У любви другое имя

      Итан не вписывается. В Монескин, во всю эту пока ещё едва-едва, но всё же звездную жизнь. В популярность и даже в X-фактор. Об этом ему говорили и говорят все, кому не лень, напоминают ежечасно, от сестры до Мануэля Аньелли. Он плохой барабанщик, у него нет и капли той харизмы что есть у Вик и Дамиано, и даже внешностью он не дотягивает до своих согруппников.       Дамиано — красивый, смелый до безбашенности, а ещё его обожали буквально все с первых минут знакомства. Соперники по X-фактору не в счет, на то они и соперники.       Вик — девушка, яркая, умная и обладает невероятной силой воли. Той, благодаря которой они вообще дошли до финала. Той, благодаря которой они вообще попали на конкурс и заняли на нем второе место.       Томаса Итан считает гением. Не сейчас, быть может, но искра настоящего рок-музыканта, который точно найдет свое место под солнцем с Монескин или без, горит внутри него так ярко, что ослепляет. Рядом с ним невероятно, тепло и спокойно. И да, в нем тоже прорва энергии, за ним, особенно когда они с Вик, невозможно поспеть, но в то же время ни с кем из группы Итан не чувствует себя настолько же спокойно.       С Томасом можно играть у бассейна старый рок. С Томасом можно просто валяться в тишине одной на двоих комнаты. Слушать вместе джаз, обсуждать книги. Томми не слишком любит читать, все его мысли и время занимает музыка и его гитары, но он всегда охотно слушает всё, что пересказывает ему Итан. Вик с Дамиано — нет, а вот Томас слушает и даже задает вопросы, если что-то не понимает.       — Я не вписываюсь, — однажды признается ему Итан.       Вокруг них — кокон из тишины и запаха цветущих за окном апельсинов. В макбуке на паузе — Рахманинов, у Томаса в телефоне — какая-то игрушка.       — Глупости, — отвечает ему Томас. — Ты отлично вписался.       — Разве? Посмотри на меня. Я не яркий, я не успеваю за вами и, быть может, хорошо играю на своих барабанах, вопреки мнению… некоторых, — Томас на это фыркает и машет рукой, мол, забей уже на этого старикана, — … но кто на них вообще плохо играет? И эта моя картавость. Мадонна, да Дамиано дня прожить не может, чтобы не достать меня этим.       — Дамиано — придурок, не слушай его. Я его, конечно, люблю и всё такое, но порой мне охота переебать его гитарой.       — И почему до сих пор не… — Итан запинается — он до сих пор стесняется материться, — переебал?       — Гитару жалко, — пожимает плечами Томас, начинает ржать, и этот его смех оказывается неожиданно легко подхватить. — Либо разобью о его чугунную башку, либо отнимет и обслюнявит. Фу-у!       Картинка настолько яркая, что Итан, задыхаясь, падает рядом с ним на кровать и ворошит его отросшие за последние полгода мягкие волосы. Томас смеется только сильнее. Прижимается плечом, почти наваливается на него в приступе безудержного веселья и Итану приходится приобнять его за плечи, чтобы не рухнул ненароком с кровати. От этого и от ощущения подрагивающего в его объятиях парня, что-то сладко сжимается внутри. И когда Томас вдруг выворачивается из его объятий, а потом тянется обхватить его за шею сам и устраивает перед носом свой телефон с открытой игрушкой — тоже.       — Давай, Эдгар, помоги мне пройти квест, а то я что-то завис.       Итан кивает и старается не придавать значения непонятному чувству внутри. С Томасом ему хорошо, приятно. Томас отличный друг. Первый, кто его понимает и принимает в его новой семье под названием Монескин.