Илья, позволь мне поиграть с твоим членом

А что вы знаете про таких, как я, интеллигентов в шестом поколении, гордость родителей и отличников в школе? Правильно, совершенно ничего. Скорее всего, вы изобилуете шаблонными стереотипами о том, что мы круглыми сутками только и делаем, что думаем об уроках, домашних заданиях, сидим дома и никуда не выходим, ничем не интересуемся кроме учёбы. Хочу разочаровать вас, мы совершенно нормальные. Ну, по крайней мере, я с полной ответственностью такое могу сказать о себе. Особенно на фоне своего не проходящего спермотоксикоза, заставившего меня забыть о любой учёбе, о любых сторонних вещах, кроме влажных половых органов девушек или парней. Да-да, или парней. Лет с пятнадцати я понял, что мне интересны парни, при этом интерес к девушкам тоже никуда не пропал. Из великого интернета, не так давно появившегося в нашем сверхинтеллигентном доме, я узнал, что это называется бисексуальностью. Стадии отрицания и неверия прошли достаточно быстро, отчего уже через месяц я полностью принял свою суть и стал допускать в свои влажные фантазии картинки с мужскими половыми органами, образ для которых тайком удалось подсмотреть в школьном туалете у старшеклассников. А через некоторое время мне и вовсе очень захотелось ощутить на себе тепло и силу чужого полового члена, либо мокрой сочащейся выделениями женской щёлки, хотя первое, честно сказать, хочется сильнее. Даже странно. Только вот осуществить мои мокрые желания не было и нет никакой возможности, потому что я, интеллигент в шестом поколении, а по совместительству невероятно стесняющийся девственник бисексуал, никогда не смогу решиться попросить у девушки, а тем более у парня, подарить мне пару неделек бесконечной половой любви. Даже со своей девушкой Женей Васнецовой мы не можем пойти дальше, чем детские поцелуйчики в губы, за что мне очень стыдно. Так и приходится заниматься осточертевшей, но, конечно же, страстной мастурбацией, частота которых возрастает с каждым днём просто в геометрической прогрессии. Но, пожалуй, хватит уже о плохом. Сейчас вот испытаю второй за сегодня оргазм со своего семнадцатисантиметрового члена, который я так нежно мастурбирую прямо сейчас в ванной, и пойду к Васнецовым. Женя пригласила меня на ужин, который, конечно же, совершенно не умеет готовить. И буду я снова давиться её, прости моя мама, едой, и будет мне снова плохо весь следующий день…

***

Разорви меня енот, ну почему у них снова сломался лифт? Я же не Женя Васнецова, чтобы за десять секунд взлететь аки птичка на шестой этаж, я обычный интеллигент в шестом поколении, которому подобное достижение даже не снилось совершить, и который вот уже восемь минут поднимается по безразличной до бетонного состояния лестнице, но, кажется, до сих пор так и не поднялся. Ноги болят, дыхание сбилось, а в груди что-то подозрительно хрипит. Вот заработаю себе отёк лёгких, точно больше на ужины к Васнецовым не пойду. Буду себе грустить и мастурбировать дома дальше. О! Я вижу свет. Или стоп, а, это всего лишь этаж Васнецовых, на котором, какое необычное явление, есть этот самый свет. И даже лампочка почти целая вкручена, бывает же такое. Но ладно, где там квартира с номером тридцать пять – нашёл, а где звонок – нажал. Спустя примерно две минуты и тридцать одну секунду дверь открылась и на меня взглянула Галина Сергеевна, но честно, такое ощущение, будто сама бездна обратила на меня свой пристальный взор: — Привет, Жень. Заходи, не стесняйся. — Привет. А где Женя? Она меня на ужин пригласила, — интересуюсь я, снимая ботинки и ровно по линейке ставя их у стены. — Она буквально пару минут назад ушла, её на работу вызвали. Очень извинялась и обещала вернуться не позже, чем через час, — усмехнувшись, добавляет, — но ты же знаешь нашу Женю… — Конечно знаю, — сокрушённо качаю головой, — дождусь её уже ко второму пришествию, а то и к третьему. Может я зря пришёл? — Да нет, почему зря. Давай подождём её, в крайнем случае я начну названивать ей на телефон ровно через час. Пусть поймёт, что значит давящий груз обещаний, — пригрозила Галина Сергеевна, пожав плечами. — Ну хорошо, — с усмешкой отвечаю я, — ты меня убедила. Остаюсь. Только вот все книжки мои остались дома, чем мне заняться всё время ожидания? — Так ты можешь подождать её в нашей комнате, там как раз Илья меня ожидает. Мне осталось буквально двенадцать страничек допечатать, это минут на 40 примерно. Потом я к вам присоединюсь, и мы во что-нибудь интересное поиграем, — подталкивая меня в сторону своей комнаты, обещает Галина Сергеевна. — Пообщайся пока с Ильёй, может чему-то его научишь, всяко польза будет. Не успел я возмутиться такому наглому будущему эксплуатированию моих умственных способностей, как меня уже запихнули в комнату трёх сестёр Васнецовых и захлопнули дверь за моей спиной. Ну ладно, что ж, пообщаемся с народом, ничего уже не изменишь. — О! Здорова, Женёк! — резко подлетев к моей дрищеватой на его фоне тушке, приветствует меня Илья, пожимая руку, хотя по ощущениям чуть не ломая. — Привет-привет, Илья. Я тоже рад тебя видеть, — слегка жамкаю его ручищу, что он, кажется, совершенно не замечает, — как сам? — Да чё я, нормально. Вот жду Галину Сергеевну, доделает свои дела и пойдём погуляем. В такую-то погодку чё дома сидеть, — заканчивает он, мощно потягиваясь всем телом. В этот момент я случайно бросаю взгляд на его мощный, но немного с жирком пресс, джинсы и… на очень заметный большой бугор, который даже в лежачем состоянии внушал, и который так сильно начал манить меня в его натянутых штанах. — Да-да, на ужин вот позвала, — невпопад говорю я, смотря на его бугор, но слава всем учёным, он ничего не замечает, рассматривая свой цатый по счёту трицепс на руке. — Ужин – это хорошо, особенно когда он состоит из домашних пельмешек и голубцов, да ещё и в тройной порции, залитой майонезом… — облизывается Полежайкин, совершенно сбившись с мысли и настроившись уже на второй ужин на сегодня. Мой жаждущий взгляд на своём половом органе он по-прежнему не замечает, что довольно удачно для меня, ибо оторваться от вида на такой толстенький и длинный член, который находится так близко и от владения которым меня отделяет лишь тонкая материя джинс и трусов, ну и, наверное, жуткая гомофобия владельца этого прекрасного органа, как же без этого, у меня совсем не выходит. Ощутив марафонское движение в собственных штанах, я резко прихожу в себя и с огромной неохотой отвожу взгляд от столь манящего зрелища, одновременно опускаясь на чью-то кровать, пытаясь замаскировать собственную палатку в штанах позой нога на ногу. За всеми этими передвижениями я совершенно не слышу потуги Полежайкина, который, так и не заметив моего состояния, упорно пытается у меня что-то спросить. Наконец прислушавшись, я понимаю следующее: — Женя?! Ау!!! Земля вызывает! — помахивая ладонями перед моими глазами, завывает он, — вернись в эту комнату! Ау!!! — Извини, задумался, — скромно отзываюсь я, ощущая, как в трусах становится всё мокрее и мокрее от яростно сочащегося смазкой члена, который крайне сильно хочется помассировать, но, увы, вряд ли выйдет. — Ты что-то спрашивал? — Да. Я спросил, ты как сам вообще? Как дела, да и здоровье? — с удивлением смотрит он на меня, — а то красный ты какой-то. Может скорую вызвать? Знал бы он, что мне сейчас бы вызвать прямо сюда, в руку, в рот… Картинки моих игр с его членом так заполонили мой воспалённый мозг, что, совершенно не контролируя свой речевой аппарат, я выдаю перл, который должен был звучать исключительно в моих проспермованных мыслях: — Илья, позволь мне поиграть с твоим членом. По наступившей тишине и вопросу «чё?» от недоумевающего Полежайкина, я понимаю, что мне пришло женское причинное место. И будет огромным везением, если я уползу просто избитым, а то ведь и ославить меня могут на всю Москву. Хм, пора задуматься о переезде заграницу. — Э-э-э. Ты чё, из этих, ну, педик? — спрашивает Илья, осматривая моё бренное тело грустным взглядом. — Нет, бисексуал, — будь что будет, решаю я, выдавая ему всю свою подноготную с явками и паролями, — это тот, кому нравятся и парни, и девушки. На данный момент я очень хочу поиграть с твоим… членом. Позволишь? Я не верил конечно, что он правда позволит, но может хотя бы его гормоны, поведясь на близость того, кто потенциально готов их удовлетворить, заставят его молчать и отпустить меня с миром. — Э-э-эм… — задумался вдруг Илья, замотав головой в разные стороны. А я с удивлением заметил шевеление в его штанах: его большой друг из спящего состояния стал переходить в бодрствующее, что даёт мне нежданный шанс на интересный вечер. Про Галину Сергеевну, с астрономической скоростью что-то строчащей на компьютере в зале я и вовсе забыл. Сейчас в центре внимания был член Полежайкина, вставший в полный рост в тесном плену джинс, сам Полежайкин, немного подвисший, и мой член, плавающий в собственной смазке в моих трусах и доставляющий этим кучу неудобств. — Э-м-м-м… — продолжал в то время завывать Илья, над чем-то с волнением размышляя, что-то решая, но никак не решаясь. Очевидно, что ему надоело справляться в ручном режиме с проблемой любого здорового парня, поэтому от новых ощущений, грозящих ему, он не может и не хочет отказываться, только вот некие принципы сдерживают его и не дают решиться. Прошло уже шесть минут и девятнадцать секунд после начала завываний, но Илья так и не может принять единственно-верное в данной ситуации решение, на которое ему явственно намекает собственный стояк, чуть ли не разрывающий тонкую материю джинсов. Даже я уже понял, что вечер у нас обоих будет неожиданно приятным и морально подготовился к своему первому разу в оральной области, а Илью, видимо, совсем выбили столь сильные душевные противоречия. Кажется, ему придётся помочь. Я протянул руку до мощной палатки на его штанах и нежно погладил самый кончик, отчего по телу владельца пошла явственная дрожь, но он не сплоховал и подошёл поближе ко мне, одновременно опустив руки и уставившись возбуждённым взглядом на свой пах и мою ладонь, всё ещё поглаживающую член через штаны. — Ну давай, да, можно… только, ну, потихоньку, и чтобы никто не узнал, — неожиданно забормотал Илья в полной тишине, расслабляясь и начиная получать удовольствие от моей руки. А я, поняв, что мне дали зелёный свет, просто съехал с катушек. Я упал перед Полежайкиным на колени и судорожно стал пытаться расстегнуть его джинсы трясущимися руками, получилось это где-то раза с третьего. Илья, как можно было догадаться, мне не помогал. Через несколько очень долгих минут я наконец-то увидел член в первозданном виде, а также пах, который, на удивление, был вполне сносно подстрижен, что визуально и так большому члену добавляло ещё больше длины. Его орган и правда внушал: на два-три сантиметра длиннее моего, по толщине он мой тоже превосходил на сантиметр где-то, а о его крупной головке, покрасневшей от дикого возбуждения хозяина и вовсе ничего осмысленного не скажешь – просто секс. Я не смог терпеть и секунды, взяв этот горячий член в руку, провёл по стволу вниз от головки, обнажая её. Она открылась, а из уретры выступила большая капля прозрачной смазки, которую очень сильно захотелось попробовать, но я решил повременить. Сделав пару поступательных движений ладонью по стволу и получив такое количество смазки на руку, что на пятое или шестое движение раздался очень пошлый хлюпающий звук, я наконец-то решил подключить и свой рот к процессу. Открыв рот, я высунул язык и лизнул разок головку. Вкус смазки мне понравился, он был таким, блин, пошлым и возбуждающим – солоновато-нейтральным, из-за чего у меня второй раз за этот вечер снесло башню. Я начал как сумасшедший вылизывать сочащуюся выделениями головку возбуждённого Полежайкина, проглатывая предэякулят и совершенно не обращая внимание на его как-то уж громковатые стоны и невнятные подёргивания телом. Когда головка стала временно чистой от смазки, я попробовал взять её в рот, но с первого раза у меня не получилось. Раздвинув губы пошире, я всё-таки смог протолкнуть головку в свой рот, в котором только она заняла всё доступное место. Я пытаюсь подключить к минету и язык, но тот был плотно прижат раздувшейся от возбуждения головкой сверху, хотя мои массирования её нижней части определённо понравились Илье, который ещё сильнее застонал и взялся за мою голову по обе стороны. Это было очень возбуждающее чувство ощущать чужой пульсирующий член, чужую горячую головку во рту, которую чуть помассируешь языком, а она уже вся истекает смазкой. Но я не стал останавливаться на достигнутом, поэтому решил насадиться на член ещё сильнее. Дело шло тяжело, толстая головка облегчала дорогу к горлу, смазывая его заднюю часть смазкой, которая буквально лилась из уретры, но и сама головка доставляла трудности своей толщиной, отчего уже через пару движений я закашлялся и был вынужден выпустить член изо рта. Наконец справившись с неожиданно поразившим меня приступом минетного кашля и не забыв помассировать собственный стоячий член через штаны, я с наскока попытался насадить свой рот на член Ильи. Ему – и хозяину, и члену – явно понравилось: один стонет теперь не переставая, а другой наполовину вошёл в мой рот, добравшись-таки до горла. Правда дальше насадиться у меня не выходит, слишком толстый член, слишком сильный мой рвотный рефлекс. Остаётся лишь посасывать, полизывать с разных сторон этот мощный орган, доставать его до головки и слизывать, выпивать эту солоноватую смазку. Я даже попробовал примерить на себя роль пылесоса, засосав головку и создав вакуум во рту, отчего Полежайкин был готов уже потерять сознание, а я, неожиданно для себя, кончил в трусы, не дотрагиваясь до члена. По ощущениям там было целое озеро спермы, но стояк, что удивительно, так и не прошёл. Но мне наплевать было на все эти моменты, мне приятно, Илье приятно, члену его приятно, который от удовольствия ещё больше раздулся, выдав на моё лицо пару струек тянущейся за ним смазки, которые я нацеплял, пока как идиот стучал его мокрым членом по своему лбу, щекам, губам. Теперь встречайте композицию: Женя, стоящий на коленях, держащий влажный толстый член, с слюнями и смазкой на лице. А, ну и с широкой улыбкой на чуть растянутых губах. Долго это священное действо, конечно же, длиться не могло. Взяв высокий темп, я начал до половины ствола засасывать член Полежайкина, чуть полизывая его, резко выпуская изо рта – от всего этого в комнате раздавались сначала сосущие, потом хлюпающие, потом чпокающие звуки, вперемешку со стонами и воем Ильи. Удивительно, что к нам ещё не зашла Галина Сергеевна, узнать, что здесь за вакханалия твориться, но, видимо, боги секса нас защищают. А Илью в то время уже натурально трясло от ощущений и вида, как я ему сосу, как облизываю его орган, как слизываю все выделения, как чмокаю и похлюпываю его смазкой. Он готов был кончить уже вот-вот, но что-то не давало это сделать. В очередной раз засосав его сочную головку, я другой рукой потрогал его довольно крупные яйца, которые уже плотно прижались к стволу, готовые выплеснуть всё своё содержимое в мой похотливый рот. Ну и это, как можно догадаться, в тот же момент и произошло. Член раздулся, ещё больше запульсировал, Полежайкин прижал мою голову ещё сильнее к паху, а потом я получил это. Шесть или семь густых струй выплеснулись в мой рот. Я не смог оценить первоначальный вкус, так как начал всё сглатывать, иначе точно захлебнулся бы. А остатки удержал во рту с помощью ствола, заткнувшего мой речевой аппарат, ну и рук, которые не давали вытечь сперме из моего рта по бокам члена. Чуть вытащив осунувшийся после оргазма член, я смог прочувствовать вкус его молодой спермы. Не сказать, что он был каким-то суперским или вкусным, сладким и тому прочее, нет, он был солоноватым и чутка горчил. Но мне, вновь сильно возбуждённому, хватило этого вкуса, хватило ощущения головки, немного уменьшившейся, лежащей в моём рту, чтобы, дотронувшись до своих мокрых трусов, кончить во второй раз не менее сильно, чем в первый. И снова почти без рук. Немного отойдя от оглушительного оргазма, я высунул член Ильи из своего рта и вылизал его от всего, что оставалось на стволе. Полежайкин дёргался от чувствительных движений моего языка и губ по его органу, так как вряд ли после оргазма подобные ласки по гиперчувствительной головке можно назвать приятными. Но несмотря на некоторые неудобства, он позволил мне завершить начатое, после чего убрал столь понравившуюся мне игрушку в свои джинсы и уставился на моё, по-прежнему всё в его выделениях лицо, с очень мечтательной улыбкой на нём. — Будем так дружить постоянно? — вдруг выдал я вопросец смотрящему на меня Полежайкину. — Нам обоим же понравилось… — Надо чтобы об этом никто не узнал… и, м-м-м, да, конеч… — начал открывать для меня мир похотливых развлечений Полежайкин, но неожиданно оборвал себя, когда мы одновременно услышали какой-то странный всхлип. Обернувшись в сторону двери, мы увидели бледную Галину Сергеевну, с ужасом в глазах смотрящую то на меня, с запачканным лицом и сидящим на коленях перед Ильёй, то на Илью, испуганного ещё хлеще Галины Сергеевны, медленно осознающего надвигающийся на нас поезд будущих интересных событий и запоминающихся моментов.