У любви другое имя

      — …Я немного пропал из соцсетей, потому что у меня была операция, но теперь все отлично. Так что, не переживайте, скоро я вернусь к репетициям и у нас для вас будет много отличной музыки и кое-что интересное…       Дамиано, в яркой рубашке, со смешной гулькой на затылке и перевязанным ещё плечом, курил спиной к окну и болтал на камеру для сторис, а Итан только и мог, что любоваться им. Это было странно — жить с ним в одной квартире, переживать за его травму, за него самого и чувствовать, как в груди буквально ежеминутно разрастается теплый ком от нежности, любви, восторга и восхищения. Тем Дамиано, который частенько бесил его до зубного скрежета, но на деле, стоило копнуть глубже, узнать лучше, просто провести с ним больше времени, оказался на редкость славным парнем с огромным сердцем.       От которого Итан, кажется, совершенно без ума.       — Итан?..       От внезапного и, должно быть, не первого такого оклика, он вдруг отмер, дернул головой, сбрасывая оцепенение.       — Что-то не так?       — Прости, я просто… — попытался объясниться Итан, но так и не смог найти подходящих слов. — Ты очень красивый.       Дамиано на это заинтересованно приподнял бровь и вдруг заржал:       — Серьезно, Ит? Тебя возбуждают подбитые вокалисты?       Боже. Итан, наверное, никогда к этому не привыкнет. Даже несмотря на то, что они уже жили вместе, трахались, целовались бессчетное количество раз, подобные разговоры неизменно вгоняли его в краску. Хорошо, что он неспособен краснеть, однако даже не смотря на себя в зеркало, он знал, что кончики ушей выдают его сейчас с головой.       — Прости, я…       — Ой, да брось! После того, что мы друг с другом делали, ты обязан на мне жениться… выйти замуж… Ай, не важно! Тебя не должны смущать такие слова. Иди сюда, — он поманил его к себе, и Итан пошел, не раздумывая. Разве ж можно было отказать Дамиано Давиду, когда он сидел там, такой уютный и домашний, и так призывно улыбался?       Дамиано отложил свой смартфон в сторону и свободной рукой дернул Итана на себя, вынуждая сесть ему на колени. Чмокнул, вопреки ожиданиям, не в губы, хотя явно намеревался, а в кончик носа, заставляя смешливо фыркнуть.       — Это ты у меня красивый, — тихий шепот куда-то в висок вызвал табун мурашек по коже. — Самый-самый. Всегда был.       Еще один мягкий поцелуй пришелся на скулу, а горячая рука забралась под футболку и огладила спину. Итан не удержался, обхватил ладонями лицо напротив и поцеловал сам. Так, как хотелось еще с того момента, как заметил курящего на балконе Дамиано, да так и залип.       Дамиано, словно почувствовав разрешение, стал настойчивее, ладонь скользнула с его спины на бок. Поцелуй стал глубже, голоднее. Итан был уверен, если бы Дамиано мог в полной мере действовать второй рукой, его бы сейчас сжали в объятиях до хруста в ребрах. Недовольное сопение было тому ясным подтверждением.       — Да сними ты эти тряпки! — не выдержал Дамиано, и Итан тихонько засмеялся.       Несмотря на глупое смущение, это стало его новым развлечением — легонько поддразнивать Дами по мелочам.       — Не всегда.       — Что? — непонимающе хлопнул ресницами Дамиано.       — Я не всегда был красивый, — сообщил Итан, с трудом сдерживая смешок — уж больно забавное было лицо у его партнера. Называть его так даже в своей голове было странно и непривычно. Но от того не менее приятно.       Дамиано снова моргнул, а потом, видимо, сообразив, расплылся в очередной своей усмешечке.       — Ну ладно, те твои усики были ужасны. Но зато тогда я мог таскать тебя на руках! А сейчас вон, вымахал, лось! Того гляди в бараний рог согнешь, а я вот, даже эти твои шмотки с тебя стащить не могу!       — О боже, это всё что тебя волнует?       — Сейчас — да, — заверил его Дамиано. А потом вдруг спихнул со своих коленей, но тут же ухватил здоровой рукой за бедро, сжал, заставил повернуться сначала в одну, потом в другую сторону.       — Что ты делаешь? — Итан, конечно, послушался, но от любопытства это не избавило — Дамиано, по своему обыкновению, вечно стремился выкинуть что-нибудь эдакое.       — Любуюсь, — отозвался тот. Сверкнул золотистыми в свете солнца глазами, после чего предвкушающе облизнул губы. Итан напрягся. — Разденься, а?       … ну да, вот такое “эдакое”.       — Сейчас? — он недоверчиво поосился на незадернутое шторами окно, в которое ярко светило солнце, а окна из дома напротив виднелись так отчетливо, что даже он со своим зрением мог рассмотреть.       Дамиано же столь лишенный интима пейзаж, очевидно, не смущал — в ответ он уверенно кивнул и пальцами подергал футболку за край, намекая, чтобы он поторапливался.       — Ну ладно. — Спорить по пустякам не было никакого желания, а вот игривый Дамиано интерес вызывал.       Итан потянул футболку вверх и почувствовал, как напряглась рука на бедре. Хотел было сложить снятую вещь аккуратно на диван, но впившиеся пальцы не пустили, и он растерянно застыл на месте.       Самодовольное выражение лица Дамиано тут же сменилось, и он закатил глаза.       — Дай сюда.       Футболка тут же была отобрана и комком утрамбована куда-то за спину. Итан хотел возмутиться таким обращением со своей вещью, и потянулся все-таки достать и хотя бы аккуратно повесить на спинку стула, на котором сидел Дами, но был остановлен поцелуем в живот.       Дамиано победно ухмыльнулся ему в лицо и снова оставил на дрогнувшем прессе короткий поцелуй. А потом и вовсе лизнул кожу.       — Вот, так гораздо лучше, детка. Сделай шаг назад, хочу полюбоваться. И волосы распусти.       — Может, еще стриптиз станцевать? — скептически поинтересовался Итан, но назад отошел. Встал, как перед камерами на интервью.       Лицо у Дами в момент стало таким заинтересованным, что пришла очередь Итана закатывать глаза.       — Я бы посмотрел.       Это льстило. То, что такой красивый и талантливый парень смотрит на него так. Давно смотрел, просто Итан не замечал. Не понимал. Не считал себя… достойным? Невольно вспомнился старый лондонский разговор, когда они пили паршивое вино, закусывая его замороженной пиццей. Дамиано тогда сказал, что мог бы в него влюбиться. Кто бы мог подумать, что это окажется правдой? И сейчас Итану хотелось, чтобы Дамиано — именно он, а не кто-то другой, — продолжал на него так смотреть. Видеть его настоящего за смешными усиками, дурацкими хвостами и ужасными свитерами. Поэтому он стянул резинку с волос, позволяя им рассыпаться по плечам, и поймал восхищенный вздох. Это отчего-то… взволновало. Иного слова он подобрать не смог, просто в какой то момент приметил и скользящий по телу жаркий взгляд, после чего — так случайно получилось — облизнул вмиг пересохшие губы одновременно с Дами.       — Перекинь на одну сторону. Волосы. Ты так делаешь иногда, когда играешь или мы даём интервью. Мне нравится.       Итан послушался. И восхитился тому, какую это нехитрое действие вызвало реакцию. Дамиано резко подался вперед на своем стуле, сменил наверное с десяток эмоций за секунду и шумно выдохнул.       Было видно, что ему невероятно хочется коснуться, но Итан отошел достаточно далеко, чтобы он не смог дотянуться.       — Так? — Итан кокетливо хлопнул ресницами и немного прогнулся в пояснице. От жадного взгляда, скользнувшего по телу, бросило в жар. — Или ты хочешь рассмотреть поближе?       Он сделал два шага вперед, вставая почти вплотную к облизывавшему губы Дамиано, и склонился для поцелуя. Чужой язык тут же забрался в рот, толкаясь и споря с его собственным, а в бедро снова цепко вцепилась чужая ладонь.       — Определенно, хочу, — тяжело дыша ответил Дамиано, когда разорвал поцелуй.       Рука с бедра медленно поползла вверх, большой палец надавил на пресс, так же медленно и с нажимом двинулся выше. Зацепил сосок, заставляя шумно выдохнуть, но почти сразу же исчез вместе с остальной ладонью, чтобы в следующий миг оказаться в волосах. Все так же неторопливо Дамиано пропустил их сквозь пальцы, накрутил одну из прядей на указательный, потянул легонько, после чего отпустил.       — Что дальше? — поинтересовался Итан, почему-то, вполголоса.       — Теперь штаны.       Подтверждая свою просьбу, он снова вернул ладонь ему на живот, погладил вдоль линии ткани и резко дернул за пояс, намекая что пора бы послушаться. Итан от этих слов шумно втянул носом воздух, не веря, снова бросил взгляд на окно.       — Здесь?!       — Итан. Тут третий этаж, — отозвался Дамиано, вновь закатывая глаза. — Разденься. Пожалуйста.       Что-то в его тоне — а может, дело было в скользнувшей к паху и коротко сжавшей член ладони, — заставило вновь послушаться. Итан снова отступил на шаг и медленно потянул вниз язычок молнии. Ничем не занавешенное окно, через которое их могли увидеть все желающие в доме напротив, если им приспичит выглянуть на улицу, крайне смущало. Но просительный взгляд Дамиано и это его изучающе-восторженное выражение лица перевешивали во внутреннем споре. Поэтому штаны очень быстро оказались там же, где и футболка, а он замер, вцепившись в свои трусы с индюшкой.       Дамиано, рассмотрев надпись над рисунком, насмешливо фыркнул:       — Будем считать, что речь про меня. Снимай давай.       Перешагнув через снятые трусы, Итан вопросительно замер перед своим зрителем. От пристального изучающего взгляда хотелось прикрыться, но в то же время, такое внимание льстило. Дами много раз видел его полностью обнаженным и все равно смотрел на него ТАК. Правда, в те разы на нем тоже не было лишней одежды. И именно этот контраст — он голый перед одетым Дамиано, — вызывал внутри странное чувство. Будто он слишком обнажен. Больше, чем просто без одежды. Но Дамиано шептал ему комплименты резко севшим голосом, отчего у Итана кровь приливала к паху. От этого и вездесущей руки Дамиано, которая не коснулась его пока разве что внутри. Было странно. И приятно. И уже хотелось прекратить эти игрища и потрахаться нормально. И Дами хотелось, он видел как тот ерзает и как вздымается ширинка его домашних брюк.       — Развернись.       Итан послушно повернулся. Стало чуточку легче — теперь ему не приходилось смотреть Дамиано в глаза, но и одновременно сложнее тоже. Без чужого цепкого взгляда вдруг стало будто холодно, одеться захотелось сильнее, уже вовсе не из-за стеснения. Скорее, из-за иррационального, неправильного и неуместного страха и накатившего чувства одиночества.       — Дамиа, — не выдержав этой накатившей лавины эмоций, позвал он.       За спиной послышался шум — видимо, Дамиано решил подняться со своего места. Почти тут же на поясницу легла ладонь, заставив выдохнуть от облегчения.       — Наклонись немного, — услышал Итан очередную просьбу, сопровождавшуюся легким, почти неощутимым поглаживанием по спине.       Хотелось податься навстречу этой ласке, прижаться сильнее к замершему сзади Дами. Он пересилил это свое желание — наклонился вперед, уперся ладонями в комод, на котором только утром наводил порядок, но сейчас на нём, помимо книг и ключей от машин успела появиться и тетрадь Дамиано со стихами, и фантики от конфет, и полупустая бутылка из-под колы.       — Опять ты развел бардак, — силясь отвлечься, проворчал Итан. Почти воочию увидел, как Дами закатывает глаза на это, а затем почувствовал, как ладонь, спустившись вниз по спине, сжалась на ягодице.       — И не собираюсь за это извиняться, — помолчал немного, добавил: — Мне нравится.       — Бардак? — не понял Итан.       — Твоя задница, зануда! И поза. Хотя, бардак тоже…       — И что дальше? — полюбопытствовал Итан, тему беспорядка в доме продолжать уже не желая. Куда там, когда тебя так нагло лапают, лезут между ног, не касаясь, впрочем, члена (а этого хотелось с каждой секундой все больше).       — Хочу потрогать тебя, — просто ответил Дамиано. Сжалился над ним, ткнулся губами в шею — по спине скользнула ткань его цветастой рубашки, — заставив шумно выдохнуть. — Посмотреть. Хочу чтобы ты перестал стесняться своего тела. И меня.       — Я не… — начал возражать Итан, но осекся.       Он прав, ему все еще странно, что кто-то считает его таким же красивым как сам Дамиано. Хочет любоваться им. Трогать каждый миллиметр его тела.       Прикосновения стали настойчивее. Короткие ногти царапнули сосок, к спине прижалась горячая грудь, а ладонь, прочертив линию от груди до низа живота сомкнулась наконец на основании его члена. Итан рвано втянул воздух сквозь сжатые зубы, не зная, чего ему хочется больше — сильнее прижаться к горячей спине или податься навстречу ласкающей руке..       Дамиано коротко хохотнул и принялся двигать ладонью возмутительно медленно. Больше дразня, чем облегчая ситуацию. Зарылся носом в волосы на затылке, потерся как кот, оставляющий метку, потянулся к шее, но вместо поцелуя прикусил кончик уха. Выдохнул горячо:       — Еще рано. Я не насмотрелся.       И отступил, полностью прекращая весь контакт. Сразу же стало зябко и одиноко. Итан вопросительно обернулся через плечо и хотел было развернуться совсем, но короткий шлепок по ягодице ему не дал.       Ладонь прошлась по пояснице, погладила напрягшиеся бедра и скользнула между ягодицами. Итан замер, прислушиваясь к ощущениям. Все было так же, как всегда во время прелюдии, и в то же время, по-другому. Окно все еще было там — смотри не хочу, Дамиано все еще был одет, а он — вот, доступный и жаждущий ласк. Пока чужие пальцы скользили по ложбинке, дразня, заставляя выгибаться навстречу, Итан размышлял над тем, насколько же сильно доверяет ему, несмотря на все, что между ними происходило. Как сильно хочет, как готов выходить за рамки привычного комфорта, стоит ему только попросить. Вот как сейчас, когда ему зябко, чуточку стыдно, возбуждение пульсирует буквально везде, отдаваясь даже в кончики пальцев на ногах.       Долго, правда, размышлять не получилось — Дамиано не терпит, когда внимание не уделяют ему на все двести процентов.       Итан вскрикнул, почувствовав неожиданный и даже обидный укус на ягодице. Но следом на кожу посыпались горячие влажные поцелуи, и возмущение утихло само. На поясницу вернулась его ладонь, надавила, намекая, чтобы он наклонился сильнее, после чего переместилась ниже, на внутреннюю сторону бедра, легким шлепком давая понять, чтобы он расставил ноги. А когда он выполнил эту немую просьбу, поднялся, прижался грудью и затянутой в бандаж больной рукой, к его спине, буквально накрывая собой. Устроил руку поперек его живота, обнимая, и ткнулся губами в шею. На этот раз — уже нормально, принявшись тут же уверенно, жарко целовать её и плечо, то и дело возвращаясь к мочке уха, чтобы легонько укусить. Но, стоило Итану повернуть голову, в желании поймать и поцеловать его губы, вдруг снова отстранился, заставив разочарованно застонать.       — Тс-с, — вместо своего рта, он накрыл их пальцами всё той же здоровой руки, скользнул по ним быстро.       Итан хотел было поймать хотя бы их, но Дамиано лишил его и этого, чтобы вернуть обратно поясницу, а затем, видимо, всё же, наспех облизав, толкнулся ими внутрь его тела.       Итан от неожиданности вздрогнул, зажмурился, шумно втянул носом воздух, невольно подался подался вперед, сильнее вцепился в комод. Дамиано за спиной недовольно цокнул и медленно потянул пальцы, вытаскивая почти полностью, но снова вернул обратно. Шло туговато, не так мягко как по смазке и ощущалось не совсем комфортно, но Итану все равно хотелось большего. Быстрее, глубже и…       От прикосновения языка, горячего, влажного, гибкого в столь неожиданном месте его аж молнией прошибло. Дамиано протолкнул пальцы глубже и снова мокро лизнул его прямо по кромке сфинктера. Пощекотал кончиком растянутую кожу, смачивая слюной собственные пальцы, снова прошелся по ложбинке оставляя мокрый след. Итан удивленно выдохнул. Это ощущалось странно. И неловко. И ужасно смущающе. Они никогда такого прежде не делали, даже не обсуждали. Зачем он полез языком прямо туда? Ему же наверняка должно быть, ну… неприятно?       — Дамиа?..       — Мф? — только и выдал он, но делать то, что делает, не перестал. Только легко сжал зубы на ягодице, когда отвлекся, но быстро вернулся к своему занятию.       Теперь, из-за обилия его слюны, пальцы внутри скользили лучше и ощущались гораздо приятнее. А может, все дело в том, что обычно рациональный мозг вдруг решил отпустить всю ситуацию, забыть о стеснении и дать уже своему хозяину расслабиться. А когда Дамиано нашел нужный угол и принялся целенаправленно массировать одну и ту же точку, стало совсем хорошо. Настолько, что с губ сорвался нетерпеливый стон, а все оставшиеся мысли о непривычной ласке вымело прочь.       Теперь Дамиано по-настоящему трахал его пальцами, а ласки языка вокруг становились все менее осторожными. Он то проходился одним широким движением по всей ложбинке между ягодицами, то кружил самым кончиком вокруг своих пальцев, с каждым разом надавливая на кожу все настойчивее, уже не мелкими быстрыми движениями а так, как он бы вылизывал член. То отстранялся, и посыпал поцелуями ягодицы и поясницу или заднюю поверхность бедер, то вдруг неожиданно толкался самым кончиком языка вместе с пальцами, проникая внутрь, облизывая не только снаружи, но и немного внутри. В какой-то момент он и вовсе вытащил пальцы, заставив Итана потерянно заскулить от внезапной пустоты внутри.       Дамиано вдруг цепко схватился за ягодицу, сжал её, оттягивая в сторону, давая себе больше доступа, и припал к его анусу губами. Жадно, жарко, мокро целуя. Итан не ожидал такого, как и того, что быстро обведя отверстие по кругу, Дамиано проникнет языком внутрь и примется двигать им, как совсем недавно делал это пальцами. Итан невольно подался навстречу, силясь насадиться сильнее. Почти тут же испугался своего порыва и подался было назад, но цепкие пальцы не позволили — потянули обратно за бедро. После чего исчезли, но совсем ненадолго — только для того, чтобы снова лечь на член, крепко обхватить и приняться двигатья, буквально заставляя разрываться от ощущений.       Этот контраст прикосновений — жесткие пальцы и мягкий, скользкий, гибкий язык, ласкающий его изнутри, а также безграничное доверие, которое оказывал ему Дамиано, проделывая все это, толкнули Итана за грань. Совершенно неожиданно для себя, с пугающе громким стоном он кончил, проливаясь на дерево комода. В голове шумело, кружилось, не в силах держать себя дальше, Итан согнулся над столешницей и уперся лбом в сложенные ладони.       Невероятно.       Дамиано тут же отстранился, давая ему прийти в себя и отдышаться. Удавалось это, честно сказать, с большим трудом — сил будто не осталось совсем, хотелось только остаться прямо так, в такой позе, а лучше — сползти уже куда-нибудь вниз, упасть в чужие объятия и прижаться к горячему телу, чтобы хотя бы так выразить всю ту благодарность и любовь, что он сейчас чувствовал. Когда Итан наконец развернулся к нему лицом, Дамиано сидел на полу на коленях и смотрел с таким выражением лица, будто перед ним, по меньшей мере, божество. Такое неприкрытое обожание во взгляде сбивало с толку. В груди защемило, и Итан все же рухнул на колени напротив. Смял чужие раскрасневшиеся губы благодарным поцелуем, ощущая на них влагу и собственный вкус и за этим всем — вкус Дамиано. Распаленного, взволнованного отчего-то и вздрагивающего в его объятиях.       — Люблю. Люблю тебя безумно, — горячечно зачастил Дамиано, стоило Итану выпустить его губы из плена. Отстранился немного, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Больше жизни, — проговорил он серьезно. Всмотрелся внимательнее, будто убеждаясь, что Итан действительно слушает и слышит, и повторил. — Люблю.       Слова, уже давно известные, не раз услышанные, все равно внезапной теплой волной растеклись по коже, впитались куда-то внутрь, согрели сердце. Итан только и смог, что уронить голову на его плечо, вжаться сильно-сильно в Дами. Но потом собрался, неловко ткнул его кулаком в здоровое плечо.       — Это нечестно. Нечестно, Дамиа, — пробормотал он. И прежде чем тот успел возмутиться или что он там собирался сделать, отстранился, пояснил: — Я так хотел ответить тебе тем же, будучи в здравом уме. А ты что со мной сделал? Нечестно.       По спине скользнула его рука, погладила нежно. Запуталась в волосах. Глаза сверкнули ярче, губы и нос коснулись щеки в невесомой ласке.       — Говори не в здравом, — вроде бы старался ехидно — Итан уловил знакомые нотки, — но все равно получилась скорее просьба. Трогательная, очень-очень трепетная. — Как угодно говори. Или нет, это уже не…       Итан оборвал его очередным поцелуем.       — Я люблю тебя, Дамиа. Очень сильно люблю. Как… — он вдруг запнулся, не в силах подобрать сейчас слова, — как никого прежде.       Дамиа на это сперва как-то странно посмотрел на него. Долго, замерев, только глаза блуждали по лицу, по телу, а зубы нервно теребили и без того изрядно истерзанную нижнюю губу. Итан, не понимая, что сделал не так, потянулся было к нему, но Дами вдруг отстранился, сел на пятки, отвернулся, уставившись за окно, прижал к губам кулак. Итан невольно отзеркалил его позу, только руки опустил на колени, и смотрел на него, ничего не понимая. Странные мысли, что вот, всё, Дами получил, что хотел, наигрался, засчитал себе трофей, что ему больше не интересно, заползли вдруг голову, заставили похолодеть.       — Дами…       Ответом ему стал всхлип. Внезапный, удивительный настолько, что Итан даже сперва не поверил. А когда осознал, подался вперед, потянулся к нему, поймал за плечо, когда тот вдруг попытался отстраниться и отвернуться сильнее.       — Дами, ты чего?..       — Подожди. Подожди, ладно? Не смотри. Я сейчас, я просто… — он всхлипнул снова, утер глаза тыльной стороной ладони, и Итан не вытерпел. Потянул его на себя, заставил прижаться, обвил обеими руками, хоть и было очень неудобно.       — Я тебя люблю, — повторил он. — Прости, что не отвечал так долго. Прости, прости меня…       — Нет, — вдруг мотнул головой Дамиано, заставив отстраниться уже его. — Нет, нет, ты чего? Мне не за что тебя прощать. Все нормально, правда, — он снова утер глаза ладонью, — это просто я слишком чувствительный. Идём, а?       Он поднялся первым, протянул ладонь, чтобы помочь встать ему.       — Куда? — не понял Итан, но за протянутую ладонь ухватился.       — В комнату. Трахаться нормально, а то я, как видишь, — Дами ткнул себе на пах, где под штанами четко угадывался ничуть не потерявший своей твердости за время их признаний член, — ещё не кончил.       — О? Оу… Вряд ли я сейчас способен на нормально… — отозвался Итан. Но рукой к выпуклости на его штанах потянулся, искренне желая отблагодарить, доставить удовольствие в ответ.       Дами не дался. Увернулся и потянул его за собой в комнату, где выпустил руку Итана из своей, снова отвернулся, пряча глаза, и замер подле кровати.       — Что такое, Дамиа?..       — Я… — он так шумно сглотнул, что Итан сам ощутил фантомный комок в горле.       Дамиано замялся, теребя пальцами полу рубашки. Отошел от кровати, снова замер. Потом резко развернулся к нему, натолкнулся взглядом на итанов голый торс и вдруг заалел щеками, будто смутился его наготы.       Итан удивленно таращил глаза на эти метания, но торопить не стал. Это Дами, сначала он устроит драму, потом соберется с мыслями и выдаст какую-нибудь скабрезную пошлость. Итан только не мог понять, с чего бы ему драматизировать. Неужели его признание настолько выбило Дамиано Давида из колеи?       — Я… — снова начал Дамиано, облизывая губы. — Я хочу кое-что попробовать. С тобой. Сейчас.       — Что? — непонимающе уставился на него Итан.       — Хочу, чтобы ты трахнул меня, — выпалил он, видимо, пытаясь не дать себе времени для раздумий. Звучало странно и ничуть не решительно, а потому Итан с сомнением глянул на него.       — Ты уверен?       Странный вопрос — он-то сам уверен вовсе не был. Не то чтобы не хотел, — ну конечно, он бы хотел! — но несколько… сомневался, что стоит предлагать поменяться. Его всё устраивало, более чем, нравилось то, что делал с ним Дамиано, нравилось чувствовать на себе тяжесть его тела, его ласки, его любовь. Он готов был вернуть ему всё это, но если честно, до сих пор ощущал между ними стену из недоверия и былых проблем. Не был уверен, что Дами искренен в своих желаниях, а не хочет закрыть какой-то свой гештальт или что-то доказать. Ему-то хорошо и так. Мадонна, как же ему хорошо с Дами, и как он не хочет ничего вдруг испортить!       — Дами, если это из-за моего признания, то не стоит. В смысле, я хочу тебя, конечно, но…       Стеснительность слетела с Дамиано, будто её вовсе не было. Он красноречиво закатил глаза, вновь потянулся к нему и притянул за плечо. Закинул руку за шею, вплел пальцы в волосы, легонько куснул под челюстью.       — О боже, нет. Я просто тебя хочу. Давно думал об этом. Помнишь, ты говорил мне, что есть воспоминания, которые хочется отложить на отдельную полку?       Итан кивнул. И удивился:       — Ты запомнил?       — Ну конечно, я запомнил! — возмутился Дамиано так, будто он ляпнул что-то совсем неприличное. Впрочем, тут же сменил тон на прежний: — Я забрал у тебя одно такое. А может, и не одно, кто знает.       — Дамиа…       — Дослушай. Так вот, я бы хотел… Я бы хотел… отложить тоже. И, не знаю, это, наверное, не то же самое, что первый секс в жизни с нелюбимым, но… — Итан неверяще уставился на него. — Я бы хотел, чтобы оно у тебя было. И у меня тоже.       Дамиано, когда ему было нужно, мог быть очень предупредительным, милым и заботливым, и делать красивые жесты. Но это… Эти слова…       Они означали, что уже тогда Дами не просто развлекался, а действительно слушал, слышал его. Делал выводы. Запоминал. И по его тону, по жестам и всему тому, как он держался и говорил, было понятно, что он действительно верит в то, что говорит.       Боже. Дами сказал это, предложил ему себя. Осознанно, не ради заглаживания своих косяков, простого любопытства или еще чего-то. От этого щемяще тянуло в груди и начало пощипывать в глазах.       Его затянувшееся молчание Дамиано, тем временем, понял по своему.       — Да и вообще, — повысил он голос, все еще прижимаясь к нему горячим боком. Итан чувствовал как заполошно колотится под ним чужое сердце. Чувствовал сбившееся дыхание на своем лице. Видел влажный блеск ореховых глаз. — У меня всё ещё болит рука, я не могу нормально тебя трахнуть, даже облапать тебя не могу, блядь! А трахаться хочу, так что давай, решай уже, нужна ли тебе моя девственная жопа, или хотя бы подрочи мне, если нет!       У Итана проблем с “облапыванием” не было, поэтому он сгреб свое дурацкое, бесячее и, вместе с тем, такое внимательное и любящее сокровище, в объятия. Дамиано задохнулся на полуслове. Пискнул недовольно, но тут же расслабился под его руками, гладщими спину, забирающимися под осточертевшую уже рубашку, путающимися в выбившихся из-под резинки кудрях. Уткнулся губами ему в плечо, все так же обнимая за шею. Потом все же отстранился немного, чтобы поймать его взгляд.       — Ну так чт…       Не дав ему договорить, Итан закрыл его рот поцелуем. А потом и вовсе подхватил под задницу и отнес на кровать.       — Это значит “да”? — всё ещё откровенно волнуясь, поинтересовался Дамиано, пока Итан торопливо искал смазку и презервативы.       — Нет. А вот это, — Итан вернулся к нему, наспех сунул найденное под подушку, устроился между его раскинутых ног и потянулся к пуговицам на рубашке, — значит.       Они целовались. Пока Итан расстегивал показавшиеся бессчетными пуговицы. Пока выпутывал Дами из повязки, уговаривая не торопиться, чтобы ничего не повредить. Помогало не слишком — Дамиано волновался, торопился, не собирался уже прислушиваться к голосу разума в его лице, потирался своим пахом об его и тянулся целоваться снова. Пока стаскивал с него, стараясь не повредить руку, мешающую ткань. Пока отбрасывал тряпку, без всяких сожалений и рефлексий, в сторону, за что потом себя же и отругает.       — Погоди, потерпи немножко… ну, Дамиа.       — Не хочу. Не хочу терпеть. Да у меня, блядь, яйца сейчас лопнут, и тогда трахаться мы с тобой больше никогда уже не будем!       — О боже…       Быть последовательным впрочем, не получалось — пальцы подрагивали, возбуждение, на которое Итан не особо рассчитывал в ближайшее время, вдруг решило вернуться и накатывало волнами. Словно организм, недавно переживший оргазм, ещё не хотел толком, но мозг… Мозг попросту не мог оставаться равнодушным. Не когда под тобой Дамиано Давид, безумно красивый, нетерпеливый, запрокидывающий голову от каждого прикосновения, жарко стонущий и подкидывающий вверх широко раскинутые бедра. Он был горячий во всех смыслах, сводил с ума, а мысли о том, что вот это — для него впервые, для них обоих, делали с Итаном совсем уже невообразимые вещи.       От первого осторожного проникновения пальцами Дамиано напрягся и замер под ним, закусив губу. Выдохнул, а потом вдруг ухмыльнулся задорно, будто ничего особенного и не происходило. Расслабился, давая разрешение действовать дальше. Итан пристально вгляделся в лицо напротив и, не увидев там ничего кроме крайнего возбуждения и заинтересованности, продолжил. Медленно и аккуратно, пока Дамиано не привык окончательно и сам не начал умолять о большем.       — Готов?       — А? Ох… да…       Итан осторожно приставил головку ко входу, не решаясь проникнуть до конца. Дамиано решил все сам. Толкнулся бедрами навстречу и тут же рвано выдохнул одновременно с Итаном, снова замирая на месте. С силой вцепился в плечо, так, что наверняка от пальцев останутся синяки.       — Извини… Просто дай мне минутку, ладно?       Итан чмокнул его в краешек губ и кивнул. Хотя удерживать себя на месте было той еще задачкой. Дамиано хотелось неимоверно, а еще в нем было горячо и тесно, и ему просто жизненно необходимо было погрузиться дальше. Почувствовать этот жар всем собой.       Он смотрел на любимое лицо. Закушенную губу, взмокший лоб и слипшиеся пряди. На кончики подрагивающих ресниц. Смотрел и не мог налюбоваться. Вот он. Вот это все для него.       — Давай, — выдохнул Дамиано.       — Уверен?       — Дав… аах…       Стон превратился во всхлип, когда Итан толкнулся глубже. Принялся потихоньку двигаться, покрывая лицо и грудь Дамиано беспорядочными поцелуями. Лаская ладонями его тело и немного опавший от дискомфорта член.       Это было так прекрасно. Слушать срывающиеся с покрасневших от поцелуев и терзающих их зубов, губ стоны. Ловить губами короткие жалобные всхлипы. Пить учащенное дыхание, ощущая как туго сжимают упругие стенки его член внутри. Наблюдать за тем, как Дамиано старается держать глаза открытыми, но то и дело жмурится, откидывая голову назад. Выгибаясь всем телом, чтобы теснее притереться к нему. Придерживать за упругие бедра сцепленные у него на пояснице ноги.       Надолго его не хватило. Их обоих, вообще-то, хотя Итан был уверен, что так быстро кончить попросту не сможет. Ошибся: стоило только Дамиано вдруг сжаться, застонать громко-громко, кончить ему в ладонь, как Итан сам почувствовал, как сжимается в животе тугой узел. Не желая причинять неприятных ощущений, он поспешно вышел из жаркого тела, рывком сдернул с себя презерватив и, крепко обхватив собственный член, в несколько быстрых, рваных движений довел себя, пролился на чужой впалый живот. Не выдержал, ткнулся головой в плечо, в последний момент выбрав здоровое, и силился отдышаться. Не получалось никак — слишком много чувств, ощущений, эмоций. Чего только стоила вернувшаяся в волосы ладонь Дамиано и его же тихое, сбивчивое “Люблю. Люблю тебя, боже…”. Итан, кажется, отвечал ему тем же.       — Не хочу, чтобы ты больше травмировался, — еле слышно прошелестел он уже позже, когда, кое-как оттерев с них обоих сперму, устроился под боком Дамиано и теперь касался губами его разгоряченной, влажной ещё кожи.       Дамиано легонько толкнул его в бок.       — Не то чтобы я сам этого хотел, но поясни? — Итан не пояснил — Итан спрятал свое лицо сильнее. — Итан. Что я говорил тебе про прекратить меня стесняться и разговаривать со мной?       — Как будто это так просто, — пробурчал тот в ответ. Прошелся пальцами по груди, задел колечко в соске, мазнул по паре букв от Il ballo della vita. — Мне… не очень понравилось.       Дамиано, видимо, несколько офигев от такого поворота, потянул его за плечо, заставил посмотреть на себя.       — Что, не впечатлила тебя моя сочная задница, м?       — Да, — отозвался Итан, но тут же, услышав невольно сорвавшийся с губ Дамиано смешок, запаниковал. — То есть, нет! Боже, Дамиа, у тебя отличная задница, прекрати! Я не про это, просто…       — Что я сказал про стеснение?       Итан нахмурился и Дамиано потянулся пальцами к его лицу, погладил между бровей, заставляя улыбнуться себе. Итану нравилось ему улыбаться.       С мыслями и чувствами было куда сложнее — подобрать слова никак не получалось, особенно так, чтобы донести свою мысль. Ему нравился Дамиано. Ему понравилось всё, что они сегодня и только что делали. Понравилось дарить ему удовольствие, двигаться внутри его тела и знать, что вот эти стоны, всхлипы — это из-за него, благодаря ему. Просто…       — Просто я люблю, когда ты делаешь это со мной. Когда ты… внутри. Когда целуешь меня, от того что ты так близко со мной... Во мне. Я люблю быть с тобой, под тобой, заниматься с тобой любовью… И тебя… Тебя я тоже люблю, Дамиа, — он занавесился вновь выскользнувшими из-за уха волосами и вжался носом ему в ребра. — Люблю доверять тебе.       — Ладно-ладно, я понял, — с нежной улыбкой ответил Дамиано и вдруг сделался серьезным. — Знаешь, мне тоже не слишком понравилось. То есть, это было… вау! И гораздо приятнее, чем я ожидал, учитывая твой размер, то, что это первый раз, но… Не то, понимаешь? Так что, — он хохотнул и прижался к Итану плотнее, — я рад, что мы единодушны в этом вопросе.       Итан поцеловал Дамиано, куда дотянулся, и обнял его поперек живота, как тому нравилось. Говорить с ним вот так, откровенно и без обиняков было приятно. Страшно, странно, будто выворачивая душу нараспашку, но приятно. Потому что Дами не высмеивал, не юлил, а делал то же в ответ. Пожалуй, делай они так раньше, сумели бы избежать многих глупостей.       — Но если ты захочешь… Когда-нибудь… Мы всегда можем повторить, — пробормотал Дамиано.       — Захочу. Когда-нибудь, — заверил его Итан.       Поцеловал в плечо. Поцеловал в шею. Поцеловал в висок.       Ему — с ним — можно целоваться столько, сколько они сами захотят. Теперь — да. И воспоминание это, как и многие другие из их общих, непременно сохранит в своей памяти. На отдельной полке.

* * *

      Итан вписался. Сам не понял, как и когда, какое именно событие стало переломным. Быть может, причиной тому стали его отношения с Дамиано, начавшиеся сумбурно, с беды и обид. А может, и того раньше — например, с того памятного дня, когда Дамиано сказал ему, что он красивый, и что он мог бы влюбиться в него. Разобраться до конца Итан так и не смог, да и честно сказать, не слишком старался — сложности казались излишними, как и прочие драмы. Ему было хорошо здесь и сейчас, в окружении близких людей, с которыми он, кажется, наконец нашел общий язык. Или они нашли с ним, но в этих деталях тоже не хотелось слишком уж разбираться.       — Эй, Эдгар, как тебе? — раздался за спиной голос Томаса и Итан обернулся, отвлекаясь от настройки своих барабанов. Бессмысленное занятие, учитывая, что в видео все равно будет играть фонограмма, но душа перфекциониста требовала, чтобы в кадре всё равно всё было идеально.       Томас, заметив, что на него обратили внимание, покрутился вокруг своей оси, демонстрируя свой костюм — белый, с коричневой рубашкой, авторства Etro.       — Красиво, — отозвался Итан. Костюмы ему и впрямь нравились, они подходили к песне, клипу, к идее Дамиано с одним из мест съемок — на живописном холме под Миланом, где они с трудом уговорили хозяина владения сдать им место в аренду. — Но ты же хотел голубой?       — Его отобрал Дамиано. Сказал, он больше подойдет к его глазам.       — К карим? — усмехнулся Итан. — Просто Дамиа хочет быть самым ярким и затмить всех нас. Наверняка еще и выбрал каблуки повыше?       — Как ты догадался? А хотя, да, кому как не тебе знать обо всех его комплексах?       — Это не комплексы, — заверил его Итан. — Это непомерное самомнение Дамиано Давида. И самовлюбленность. Видел часть сценария, где он целуется со своим отражением?..       Томас закатил глаза, ясно показывая свое отношение к данному пункту сценария.       — Он не мог без этого, да? — фыркнул он и изобразил как гладит себя по ребрам, имитируя Дамиано. — Я самая соблазнительная задница Италии, все меня хотят…       И едва не взвизгнул когда к его рукам присоединились еще одни, а в ухо раздалось хриплое:       — Да, я такой. Хочешь меня, Томми?       — Чт… — со своего места Итан увидел, как по его торчащему из-под волос уху проходится язык Дамиано, оставляя влажный след от слюны. — Фу, пусти меня! Гадость какая!       Дамиано со смехом выпустил из объятий вмиг раскрасневшегося Томаса и подошел к Итану. Обнял собственнически, крепко обхватив поперек груди. Положил подбородок ему на плечо. Словно утверждая права, показывая, кому он принадлежит, кто имеет право его трогать и укладываться на него. Итану захотелось его стукнуть. Дамиано проворачивал подобное каждый раз, стоило ему остаться наедине с Томасом чуть дольше, чем на пару минут. Словно Раджи все еще представлял для него угрозу.       Итан мягко чмокнул своего ревнивца в скулу и выпутался из объятий.       — Ты примерил костюм? Покажись нормально.       Дамиано вышел чуть вперед и покрутился раскинув руки. Потом встал в позу как на подиуме. Стоило признать, что костюм, хоть и рассчитанный не на него, ему действительно шел. А с этой новой прической, которую он решил сделать перед самым воссоединением с блондинистой частью группы, и воздушным воротом шифоновой блузки, торчащим из-под костюма, и вовсе выглядел как какой-то принц.       Наверное его восхищение отразилось на лице, потому что Дамиано довольно заулыбался.       — Вы отвратительные, — припечатал Томас. — Полегче, бро, ещё не все в курсе, что вы трахаетесь.       — Правда? — откровенно веселясь, уточнил Дамиано. — А я надеялся, что уже все.       — Осталось только выкатить сторис, как вы двое валяетесь в одной койке, — послышался за его спиной голос Вик. За ним же последовал шлепок, от которого Дамиано дернулся — видимо, прилетело ему по заднице. — И тогда точно будут в курсе все.       — Вот, так и знал, что мы что-то упустили, Эдгар!       — О, Мадонна, — Итан на предложение красноречиво закатил глаза. И даже спорить не стал — если Дамиано и впрямь захочется такое провернуть, его не остановит даже конец света.       — Знаете что, — прищурившись, начала Вик. Итану стало не по себе от ее цепкого взгляда. — Пожалуй на завтрашнюю часть съемок нам стоит махнуться парами.       — Чт?..       — Это еще зачем? — тут же взвился Дамиано.       Вик закатила глаза.       — Не тупите, парни. Нам надо показать сплоченность и что мы практически семья, а не то, что мы тут друг с другом трахаемся. Да?       — Мы и покажем…       — Ой ли? — она указала на Итана и снова прилипшего к нему Дамиано. — Стоит дать вам волю, и наша порнозвезда превратит клип в то, что нужно будет выкладывать на специальных сайтах, а не в общий доступ.       — Точно, — захохотал Томас и Виктория подхватила его смех.       Даже Итан не смог удержаться. Как бы там ни было, но Дамиано действительно вел себя слишком непрофессионально. За проведенное вместе лето они слишком привыкли не сдерживаться в проявлении чувств и сейчас сложно было держать себя в рамках. Дамиано, да и его самого, периодически заносило. А в придуманной сцене им нужно было тискаться на камеру, словно куче куче маленьких щенят.       — Я могу держать себя в руках, — буркнул Дамиано.       — Не сомневаюсь. Но последние пять минут ты держишь в руках не себя. И полчаса назад. И когда мы приехали.       — Ладно! Тогда, я беру Томаса!       — Вот и отлично, мы с Эдгаром неплохо развлечемся, — оскалилась в ответ Вик и, отпихнув его, прижалась к итанову боку. Он сопротивляться не стал — Вик была теплая и от неё вкусно пахло, — обнял её за талию и вжался подбородком в макушку. Её это, очевидно, умилило: — О, ты ж мой котеночек!       — Эй, не лапай Торкио!       — Хочу и лапаю, он и мой барабанщик тоже!       — У тебя есть свой гитарист!       — И даже вокалист, — задиристо ответила Виктория, вывернулась из рук Итана и вцепилась в Дамиано. — Все мои.       — Ай, отстань! — Дамиано задергался, когда Виктория обхватила его талию и принялась щекотать. — Итан!       — Что? Тебе мало одной Вик? — невинно поинтересовался он, пытаясь не допустить веселья в голосе.       Конечно же, он не преуспел, и они все вместе залились хохотом.       — Люблю вас, засранцев, — выдала вдруг Виктория, отсмеявшись. — Но если вы запорете мне клип или развалите группу, то кастрирую всех троих с особой жестокостью. Поняли? А теперь за работу. Давай-давай, Раджи, — она подтолкнула Томаса в сторону съемочной площадки, — твоя гитара никуда не денется пока ты будешь позировать на камеру.       Ладно. Итан готов был признать, что сцена с Дами и зеркалом не так плоха. Это смотрелось так горячо, что оператор даже объявил перерыв, хотя после него еще должна была сниматься Вик и он сам.       Итан перерыву был только рад. Смотреть на то, как Дамиано, гибкий и страстный, как танцор современного балета, извивается под лучами лазеров в темной комнатке с зеркалами, как он ластится к зеркалу и целует сам себя, было выше его сил. В какой-то момент он даже отвернулся, не в силах смотреть. В узких брюках, надетых для съемки этого эпизода, стало совсем тесно. И Дамиано, вывалившийся из комнатки прямо ему в объятия, взбудораженный и эмоционально возбужденный, делал все еще хуже. Повис на нем, зашептал в тут же покрывшуюся мурашками шею:       — Тебе понравилось, детка? Во время поцелуя я думал о тебе.       Он горячо выдохнул ему в ухо, и Итан почувствовал, как волоски по всему телу встают дыбом. И не только волоски. Очень хотелось сгрести Дамиано в охапку и запереться с ним в какой-нибудь каморке, целоваться долго-долго, чувствовать на себе жар чужого тела. Прежде он и подумать бы не мог, что дойдет до такого. До того, что во время работы он будет думать не о группе, музыке, клипе, а о другом человеке, о близости с ним. Мудрый Томас на это наверняка бы заметил, что все дело в том, что они безбожно просрали свой гормональный всплеск, увлекшись музыкой слишком рано, а теперь организм решил вот так напомнить о себе и законах природы.       — Дамиа, — с трудом заставив себя оторваться от чужих губ, позвал Итан. — Дамиа, хватит, пожалуйста, тут же куча людей, и впереди целый день съемок…       — Ой, ну и что? — отозвался на это Дамиано, только сильнее сжимая руки вокруг его талии. Ещё и к стене подтолкнул, чтобы надежнее, чтобы Итан точно не выпутался из его объятий.       — Впереди еще целый день съемок, а вокруг куча всяких людей. Слухи же… И Марта будет недовольна.       — Будет возмущаться, пригрожу, что уйду из группы!       — Дамиа…       — Да хватит уже лизаться! — послышался возмущенный ор Вик совсем рядом. Ну да, какие уж тут “слухи”, с такими-то вот осведомленными? — Дамиано, отстань от него!       — А чего сразу я? — возмутился тот, отпускать, впрочем, никого не торопясь. — И вообще, кто пять минут назад зажимал Томми в во-он в том углу? Ты зажимала!       — Пф, пять минут! И мы просто целовались. Даже без языка!       — Это потому что язык ему в глотку тебе не дала запихать Валентина.       — И сейчас я сама её позову, чтобы ты не разложил Эдгара прямо тут!       — Вы оба просто ужасны, — припечатал Итан, всё же выдираясь из объятий Дамиано.       Для надежности отошел подальше и взялся за брошенные на усилок палочки. Отстукивание рандомного ритма помогло немного успокоиться, как физически, так и душевно — привыкнуть к новой реальности, где его могут поцеловать, лапать, не в доме на краю Италии, не под одинокой яблоней на холме, а вот так, на людях, оказалось трудно. И нет, дело было вовсе не в стыде, или чем-то таком. Просто такая открытость была ему вовсе несвойственна. Впрочем, как и отношения, в которых не нужно было скрывать свои чувства, страдать на расстоянии.       Странно. Немного пугающе, непривычно и смущающе.       — Эй, не грузись, — вдруг проговорила Вик. Подошла к нему, обхватила талию и вжалась макушкой в плечо. — Ты же знаешь, я тебя обожаю, и за вашу сладкую парочку болею, просто характер у меня говно.       — У тебя чудесный характер и сама ты замечательная, — заверил её Итан, чмокнул в висок, обнял за плечи — Вик умела в считанные секунды вернуть ему душевное равновесие. Просто потому, что она была Вик — их королевой и самой лучшей девушкой в мире. — Обещаю, на сегодня с “лизаниями” закончено.       — Эй! — тут же возмутился на это Дамиано. — Это нечестно!       — Честно! — припечатала Виктория.       — Дами, она права. Ты написал красивую песню и на нее нужен красивый клип. Поцелуи в нем будут лишними.       — Ладно, — Дамиано, никоим образом, впрочем, не проникшись, примирительно поднял руки. — Но я все равно тебя поцелую. Когда-нибудь. И это будет самый крутой наш клип, вот увидишь, полмира будет дрочить!       — А остальные полмира заслуженно обзовут вас педиками, — едко отозвалась Вик. — Ладно, завязываем, у нас еще куча работы. И вообще, мы даже этот клип ещё не отсняли, а такими темпами отснимем не скоро! Работать, сволочи, а то нажалуюсь на вас Марте!       — Ха!..       Работать всё же пришлось, в этот день, и в следующий. К концу четвертого дня съемок даже Итан готов был взвыть от усталости — что-то не нравилось им самим, в особенности — Дамиано, где-то провалили свою часть работы операторы (итальянская исполнительность, о ней впору легенды складывать), в одном из самых лучших дублей с пресловутым зеркалом в кадр попала коробка из под пиццы, и тут уж досталось Лелло, который поклялся, что это не его, но сдавать коварных нарушителей студийного порядка отказался наотрез.       В общем, когда съемки дошли до сцены у живописного дерева на одном из римских холмов, ковер, брошенный под ним, всем четверым и даже кое-кому из съемочной группы показался натуральным пределом мечтаний.       — Я отказываюсь отсюда вставать, — заявил Дамиано, после того как часть фотографий для будущего промо была отснята, а видеооператоры принялись настраивать свою аппаратуру. — Буду жить тут.       — И я, — согласно кивнул Томас, пристраиваясь возле него.       Дамиано тут же сграбастал его в объятия, как большого плюшевого медведя. И надсадно крякнул, когда сверху буквально рухнула Виктория, случайно или нарочно, попав острыми частями тела везде, где не надо было. Повозилась, теперь точно намеренно утыкаясь локтем Дамиано прямо в ребра и втиснулась между ними двумя. На удивленный взгляд Дамиано, она состроила невинное выражение лица и выдала:       — Итана тискай.       Тут же отвернулась от него, и принялась щекотать вяло протестующего гитариста. Дамиано не остался в долгу и взялся щекотать их обоих. Вик звонко взвизгивала, отбивалась руками и ногами, попутно пытаясь прикрыться Томасом и, кажется, даже разок укусила Дамиано.       Итан наблюдал за этой возней с легкой улыбкой. Как смотрел бы на возящихся у его ног щенят. За такое неподобающее поведение было одновременно и стыдно перед съемочной группой, и умилительно наблюдать, и очень-очень тепло и радостно на душе. Сейчас Итан очень ясно понял что вот оно. Это его друзья, его семья, его будущее, поделенное на четверых и немножечко попарно. И он очень рад был быть вместе с ними. Он вписался. Давно и бесповоротно. Совершенно незаметно для себя самого.       Из мыслей его выдернул резкий рывок за руку. От неожиданности он потерял равновесие и повалился на радостно хохочущего Дамиано, едва успев выставить руки, чтобы не повредить ничего ни себе, ни ему.       — Дамиа… — укоризненно выдохнул он.       Но Дамиано не был бы Дамиано, если бы это возымело хоть какой-нибудь эффект. Тот только развел шире ноги, притираясь к Итану всем телом. И, звонко чмокнув его в кончик носа, скомандовал:       — Налетай!       Все еще бесящаяся блондинистая парочка тут же переключила внимание на него. Щекотки Итан не боялся, по крайней мере, не в тех местах, куда так и норовили ткнуть чужие пальцы, но они облапали его все втроем и это было неловко. И странно. И весело. Поэтому, дергаясь на Дамиано в попытке уйти от прикосновений, он заливисто смеялся и, сам того не желая, участвовал во внезапно затянувшейся шуточной борьбе.       Хохоча, наверное, на всю округу, они, тяжело дыша, повалились на ковер. Прямо как были, перепутавшись руками и ногами. И Итан сейчас точно бы не смог разобраться, где чья конечность. Но его это в кои-то веки и не волновало. Было до странного приятно ощущать эту общность. Быть частью чего-то.       Он посмотрел на Дамиано, уткнувшегося носом ему в плечо. Тот поднял на него сияющий взгляд и нежно улыбнулся. Итан не удержался, ласково провел пальцами по его щеке и умилился тому, как дрогнули пушистые ресницы от этого нехитрого жеста.       — Я тебя люблю, — повинуясь внезапному порыву, прошептал Итан. Сам же себя и испугался тут же — не здесь, не сейчас, почему так громко, почему нельзя было подождать до дома?!       Нельзя. Никак, это же просто невозможно, когда на тебя так смотрят. Итан даже зажмурился ненадолго, не в силах выдержать этот взгляд Дамиано, совершенно влюбленный, ласковый, светящийся будто. И уставился на него снова, когда затылок накрыла чужая ладонь, а пальцы, усыпанные кольцами, запутались в волосах, даже дернули немного.       — Я…       Что хотел сказать Дамиано, Итану услышать уже не довелось (не то чтобы он не представлял, впрочем), потому что как раз в этот момент, растянувшийся будто на целую вечность, лишивший их обоих остальной бескрайней вселенной, вдруг раздался голос другой, одного из операторов:       — Стоп! Снято! Отлично, ребята, возьмем это в клип.       — Как возьмем? — тут же взвился Томас, явно такой подставы не ожидавший. Итан был полностью с ним согласен — он даже приподнялся, натурально обалдев, и уставился на увлеченно рассматривающую в мониторах все их непотребство группу операторов.       — А вот так, отличные же кадры! Кое-что обрежем, конечно, кое-где замедлим кадры, и будет круто! Ну же, идемте, сами посмотрите!       Посмотрели. И впрямь, красиво, хоть и излишне откровенно. Не до эротики — боже, Дамиано даже ни одной пуговицы на себе или на нем не расстегнул, однако же для него всё выглядело так, как выглядело. Их чувства были видны через экран так явно, что никакие слова нужны не были. То, как Дамиано его любит, как он сам до ужаса влюблен в него самого. То, как они все вчетвером влюблены друг в друга. Настолько, что впору назначать дату совместной свадьбы, если бы это каким-то чудом было разрешено в их стране.       — Мне нравится, — твердо заявила предательница Виктория. — Вот этих двоих только убрать, а то смотреть неловко. И Дамиано, когда ты успел залезть Томми под рубашку? При живой-то мне!       — А вот успел, не завидуй! Ты зато Эдгара за жопу лапала!       — Они отвратительные, — припечатал Томас, недовольным, впрочем, тоже не выглядя. Расстроенным разве что — гитары-то рядом не было, без которой Томас всегда ощущал себя как без рук и в редкий кадр попадал без неё.       — И зачем мы с ними спутались? — согласился с ним Итан. По заднице тут же прилетело чужой тяжелой рукой — Вик.       — Потом поругаетесь, голубки, — прервал их Лео. — А сейчас все дружно шуруйте обратно к своему дереву. Там уже все готово. Зря нам что ли с него ветки резали? Столько бабла на этот бонсай потратили!       Про сцену с деревом Итан за всей этой возней даже позабыл, хотя они еще с утра осматривали место, и даже сняли несколько кадров для будущего видеоблога о клипе и предстоящем альбоме. Дамиано очень занимательно смотрелся в своем пальто, рубашке в рюшах и с граблями. Настолько, что Виктория ржала, не переставая, минут пятнадцать, и потом еще полдня его подкалывала. Итан улыбнулся своим мыслям и едва не пропустил момент, когда все вдруг побежали. Очнулся, только уперевшись взглядом в Дамиано, обернувшегося на бегу и приглашающе протянувшему ему руку. Поддавшись общему игривому настроению Итан тоже сорвался с места, проигнорировав Дамиано и попытавшись догнать Томаса. Сзади раздалось обиженно-возмущенное: “Эй!”. Не удержавшись, Итан обернулся и показал Дамиано язык. Краем глаза он заметил, что на них снова нацелились камеры. Наверное, эта пробежка тоже потом войдет в клип.       У дерева с Дамиано слетела вся его игривость. И хотя это была его собственная идея — усесться на ветки, будто они чижи-переростки, а ему досталась самая нижняя и самая широкая ветка, было заметно, как на красивом лице проступает нервозность. Чем ближе была очередь Дамиано взбираться по высоченной стремянке на отведенное ему место, тем сильнее он дергался, бледнел и кусал и без того уже истерзанные губы.       Итан, если бы мог, непременно крепко бы его обнял и шептал на ухо какую-нибудь успокаивающую чушь. Но он взобрался на дерево самым первым и сейчас только бессильно наблюдал с высоты, как Дамиано нервно комкает край своего пиджака.       Вик и Томас на свои места всё равно что взлетели — им страх высоты был чужд, а Вик, к тому же, по жизни, кажется, была лишена всяких страхов. Томас тоже не отличался впечатлительностью — на своей ветке он разлегся так, будто под ним сейчас была самая удобная кровать во всем мире.       — Дамиано, шевели быстрее своей задницей, мне ветка в жопу впилась! — прикрикнула Вик на так и мнущегося внизу Дами. — Нам всего-то пару кадров снять!       — Да об твою задницу всю кору с дерева стесать можно! — огрызнулся Дамиано в ответ, до побелевших костяшек впиваясь в лестницу пальцами — Итан даже со своего места это видел.       — Ты меня оскорбляешь или завидуешь? — не осталась в долгу Вик. Видимо, сидеть ей и впрямь было не слишком удобно. — Давай уже, жалкий кусок труса, где твои яйца?       Дамиано на это тут же выставил вперед средний палец, красочно выругался, но и от прямого ответа не удержался:       — В моих штанах! Показать?       — Уже показывал, меня впечатлило меньше, чем Торкио, — фыркнула Вик. — Можешь показать ему.       — Что он там не видел, — пробурчал Дамиано, перебираясь со стремянки на ветку, тут же вцепляясь в нее руками и ногами, как коала.       Но стоило отметить, что его лицо, до того бывшее бледным как холст, снова приобрело нормальный оттенок. Итану даже показалось, что скулы окрасил румянец, но ручаться он бы не стал. Теперь Дамиано было видно плохо.       — Дам, — раздался ленивый голос Томаса, — ты в курсе, что по сценарию нужно сидеть, а не цепляться за ствол, как за спасательный круг.       Сам Томас сел, свесив ноги вниз и с интересом поглядывал на нижнюю ветку.       — Иди нахер, Раджи, — огрызнулся Дамиано, но, видимо все же уселся на своей ветке правильно. — Снимайте уже быстрее.       — Дамиано, твоей улыбкой можно пугать детей, — раздался снизу голос Лео. — Сделай лицо попроще.       — И ты иди нахер, Лелло! — снова вызверился Дамиано, потом раздался испуганный писк и чертыхание. — Да снимите вы когда-нибудь это чертову сцену?!       — Начинайте. Пока он не грохнулся с этой ветки, — скомандовала Виктория.       Итан услышал команды съемочной группы и началась съемка. Для него все длилось совсем недолго.       — Эй! Снимите сначала меня! — возмутился Дамиано, когда лестницу подставили сперва к Итану.       — Торкио там сидит дольше всех, и лестницу потом неудобно разворачивать. Ты следующий, — ответили снизу.       Шевелиться точно стоило бы побыстрее — лицо Дамиано, когда он поравнялся с его веткой снова было бледным и испуганным. От ветки Дамиано до земли было немногим больше двух метров, но тот паниковал так, будто дерево по меньшей мере высотой с небоскреб.       — Снимите меня отсюда, — попросил он жалобно.       — Ты как кот, — фыркнула Виктория. — Залез и мяучишь, пока пожарные не снимут. Это была твоя идея, напоминаю!       — И вы могли не соглашаться!       — Ну мы то высоты не боимся, — все так же меланхолично отметил Томас.       Итан только покачал головой. Ну вот зачем они так, Дамиано же не виноват, что боится. Не нужно было такое выдумывать, это да, но страх — не недостаток, он или есть или его нет.       — Спустись уже ко мне, — попросил Итан. И даже руки вверх вытянул, показывая, что непременно поймает его, если что.       Дамиано вздохнул. Снова прикусил губу, явно нервничая, но ноги на ступени опустил и принялся спускаться. А когда Итан смог наконец до него достать, поймал за талию, едва ли не свалился в его объятия и тут же потащил за дерево, игнорируя всех, и явно не собираясь дожидаться, когда спустятся Томас и Вик. Итан под руками ощутил заметную дрожь.       — Всё, курить, сейчас же, у тебя есть?       — Дамиано! — позвал кто-то из съемочной группы, но тот в ответ только отмахнулся, буркнув про “всё потом”.       И правда — потом. Какие уж тут разговоры, когда Дамиано только что пережил стресс? Что вот он им ответит? В каком гробу он видал все эти клипы, музыку, синглы и прочее? Итан его слишком хорошо знал, чтобы быть уверенным — именно так оно и будет, ещё и с приправой в виде отборного римского мата.       Под деревом они уселись прямо на траву, как были в костюмах, не жалея ни капли о том, что могут попортить яркую ткань. Съемки были закончены, разве что ещё пару кадров доснимут для промо. Тем более, что прямо сейчас над их холмом занимался совершенно потрясающий закат, к которым Итан всегда питал особую слабость. В Колли, в Гарласко, даже в сером скучном Лондоне. И здесь, среди холмов и кажущегося бесконечным чужого сада, он был ничуть не менее красив.       Итан молча протянул Дамиано пачку своих сигарет, чуть более слабых, чем тот курил обычно, также молча щелкнул зажигалкой перед его носом. Закурил сам и притянул Дамиано к себе, давая опереться спиной о свою грудь. Тот всё ещё дрожал, переживая не самые приятные в своей жизни минуты отходящего страха, но жался всё равно доверчиво, точно и впрямь был большим котом. Закат окрашивал его волосы в красноватый, а кожа, и без того не самая бледная, выглядела в лучах заходящего солнца совсем золотистой. Красиво очень. Весь Дамиано очень красивый, очень родной, очень… Его.       Да, точно. Его и ничей больше, теперь сомнений не осталось никаких. Возможно, это не навсегда, а возможно, однажды, много десятков лет спустя, они умрут в один день, вот так же обнимаясь глядя на закат под очередным деревом.       Возможно тогда они уже не будут музыкантами, а станут старыми ворчливыми продюсерами при дерзкой молодежи, которая придет на их место. И кто-то из них наверняка будет бояться высоты, а кто-то заведет романчик внутри группы, рискуя делом своей жизни из-за этой любви. Кто-то, как он, будет думать, что не вписался, что никогда не достигнет ни одной из намеченных вершин на музыкальном Олимпе.       Когда-то Итан думал, что так никогда и не впишется в музыкального монстра под названием Maneskin. Когда-то он думал, что любовью всей его жизни так и останется один гениальный гитарист, с которым они делили и наверняка еще будут делить одни наушники на двоих с крутой музыкой.       Что ж, теперь он часть их общего детища на четверых.       А у его любви, как оказалось, было совсем другое имя.