Рут

      — Налей мне еще, дружище, — хрипло выдохнула белая женщина, протягивая Сомбуну пластиковую одноразовую миску. Тот только с сомнением оглядел ее потрепанную одежду, изможденное лицо и полоску дурно заживающего шрама, выглядывающую из-под пыльного рукава. Белая явно берегла левую руку и пребывала не в лучшем расположении духа.       Сомбун прищурился и вытер маленькие морщинистые руки полотенцем. Старик от души недолюбливал европейцев. Те были наглыми и заносчивыми, смотрели на коренных жителей Таиланда, к коим Сомбун имел честь причислять и себя, свысока, хотя Таиланд никогда не был колонией. Правда, стоило признать, что эта белая была немного другой. Она спокойно сидела на пыльном тротуаре, поджав под себя ноги, хлебала похлебку из его котла и сносно говорила по-тайски, насколько можно было судить по тем двум десяткам слов, что она выдавила из себя за последние три часа.       Сомбун налил ей тринадцатую порцию своего фирменного супа, гадая, как один человек может столько сожрать и смогут ли ему заплатить за еду. Затем натолкнулся на хмурый взгляд иностранки и выловил из бульона еще пару кусков свинины. Даже находясь в состоянии крайней потрепанности, женщина производила опасное впечатление почти отвратительной шириной плеч и скупыми движениями человека, знающего цену удару своего кулака и остроте ножа.       — Надеюсь, что в кошельке у тебя не так же пусто, как в животе, — недовольно пробурчал торговец под нос, протягивая посудину обратно.       — Ну, твоими стараниями там уже не бездонная дыра, как до нашей встречи, — хмыкнула белая и выхлебала густой суп как воду, кажется, даже не жуя. — И не волнуйся, я не собираюсь тебя разорять. Тебе будет чем порадовать семью сегодня.       Сомбун снова хмыкнул и занялся новым клиентом, не спеша верить словам иностранки. Бангкок ревел вокруг них, закручивался пыльной яркой спиралью, уходящей прямо в небо, прорезаемое светом прожекторов. Ночь лишь подстегнула безумие нескольких миллионов человек, сливавшихся в один поток. Разномастные прохожие все казались на одно лицо и одну суть, по крайней мере, так думал Сомбун. Он видел сотни ночей, таких как эта, стоя за своей тележкой, разливая похлебку и старательно поджаривая на маленьком гриле кальмаров, скворчащих и съеживающихся от жара на тростниковых палочках. Люди приходили и уходили, давали ему смятые бумажки, которые таец старательно разглаживал и подсчитывал в конце рабочего дня — под утро. Сколько раз за свою жизнь он повторил эти простые, неинтересные действия? Никто не знает и не возьмется считать.       Шли часы. Сомбун обслуживал утомленных мужчин с потными лицами, бредущих домой, пьяных и пахнущих марихуаной европейцев, ярко раскрашенных и вульгарно одетых девушек, явно высматривающих себе «работу». К нему также подходили молодые и радостные парочки, держащиеся за руки и в счастье своем не замечающие всей грязи вокруг, и Сомбун вылавливал им самые хорошие кусочки и щедро сыпал лук и пророщенную пшеницу, потому что любил смотреть на таких людей. Они напоминали ему о молодости и о его прекрасной Агун, стройной и гибкой, как виноградная лоза. Такой она была, его Агун, полвека назад, а теперь ее спина сгорбилась от тяжелого труда, изящные пальцы перестали гнуться, а зубы пожелтели, но глаза остались прежними — темными агатами, в которых тлела страсть и веселье, и Сомбун знал, что огонь этот погаснет лишь с жизнью его жены. Он втайне желал никогда не увидеть этого. Малодушно уйти первым.       Когда из-за поворота реки, плотно застроенной небоскребами, вырвались первые лучи солнца, Сомбун накрыл опустевший в очередной раз котел крышкой и повернулся к белой женщине. Она сидела не двигаясь, привалившись к фонарному столбу и натянув на голову капюшон. Мерное дыхание вздымало ее плечи, отчетливо показывая, что европейку разморила усталость и сытость. Конечно, спать на улице Бангкока было величайшей глупостью, если хочешь остаться при кошельке, но Сомбун почему-то больше сочувствовал потенциальному воришке, чем этой. Хотя у любого преступника должно быть некое чутье, которое покажет, к кому можно залезть в карман, а в чьем можно оставить собственную руку, так что к такой вряд ли кто сунется. Сомбун бы точно не стал.       Таец вытащил припасенную бутылочку пива, которой традиционно отмечал удачное завершение трудового дня, а затем скрепя сердце и вторую. С кряхтением он устроился рядом с иностранкой, сдвинув в сторону пластиковую миску и пучок бамбуковых палочек от кальмаров, и ткнул соседку в бок. Точнее, попытался, но на полпути его пальцы молниеносно перехватила жесткая рука и опасно сжала. Сомбуну показалось, что из тени под капюшоном на него сверкнули змеиные холодные глаза, но потом иллюзия пропала и белая женщина растянула губы в однобокой кривой улыбке. Таец молча протянул ей банку и щелкнул крышкой. Послышалось приятное шипение пенящейся жидкости, и в воздухе разнесся запах солода. Иностранка последовала за ним и сделала первый глоток, блаженно прищурившись.       — Для кого ты стараешься, старик? — неожиданно спросила она, прихлебывая пиво.       Сомбун хотел было промолчать, но потом решил все-таки ответить. В конце концов, ему нечего стыдиться:       — Для моей матери, для моей жены, для моего сына, для моих двух дочерей, для моего внука и внучки, что родится совсем скоро. Мне есть для кого стараться, — сказал Сомбун и ощутил привычную нежность и гордость, которые всегда накатывали при мыслях о семье.       — А ты богач, — задумчиво протянула иностранка и смяла банку, как бумажку. — Не всем дано такое богатство, как тебе.       — Тебе не дано? — спросил таец, хотя ему не должно было быть дела до всяких полоумных белых женщин, встречающих рассвет на тротуаре и исчерченных свежими шрамами и ссадинами.       — Мне боги дали силу, чтобы жить одной, — легко ответила она, и в голосе ее слышалась тень застарелой боли, такой, какая не дергает по-свежему, а годами нарывает где-то за грудиной.       — Значит, ты нищая, — заключил Сомбун и тоже допил пиво. — С тебя двести тринадцать бат, и клянусь, никогда я не видел человека, способного съесть пищи на эту сумму.       Иностранка хрипло засмеялась и полезла в карман, стараясь не тревожить ребра, на которых, видимо, тоже были ссадины и синяки, как на руках. Сомбун убедил себя, что ему это совсем не интересно.       — Держи, старик, порадуй свою мать, жену, сына, дочек и внука с внучкой. Думаю, тут радости хватит даже на собаку с рыбками, — сказала иностранка и уронила на его ладонь несколько блеснувших кроваво-красным камней размером с ноготь. — А это для тебя, за вкусный суп, спасший мне жизнь, — на неожиданно затрясшуюся ладонь упал еще один камень, на этот раз прозрачнее ключевой воды.       Сомбун пораженно уставился на драгоценности, а белая женщина медленно поднялась и неторопливо пошла вдоль реки, придерживая рукой правый бок и прихрамывая. Таец стряхнул с себя оцепенение и подскочил, побежал следом, разом позабыв и про больные колени, и про шалящее сердце.       — Эй! — воскликнул он, схватив иностранку за рукав. — За что..?       — У тебя и правда вкусный суп, старик, — хлопнула она его по плечу. — И ты теперь еще богаче, чем был до нашей встречи. Самую малость.       — Кто ты? — не нашелся Сомбун с иным вопросом.       — Рут, — последовал простой ответ.

***

      Телефон радостно надрывался всратой мелодией из клипа с азиатом в леопарде, а Рут ощущала, как сжимается очко в предчувствии очередного геморроя. Ибо эта мелодия стояла у нее только на одном контакте. И мелодия вполне соответствовала характеру чела с другой стороны провода, по мнению Рут.       Ник-долбаный-Фьюри никогда не звонил спросить, как дела или будет ли она миндальный круассан. Просто потому что он был деловым мудаком, считавшим, что если не прикроет мир своей морщинистой черной жопой, вселенная рухнет. Рут страдальчески закатила глаза и потянулась за трубкой. Под одеялом запыхтели, и через пару секунд на поверхности появилась встрепанная модно отмелированная макушка Майка. Или Мэйсона. Да какая разница, впрочем.       — Не отвлекайся, сладкий, я быстро, — провела женщина по пухлой губе любовника и уверенно направила голову в нужном направлении, одновременно отвечая на звонок. — Вы ошиблись, это не Нью-Йоркский зоопарк, нам не нужен самец гориллы. Так что можете смело отъебаться.       — Рут, — в спокойном голосе слышался укор и вселенская усталость, ну конечно же. — Ты мне нужна.       — Как мило, — Рут коротко вскрикнула, когда Майкл сделал особенно удачное движение губами и языком. — Но я предпочитаю мужчин с двумя глазами и без синдрома отличника, дорогуша. Примерно таких ласковых котиков, как тот мальчик, от которого ты меня отвлекаешь своими стремными подкатами.       — Это важно, — как ни в чем не бывало продолжил Фьюри, попривык за долгие лета знакомства, видимо. А жаль, раньше взрывался сразу, как атомная бомба от нажатия кнопки. — В стране сейчас никого нет, Кэп на миссии с двумя ударными отрядами, Романофф в одиночке. Старк, сама знаешь, не умеет тихо. Клинт на другом конце шара застрял уже две недели как.       Рут крепко сжала волосы на макушке Майка и простонала:       — Как… безумно, ах, интересно, заюш, но что-то мне подсказывает, что мне похеру на твои проблемы. У тебя есть целая толпа, м, оловянных солдатиков со стеклянными глазами. Вот пусть и наводят покой и благоденствие, м, во славу Америки.       — Рут, в Нью-Йорке орудует неопознанный мутант повышенной агрессивности. Могут погибнуть люди. Ты одна можешь с ним справиться без потерь среди гражданских.       — Николя, мон шер, ты же знаешь, я не могу тихо. И, что важнее, не хочу.       — Я вышлю за тобой машину, будет через двадцать минут, — заявил Фьюри, поняв, что если Рут заговорила с французским прононсом, то это не категоричное нет. Подловил же момент, когда совсем не хотелось ругаться. Хотелось затискать сладкого Майка и наслаждаться жизнью.       — Воу-воу, ковбой, засунь свой револьвер обратно в кобуру. Я занята и хер куда пойду посреди ночи. Завтра приедешь сам, раз так хочешь меня лицезреть. Мне эспрессо из «У Марио» и стейк с кровью.       В ответ раздался короткий гудок. Это значило «как же ты меня бесишь, но ладно».       А теперь можно было и делом заняться.       Ровно в семь тридцать в дверь зазвонили, прекрасно зная, что раздайся сигнал хоть на минуту раньше — быть драке. Рут страдальчески вздохнула и натянула домашний костюм. Глупо было надеяться, что Ник забудет о ее существовании и даст отдохнуть спокойно от трудов праведных. Рут вспомнила Майка, затраханного до беспамятства и оказавшегося на самом деле Дэвидом, и ухмыльнулась. Может, труды были не совсем праведными, учитывая все то, что они творили. Даже жалко было отпускать такого сладкого котика.       Фьюри был хмур и суров, как всегда. Кожаное пальто обтягивало крепкие плечи, делая Ника похожим на пирата из дешевых порнофильмов годов эдак восьмидесятых, но ему шло, что уж скрывать. Только Рут каждый раз не могла сдержать издевательской ухмылки, зная, как директор ЩИТа задолбал головастиков разработкой системы вентиляции и специальной облегченной ткани под кожу, чтобы таскать любимую шмотку даже летом. Не думает он о материальном, ага, как же.       Большой парень молча протиснулся в дверной проем и направился на кухню, где загремел посудой. Вскоре по дому поплыл запах крепкого кофе и жарящегося омлета. Рут с умилением наблюдала за сосредоточенным гостем и размышляла, сколько людей в мире видело сурового директора ЩИТа и прочее-прочее-прочее за готовкой. Список претендентов выходил не очень обширным. Следовало предположить, что друзей у Ника было мало. И еще меньше тех, к кому сварливый параноик был готов повернуться спиной и ломать свой сучий характер ради каких-то там мифических уз дружбы.       Ник грохнул на стол тарелки с огромным омлетом, салатом, стейком, а также кофейник. Добавив к композиции бумажный стаканчик с логотипом «У Марио», в котором плескался ровно один глоток густого крепчайшего эспрессо, сваренного по всем заветам итальянских шеф-поваров, он сел за стол и кивнул на стул напротив. Рут фыркнула в ответ на это наглое приглашение, сделанное ей в ее же собственной берлоге, и принялась за еду. Ник отрезал себе кусок омлета и молча жевал, отдав всю остальную гору жратвы на откуп той, кого собирался опять втянуть в мутки своей величайшей организации.       Рут со стоном впилась в идеально прожаренное мясо, брызнувшее соком на язык. Нет ничего лучше, чем сытная еда после веселой ночки. Клыки удлинились, чтобы было удобнее рвать пищу, и Рут даже не подумала себя контролировать. За долгие годы знакомства Ник видел и не такое.       Только когда все тарелки опустели, Фьюри налил себе еще кофе в чашечку из тонкого фарфора и приготовился говорить. Эта сраная хренотень в золотых вензелях принадлежала только Нику, он притащил ее в дом Рут лет двадцать назад и с тех пор пил кофе исключительно из нее. И сколько бы раз Рут ни переезжала, меняя берлоги, фарфоровое извращение оказывалась на полке рядом с нормальной посудой — дешевой, прочной и вместительной.       — Рут, я знаю, что ты скажешь.       Та в ответ только хмыкнула и проглотила эспрессо из стаканчика. Приятная горечь омыла рот и стекла в желудок, помогая скинуть томную лень, навалившуюся после ночи, проведенной в удачной компании, и сытной жратвы.       — И что приперся, если знаешь, что я тебя пошлю? Это не моя забота, Ник, я не состою в этом вашем клубе по интересам, не подчиняюсь ни тебе, ни твоему начальству. Так зачем мне портить себе отпуск ради не пойми чего только потому, что ты не знаешь, кем заткнуть прорыв канализации?       — Если ситуация выйдет из-под контроля, твой отпуск пойдет псу под хвост, — заметил Ник.       — Во-первых, в таком случае я просто улечу в любую другую страну мира, сладкий мой. Я-то не состою ни в одном из черных списков, в отличие от тебя. Во-вторых, о каком контроле ты говоришь? Он был просран, и давно, так как иначе бы ты тут не сидел. Прошли те времена, когда тебе не давило на яйца попросить о помощи ДО того, как начнется пиздец. И слава богу, иначе бы я скакала как пасхальный кролик, прикрывая твои косяки. Мальчик вырос, так что он забыл в моей песочнице?       — Я дам тебе группу поддержки. Лучших.       — Это типа меня должно соблазнить, что ли? На старости лет тебя разбил склероз, видимо. Забыл, что я работаю, только когда я сама этого захочу и только одна?       Ник вздохнул и вытащил из портфолио тонкую бумажную папку. Рут подобралась и впилась взглядом в документы, считай, взятку. Ник фигни не посоветует, если дело не касается одежды и посуды, чертов любитель кожи и костяного фарфора.       — Времени правда немного, Рут. Так что я даю тебе все, что у меня есть на один артефакт, который мы ищем последние пару лет, а ты разбираешься с моей проблемой.       Рут выхватила бумаги и пробежалась глазами по содержимому. Как бы магглы ни были далеки от истинного понимания всех этих «артефактов», иногда они натыкались на истинные сокровища. «Неизвестный источник энергии n319A5» мог оказаться интересной вещичкой.       Рут скривилась, понимая, что с потрохами продалась за слова «примерно начало первого тысячелетия до н.э.», «ацтеки» и «излучение гамма-спектра».       — Точность определения местонахождения в пределах десяти квадратов? В ебаных джунглях? Это может занять г-о-д-ы, — укоризненно заметила женщина. — Подожди, пойду переоденусь. А то в трениках несолидно мир спасать.       — Не понимаю, чем те ужасные легинсы лучше, — ехидно заметил Ник, прикуривая сигариллу, предварительно щелкнув кнопкой вытяжки.       — Как это чем, на моей заднице они смотрятся просто отпадно! — возмутилась Рут. — И они не разойдутся по шву… при случае.       — Предпочитаю задницы, которые не могут согнуть арматуру между булок, — хохотнул Фьюри. У мудака явно улучшилось настроение.       — Потому-то мы с тобой до сих пор дружим, бро. Помой посуду, будь душкой.       Конечно, Рут отказалась тащиться в Трискелион. Привлекать к своей бесценной и преступно талантливой персоне лишнее внимание — откровенная тупость, особенно зная, как Ник мечтает затащить ее в это болото, чтобы вместе весело плескаться в жиже уныния и строить куличики из говна, обмотавшись гирляндами из отчетов. Стоит один раз засветиться по официальным каналам, и солдатики из ЩИТа сядут на хвост. Конечно, в мире полно мест, куда маггловским боевикам не забраться и за сто лет, но свобода передвижения окажется изрядно ограниченной на неопределенный срок. Лучше поберечься, короче, и не рисковать возможностью шляться по ночным клубам и прочим гениальным выкидышам воображения человечества.       Но группу огневой поддержки Фьюри таки втюхал, рассказывая жуткие истории о плохом-плохом мутанте, за которым тянется вереница кровавых убийств и прочих некрасивых поступков. Рут послушала, поржала и согласилась на прикрытие. Хотя кто кого в итоге защищать будет… Но и повредить простые служаки не смогут. Ни делом, ни словом, по крайней мере, против ее желания.       Фьюри затормозил бронированный сарай на колесах, по ошибке именуемый машиной, на заброшенной стройке. Классика кино, ну просто злодей притащил симпатичную заложницу в свое логово. Жаль, что Рут совсем не подходила на роль нежной трепетной лани, которую нужно спасти из рук террориста/шантажиста/дантиста — нужное подчеркнуть. Такой сюжет пропадал!       Их уже ждали. Двери сватовской машины были распахнуты, агенты в черной форме и разгрузочных жилетах расслабленно сидели внутри или стояли рядом с транспортом, ненавязчиво сканируя окружающее пространство на предмет непредвиденного. Сразу было видно, что перспектива встречи с паранормальным их не особо волнует. Пара агентов смолили, но, увидев начальственную машину, затушили сигареты.       Вперед чуть выдвинулся один из мужчин. На форме не было никаких отличительных знаков, но по поведению сразу стало ясно, что этот — главный. Желтые глаза и плавные движения натолкнули Рут на мысль, что она могла нежданно-негаданно столкнуться с оборотнем. А что, сильные и живучие, те были идеальными кандидатами на такую работу. Стайные, к тому же.       Рут глубоко втянула носом воздух, но привычного запаха мускуса и шерсти не почувствовала, а значит, лидер был человеком, просто тренированным и с необычным набором генов. Даже жаль, она, кажется, немного скучала по своим.       Вспомнив, скольким сородичам она перегрызла глотки за эту долгую жизнь, Рут вынужденно признала, что те вряд ли будут рады ее компании. Да и после некоторых модификаций волка того в ней осталось немного, скажем честно.       Ник сиял как начищенный медный таз, так откровенно наслаждаясь происходящим, что Рут даже немного затошнило от такого количества позитивных эмоций с утра пораньше. Посторонние, конечно, по его хмурой покоцанной роже ничего прочесть не могли, но Рут знала этого пиздюка с молодости. Его молодости, когда Фьюри еще носил афро и вязаные свитера и не умел скрывать адреналиновую зависимость.       — Рамлоу, первый номер группы огневой поддержки СТРАЙК. Более ста успешных миссий, в том числе в сопровождении Капитана Америки и Черной Вдовы. Рамлоу, это Рут. Сегодня будете прикрывать ее на задании по устранению угрозы, — Ник разлился соловьем и собирался завести привычную шарманку про важность того, для чего они тут все вместе сегодня собрались.       Рут зевнула и перебила друга:       — Да-да, мы поняли, пафос — пиздец, круто. Пока ты не ударился в пропаганду сил света, может, займемся делом? Сам сказал, что времени мало. Мне еще нужно изучить файлы.       Рамлоу удивленно уставился на нее, но тут же отвел взгляд. Ха, кажется, что с всемогущим Фьюри так разговаривать не принято. Ник обжег Рут взглядом, обещая все кары ада за порушенный момент и попытку подорвать авторитет.       — Ладно, — смирился Ник. — Задача ясна, Рамлоу?       — Устранение, сэр, — кивнул лидер СТРАЙКа. — Защита гражданских от мутанта неизвестного вида.       Рут только фыркнула и ехидно осведомилась:       — И сколько же видов вам известно, а? Я-то думала, что мутация — это абнормальное изменение клеток и генома, протекающее в порядке, какой угоден судьбе и левой пятке Кришны. А у вас уже и виды выведены, обалдеть.       — Рут, — укоряюще вздохнул Ник. — Рамлоу, подчиняетесь приказам Рут. И еще кое-что. Агент Рут присутствует на операции неофициально, так что упоминание ее в отчетах нежелательно, — директор проникновенно посмотрел на Рамлоу, ясно давая понять, что за каждое лишнее словечко солдатики умоются слезами. — И отчеты принесете мне в руки сразу после завершения миссии. Вопросы?       — Никак нет, сэр, — гаркнул лидер группы. — Разрешите приступать?       — Свободны, — милостиво молвил царь Фьюри, отпуская холопа.       Рамлоу сразу же откланялся, желая устроить пропиздон команде до того, как к ним присоединится посторонний. Он так явно был недоволен кандидатурой руководителя операции, что едва ли не лопался, но приходилось держать нрав в узде. Раз Фьюри эту деваху назначил главной, значит, была причина. Романофф вон тоже не сильно с морды похожа на одного из опаснейших людей в мире. Так что придется улыбаться и всячески показывать радушие. Только вот ребят в чувство приведет, и сразу начнут.       Рут снова зевнула, подумала и полезла обниматься к Нику. Тот мигом растерял важность и попытался незаметно вывернуться из хватки, чтобы хоть немного сохранить репутацию, но от Рут еще никто не уходил. В конце концов, имеет же она право поделать мини-гадости, раз он втянул ее во все это. Фьюри хлопнул ее по плечу и тихо попросил:       — Будь осторожна. На этот раз все может оказаться действительно небезопасно.       — Это моя работа на протяжении уже почти века, Ник, — напомнила Рут и чмокнула того в щеку. — Влезать в опасный пиздец и вытаскивать из него на свет как можно больше интересного. Сам ведь знаешь.       — Знаю, — согласился Фьюри. — А теперь отпусти меня, иначе у СТРАЙКа носы о стекло расплющатся.       Рут засмеялась и хлопнула друга по плечу:       — Давай, бро, жди меня с хорошими новостями к ужину. Не забудь круассаны и пиво.       — Отвратительное сочетание, как всегда, — хмыкнул тот.

***

      Носы о стекло бойцы, конечно, не плющили, но посматривали с недоумением, гадая, кем приходится Фьюри эта странноватая особа. Рут стянула капюшон с головы и взлохматила короткий ежик волос.       — Ну что, бойцы, приветствую, — спокойно сказала она, залезая в машину и усаживаясь на освобожденное место у двери. — Я Рут, сержанта Рамлоу я уже знаю. Сержант, назовите мне бойцов.       На лицах агентов появилось удивленное выражение, но Рамлоу быстро сориентировался и представил своих людей. Рут внимательно осмотрела каждого, приветливо кивнула и расплылась в ухмылке.       — Вижу, великий светоч Роджерс не особо жалует вас своим вниманием, парни, — хохотнула она, и бойцы немного расслабились.       — Да ему и не надо, — заметил Лерой, самый говорливый из всех, огромный черный парень с белоснежной улыбкой, подрывник.       — Не нужно знать, кто прикрывает его легендарный зад? Ну-ну, как знакомо, — фыркнула Рут и повернулась обратно к командиру. — Думаю, у вас должна быть некая папка с досье на нашу работу, Рамлоу, — и требовательно протянула руку.       Лидер СТРАЙКа отдал документы без споров, но все еще с сомнением поглядывал на временное начальство.       — Расслабься, сержант. Я не буду мешать вам работать, указывать, какой стороной пушки стрелять, и соваться под пули. Папа Фьюри может быть спокоен, — ехидно фыркнула женщина, раскрывая папку.       В папке лежало три куцых листочка, в основном заполненных фотографиями либо с камер наблюдения, либо уже с места преступления. Пара обгорелых до хрустящей корочки скелетов, контурные рисунки сажи на крошеве стен и пола. Одного взгляда хватило, чтобы узнать знакомый почерк.       — Еба-ать, — вырвалось у Рут. — А все и вправду серьезно, парни. Что известно о местонахождении объекта?       — Последние данные поступили около трех часов назад, первые — около десяти часов вечера. За ночь объект сменил пять локаций, находившихся в разных кварталах, но не покидал Бруклина, — отчитался Брок.       — Население вывели из зоны опасности?       — Так точно, мэм, район окончательно очистили примерно в четыре часа утра.       — И тогда же объект сменил место в последний раз, — кивнула Рут. — Маловероятно, что этот мутант, как вы его называете, ушел далеко от последней локации после того, как пропали раздражители в виде людей и машин. Так что выдвигаемся, господа, и будем молиться, что не угодим в пробку, это будет очень некстати.       Рамлоу хлопнул по сиденью водителя и назвал адрес. Машина плавно тронулась, но быстро набрала скорость и вылетела на шоссе. Отряд занялся крайней проверкой снаряжения, а Рут погрузилась в мысли.       Феникс, надо же. Редкие создания, опасные и сильные, но если найти к ним подход — ценные союзники. Судя по всему, птенец со спящим геном провалился в инициацию, а родителей не оказалось рядом, чтобы удержать обалдевшее от боли и взъярившихся инстинктов существо от амока. Феникс, потерявший человеческий разум, пришел в себя в чертовом Нью-Йорке, переполненном шумом, людьми, транспортом и бог знает чем еще. Разумеется, создание перепугалось и на любую мнимую угрозу срывалось в агрессию. Добавьте к этому незнакомый неконтролируемый дар огромной мощи и получите примерное понимание пиздеца.       Птенца надо было срочно вытащить и привести в чувство, но была одна загвоздка. В таком состоянии феникс подпустит к себе только кого-то из гнезда, то есть родителей, если те инициированы, знакомого сородича или партнера. И вот тут начиналась мозгоебля. Рут ни хрена не была мамашей сбрендившей птички, да и за феникса ее не принять даже сильно спьяну. Но фениксы — страстные, огненные создания. Привязчивые шо капец, иными словами. Птенец сейчас — белый лист, ни капли знаний о прошлой жизни в обличии человека, ни понимания кто он, только голые инстинкты. И открытый канал запечатления. И запечатлится такой феникс буквально на первого встречного с достаточно мощной аурой и силой, по крайней мере равной его собственной. У Рут дури было с избытком. Но вот хотелось ли ей связываться с безмозглым птенцом, учить уму-разуму, заботиться?       Ответ — нет. Не хотелось. Она на своем веку повидала нескольких фениксов, как таких вот, диких, так и урожденных, и знала, что от них больше мороки, чем пользы. Птички были эгоцентричны до безумия, своенравны и хитроумны. К окружающим относились как к мусору, делая некоторое исключение только ради избранников и потомства, но и тем трепали нервы почем зря. Да и связь запечатления — сложная штука. Не совсем партнер, не совсем фамильяр. Скорее, образовывались крепчайшие узы, связывающие обе стороны. Абсолютное принадлежание друг другу. Блядь.       Рут нервно закурила, игнорируя недовольство Рамлоу. Едкий дым, конечно, ни хрена не помогал решить проблему, но вредная привычка приносила необъяснимое успокоение. Связаться с фениксом на старости лет, это же надо вляпаться. Но Рут прекрасно понимала, что бросить птенца одного не сможет. Несмотря на все, в ней, как и в любом магическом существе, где-то на подсознательном уровне было заложено благоговение перед огненными созданиями. Те стояли на вершине пирамиды, и им поклонялись непроизвольно, ничего поделать с собой не могли. К тому же у змей с огненными духами была особенно хорошая сочетаемость. Рептилии грелись, а огненная натура фениксов уравновешивалась змеиной холодностью, выливаясь в устойчивый симбиоз.       Рут вытащила телефон и отправила Нику одно-единственное сообщение: «ты должен мне не круассан, а ебаный фургон с мороженым целиком, мудила». Женщина устало с усилием потерла лицо ладонями и успокоилась. Решение было принято еще до того, как она успела оценить плюсы и минусы положения, и психовать смысла не было.       — Какие будут указания? — деловито осведомился Рамлоу, внимательно наблюдающий за ней.       — Вам дан указ прикрывать меня, этим и займетесь. Возьмете позиции на крышах соседних зданий, заляжете поудобнее и будете меня пасти, — Рут прикурила вторую сигарету от первой и распылила бычок в кулаке.       — Откуда уверенность, что объект будет именно на крыше? — уточнил Рамлоу, от глаз которого не укрылось исчезновение потенциального мусора. Он напрягся и еще пристальнее уставился на вторженку.       — Будет. Этот будет, — вот уж в чем сомнений не было, так это в том, что птичья натура потянет феникса как можно выше к небесам.       — Сопровождение?       Рут насмешливо посмотрела на бойцов и произнесла:       — Поверь, вы не хотите лезть туда без огнеупорного скафандра, чувак.       — У тебя-то его тоже нет, — влез Лерой.       — Мне он не нужен. Не думаешь же ты, что Фьюри прислал к вам простую девочку с улицы, а? — Рут глубоко затянулась. — Ваша задача, Рамлоу — ни при каких обстоятельствах не подпускать к объекту кого-то кроме меня. Уйти с крыши тоже никому не давайте, но это второстепенно. Важнее всего — дать нам остаться наедине. Если хоть один пиздюк, хоть комар туда влезет мимо ваших прицелов, то я сама вас урою, это ясно? А если я хоть что-то понимаю в этой жизни, то там будут желающие.       — Что вы планируете делать?       — Это уже моя забота. Объект опасен, но у меня есть пара фокусов. Сосредоточьтесь на нашей приватности, и все будет хорошо. А, и еще — ничему не удивляйтесь, ладно?       Машина затормозила у блочного дома типовой постройки. Улица, логично, была пустынна, так что бойцы быстро рассредоточились и запустили в воздух маленького дрона с камерой. Картинка подтвердила, что феникс все еще на крыше, о чем немногозначно говорило яркое зарево, полыхавшее за одной из труб воздуховода.       Отряд разделился на две группы, под предводительством Рамлоу и Роллинза, и занял позиции на крышах соседних домов.       Рут скинула кожаную куртку и обувь, оставшись в спортивной майке и легинсах, покрутила микронаушник в пальцах и тихо спросила в передатчик.       — Ничему не удивляться, помните?       Обращение ударило привычной молнией боли, выкручивая кости в суставах, расплавляя их в новую форму, кожу прорезали сотни алмазно-крепких чешуек. Через миг на асфальте стояла не женщина сомнительной привлекательности, но хотя бы антропоморфная, а… нечто. Страшная хуйня, как ее обычно характеризовали. Сплав человека и волка, на который до кучи натянули змеиную чешую. Морда тоже была слиянием двух неописуемо далеких друг от друга видов. Вроде вытянутая, как у собачьих, но с явными чертами рептилии, отсутствующими ушами, но ярким костяным гребнем на затылке. Мощные надбровные дуги защищали желтые глаза с вытянутым зрачком, выдвинутая челюсть с двумя полосками ноздрей венчалась набором острых клыков. Ко всему прочему, существо вытянулось до метров двух ростом и раздалось в плечах, увитых канатами мышц.       Оборотень невозмутимо потянулся, покачался с пятки на носок и приклеил кружок микрофона на кусок скотча, который Рут заранее вытребовала у СТРАЙКа. Закрепив конструкцию на безухой голове, Рут выслушала забористый мат, доносящийся от бойцов, засевших на крышах, и ласково прорычала:       — Что, обосрались, щенки? Я же сказала, не удивляться.       В эфире повисла тишина, которую прервало короткое командирское «работаем». Рут приглушенно зафыркала, что в этой ипостаси обозначало смех, и сплела заклинание левитации. Невидимый импульс стремительно поднял ее на крышу, вызвав завистливый вздох у всех присутствующих.       Приземление прошло мягко. На крыше стояла мертвая тишина, птенец притаился за трубой и не спешил вылезать. Рут вздохнула и скинула все блоки, позволяя магическим завихрениям расползтись вокруг широким веером. Мощь оборотня, умудрившегося прожить почти век, сплавленная с энергией василиска и эманациями не одного десятка артефактов и ритуалов — дикий коктейль, почти безумный, но настолько же привлекательный, особенно для незапечатленного феникса. За трубой взволнованно завозились, в проеме показалась заинтересованная мордашка с алыми сияющими глазами и ирокезом острых перьев. Феникс издал тихое курлыканье и неловко взмахнул неокрепшими крыльями, которые сразу же вывернулись под неправильным углом, причиняя птенцу дискомфорт.       — Иди сюда, мой маленький, — ласково, насколько это было возможно в ее нынешней форме, позвала Рут, прекрасно понимая, что феникс не поймет ни единого слова, поскольку знания о языке тоже ушли на глубину сознания, вместе со всеми другими. Но сам звук голоса должен был подействовать успокаивающе. — Я позабочусь о тебе.       Феникс снова призывно закурлыкал и неловко забил крыльями, пытаясь взлететь. Идти ногами он явно не собирался. Ему явно понравилась магия Рут, но он все еще испытывал тревогу из-за непонятной обстановки и компании. Это был успех, но лезть сразу к фениксу Рут не собиралась. Огонь фениксов излучал такой жар, что могла не выдержать даже алмазная чешуя. Птенец сам должен подойти и зацепить привязку запечатления.       В итоге до птенца дошло, что летать пока почему-то не получается, и он неловко попытался перебраться к Рут на карачках. Руки и ноги еще дрожали от недавней инициации. Главное, чтобы никто не спугнул феникса, иначе опять долбанет спонтанной аппарацией и вполне может вывалиться не на очередную крышу, а в воздухе на высоте сорокового этажа. Без работающих крыльев.       — Иди ко мне, — снова позвала Рут, делая осторожный шаг в сторону феникса. Птенец не испугался и снова взмахнул слабенькими крылышками. Все-таки дети отличаются поразительным доверием к окружающим.       Все шло отлично, Рут почти добралась до птенца, постепенно закручивая свою магию вокруг птенца в компактный энергетический кокон. В эфире рации стояла тишина, бойцы не спешили лезть в происходящее. Оставалось совсем чуть-чуть, и ритуал бы завершился, но тут шумно открылся портал на другой стороне крыши.       — Да бля, — раздраженно прорычала Рут, стремительно выпрямляясь и поворачиваясь лицом к оппоненту. — Что за ебаная клоунада с утра в субботу?       Мужик был… сногсшибателен в своей фиолетовой мантии с золотой оторочкой. И шляпа еще. И золотая цепь с какой-то магической побрякушкой на груди. Мажонок принял героическую позу и снисходительно улыбнулся Рут. Очевидно, принял ее за какое-то примитивное страшилище, вылезшее на свет божий из канализации, стоило учуять мощный всплеск силы. Неудивительно, выглядела она действительно непривлекательно, а магическая сила была сконцентрирована вокруг феникса, уже впавшего в блаженный транс от перегрузки.       — Советую отойти от моей собственности, несчастный, — лениво уведомил маг, оправляя широкие рукава одеяния.       Рут с удивлением ощутила рвотные позывы, что при ее здоровье было в принципе невозможно. Но это же было откровенное преступление против стиля!       — Я повторяю, слабоумное ты животное, отойди от моего имущества, и тогда я, возможно, позволю убраться тебе в ту дыру, из которой ты вылез, — продолжил маг.       Рут не снизошла до ответа. Только, широко разведя руки в стороны, вытащила из пространственных карманов два боевых топора. Не то чтобы они ей были нужны, чтобы убить это убожество, но не хотелось разрушать кокон вокруг птенца, который только-только успокоился.       — Значит, ты выбрал смерть, — с азартом продекламировал маг и плотоядно оскалился. — Я с удовольствием исследую твои останки. Никогда не видел настолько уродливых созданий.       «Зато у меня есть все шесть кубиков пресса, пончик», — оскорбленно подумала Рут.       Колдунишка замахал руками. До оборотня не сразу дошло, что это он колдует, прости Кришна. Захотелось поржать, но глотка была не приспособлена для таких сложных звуков, увы.       Рут провернула топоры в руках, с сожалением понимая, что досмотреть спектакль времени нет. Вокруг мага уже сконцентрировалась печально-хиленькая тучка энергии.       — Анкарбаан! — провыл маг.       Рут лениво отмахнулась от заклинания лезвием заговоренного оружия и отдала приказ:       — Огонь на поражение, Рамлоу.       Тело жалкой кучкой упало на пол, да там и осталось. Как говорят, какой бы ни был великий маг, а пуля в башке кого хочешь успокоит. Рут осмотрела аккуратную дырку во лбу трупа, оценив чистую работу снайпера, расщедрилась на скупую похвалу по рации.       Птенец так и сидел на полу, пялясь расширенными от удовольствия зрачками в пространство. Рут со вздохом подхватила легкое создание на руки, прижимая к себе. Феникс рассеянно моргнул, а потом вцепился коготками в плечи и вспыхнул как факел. Рут спасла только защита дубленой шкуры. Выдержать ощущение, что тебя пронзают сотнями копий, а затем из этих копий прорастают колючие корни, было тяжелее. Но именно так ощущалось запечатление. Абсолютное слияние. Стать сообщающимися сосудами с незнакомым безмозглым птенцом? Умеем, практикуем. Василиск стряхнула фантомные болезненные ощущения, усмирила непрерывный огонь, вспыхнувший в венах. Вот и все, обратного пути нет. Рут фыркнула и глазами нашла залегшего на соседней крыше командира ударной группы.       — Увидимся, красавчик, — пообещала она и сжала в руке амулет переноса. Их с фениксом ждало родное и безопасное гнездо.