Freesia

Поговаривают, найти истинного в подростковом возрасте за счастье. Так много трудных жизненных этапов перешагиваешь не в одиночку, нет. Всегда есть поблизости родной человек, без которого никак, и никто не справится с тобой лучше истинного. Он не думал об этом слишком много. Право слово, ему было, о чем подумать и помимо всех этих слезливых историй про истинную пару, но чаще всего Чонгук, конечно, предпочитал не думать вообще. Он приносил своей команде победу, пробовал разные виды спорта, оттачивал тело и учился понимать альфу внутри себя. Ему не было дела до предназначенного омеги, созданного аккурат по запросам его альфы. Это было чем-то выходящим за границы его сознания, не укладывающимся в рамки понимания жизни, если он хоть что-то в ней мог понимать. Чонгук жил сам по себе в плане духовных связей и не претендовал на многое. Идея истинности всегда казалась провальной, и Чонгук догадывается, что не встреть он Тэхена, смирился бы с любым омегой, с которым случилась взаимность. Никаких проблем. Язык не поворачивается назвать Тэхена проблемой, но внезапно саданувшая по нему истинность изменила многое. После отбытия омеги домой Чонгук сбежал тоже. Волнение, переживания, ярость и возбуждение от стойко держащегося на его одежде запаха кружили голову. Он не мог думать, не мог есть, срывался, пока не вырубился в постели полностью обессиленный. На следующий день у него начался предгон, и Чонгук оказался гораздо слабее, чем предыдущие пару раз. На третий день тело вошло в гон полностью, уничтожая его как личность. Он сходил с ума, зная наизусть аромат своего омеги и не имея возможности позаботиться так, как это должен сделать альфа. Лез на стены из-за болезненного желания, что, казалось, выкручивало его кишки в морские узлы. Неустанно рычал и агрился на родителей, выплескивая максимум как пассивной, так и активной агрессии. Это не было чем-то, что он мог контролировать. На третий день гона добрые дяденьки из центра определения шарахнули его минимальной дозой синабсода, используемого в качестве успокоительного для альф, потерявших остатки разума по той или иной причине. Это было ужасно. Всё произошедшее с ним было больше, чем Чонгук когда-либо чувствовал, а единственный плюс в том, что врачи обследовали его тело и альфу внутри настолько обстоятельно, что у него появилась приличных размеров карточка, которую некоторые и за долгие годы насобирать не в силах. Сомнительное удовольствие, вообще-то. Единственное полезное, что услышал для себя Чон, так это уверенность врачей в том, что как альфа Чонгук может влиять на омег сильнее нормы. И хорошая, и плохая новость. Никто не имеет права распоряжаться теми, кто слабее, пользоваться силой, данной природой. А таких ведь случаев много, и остается лишь уповать на хорошее воспитание и добропорядочность альфы. Чонгуку не нужна власть над омегами. Что бы он ни захотел, есть много способов получить это честно. Но по отношению к Тэхену его честность была относительной. Чон был тем, кто преследовал омегу, вторгался в его личное пространство, навязчиво искал встреч. Адекватное «так неправильно» разбивалось об убежденное «так нужно». Чонгуку нужно было полностью распробовать плохой запах Тэхена, ведь только таким образом возможно получить от омеги сигналы, когда слова не имеют силы. Ему нужно было ошиваться рядом, воровать прикосновения, ибо только так Тэхен свыкнется и подпустит альфу к себе, когда придет время. Чонгук считал необходимостью разбирать ограду Кима по кирпичику и ломать эту стену к чертям собачьим, потому что не сделай он этого, мог даже не узнать, что под носом ходит тот, кого должен на руках носить и личико поцелуями покрывать. И несмотря на то, что безвозвратно ушло немало времени, Чонгук смог понять, почему Тэхен пах так неправильно, и даже учуял настоящий тэхенов запах, перевернувший всё. Последние дни гона он чувствовал себя разбитым и слабым, но способным на жизнедеятельность и мозговую активность – это радовало. Но его всерьез напрягала потеря времени, значительный отрезок просто выпал из жизни, он ничего не мог узнать о Тэхене и постоянно волновался. Поплевавшись, с утра он решил напялить на себя первое попавшееся, подхватил рюкзак с несделанной домашкой и пошел в школу. И почему-то даже ни капельки не удивился, заметив торчащего возле главных ворот Кима, не решающегося сделать первый шаг в неизведанность, где был теперь не только Тэхен-с-отвратительным-запахом, но и сладко пахнущий омега Ким Тэхен. - Привет, - пропадающим голосом тихо сказал Чонгук, постаравшись не напугать. Конечно же, не получилось. Ким подскочил и резко обернулся, прикладывая руку к груди. Но потом его глаза распахнулись, а рот округлился. - Что с тобой? - оглядывает его омега. - Ты заболел? Чонгук натянуто улыбается и отрицательно качает головой. - Я в полном порядке, - уверено ответил, хотя знал, какое убожество из себя представляет. Похудевший и бледный – верх айсберга, которым огрел гон. - Как прошла твоя течка? Спросил это с явной нежностью в голосе, не имея в виду что-то пошлое. Всего лишь волнение. Если Чону было так хреново, то как тогда омеге..? - Вообще-то хорошо, - Тэхен всё равно раскраснелся, опуская глаза. - Мне очень помогло… Ну, что ты был рядом… Тогда, в самом начале. - Это замечательно, - искренне порадовался Чонгук, а его расстройство останется никому не нужной тайной. В конце концов, виноватого в этом нет. - Почему не идешь в школу? Тэхен переминается с ноги на ногу, поглядывает то на Чона, то на парадное крыльцо здания, куда спешно семенят ученики. - Я… Кажется, мне страшно, - тихо признается Ким и нервно поправляет блестящие русые волосы. Еле уловимая сладость тут же колеблется, словно издалека начинает тянуть затхлостью. Уставшему Чонгуку до боли хочется вернуть настоящий аромат омеги. Он подходит к нему резковато, близко, почти касаясь грудью чужой толстовки. Разволновавшись, Тэхен сглатывает, хлопает ресницами в непонимании и всё силится что-то сказать, но в итоге только мечется глазами по лицу Чона, забавно приоткрыв рот. - Вдохни, - настойчиво просит Чонгук, решая рискнуть. Когда Тэхен слушается и наполняет грудную клетку окружающими их запахами, делает еще один крошечный шаг вперед, кладет руки на талию омеги и опирается своим лбом о чужой, прикрывая веки. Сладость вернулась. Она также стала немного другой: с нотами свежести и легкой кислинкой. Как будто Тэхену очень нравится, но он слишком смущен. - Чонгук, - выдыхает интимно Ким. Распахнув глаза и оторвавшись от гладкого лба на крохотные сантиметры, Чонгук способен видеть только губы. Сладкие, манящие, чуть припухшие губы, против которых альфа очень слаб. - Нам пора идти, - выдавливает из себя и насилу отводит взгляд, с неохотой шагает назад, теряя ощущение правильности, когда руки соскальзывают с омежьей талии. Он поворачивается к школе и идет, ожидая, что омега последует за ним. Но, не услышав шаги, оборачивается и видит застывшего в страхе русоволосого парня, которому не хватает смелости встречать новые обстоятельства. - Тэхен... - Не хочу, - выдыхает измученно тот. Чонгук вновь подходит к нему вплотную и приподнимает острый подбородок двумя пальцами. - Перестань, - просит омегу, смотря в глаза. - Никто тебе ничего не сделает. Никто ничего не скажет, не рядом со мной. Ты позволяешь страху поглощать себя и веришь, что так и должно быть. Но ты не жертва, Тэхен. - Они смеялись, - с навернувшимися слезами в глазах Тэхен злостно сжимает кулаки на чоновой кофте и несмело отталкивает альфу от себя. - Ты позволял им смеяться над тобой. - Ты жесток, - почти прошептал Ким, всё же уронив одну каплю на бледную щеку. - Я всего лишь хочу, чтоб ты взял себя в руки, - восклицает Чон. А потом делает глубокий вдох и очень плавный выдох. - Ладно. У тебя меняется запах, что ж, есть вещи гораздо хуже этого. Хрен с ним. Но почему ты так мучаешь себя? На твоем месте я бы злился на всех, кто считает это смешным. - Типичный ответ альфы, - русоволосый разочаровано кривит нос. - Какая разница, Тэ? - психует Чонгук. - Это природа, ты не можешь изменить это в себе, но можешь контролировать, как это учатся делать альфы. - О чем ты? - Ты не знал? - Чон поднимает в удивлении брови и качает головой. - Каждый день. Каждый гребаный день мы подавляем в себе агрессию и собственничество. Это, блять, работа двадцать четыре на семь, за которую окружающие платят нам доверием и дружелюбием. С самой презентации мы учимся подавлять ярко выраженные инстинкты, потому что никто, черт возьми, не хочет походить на животное без капли разума. Особенно тяжело рядом с омегами. Малейший выброс феромона определенного характера в запахе может испугать вас, насторожить или что еще похуже. Каждому человеку нужно ладить с собой, принимать себя таким, какой есть, и учиться самоконтролю. Тэхен, кажется, из мира выпал. Его приоткрытый от шока рот привлекает внимание альфы, хоть вешайся. Внезапно Чонгук чувствует крайнюю усталость, каждая мышца отзывается болью. Вздохнув, брюнет наваливается на Тэхена с объятиями, на которые омега спустя несколько секунд отвечает взаимностью. И пусть жизнь подождет. Стоять бы вот так всегда, маленькую вечность. Было бы классно иметь резервуар для таких моментов. Открыл сосуд в тяжелые времена, прочувствовал на себе сладкий запах и приятную доверчивую тяжесть столь нужного тепла, и тоска мигом слетает, хочется жить, бороться, идти дальше. Чонгук вжимает маленького омегу в себя, гладит затылок, пуша блестящие волосы, и внюхивается, дышит и дышит правильным ароматом спокойствия и нежности. - Я помогу тебе, - обещает Чонгук. - Буду рядом, а ты мне верь. Не закрывайся, пожалуйста. - Постараюсь, - дает не обещание, но честное слово. Тэхен перебирает пальчиками по сильным плечам брюнета и робко улыбается, спрятавшись от глупого мира в изгибе чужого плеча. - Всё получится, вот увидишь, - Чонгук чувствует короткие жадные вдохи у своей шеи и сдерживает смех. - Эй, мне щекотно. Тэхен ворчит. - Ну всё-всё, какой недовольный омега мне попался, а, - дразнится он и вскрикивает, когда в шею впиваются зубы. - Ты чего там, засосов мне собрался наделать? Уже метишь? - смеется и удерживается на ногах, когда смущенный Тэхен с силой оттолкнул его от себя. - Не надейся, - фырчит омега, совершенно очаровательно краснея. Их личную магию разрушает звонок. - Нам пора, - Чонгук протягивает свою руку и широко улыбается, когда Ким вкладывает свою. Они идут в суетливых коридорах школы, поглядывая друг на друга. Ученики разбегаются по классам, тормозят при виде них и вновь срываются на бег. В конце концов, это не их дело, а вот отчитываться перед учителями желания не найдется ни у кого. Проводив омегу к дверям аудитории, Чонгук за руку притянул парня к себе и оставил на заалевшей щеке очень скромный чмок. Не выдержав, Тэхен сбежал за дверь, чтобы извиниться перед учителем и сесть на свое место, благоухая свежестью цветочного запаха. Чонгук пялится на дверь с улыбкой счастливого безумца и разворачивается в сторону, откуда пришел. На занятия не идет, черт с ними. Сходит поесть, зарядит в библиотеке телефон, а потом вернется. Чтобы снова держать ладонь Тэхена в своей.