Четвёртая парта возле окна

Сон так и не пришёл к Якову. С того дня он не спал, изредка ел, и, единственное, о чем он думал, это то, как будет смотреть в глаза Саше. Он не был виноват, но то, что произошло не давало ему покоя. Ходить в школу он отказался. Даже несмотря на вопли матери о том, что Яша совсем отбился от рук. — Я сказала, если ты сейчас же не поднимешься и не пойдёшь в школу, то я тебе не только денег давать не буду, а и… — Отстань… — проскулил Яша, кинув подушку в сторону двери, где стояла мама. — Ну подожди, я тебе покажу кузькину мать! — женщина со всей силы хлопнула дверью, что зашатались стены. В коридоре послышались громкие шаги и шумные ругательства матери на своего сына. Женщина полностью перестала понимать его. Работа и еë личные отношения с Дмитрием, которые она зачем-то восстановила, стали важнее еë родного сына. Тем временем, этот родной сын сейчас лежал на кровати, представляя в своей голове не особо красочные картинки о собственной гибели. Впервые его посещали такие мысли, и он явно не из тех, кто знал, как с ними бороться. Яков лишь смотрел на стену, где висели плакаты с «АлисА» и «Кино». У него было желание сорвать их со стены и оставить еë пустой. Всë вокруг давило. Даже мебель и книги — всë, что находилось в комнате, к сожалению, всë было одинаково, куда бы он не пошёл. Дверь тихо открылась. Это была не мама, Яша точно знал. Без криков она не заходит, да и она бы постучалась, наверное. В комнату вошли и закрыли дверь. Яша продолжал смотреть то на стену, то в окно, игнорируя чьё-то присутствие. В комнате повеяло запахом сигарет. Обладатель этого запаха подошёл к Яше и прикоснулся к его плечу. Якова затрусило. «Саша» — в голове Яши будто что-то сломалось. Имя возлюбленного перестало играть теми красками, которыми играло раньше при его упоминании. Сейчас парень чувствовал только боль от него, и злобу на самого себя. — Яшенька, что с тобой? — его хриплый голос разнесся по комнате. Тело Якова задрожало, будто перед позорным столбом. Он все ещë не хотел оборачиваться. Не хотел видеть его лицо, такое любимое, и одновременно с этим вспоминать тот день. Мысли не покидали Яшу, они накрывали, будто цунами, сметая остатки здравого смысла и чувство собственного достоинства. Теплые руки Балунова обняли плечи Якова. Парень сразу же ощутил тепло его дыхания. Такой родной запах заполонил все мысли Цвиркунова, заставляя того, хоть и на миг, но перестать думать о том, что его волнует. Ощутив тепло его губ на своём затылке, он невольно вздрогнул. Молчание Яши давило на Сашу, как и вся эта обстановка. Не было в ней ничего доброго. Только ощущение тлена вокруг. Балунов сел на кровать перед лицом возлюбленного. — Тебя не было в школе три дня. Ответь мне, прошу, что произошло? — рука Саши оказалась на щеке парня. Якова будто ударило током. Убийственным. Его сознание зачем-то вспомнило те картинки, которые он так усердно пытался забыть. Но только одно Яша знал точно. Рука Саши. Он не обидит его, так, как это хотел сделать Гончар. Это успокаивало. Ненадолго. — Всë ещë молчишь… — прошептал Балунов, — Я не твоя мама, мне ты можешь рассказать. «Не могу» — мысленно ответил Яков, продолжая смотреть на Сашу. Ладонь Яши тронула тыльную сторону руки парня, поглаживая еë. Глубокий вздох Якова, единственное, что издал он за все время пребывания в комнате Саши. Через ком в горле и со страхом в голосе Яша молвил: — Мне… я боюсь. Тем временем, кофта, которая так старательно закрывала шею, опустилась, оголяя его. Балунов увидел засосы, всë ещë багровые, недавние. Он прикоснулся рукой к ним, немного надавив. Яша издал писк. — Это не то, что ты… — Свежие. Это и есть причина твоего поведения? — голос Саши был спокоен. — Не только, — Яша начал отвечать на его вопросы. Казалось, что для этого понадобилась бы вечность, но внимательность Балунова заставила его говорить. — Расскажи тогда, откуда они? — тембр стал меняться на более громкий. Яков отвёл взгляд в стену, думая над ответом. Эта тишина не нравилась Саше. Он изогнул бровь, задавая немой вопрос, на который не хотел бы услышать ответ. — Снова замолчал, — голос Саша стал грубее, — Есть что скрывать? Или кого? — Что?! Нет! — воскликнул Яков. Он схватил Балунова за руку, которая уже покинула лицо Яши. Парень сильно сжал еë, осматривая сбитые костяшки и пятна фломастеров. Саша продолжал пытаться трезво смотреть на ситуацию, что с каждой секундой становилось всë труднее. — Засосам дня три от силы, слишком яркие. Кто поставил? — продолжал задавать вопросы Балунов. — Серёжа, — сквозь ком в горле ответил Яша. — Серёжа? — не понял он. — Гончаров, — пояснил тот. У Саши пропал дар речи. Он в который раз пытался понять, что за странное поведение у Якова, но то, что у него засосы из-за Гончарова, он понять не мог. Он осторожно вытащил свою руку из рук Яши, заставляя того, посмотреть на него своим, будто кричащим от боли, взглядом. — Понятно, — парень встал с кровати. — Саша, ты куда? — Яков также быстро вскочил с места. — Мне покурить нужно, сейчас приду, — спокойно ответил Саша. «Не придёт. Он не придёт. Он… Он…» — голова пошла кругом, из глаз парня стали литься слезы. Ноги подкосились, и тот упал на пол, закрывая рот рукой, чтобы Балунов не услышал всхлипы. Саша уже не увидел это, он вышел из квартиры в подъезд. Что-то внутри заболело адской болью. Будто по сердцу стали бить тяжёлой кувалдой. Внутри что-то пережало дыхание. Воздух становился тяжелее в лёгких, а в глазах появлялась мыльная пелена. Изо всех сил Яков встал на ноги и направился на кухню. Его уже было не остановить. Яша начал действовать на эмоциях и не понимал как остановиться. Возле раковины лежал нож, который им любезно заточил мамин любовник. Лезвие было настолько острым, что любое прикосновение к коже наносило царапины и порезы. Руки дрожали, а когда лезвие оказалось возле вен, они перестали слушаться парня. Слёзы закрывали весь обзор, а тело не прекращало трястись. Первое касание лезвия к коже. Яша ничего не почувствовал. Эта боль и так была внутри него, затмить еë не смогла даже физическая. Второе касание, рядом с первым. Стало немного больно, но все так же не ощущалось, как то, что чувствовал Яша. Третье касание. Ощутимо. Вена. В глазах стало темнеть, а тело начало обмякать. Он упал на пол. Кровь текла из руки, капала каплями на пол. Шаги в коридоре ускорились. Кухня была между дверьми в комнаты и входной дверью в прихожей. Заметить Якова было не сложно. Парень лежал на полу около газовой плиты. Глаза его уже были закрыты, а дыхание тихое, было непонятно, жив ли он. — Яша! «Сашенька» — последняя мысль перед потерей сознания.