Глава 14.
Новая эра.
Тридцать лет спустя. Нижняя Ромашкония, восточная граница Ромашковой Долины. Сидя у окна на последнем, шестьдесят девятом этаже Тайной Башни, Лосяш смотрел в телескоп. Только не на звезды, а на кресты, фашистские кресты, которые виднелись из-за холмов. Они были установлены на верхах бесчисленных башен, замков, крепостей, которые воздвигли захватчики тридцать лет назад. То были величественные замки, окруженные рвами, валами, кольями и высокими гранитными стенами. Лосяш не знал, что теперь делать, не ведал, как победить этих бастардов. Их было слишком много, они были слишком хорошо защищены и вооружены. Чье-то крыло вдруг коснулось его плеча. Лосяш обернулся. — Не кручинься, друг мой. Да, знаю, нас всего шесть, а их — тысячи. Но мы обязательно победим. Как-нибудь, когда-нибудь. Лосяш вздохнул. — Я верю в это, друг мой. Пока они не знают местоположения Тайной Башни, мы в безопасности. Но так не может продолжаться вечно… Ведь… Однажды, в один прекрасный день они обнаружат нас… — Не каркай, — произнес Кар-Карыч. — Я не могу не каркать! — крикнул Лосяш. — Они найдут нас! Они придут по наши поганые души! — Тише, мой друг, тише… — Не успокаивай меня! Хватит питать слепые надежды! Мы все умрем! — Тш, тшш, Лосяш, тебе надо успокоиться… Зрачки Лосяша расширились. — Мне сон был! Я видел, будто… в ночи придут убийцы с крестом, и в свете луны они заберут наши жизни… Карыч положил ладони ему на плечи. — Лосяш, дорогой. Послушай меня. Лось, кажется, на миг успокоился. Карыч продолжил: — Ты очень, очень много работал. Тебе надо отдохнуть. Мне кажется, ты уже бредишь. Глаза Лосяша начали безумно вращаться, а из его ноздрей повалил пар. — Чтоооо?! Это яяя брежу?! Ты пожалеешь о своих словах! Лосяш поднял на него копыто. Двинул в лоб. Карыч рухнул на пол. Лосяш сразу поддел его тело, насадив на рога, и начал вертеть бедного Карыча, намереваясь швырнуть в стену. Вдруг раздались шаги: кто-то бежал по лестнице. Через миг дверь открылась, и в комнату влетела Совунья. — Получилось! — закричала она с зажмуренными от счастья глазами, — по-лу-чи-лось! По-лу-чи-лось! — Лось? — Лосяш обернулся, скинув Карыча на пол. — Получилось! Твоя формула сработала! — Ш… ш… што? — Лосяш окаменел от услышанного. Он отпихнул Карыча, который, кряхтя, хватался за его ногу, и зашагал к Совунье. — Сработала! — повторила сова и захлопала крыльями. — Брр… — Лосяш помотал головой. — Этого не может быть… — пробормотал он. Вместе с Совуньей они спустились по круговой лестнице на самый нижний этаж. Там было темно, стоял запах сырости. Совунья нашарила ногой люк, присела, открыла его. В лицо повеяло плесенью и магией. Они спрыгнули в люк и оказались в подвале. По периметру стен зажглись факела. В центре стоял круглый стол, на котором лежала куча странного барахла. Совунья сказала: — Спустя двадцать восемь дней непрерывной работы я наконец-то почуяла слабые флюиды, которые стало источать это добро. Магия активировалась. Это значит, что осталось добавить сюда щепотку печеных семян краснопопочника зелëного, залить это все унцией отвара крапивы, хорошенько перемешать, сдобрить спермой Копатыча и попросить Ëжика прошептать «Бом-тирлим, бом-тирлим». И тогда мы получим то, что нам нужно. Лосяш все еще не верил в успех. Скептически шевельнув бровями, он подошел, повернулся к столу пятой точкой и хорошенько принюхался. И тоже почуял магические флюиды. — Феноменально, — промолвил он. — Я не могу поверить… Лосяш выпрямился, на миг замер, а потом в приступе неслыханного счастья бросился на Совунью с объятиями. — Ура! — кричал он, сжимая старуху, — ура! Теперь мы разнесем этих фашистов в пух и прах!***
А теперь позвольте сделать небольшое отступление. И поведать правду о событиях, которые произошли за эти тридцать лет. После захвата Ромашковой Долины бывшая обитель смешариков превратилась в тоталитарное государство с единой нацией. Сплоченные и гордые пингвины построили свой идеальный мир, объединенный под железной рукой вождя — Гвина Клавдия Пина. Он был непоколебимым лидером, блестящим политиком и стратегом, поэтому смог удержать власть. О нем ходили легенды, его ненавидели и обожали, его нарекали красивыми, а главное, оригинальными прозвищами, среди которых были такие как Воин Тьмы, Черный Убийца, Вестник Мрака и Гром Небес. Завистники за глаза называли его Темным Тираном, дети — Дедушкой Морозом, а многочисленные наложницы (среди которых, к слову, были и дети) — молнией. Ибо быстр был, как молния. (Дети-наложницы, соответственно, называли его Молния-Дедушка Мороз). Государство пингвинов процветало, но что же было с остальными смешными шариками? Известно, что фашисты обычно сжигали трупы. Но Пин дал категорический приказ: похоронить в земле. Отчасти потому, что он был моралфагом, а отчасти из-за того, что сжигать, по сути, там было уже и нечего. Но скорее всего, бóльшую роль сыграло его моралфажество: ведь Пин распорядился не только провести захоронение, но еще и велел организовать всенародную стодневную панихиду по усопшим. Оба приказа были исполнены. Похоронены смешарики были на отдельном, маленьком кладбище, под старым дубом. Первое время пингвины приходили на это место, возлагали цветы, пускали слезы. Но шли дни, месяцы, и все меньше и меньше пингвинов посещало кладбище. В конце концов, у них были свои заботы, а с наступлением зимы (которая укрыла все белоснежным своим покрывалом) там стало очень холодно. Шли годы, и пингвины и вовсе забыли про кладбище. Что ж, такова природа времени — оно беспощадно, оно не стоит на месте, оно стирает из памяти все, что уже не может повлиять на жизнь. Граждане увязли в делах и житейских проблемах, они работали, посвящая себя науке и прогрессу. Они трудились дни и ночи, чтобы сделать свою страну великой, и напрочь забыли про маленькое кладбище. Спустя несколько лет, в одну холодную ветреную ночь, один ученый-пингвин обнаружил в своей лаборатории странные импульсы, которые уловили метеорологические датчики. Это сбило его с толку. Он не смог установить происхождение импульсов, более того, заметил, что они обладают аномальной частотой. В таких случаях инструкции предписывают незамедлительно сообщить о странных наблюдениях в вышестоящие инстанции, но ученый был слишком охвачен любопытством. Он взял прибор, который мог улавливать импульсы, и пошел по их следу. И пропал. Сородичи всей страной искали его. Прошел месяц, два, три… Его не могли найти. Он вернулся сам. Спустя два года. Поседевший, исхудавший и… немой. На все вопросы отвечал что-то вроде: эмм… бээ… абу-убуда… Пингвины поняли: он сошел с ума. И тогда они решили заняться расследованием, что же произошло с этим ученым. По указу Гвина Клавдия Пина группа в составе сорока следователей и военных отправилась по его следам. И не вернулась. Вторую группу постигла та же участь. Гвин Клавдий был человеком умным, да что там, мудрым. Поэтому он отправил третью группу, четвертую, двадцатую… И каждую из них ждало то же самое. Гвин Клавдий продолжал посылать отряды, до тех пор, пока его мудрость не достигла пика, и он решил отправить туда подразделение боевых детей и стариков. Дескать, проворность молодежи и опыт ветеранов сделают свое дело. Вернулись лишь десять героев. Тоже умалишенные. Пингвины поместили их в лабораторию и заметили аномальные изменения: дети поседели, а к старикам вернулась потенция. После долгих дней терапии к этим героям частично вернулся дар речи. Их стали допрашивать. Они поведали, что след импульсов и предыдущих экспедиций привел их… на то кладбище. А вот что было дальше, в точности установить не удалось: одни говорили, что видели там загадочные огни, блуждавшие над могилами. Другие утверждали, что чувствовали странные волны, которые пронизывали их разум и повергали в панику. Третьи же клялись, что могилы будто были разрыты, а гробы летали вокруг старого дуба… Ни Лосяш, ни Карыч, ни остальные четверо не помнили, как они воскресли. Не помнили также, откуда в их распоряжении появилась Тайная Башня. Поговаривают, что такие подарки им преподнес некто по имени Микель Барренечеа, который сидел в кустах и торжественно играл на рояле. За эти тридцать лет Карыч постарел лет эдак на десять. Совунья отпраздновала пятнадцать дней рожденья. Лосяшу уже не тридцать пять, а пятьдесят пять. Нюша растолстела знатно, ее… так развезло, что земля дрожит от ее поступи. Ëжику исполнилось сорок пять. Он уже пятнадцать лет как волшебник. Копатыч, как человек сиделый, весь в наколках. Правда, за годы заключения он от одиночества сошел с ума, и после освобождения бывшие друзья снова заточили его в камеру, где он по сей день пытается соединиться с пучинами мирозданья. Долгие годы смешарики работали над разработкой вооружения, чтобы отбить свою долину у захватчиков. Но все, что им пока удалось создать — это установки с ядерными ракетами, истребители шестого поколения, пара авианосцев, десятки крейсеров и эсминцев, биологическое, химическое оружие, а также впечатляющий танковый парк. Но это были мелочи. Дело в том, что за эти тридцать лет наука шагнула далеко вперед. Началось все с изобретения мушкета, затем прогресс позволил пингвинам создать арбалет, потом лук, и на вершине технологической мысли подданные Пина додумались до небывалого военно-научного решения — рогатки. По части ближнего боя эволюция тоже не дремала: копье — меч — молоток — заостренный кол — и, наконец, дубина. Вместо танков теперь пингвины ездили на боевых колесницах, укрепрайоны сменились крепостями и острогами, а кевларовые бронежилеты, плавным путем через латы, ламелляры и кольчуги, уступили место оленьим шкурам. Как понимаете, у смешариков шансов не было. Но теперь, когда Ëжик спустился в подвал, выплюнул на кучу барахла медвежью сперму и прошептал свое волшебническое «бом-тирлим, бом-тирлим», старый хлам начал магическое превращение. Через минуту он перематериализуется в шесть самых современных видов оружия, а вот каких, узнаем в следующей главе.***