняка считаешь иначе, но для меня ты не монстр. Ты клевый, большой-пребольшой Волчонок!». Она почесала за ухом оборотня. Он в ответ благодарно потянулся головой и придавил ее колени своим весом. Его зубы были слишком близко к ее большой бедренной артерии. Один рывок волчьей головы — и он смог бы ее укусить. Но Тонкс не отстранилась. Она погладила его и откинулась на траву, продолжая поглаживать оборотня между ушами. Он бил хвостом по земле, над ними стояла полная луна. *** — Ты никогда не научишься, да? Утренняя головомойка от Римуса не заставила себя долго ждать. Стоило Тонкс вылезти из душа, как вместе с кофе и яичницей ее ждала порция нравоучений. — All we need is Radio Remus! — передразнила Тонкс, переделывая песню Queen про радио Gaga, села за стол и отпила из кружки, покачиваясь на стуле. — Ним, я серьезно. — Ну что такого случилось? Это уже четвертое наше полнолуние, и все нормально. Ты же сам говорил, что под аконитовым зельем ты гораздо спокойнее. И что тебе лучше, когда я рядом. Римус выругался под нос, и Тонкс поняла, что он искренне жалеет, что сказал ей правду. Он не мог отрицать, что теперь, когда Ним спускалась в подвал вместе с ним, ему было легче. Он больше не боролся со зверем в себе, он его, кажется, начал понимать. Фенрир был прав: стая — это сила. И его стая — это Тонкс. Но все же, хоть она и могла обмениваться с ним мыслями телепатически, пусть оборотень и примирился и даже подружился с ней, пусть она им даже командовала — это не давало Тонкс права так рисковать. — В следующий раз я иду в подвал один. Ты слишком подвергаешь себя опасности. — Ты не сумеешь его запереть так, чтобы профессиональная аврорка его не отперла, даже не надейся, — сказала Дора, вскакивая со стула. Она обняла его сзади и прижалась носом к затылку. Ее запах. Как, черт возьми, он должен с ней спорить, когда она только вышла из душа, распаренная, такая теплая под банным халатом. Она будто почувствовала, что он готов сдаться. Легкими движениями она ласково взъерошила ему волосы, кончиками пальцев притронулась к вискам и помассировала их. Римус еле сдержал сбившееся дыхание, чтобы не выдать, как ему приятно. — И вообще, я не люблю Queen. — Да, это твой самый крупный недостаток, Волчонок. Хорошо, что ты хотя бы Боуи любишь, иначе мы бы с тобой не сошлись характерами, — промурлыкала Тонкс тихо, совсем на ухо. Как же он любил, когда она так делала. Римус повернулся на табурете к ней лицом. Она смотрела на него сверху вниз, красивая, кончики розовых волос лежали на белом халате. Она не боялась ни оборотня, ни профессора — и сейчас с улыбкой смотрела на то, как он пытается удерживать недовольное выражение лица. Римус предпринял последнюю, совсем робкую попытку поговорить серьезно: — Черт возьми, ты позволяешь мне, то есть ему, лежать на тебе. Это… это не то, о чем мы договаривались. Дора лишь усмехнулась, раздвинула ноги и села к Римусу на колени. Ее руки забрались под его футболку. «А вот так — лучше? Когда наоборот? Когда я на тебе?» — прошептала она ему на ухо. Это было уже чересчур. К черту, к черту всё. У него есть месяц, он разберется потом. Он не может сейчас выяснять отношения. Римус потянул за пояс на талии Доры и распахнул халат. Под ним совсем ничего не было, только распаренная кожа ее тела. Он прикоснулся губами к ложбинке на ее груди, а руками обхватил ее бедра. Тонкс дернула ткань на своих руках вверх, и футболка Римуса задралась к плечам. Остатки мыслей покинули голову Римуса с последним упреком: «Какая же ты упрямая у меня». «Я знаю», — сказала она и провела рукой вдоль шрамов на боку, — «И знаю, что тебе это нравится». Она хрипло застонала, когда на эту сладкую шпильку Римус ответил прикосновением пальцев между ее ног. Она была сверху, но именно он был сейчас главным. Римус целовал ее шею и грудь, а Тонкс вцепилась в его лопатки и ерзала на его коленях в такт движениям его пальцев внутри нее. Она вспомнила о нем только когда кончила, с глухим рыком прижавшись к нему таким сильным и быстрым рывком, что Римус едва успел убрать ладонь от ее вульвы. — Ты раньше так не кончала. С таким звуком. Будто рычишь, — прошептал Римус ей на ухо. Он приглаживал ее волосы и нежно целовал ее ключицы, пока она пыталась отдышаться. — Это, наверное, от тебя. Волчонок, — отрывисто ответила она, задевая его грудью. Римус в ответ мягко сжал ее бедра руками. Она наконец заметила напряжение в его штанах. — Ой. Волчонок. А ты? — Мы опять опаздываем. В другой раз. — Но я… — Ты была прекрасна. Кажется, это утро поможет пережить мне доклад Грюма в Ордене. *** В Ордене уже привыкли к тому, что Римус и Дора все время опаздывали. Когда они появились в дверях и, краснея, встали за спиной Билли Уизли, остальные сделали вид, что ничего не произошло. Только Сириус наклонился к племяннице и сказал: «Тонкс, прикрой шею. Или цвет поменяй или как там это ты делаешь. У тебя тут след». Римус нервно взглянул на друга, а Тонкс быстро вскинула ладонь к месту засоса.