Четвёртая парта возле окна

Не так давно Яков осознал, какую ошибку он сделал. Белые стены — единственное, что окружало его, и это вызывало тоску по тому времени, когда он был дома. Однако, уже ничего не изменить. Психиатрическая больница. В палате Яков был самым нормальным. Парень уже давно пришёл в себя. Но когда понял, что произошло, с ужасом представил, как будет объяснять другим, почему он оказался в Жёлтом доме. — Привет, — рядом с ним раздался голос. Это была девушка с рыжими, как пламя волосами и веснушками. Она мило улыбалась парню и протягивала стакан молока. На ней была белая рубашка, которая была у всех пациентов. Только у кого-то, кто был буйным, она была застегнута, сжимая руки, а у тех, кто вёл себя адекватно, она была расстёгнута. — Я хотела сказать: не бойся. Тебя быстро отсюда выпустят. Таких хороших тут долго не держат, — мило проговорила она. — Хороших? — переспросил он. — Смирных, — пояснила девушка. — Ты что, не понаслышке знаешь? — хмыкнул Яша, смотря, как та продолжала ему мило улыбаться. — Некоторые мои знакомые, которых я нашла тут, больше года сидят, а некоторые даже больше. Они грубо реагируют на докторов и не идут на контакт. Грустное зрелище, — объяснила девушка. Девочка явно была одногодкой Яши. Она села рядом с ним и положила руки на свои колени. Якову удалось еë рассмотреть. Буро-жёлто-зелёный цвет глаз, волосы слегка закручивались возле висков, курносый нос и тонкие губы. — Яша, — протянул руку парень. — Варя, — протянула руку в ответ девушка. — А ты чего здесь? — спросил Яков. Варвара ничего не ответила. Она подняла рукава своей рубашки, оголяя свою изувеченную руку. Ответ ясен. — Как и я, — вздохнул он. Она положила руку ему на плечо, утешая. Это немного помогло забыть о том, что происходит вокруг. Возле сумасшедших было не особо привычно и приятно находится. Яше не хотелось думать, что он сейчас буквально является одним из них. Это ведь он себе резал руки и накрутил себя до состояния апатии. А она? Она ведь тоже не сумасшедшая. Девушка мило улыбалась парню. — Пей молоко, оно вкусное, — девушка указала на стакан, который стоял возле кровати парня. — Нет, спасибо, я не люблю молоко, — ответил на это он. — Ладно, не страшно, я выпью. А, кстати, тебя навещать будут? — Варя продолжила задавать вопросы. — Возможно. Может быть будет Саша приходить, — голос Яши был спокойным и ровным. — Саша? А кто это? Брат? — снова расспрашивала парня Варвара. — Нет, он… — парень начал подбирать слова. С одной стороны, если бы он ответил, что это его парень, никто бы не удивился. Они же в психушке, но не хотелось смущать девушку. — Это мой близкий друг. — Здорово, что он не откажется от тебя после этого, — еë голос стих. Выражение лица девушки стало грустным и обиженным. Яков не сразу понял почему. Возможно, от неправильного ответа, а возможно, ответ был и правильным, но для Вари непривычным. Слово «друг» явно имело болезненный оттенок для неë. — Почему ты здесь? Ты не похож на того, кто резал бы себе руки, — голос Варвары вновь стал звучать обычно. — А что нужно делать, чтобы быть похожим на того, кто режет свои руки? — хмыкнул парень, но вскоре закусил внутреннюю часть щеки. Это прозвучало достаточно грубо. — Да, ты прав. Ничего не нужно, обстоятельства бывают разные, — она улыбнулась ему печальной улыбкой. — Я сделал это, потому что подумал, что любимый для меня человек бросил меня в трудную минуту. В минуту, когда я нуждался в нём, — ответил на ранее заданный вопрос Яков. — Подумал? Значит он тебя не бросал? — поинтересовалась девушка. — Кажется, что нет. Он привёз меня сюда, я слышал его голос, — Яков стёр пот со своего лба, а после закрыл лицо руками. Девушка не ответила ничего. Она лишь продолжала гадать на счёт «он, его». Может парень, а может просто обозначение человека. Но это было неважно. В данный момент так точно. Да и на ближайший месяц. Целый месяц парню придётся сидеть здесь. Пропустить весь декабрь, и дай бог выйти в январе. Главное, чтобы снова не закрыли. Хотя этого допустить он не мог и не собирался. — А ты чего тут? — также поинтересовался историей попадания сюда. — Нуу… Дверь открылась. В палату зашёл доктор, а за ним посетители. Вся палата затихла, смотря на тех, кто пришёл. Самая громкая женщина, которая была в палате перестала смеяться и начала также громко плакать. Зрелище явно не для слабонервных. Среди посетителей Яша заметил две знакомые фигуры. Маму и Сашу. Они подошли к кровати Якова. — Привет, сын, — раздался голос матери. Он был раздражённым. Она явно не хотела приходить. Саша ничего не сказал. Он махнул ему рукой и Яков ответил ему тем же. Цвиркунов был рад видеть Сашу и то, что тот не сердится на него в отличие от матери. — Я, пожалуй, пойду, — сказала Варя и ушла из комнаты настолько быстро, что Яков не успел ей ответить. Мать села на кровать. Между ней и Яшей было несколько сантиметров, но даже этого хватало, чтобы та давила на сына своим молчанием. — Как так-то? Я же растила тебя умным мальчиком. На все олимпиады ходил и даже выигрывал математические. А каким способным шахматистом ты был. И где все мои старания теперь? Ты так благодаришь меня за все те годы, которые я на тебя угробила? — она ненавистно посмотрела на сына. Женщина явно устала от всего. Хоть эти слова были и не новы для Якова, но били они не в бровь, а в глаз, заставляя того чувствовать себя ужасно. — Зачем вы это делаете? Ему и так сейчас хреново, — вместо Яши на этот вопрос ответил Саша. — А мне не плохо? Зачем же он всё это делает? — Юлия ткнула пальцем в Якова. — Но в психушке лежите сейчас не вы, а он. Знайте разницу, — сквозь зубы проговорил Балунов. — Ах, да, я забыла. Ты же наш великий спасатель. Постоянно спасаешь его от неприятностей. И в этот раз спас. Какой ты всё-таки молодец, — язвительно проговорила женщина. — Да. А лучше было бы если бы его фотография сейчас стояла в рамке с чёрной ленточкой? Я никак вас не могу понять! — Саша явно стал выходить из себя. Яша же сидел тихо, а те будто и не замечали его. Хотя Якову в данный момент было куда лучше, чем оказаться на их месте. Парень повернул голову в сторону доктора, который наблюдал за поведением пациентов. По его выражению лица было понятно, что они были самые громкие из всей палаты, и если эти двое не замолчат, то две койки будут уже и для них. — Ну как знаешь! Я бы лучше горевала, чем испытывала этот позор! — Юлия крикнула это на всю палату, заставляя других повернуться в их сторону. Балунов не нашёл, что на это ответить. Его взгляд перевёлся на Якова, который никак этому не удивился. Фраза: — «Что люди скажут?» звучала каждый раз, когда тот позорился, а тут целый шквал позора. Сын псих, который порезал себе вены и сейчас лежит в психиатрической лечебнице, что может быть ужасней? — Уйдите, пожалуйста, вы нарушаете правила палаты. Здесь не только вы находитесь, — к кровати подошла медсестра и схватила маму за руку. Кое-как, но она выгнала еë из комнаты, выслушивая в свою сторону разные оскорбления и проклятия. Наконец-то в палате стало спокойно, никто не кричит, и никто не желает, чтобы их сын умер. Балунов сел рядом с Яшей, обнимая его. Тот же кладёт свою голову на Сашины плечи. В палате не было врачей, только посетители и пациенты, которые явно были отвлечены и никак не реагировали на происходящее. — Как ты? — раздался шёпот Саши. — Бывало и лучше, — ответил Яков, вдыхая запах с прокуренной куртки. — И то верно, — молвил парень и поцеловал Яшу в лоб. Возле него вновь стало так уютно. Яков закрыл глаза, забывая, где он и что с ним происходит. Парень устало вздохнул и полностью положил голову на плечо своего возлюбленного. После чего ему впервые удалось заснуть. Настолько крепко, что он и не заметил, как уже спал не на плече, а на кровати, видя десятый сон.