Петербургские истории

Незаметно наступила середина августа. Я все также училась и учила. А еще – продолжила помогать Писецким, потому что после серьезной операции Алевтина Платоновна еле двигается. К ней каждый день ходит медсестра, делает капельницы и уколы, а я все также занимаюсь хозяйством. Денег заработала уже достаточно, чтобы весь учебный год как сыр в масле кататься, но бабушка сказала, что запас кармана не дерет, и большую часть переводит в твердую валюту, оставляя самый минимум на хозяйство. Наверно, оно и к лучшему. Мало ли, что-то купить понадобится? Уже достаточно хорошо владея латынью, я смогла начать читать книги из нашей библиотеки, до этого мне недоступные. Язык оригинала всегда лучше, чем даже самый хороший перевод. Мы с бабушкой все так же регулярно ездим в Пушкин, к семейному алтарю, я подробно изучила стихийные ритуалы и вплотную подобралась к магии Смерти. Вообще-то, стреги традиционно с некромантией не дружат, но Россия всегда имела подспудный интерес к потустороннему, так что мои предки отбросили предрассудки и вплотную занялись некромантией. Жизнь и смерть вообще неразделимы, как две половинки одного яблока. Правда, самые интересные книги «продвинутой некромантии» написаны вообще на коптском и шумерском языках, а их изучение для меня совсем в будущем: все за один раз не охватить, даже если из кожи вон выпрыгнуть. В эту субботу, в день Сатурна, мы поедем в Михайловский замок: именно там лучше всего начинать изучать некромантию. Для этого последние три дня мы почти ничего не едим, а если едим, то исключительно растительную пищу. На работе отговорилась похуданием к новому учебному году. Впрочем, столовские в душу не лезут – надо, так надо. Нинка согласилась, что похудеть бы надо, и тоже села со мной на диету. Возражать не стала – это в любом случае полезно. А «ссобойку» я пока замораживаю – мало ли, когда пригодится? Хотя так трудно удержаться, когда Никанор вытаскивает из духовки одуряющее пахнущий кусок буженины – огромный, истекающий соком, с ароматным парком… мням!.. М-да… В общем, рано-рано утром, на первых поездах метро, мы приехали в центр Петербурга, пешком от Невского проспекта по Садовой улице прошли до нашей цели. Я поежилась, новым взглядом рассматривая громаду замка. – Криста, не спи, – ба быстрым шагом направилась по мостику к запертым воротам во двор. Правда, стоило нам подойти вплотную, как с той стороны подошла пожилая женщина и приоткрыла створку: – Доброе утро, – она посторонилась, пропуская нас внутрь. – Доброе. Не рано?.. – В самый раз. Обменявшись такими загадочными фразами, женщины пошли под аркой и направо. Я поспешила следом. Правда, зашли мы не в один из подъездов, а по коротенькой крытой лестничке в подвал. Там, по полутемному коридору, мимо каких-то дверей и помещений… направо-налево, долго прямо, снова налево… по доскам, перекинутым через натуральный ров, снова вперед. Коридорчики и помещеньица подвалов дворца были забиты всяким хламом: ящиками, коробками, бочками, которые приходилось огибать или перешагивать. Чувствовалось, что это – чисто хозяйственный этаж, не доступный посторонним. Через пять минут наша провожатая резко повернулась налево и толкнула ближайшую дверь, плотно обитую черным дерматином. Там, в довольно просторной комнате, стояли письменные шкафы, старый диванчик, пара продавленных кресел и обшарпанных стульев. Столы были завалены бумагами и гроссбухами. – Уф… – женщина сняла темный полушалок и расстегнула пальтишко, – утром холодно, днем душно… не понятно, как одеваться. – Кристина, познакомься, это Галина Евменовна Смородина, научный сотрудник музея. – Очень приятно, – я улыбнулась и сделала легкий книксен: ба еще вчера рассказала, как себя вести тут, чтобы наладить контакт. Дама улыбнулась в ответ: – Очень приятно. У нас есть примерно полчаса, прежде чем мы сможем пройти на место. Предлагаю отдохнуть и выпить чаю. – С удовольствием, – ба кивнула, тоже скидывая куртку. Я достала из сумки заливной пирог с кремом и конфеты. Мы выпили чаю, а потом Галина Евменовна повела нас наверх. Снова по коридорам, через неприметную дверь на парадную лестницу. По ранней поре освещение было выключено, кроме дежурного. Это делало сами интерьеры донельзя загадочными, переводя банальный музей в ранг сказочного замка. – В последнее время он проявлялся здесь, – музейщица остановилась посреди огромного зала с колоннами, – этот зал называется Мраморный, или Георгиевский. При Павле он использовался, как кордегардия возле главного тронного зала царя. Именно здесь его дух и бродит, вспоминая славные деньки. – Хорошо, – бабушка осмотрелась и кивнула мне, – мы не займем много времени. Из-за того, что мы были в помещении, более того, – в историческом помещении, никаких печатей и пентаграмм чертить не разрешается. Галина пододвинула по нашей просьбе на середину зала небольшой столик и вышла. – Помнишь, что надо делать? – Да, – я выложила на середину стола старинное круглое зеркало размером с суповую тарелку. На черненом серебре рамы выгравированы магические знаки, стекло тоже темное, словно отражает ночное небо. На шею надела старинное же ожерелье Гекаты – тоже из черненого серебра, с гематитами и морионами. На указательный палец правой руки сел серебряный перстень с печатью Юпитера, на указательный палец левой – медный с печатью Лилит. Бабушка в стороне выложила круг из освященной в церкви веревки, встала внутрь. Возле себя поставила пирамидку из лунного камня и маленькую статуэтку Дианы. Я встала возле стола лицом к северу, глубоко вздохнула, решаясь, и запела: – In nome di Plutone e Weyovis chiamo* In nome di Plutone e Weyovis io comando** In nome di Plutone e Weyovis chiamo In nome di Plutone e Weyovis io comando Venite, spiriti e anime di coloro che non sono partiti!*** Venite, spiriti e anime di coloro che non sono partiti Il mio potere, il mio diritto, la mia volontà!**** Il mio potere, il mio diritto, la mia volontà! Venire !!!***** Venire !!! Воздух вокруг словно потемнел и сгустился. Стало тяжело дышать, но я продолжила: – In nome di Plutone e Weyovis chiamo In nome di Plutone e Weyovis io comando In nome di Plutone e Weyovis chiamo In nome di Plutone e Weyovis io comando Dimmi indovinelli e segreti****** Dimmi indovinelli e segreti Conoscenze segrete e azioni del future******* Conoscenze segrete e azioni del futuro Venire !!! Venire !!! С последним призывом воздух перед нами сгустился, и словно туман, из-под пола поднялись силуэты. Они мерцали и колыхались, постепенно принимая все более узнаваемые формы. И вот перед нами стоят сам царь Павел Первый и еще два старика. Вельможи?.. Слуги?.. Наконец, из дальнего угла выкатились два грязно-серых клубка тумана и остановились слева, на почтительном расстоянии от нас и призраков. Ага, это полтергейсты. Все?.. ах, нет. Последней проявилась жуткого вида призрачная старуха. Сделала книксен в сторону императора и тоже выжидательно замерла. Я бросила панический взгляд в сторону бабушки. Та сделала жест разговора. Я снова глубоко вздохнула и начала: – Властью рода, именем Дианы, Гекаты и Вейовиса, я призвала в этот круг духов, снедаемых беспокойством. Есть ли среди вас томимые незавершенными делами? – Есть, – проскрипела старуха. Повернулась к императору, снова присела, – да будет позволено мне… – Говори, – призрак царя кивнул. – Полторста лет назад, Людмилу, внучку мою, выдали замуж насильно. Муж был из немцев, вскоре после свадьбы на неметчину уехал, и жену увез с собой. Потом война, революция… С тех пор род наш на Российской земле прервался. Ни могил, ни имен… тяжко мне одной тут вековать. – Чего просишь? – Найди ее, пусть хоть дети ее, хоть внуки, на кладбище ко мне приедут, свечку поставят, панихиду отслужат. – Откуп? – Есть откуп, есть, – старуха захихикала, – немчик-то, дурачина, приданым тогда соблазнился. Ничего не скажу, не обидели его. Да только на Людочке моей намного больше богатств записано было, Шубины об этом тоже ничего не знали. Но по завещанию, получила бы она их, только овдовев. Да вот, сначала чужая сторона, потом революция… дворян стали уничтожать, честных душеприказчиков искоренять. Сгинул и наш поверенный. А ведь исключительнейших качеств человек был!.. – Имя? Краем глаза я заметила, что бабушка достала ежедневник и записывает. – Цехельман Модест Людвигович. Литейный проспект, дом пятнадцатый, контора его, значит, называлась «Цехельман и сыновья». Наш род, Зиминых-Шубиных, еще с его дедом дела вел. Честнейшие люди!.. Ныне… не знаю. Они из евреев были, мне с ними на той стороне не встретиться. – Как внучку твою звали? – Людмила Павловна Зимина-Шубина. Сиротой осталась, душеприказчиком Шубин был, он-то мою внучку замуж и пристроил. Спасибо хоть, не за басурмана… А за труды я вам место укажу, куда Модестушка все богатства рода спрятал. Я, как поняла, что на Шубиных надежды нет, велела ему все наши имения и владения в деньги обратить, и на всякое ценное потратить: антики разные, книги редкие, золото да драгоценности. Такое всегда в цене будет. А потомкам клад не отдам, потому что еще до революции могли вернуться, но за границей остались и родину не почитают. Мои предки всегда в России рождались, жили и умирали. Для нее и за нее. Не будет этим Иванам, родства не помнящим, ничего! Я снова посмотрела на бабушку: та кивнула. – Хорошо, найдем мы твоих потомков. Если понадобится, еще придешь на зов? – А как же, приду. Мне покоя не будет, пока не узнаю, что и как. – Быть посему! – внезапно вмешался царь. – Свидетельствуем! – нестройно поддержали его вельможи. – Время вышло, – Павел вздохнул, – нам пора. Призраки молча рассыпались дымом и исчезли. Я выдохнула: кажется, получилось. Воздух вокруг посветлел, стало как-то легко и радостно. – Молодец, – бабушка вышла из обережного круга и подошла к столу, – все правильно сделала. – Ты знала, что так будет? – По звездам, должно было быть все хорошо, а вот что старуха нам дело загадала – того не предполагала. Впрочем, тут, в Михайловском, часто вот такие духи появляются, потому что еще со времен Павла тут всякие медиумы работали. Сначала вельмож развлекали, потом просто страждущим помогали… место такое. Сам Павел Петрович тоже не чуждался всяким мистическим веяниям и даже с мальтийцами сошелся. Наверно, и место для своего дворца по той же причине выбрал. Ладно, это дело десятое. Давай собираться, а то скоро экскурсии пойдут. Мы быстренько собрались и вышли на лестницу. Там, на стульчике за конторкой, Галина Евменовна что-то читала. Услышав нас, подняла голову: – Уже закончили? А что там было-то? – Дух-проситель. Вот Павлуша и давал вам знак… – Но теперь все в порядке? – Да, думаю, теперь будет поспокойнее. – Это хорошо, а то сторожа жалуются, – она поднялась, – идемте, пора попить чаю перед рабочим днем. – Но сегодня же суббота, – невольно удивилась я. – Милочка, – музейщица засмеялась, – это у нормальных людей выходные. А для нас, музеев, – самые рабочие деньки. – Ой. – Ну, конечно же!.. Вот я дуреха!.. Так мы зашли в знакомую контору. Там сидели две тетки. Поздоровались. Одна из них поднялась: – Все хорошо, Галя? – Да, можно убирать. – Отлично, – тетка кивнула нам и ушла. Галина начала готовить чай, а бабушка достала из сумки еще один пирог, побольше. Вторая тетка что-то прилежно вписывала в толстый журнал, сверяясь со стопкой небольших карточек. Понаблюдав за ней, я уселась на один из стульев и начала разглядывать старый календарь с тем же Михайловским замком на обложке. Календарь был за позапрошлый год. Попив чаю (бабушка прозорливо оставила остатки пирога хозяйкам), мы вернулись домой. С утра будет урок кулинарной школы, а после обеда меня ждут Писецкие. Интересно, как мы должны искать внучку фрейлины? – Ты наверх? – ба отставила тележку в угол возле вешалки. – Нет, после обеда. Сейчас будет кулинарная школа. Покушаем? – Знаешь, не хочется. Давай, ты пока к уроку готовься, а я кое-куда позвоню. Пусть и суббота, но дежурные в архивах должны быть. – В коридоре? А вдруг там Варфоломеевна снова ошивается? Дима говорил, она все равно у нас подслушивает, хотя в последний раз я ей серьезно кастрюлей по голове отоварила. – Ничего, я же не запрос буду делать, а попрошу мне на кафедру бланки прислать. Там-то нет никакой Аннушки. – А, ну тогда ладно. А когда мы с ребятами осваивали борщ и тушеное мясо, за окнами раздались громкие резкие хлопки. Несколько в подряд, еще через несколько секунд. Мы переглянулись. – Стрельба? – Валера прислушался и подошел к окну, – странно. Я пожала плечами: – Даже если так, нас это не касается. Мальчики, не отвлекаемся и продолжаем. Дима, в каком порядке обжарку делаем? Урок пошел своим чередом. Дима довел поджарку до кондиции, заправил борщ, Валера закончил готовить подливу и соединил ее с мясом. В коридоре хлопнула дверь, кто-то протопал, и в кухню ворвалась Варфоломеевна: глаза горят, волосы дыбом, юбка набекрень. Мы оглянулись. – Там!!! Там!!! – баба ткнула пальцем на выход, – Там!! – Ну, что там? – я даже не подумала вставать с табуретки, где чистила картошку. – Там!.. – Анна перевела дух и плюхнулась на вторую, – там какие-то бандюки устроили в Пушкарском войнушку!!! – выдохнула она, еще раз передохнула и продолжила, – две машины с одной стороны, три с другой, стрельба, дым, грохот!! Менты туда помчались, аж с мигалками! Сирены, вопли!.. Кажется, кого-то убили, «Скорая» поехала. – А ты там с какого боку? Патроны подносила? Я хихикнула: кажется, Дима окончательно освоился в квартире, раз наравне со старожилами над Аннушкой ехидничать принялся. – Я с бакалеи шла, там крупу дешевую привезли. Так пришлось в обход идти, на всякий случай. – И что, просто прошла мимо? – Ну, – соседка помялась, – я там Ивановну с Пушкарской встретила, она обещала разузнать и мне позже рассказать. – Понятненько. – Я отвернулась и занялась учениками. Варфоломеевна поднялась и ушла, наверно, звонить той самой Ивановне. Мне лично было фиолетово до всяких там бандитских разборок, но все же… все же… интуиция шептала, что это важно. Ладно, посмотрим. Аннушка – не тот человек, чтобы держать язык за зубами, так что все узнаю в свой срок. Так и случилось. Мы с бабушкой (в этот раз ба изъявила желание помочь мне с готовкой) заканчивали готовить обед, когда дверь снова хлопнула, и Аннушка во всей красе с порога затараторила: – Банду Сивого полным составом на кладбище повезли! – Ну, вот будто мы в курсе, что за Сивый и каким он тут боком, – ба сосредоточенно перебирала гречку. – Так это местные быки наши, кто всю округу крышуют! – Мне до Юпитера, Сивый, Рыжий или Плешивый. Я ларьков не держу. – Ой, это да, Юдифь Георгиевна, вам это все равно, – соседка покивала и присела в сторонке, – а вот лавочники наверняка сегодня попойку устроят с фейерверками, на радостях. – А что? – я дожаривала котлеты, так что мне было почти до звезды, но… – Так вы не в курсе?! Это же был зверь, а не человек! Его даже свои, матерые боялись! – Был, да весь вышел, – я перевернула последнюю котлетку, прикрутила огонь и закрыла крышку. – На каждого зверя найдется свой охотник, – философски отозвалась ба, – как бы торгашам не взвыть от нового сборщика. – Думаете? – Свято место пусто не бывает, – ба ссыпала гречу, – Криста, все не влезло, что с этим делать? – В самый раз, – я заглянула в банку, – а это мы на ужин сварим, как раз будет на пару дней. Мы пообедали, и я отправилась наверх. Алевтина Платоновна, против обыкновения, не сидела в кресле с вязанием, а стояла у окна и что-то там высматривала. – Кристиночка, что там за грохот был? – она отвернулась и направилась к дивану, жестом предлагая мне сесть. – О, не беспокойтесь!.. Просто неподалеку были бандитские разборки, но уже все закончилось. – Какие разборки? – в комнату вошел Савелий Прохорович с газетой наперевес. – Аннушка рассказывала, что две банды устроили в Пушкарском настоящую войну, с баррикадами и перестрелкой. Она мимо шла, а потом местную знакомую расспросила. Вы же знаете Варфоломеевну, она без сенсаций жить не может. – Это да… – старики покивали, – так что там? – Она сказала, что банду какого-то Сивого полным составом на тот свет отправили, – я пожала плечами и поднялась, – Алевтина Платоновна, как ваше самочувствие? Будем сегодня снова овощное пюре делать, или у вас уже послабление диеты? – А?.. – Кажется, мои старички так задумались, что совершенно забыли, зачем я к ним прихожу: они замерли, глядя друг на друга с ясно различимым удивлением… и восторгом?!. Я выждала минуту, прокашлялась. Помогло. Савелий Прохорович опомнился и спохватился: – Да, конечно! Алечке уже можно нормально кушать, так что я все купил для борща! Тут и Алевтина перевела дух и тоже вставила свои три копейки: – И картошечку жареную тоже! С салом!! – Хорошо, хорошо, – я улыбнулась и занялась делом. Прошла неделя. Бабушка послала запрос в центральный архив по поводу Цехельмана и Зиминых-Шубиных, а я занялась древнегреческим языком. Конечно, интереснее заняться коптским, или вообще, шумерским, но бабушка отсоветовала: древние греки тоже были теми еще затейниками. Стоит изучить сначала их, а потом уже двигаться дальше. Книги на древнегреческом тоже у нас имеются, так что не лишнее. Писецкая почти оправилась от болезни, а у меня почти закончились каникулы. Еще две недели, и я вернусь к учебе. Никанор искренне сожалел, что мы уходим, и настойчиво намекал, что ждет нас на следующую практику, а то и постоянную работу. Вот так. В последнюю мою встречу с Писецкими я получила остаток заработанных денег и красивый чайный сервиз в подарок: две чашки с блюдцами, заварной чайник, сахарница и вазочка под конфеты. Итальянский, костяного фарфора, розового цвета с тончайшей росписью золотом. Красота!..