Freesia

Их всё еще странные побегушки продолжались бы и дальше. Если бы Чонгук не был таким задрюканным обилием тренировок, то активничал бы почаще. Медленно, но верно он приблизил Тэхена к себе. Они здоровались. Первый раз, когда Чонгук это сделал, нечаянно навел шуму. Он с друзьями проходил мимо Кима и громко бросил свое улыбчивое «привет, Тэ!». В итоге, омега чуть не выронил от неожиданности телефон из рук, а парни пялились на него, как на пришельца. Каждый в большом и шумном фойе это услышал и увидел, но так нужно было. Столь энергично с приветствиями Чон больше не нападал, но и без ответа не оставался. Омега кивал поначалу, затем отвечал словесно. А потом начал отвечать на улыбки своей, той самой, забавной и смешной, о которой многие забыли. И Чонгук потерялся. Ему удавалось порой встречать его в полном одиночестве, и только в такие моменты Чон позволял себе завязать разговор, на который Ким не сразу, но отвечал взаимностью. - Выглядишь уставшим, - замечает русоволосый, поглядывая на альфу. Они стоят посреди пустынного коридора, в который редко кто заглядывает. Занятия кончились, школа заметно опустела. На город уже успели опуститься вечерние сумерки. - Плечо повредил на тренировке, - он касается болезненного места и шипит сквозь зубы. Пока они тренируются в зале, и там тесновато для всех. Их квотербек умудрился задеть его так, что Чонгук крутанулся на триста шестьдесят, прежде чем свалиться на плечо без группировки. - У врача был? - Тэхен рассматривает его плечо, находясь в полуметре от Чона. - Был, - ухмыляется он. - Всё нормально. Просто за день боль измучила. - Разве нельзя принимать обезболивающее? - Парни из команды шутят, что от них узел не появляется, - прыскает Чон, забывшись. Резко распахивает глаза. Черт! Надо же такое ляпнуть. Но брошенный на омегу взгляд выбил из равновесия пуще прежнего. Тэхен улыбается, приподняв брови. И выглядит хитрым-хитрым словно… - А были прецеденты? Словно собирается подхватить его не столь высококачественный юмор. - Такое знать не могу, но не у всех спортсменов подобные проблемы, - яростно размахивает он руками, не в силах сдерживать улыбку. Он что, оправдывается? Пытается показать себя с лучшей стороны? Или еще хуже, хочет убедить, что хорош, как альфа? - У меня точно всё как надо, - качает головой Чон, уже не пытаясь как-то спасти ситуацию. - Давай не будем больше, - умоляюще смотрит на парня рядом и подвисает на тэхеновом смехе. Смеется и сам. Не может перестать слушать. И чует сладость. Чует что-то нежное и хрупкое, что-то для него неизвестное, но притягательное. Он уже понял, что палитра природного запаха сверхчувствительна к настроению или состоянию души – Чонгук не знает наверняка. Но знает, что если рассмешит, если приручит хотя бы вот, на пятнадцать минут ниочемного разговора, то неприятные нотки гниющей зелени развеются, оставив после себя что-то тонкое и сладкое. Вот оно, настоящее в Тэхене. То, что должно быть всегда. Чонгук всей душой хочет продлить эти быстротечные минуты. Его альфа в груди больше не беснуется, подталкивая Чона на глупые поступки, он кайфует, как и Чонгук. В такие моменты Чонгук не только с Тэхеном на одной волне, но и максимально в ладу с собой, чего ему часто не хватает из-за регулярного выброса агрессии во время тренировок и игр. Осознает ли Тэхен, что его запах меняется, Чонгук так и не понял. Они деликатно обходят эту тему стороной, чтобы не напороться на что-то неизведанное, к чему оба не готовы. Им удается ходить вокруг да около и избегать главной сути довольно долго. В начале зимы было люто холодно. Никакого снега, зимнего настроения. Чонгук брел на последний урок, мечтая побыстрее уже свалить домой. Даже тренировки нет, чему он несказанно рад. Тренер в последнее время – зверь просто. Упавшее на айфон сообщение не вызывает никаких эмоций ровно до того момента, как он его открыл. «У твоего Тэхена течка Он истерику закатил и никого не подпускает» Он звонит написавшему Хосоку и с облегчением слышит, как быстро сняли трубку. - Где он? - Третий этаж от спортзалов. - Отгони от него людей, - рявкнул в микрофон и сбросил, начиная бежать. Сборище он видит сразу же, даже не дойдя толком к лестнице на третий этаж. Ученики стоят кучками и громко переговариваются, прикрывая руками носы. У него из-за этого злость разгорается, что хочется их к хренам по стенам размазать. Не сейчас. Третьего этажа фактически нет. Это лестница, ведущая на маленькую площадку, в которой есть всегда запертая дверь на крышу. Туда никто никогда не ходит, бесполезное место, но удобное для того, кто хочет спрятаться. Рядом со ступеньками беспокойно топчется три учителя. Кто-то резко цапает его за руку, и Чонгук выныривает из своих беспокойных мыслей. - Он плачет, а когда кто-то пытается подняться, ревет еще сильнее, пахнет соответствующе, - Хосок поглядывает на лестницу и кривит лицо. Запах, действительно, поражающий. - Ты сегодня на машине? - и уже требовательно протягивает руку с раскрытой ладонью. - Ключи, Хосок. Друг качает головой, явно сказать что-то хочет, но слишком долго знает Чона. Видок у него, наверняка, бешеный. Ключи обжигают горячую ладонь прохладой, и Чонгук уже ступил ногой на ступеньку, как его грубо одернули назад. - Даже не думай, что поднимешься к течному омеге, - учитель-альфа сурово хмурит брови, оттаскивая его от лестницы подальше. - Мы дождемся приезда родителей, его скоро заберут. - А пока он должен сидеть там один и плакать? - охреневает Чонгук. Обходит учителя, но его снова оттягивают, как какого-то щенка. - Блять, не трогай! - зарычал угрожающе, из-за чего учитель отшатнулся, не желая провоцировать еще сильнее. Взбешенный бежит по лестнице снова. - Тэхен! Он слышит громкие всхлипы и ужасается. Ярость съедает его заживо, потому что омега в истерике, потому что напуган, а еще потому что реагирует на Чонгука с большим ужасом. Сидит на полу, забившись в угол, обнимает колени руками и качается в стороны. На полу небольшая лужа, запах которой подавляется состоянием омеги. Чонгук тянет к нему руки, но тот лишь дергается, шарахается в попытке забиться в угол еще сильнее, слиться с гребаными стенами. И он отступает. На одну ступеньку. На две. Спускается, не сводя с Кима глаз. Скрывается полностью. Грудь ходуном ходит. Даже не заметил, как из десен полезли клыки. Воняет яростью. Чонгук делает глубокий вдох, отравляется смрадом тэхенового страха и выдыхает. Жмурит глаза, сжимает до ноющей боли кулаки, с самим собой борется. Ждет, пока клыки не втянутся обратно, пока рычание из голоса остаточно уйдет. - Тэхен, - зовет его уже гораздо спокойнее и медленно поднимается обратно. - Тэ, это я, Чонгук. И вновь скрюченный на полу от боли и страха омега обжигает сетчатку глаз. Чонгук хочет вызвериться и опуститься до голых инстинктов. Хочет дать своему разъяренному альфе волю. Он хочет заплакать, видя так много подавленности в одном маленьком человеке. - Тэ, ответь мне, - ласковым голосом просит. - Пожалуйста, Тэ. И это работает. Омега поднимает голову, громко всхлипывает и корчится от резко наступившей боли в животе. - Тчшш, - брюнет приближается к нему и поднимает почти опустившееся на пол тело Кима. - Не бойся, я рядом, - позволяет парню развалиться на себе и осторожно обнимает руками. - Б-больно, - хнычет Тэ и взвывает, скручиваясь по новой. - Боже, - жмурится брюнет и возвращает омегу в свои объятия. - Позволь… Позволь мне пометить, - хрипит он, мысленно себя ненавидя. Тэхен или не против, или не услышал. Чонгук матерится про себя и возит ладонью по запаховой железе на своей шее, чтобы в следующий миг опустить руку и пробраться ею под свитер Кима. - Прости, - бормочет несвязно в русоволосый затылок и прикладывается ладонью к подрагивающему влажному животу омеги. - Прости меня, сладкий. Сладкий… Благодаря помечанию запахами и феромонам альфы болезненные импульсы прошли, оставив Кима хоть ненадолго в покое. Чонгук не сразу заметил, что Тэхен больше не плачет и отстраниться не пытается. Наоборот, ослабил напряжение в теле и растекся на альфе, ухватившись обеими руками за крепкие предплечья брюнета. Заполошно шепчет омеге на ухо какие-то глупости, наглаживает мягкий живот и несдержанно водит носом по мокрому виску, неконтролируемо прижимаясь губами. - Как же сладко… Их окружило тем самым нежным цветочным запахом, от которого в голове вата, а в штанах гудит. Чонгук сдвигает Тэхена так, чтобы не пугать, а сам надышаться не может. Вот так должен пахнуть его омега. Так должен пахнуть Тэхен. Он ссадил его с себя полностью, чтобы обойти и присесть, приподняв руками заплаканное лицо. - Я отнесу тебя в машину и отвезу домой. Никуда не смотри, ничего не бойся, хорошо? - Да, - тихо ответил Ким и первым протянул руки. Чонгук без труда поднял его с пола, но с трудом удерживает в руках самого себя. В его шею тычется личиком омега в поиске безопасности и спокойствия, защиты. И он выпрыгнет из собственной шкуры, но даст Тэхену абсолютно всё, чего тот ни попросит. Когда они появляются перед учителями и учениками, их встречает тишина. Настолько дикое безмолвие, что по коже бегут мурашки. Все они смотрят на омегу в его руках и удивленно округляют рты. От Ким Тэхена ярко пахнет течным природным запахом нежного цветка. Они выходят из узкого коридора, переполненного душными людьми, как рядом с ними останавливается явно спешащий Хосок. - Его родители реально на подъезде, так что не прячь его никуда. - Я понял, - скупо улыбается Чон, прижимая Кима к себе покрепче. Просидев в машине в тесных объятиях, они дождались приезда родителей Ким. Отец омеги просканировал Чонгука тяжелым взглядом, но не сказал ни слова, лишь потянулся руками к своему ребенку и забрал его у юного альфы. Успев незаметно прижаться губами к влажным волосам, Чонгук молча смотрит, как Тэхена загружают в машину и увозят домой. Чувствует себя опустошенным. Оседает на асфальт прямо так, без куртки, в начале декабря. - Друг, ты чего? – Хосок, нервно переминающийся в стороне, осмелился подойти к нему, надеясь, что течный омега потерял свое влияние в силу дистанции. – Ты плачешь, что ли? Чонгук смеется слегка сильно истерично и растирает ладонями лицо. На нем всё еще хранится яркий цветочный запах, заставляя альфу в груди скулить от тоски и скучаний. - Да так, истинность в глаз попала. Пауза. - Ой, блять… - вздыхает Хосок, качая головой.